И. о. аватара

Добавлено: Sun Oct 11, 2015 12:38 pm     Заголовок сообщения: И. о. аватара

Заглавие: Исполняющая обязанности аватара

Автор: dominam non inventurus

Дисклэймер: Плоский Мир принадлежит Терри Пратчетту

Рейтинг: PG-13

Предупреждения: Много ОС. Особенно Элли-Сью Деревяшкинс.

Разрешение на использование: свободно

Размер: весьма длинный

Аннотация: Сиквел к истории одного игрового персонажа в нескольких словесках по Плоскому Миру.

Статус: неоконченный

1. У врат Закона

У врат Закона стоял... кто именно? А то не совсем видно.

Мрак густел над местом, где обитают (и, как предполагалось, царствуют) Законы. Даже днем, еле-еле сероватый свет создавал только видимость, что можно что-либо видеть. Тени, сплошные, безмолвные тени, в которых наивный взгляд мог бы и искать что-то таинственное и возвышенное. Но увидел бы только неопределенную тьму. Здесь всë было аккуратно вычищено, но почему-то оставляло впечатление непоправимой запыленности. Рассказывали, что у этого места было официальное, торжественное имя, взывающее к идеалам – высоким и чистым; рассказывали, что это имя было даже написано тут внушительными, глубоко вырезанными в граните буквами... где-то там в непроглядной тьме. Те, кто проходил мимо, обычно прозывали это место „черный ход“. (Объясняли, усмехаясь в усы, что так называют его ради конспирации. Поскольку, в отличии от настоящего черного хода, сюда никто не заходит). Место это нарочно держали в темноте, чтобы что-то теплое случайно не повредило Законы. Место это специально охраняли.

У врат Закона бдел - назовем его так - специалист по особым делам.

Дверь не была заперта. Официально, сюда мог бы пожаловать любой. Кто бы посмел замыслить здесь недоброе? Давным-давно сюда не ходили даже мыши. Но если бы кто-то зашел... на то и был здесь Специалист, чтобы этот кто-то не мог просто так выйти. Все в этом здании знали, что из тьмы Закона просто так не выбраться. А мимо Тома Виски – Специалиста не могла прошмыгнуть даже мышь. Не то что эта блондиночка-белоручка, прижимающая к груди этими самыми ручками что-то повязанное розовой лентой и медленно и трепетно, с мечтательным взглядом, ступающая среди теней, надеясь выйти наружу, к свету.

Том Виски плавно и бесшумно спрыгнул на пол, ничего не потревожив, скользнул мимо аккуратно сложенных мешочков с песком и вышел на узкий проход между девушкой и единственным выходом (единственным доступным ей). Она все так шла, не замечая его, глядя себе во что-то, что может видеть лишь блондинка. Том незаметно присел, так непринужденно и элегантно, что вряд ли это можно просто так назвать „на корточки“. Можно было бы с самого начала и просто подождать еë здесь (откуда же ей еще пройти), но он, как профессионал, еще с тех пор, как она вошла, грамотно вел еë параллельным курсом, как говорили в Анх-Морпорке, shadowing еë. И вот, уже пора.

Это была его территория, здесь он проживал как в поместье. Конечно, он расхаживал по хозяйски по всему зданию, принимая от обитателей должное уважение. Все-таки он принадлежал к могущественной преступной организации. С ним здесь считались все, но держался он сам по себе. Но здесь было в особенности его территорией. А эта блондинка...

Еë так и называли - „Блондинка в законе“...

пояснение для не знающих, кто такая Элли-Сью Spoiler: Со стародавних времен был в Анх-Морпорке Королевский Суд. Очень уважаемая институция, располагавшаяся в очень импозантном здании. А потом Королевский Суд взяли и упразнили за ненадобностью. А здание передали в распоряжение Гильдии Воров. В Анх-Морпорке не любят ломать и выбрасывать, что не сломано. Даже если это дурацкие законы. А кроме законов в бывшем суде за тысячелетия насобралось много всякой бумащины. Архив Королевского Суда. Воры не очень склонны выбрасывать имущество. Хотя в Архиве чувствуют себя не очень уютно. Но даже среди воров нашлось кому искренне и страстно заботиться об архиве. Эта самая молодая блондинка. Ее отец – мистер Деревяшкинс, он же „Ничего личного“, занимает должность Смотрителя Гильдейского Флюгера, которая может выглядеть незначительной только тому, кому не знакомы функции этого самого флюгера. Мать ее – Барбара Деревяшкинс, она же „А у меня еще истерика не кончилась“, заседает в Дисциплинарной комиссии гильдии, где приобрела репутацию хорошего специалиста по допросам с так называемым пристрастием. Оба души в дочке не чают, всë самое лучшее ей воруют, ничего плохого о ней не вытерпели бы слышать. Так что не удивительно, что никто в Гильдии молодую мисс Элли-Сью Деревяшкинс не обижает, напротив она привыкла к опытам через нее заручиться расположением ее родителей. А патронаж ей нужен. Она отличается довольно неудачной для воровки неловкостью телесных движений, у нее все что-то из рук валится, она постоянно спотыкается и так далее. Кроме того она для рожденной в Анх-Морпорке девушки слишком часто хворает. Без таких состоятельных и любящих родителей она вряд ли бы дожила до своих двадцати лет. По причинам здоровья родители нашли ей хорошего Игоря, который сменил ей легкие и поработал также над ее красотой. Они настаивали, чтобы красота не была ни в коем случае ослепительной (для воровки такое не подобает), но бесспорной. Иначе говоря, лик ее списан с одного из стандартных изображений богинь и рекламных лиц. И склонности к воровству она тоже никогда не испытывала. Просто она - нежно любящая дочь, не желающая разочаровать родителей. Но настоящая страсть у нее – к юриспруденции. Она страстно мечтает выступать перед публикой в зале суда. Правда, долго она жестоко ненавидила гильдию адвокатов – мерзких предателей забросивших здесь Архив. Лишь недавно оказалось, что в гильдии законников есть честный адвокат – мистер Гром. Который недавно предложил публичного защитника для обвиненных в нелицензованном воровстве. Мисс Элли-Сью явилась добровольцем на эту должность и, о счастье! - мистер Гром ее одобрил.

Особо высокого мнения об ее уме и способностях Том не имел. Собственно, он и о большинстве людей был не высокого мнения, но эта блондинка ... Пусть у молодых людей из здания при взгляде на нее текли слюнки, но всуе, пусть надежд они на нее даже питать не смели, наконец малодушно решая, что соваться к ней все равно не стоит. Тому Виски до подобных людских банальностей не было дела. У Тома, в отличие от обычных людей, не было иллюзий. Он не раз видел Смерть там, где остальные только сами себе навоображают, лишь бы им стало спокойнее. Том умел видеть. А в этой блондинке все-таки было что-то. На это у Тома был безотказный нюх. И он, как опытный психолог, знал, как подобраться к еë сердцу.

Не то чтобы его интересовало еë сердце. Как говорят в этом здании – ничего личного, только бизнес. А он был профессионалом. И знал, что полагается ему по праву. И вот сейчас в его лапы сможет попасть Роскошная Тëлка.

Ножка блондиночки ступила на волосок от его усов. И так бы и прошла мимо. Наивная, не замечающая даже того, что не пропустил бы и старый близорукий тролль. Почти трогательно. Если бы Том был из тех, кого бы трогали подобные сантименты. Что же, может высококвалифицированному специалисту и не подходит громко кричать о себе, но иногда все-таки необходимо дать особенно несмышлёным чуть более явный намек.

Профессионал коротко, с достоинством, низко и хрипловато мяукнул.

Блондиночка остановилась, тепло улыбнулась, может чуточку рассеянно, но с надлежащим респектом, нагнулась к нему. И оставила на пол перед ним приношение. Обычные люди безнадежно мечтали не слышать еë болтовни, но Том Виски давно уже умел как следует себя перед нею поставить. К нему она проявила полный мрррреспект – стояла молча и пригнувшись, пока он неторопливо (да, он мог себе позволить люкс величавой медлительности) отведывал замечательное произведение Госпожи Ликалл из нежнейшей телятины – колбасу „Роскошная Тëлка“.

Другие коты поют и плачут. Том Виски молчит. Другие коты могут привязать к себе своего человека до рабского обожания, стать для отдельного представителя низшей, пищеподающей расы принцем или принцессой. Том Виски предпочитал подход не монархический, а наоборот – демократический: кто угодит ему больше, тому он и покажет свое благоволение. Он не был ничьим домашним любимцем. Собственно, в том чтобы позволить какой-то особе считать тебя своим любимцем, нет ничего зазорного – это стандартная процедура приручения, вполне себе профессиональная. Но у Тома Виски и размах шире, и профессионализм - уровнем выше, чем у других. Что и видно по его густой, нерасчесанной, но гладкой шерсти (лоснящейся цветом как та омерзительная жидкость, из-за которой он получил свое прозвание). И из почтенного жирка под шкурой. В холоде и в бою и то и другое дают чуть большую защиту от когтей противника, а и перевес в весе, при правильном применении в борьбе, результаты может иметь… категорические. Кроме того, монархически настроенных котов может и обожают сильнее, зато в кухнях Гильдии Воров никогда не замечалось гнусной ереси вегетарианства.

Том кончил и неторопливо вылизался. Хорошо прирученная блондинка сама не протянула руку его потискать, как случается с монархистами. Он сам, когда решил, что желает того, соблаговолил потереться об ее ногу. Хорошо поставивший себя кот не требует, не просит, желтый глаз его горит, каждый сам ему выносит и … М-да, вот сейчас:

- Спасибо, Том, - проговорила ласково блондиночка.

Порою она, правда, говорила о нем вещи вроде „исправно служит на должности Специалиста по Контролю над нелицензованными крысурсами“. Но чего еще взять с низшего по интеллектуальному развитию вида? Тем более, это выгодно отличается от обращений вроде „У-тю-тю-тютеньки!“ Он позволил ей погладить себя по шее. Вышло у нее чуточку рассеянно, но с искренней теплотой и уважением. Ровно столько, сколько ему нравится, не больше.

После чего она поднялась и подошла к двери. Когда она взялась за ручку, ее предвкушающая улыбка стала намного лучезарней, чем что-либо, когда-либо отправленное в сторону Тома. Не то что Специалист по крысурсам жаловался – это у нее уже было уровня идиотски-сиропного мления перед домашним любимцем. Каким Том не был. И не старался, что было очень кстати, так как домашним любимцем у Блондинки-в-законе уже состоял кто-то иной. Не кот (что говорило не очень хорошо об еë вкусе, но Том не жаловался, поскольку другой кот ему был ни к чему). И не собака – к такой суке Том бы не подошел. Также не хомячок, не канарейка и не золотая рыбка – к таким Том бы подошел, но не было их (он и не жаловался – „Роскошная Тëлка“ - лучше). Этот домашний любимец был совершенно бесполезным и бестолковым. И таким беззащитным, что даже жалкие мыши были для него невидимыми монстрами, могущими за один чих сожрать его заживо. Но домашним любимцем был именно тот, и делать тут серьезному Специалисту было больше нечего. А то она, еще чего, вздумает опять болтать ему (Тому!) о каких-то „правовых нормах“. Чего с нее возьмешь (кроме колбасы, разумеется) - блондинка…

Том, конечно, ни слова не проронит, только пол ногтями тронет, как по горлу проскребет. И все равно никто не услышит. Так что осталось только отвернуться, подняв с достоинством хвост трубой и, неслышным шагом, раствориться в тенях.

А у врат Закона стоял … веками копленый Юридический Опыт. Простому поселянину вряд ли удалось бы войти к Закону, несмотря на незапертую дверь – настроить свой ум на Юридическое знание не каждому под силу. А если кому и удастся войти, сможет ли он (или она) потом еще и выйти? Или само слово „выход“ будет значить уже что-то иное?

Специалиста по крысурсам эти нелепые человеческие заморочки не беспокоили. Его нельзя было надуть иллюзиями, потому что он видел то, что на самом деле. Эта штуковина, что бы ни думали люди, была настоящей. И совершенно безынтересной.

пояснение для не знающих, кто такая Элли-Сью Spoiler: Когда-то накопившиеся в Анх-Морпоркской почте неотправленные письма приобрели самосознание. Правда, не очень уж умное сознание - они хотели только быть доставленными. Но почтовая гевайза была могущественна, могла говорить прямо в сознание людям. Нельзя, ох, нельзя относиться беспечно к скоплениям письменного слова. А почему не случиться гевайзе и в заброшенном тысячелетнем судебном архиве? Бедные документы – они же, несчастненькие, хотят только, чтобы с ними соображались! А их все забросили, забыли... И так пока одна маленькая девочка, которой полагалось по рождению быть воровской принцессой, но у которой совсем не клеилось с воровскими умениями из-за неловкости рук, не считая невозможности работать в противной Анх-Морпоркской погоде из-за постоянных хворей, а и вообще было ей элементарно противно... Так вот, Элли-Сью повадилась уединяться в заброшенный Судебный Архив, где ее очаровали слова о Справедливости. И ей больше не был нужен другой домашний любимец.

За спиной Тома, у самих врат Закона, бесплотный, но на самом деле слышимый голос, воскликнул с радостной торжественностью, с какой провозглашают явление на сцену мировой звезды:

- Встать! Суд (в надлежаще архивированном виде) идет!

*

- … Прошу занять свои места. - закончила ласково, с умилением мисс Элли-Сью Деревяшкинс освященной тысячелетиями формулой. То есть подходящим к случаю вариантом той формулы (Ну, не может же прозвучать в здании Гильдии Воров такая неприличная фраза как „Прошу садиться“.) – При явлении в зал Суда в определенное время подзащитного, свидетелей и всех сторон, наконец-таки, после стольких лет, будет слушаться Дело. По обвинению в нелицензованном воровстве против мистера Фона Глюка.

То есть, это „наконец-таки, после стольких лет“ не включалось в древнюю формулу, но было так правильно. Невидимые голоса в темном помещении Архива Королевского Суда так трогательно радовались. Опять открытое дело, развивающееся прямо в их присутствии! Неужели дождались?

Почему же, однако, так беспокойно сердцу самой мисс Деревяшкинс? Это же ее мечта – выступать перед публикой в зале Суда, за правое дело. Ей надо было бы взмывать ввысь на головокружительные высоты на крыльях фрактальной бабочки. Крылья бабочки, большие и изобильные, на самом деле порхали ... в еë животе. В Опере это кажется назвали бы сценической лихорадкой. Странно, до сих пор мисс Элли-Сью Деревяшкинс никогда не смущалась выступать перед публикой. Некоторые даже говорили, что ей стоило бы побольше смущаться. Почему же сейчас? Ей даже уже удавалось выступать защитницей на настоящем процессе, правда в провинциальном Сто Гелите – далеко от Города, от Гильдии законников и от Архива, зато то был важный процесс... Но до сих пор ей не приходилось вести дело, в котором речь бы шла о чьей-то жизни.

Обвинение в нелицензованном воровстве. Обычно кончающееся тем, что ее отец отвечает за казнь приговоренного. Какой-то неприятный внутренний голос с издевкой пропел:
„Наша жизнь не игра, собираться пора.
Мечты розовы, а дела – серы.
Мисс Блондинка-в-законе, кем вы были вчера?
А сегодня вы адвокат целый...“

А до сих пор что, разве игра была? Это же был Смысл Жизни, тщательная подготовка к нешуточной и страшной задаче - нести в мир Справедливость; долгая работа, еще аж с детских лет! С тех пор, когда маленькая девочка, которая очень любила своих родителей, но никак, понимаете, никак не могла обрадовать их своими успехами... и никак не хотела огорчать родителей тем, что она огорчена... Так вот, когда та маленькая девочка начала проводить целые дни в заброшенном Архиве, где так приятно можно было наконец-таки... ну ладно, играть!

Хотя, разве можно обвинить, к примеру, в несерьезном отношении к материнству женщин, которые с детства обожали поиграть с куклами? И, вообще, нормально же, чтобы подготовка к любимому делу была приятной!

Мисс Деревяшкинс заметила, что всë медлит и медлит выходить из темного архивного помещения. Здесь всë было так защищено – постоянно патрулирующий против кошмарных серых вредителей кот (и как мило ободрил еë Том Виски, который обычно не позволяет себя гладить!), мешочки с песком в качестве меры против 7,62-миллиметрового книжного червя, недопустимость никакого огня в собрании древних документов (ведь чтобы читать Архив ей – давней любимице гевайзы – зрение и не нужно: прямо в темноте вычерчиваются огненные буквы и зачитываются торжественным голосом…). Но вот, сейчас она медлит.

Нет, Элли-Сью, укорила она саму себя, настоящей юристке негоже мечтать быть защищенной. Настоящая юристка – сама защитница. Иначе ты останешься всего лишь папиной и маминой принцессой, короче говоря – блондинкой. Она набралась смелости и только-только открыла дверь и…

И оказалось, что зря медлила. Что случается (согласно множеству прецедентов) с привлекательными блондинками (особенно того вида, что привлекают в основном дурь) околачивающимися в мраке? Им кто-то делает неприличное предложение. Интимного характера.

Добавлено: Fri Oct 16, 2015 1:39 pm     Заголовок сообщения:

2. Неприличное предложение.

И пришло оно с той стороны, откуда обычно с ней общался милый друг еë детства – обожающий еë Архив. В этот раз это был женский голос – властный и могучий, а так-же довольно призрачный и блеклый. Но этому голосу вторили светящиеся в мраке буквы. Как когда с ней разговаривал Архив.


Следовал исходящий номер. (М-да, до сих пор только у Архива бывало, что дружественное обращение начинается с официального заголовка. И у Архива это было дружественным. Но сейчас это был не документ из Архива, о нет!)

…следовал долгий перечень торжественной (а также несомненно исконной и законным порядком установленной, со ссылками к соответствующим документам) титулатуры…

(Этого же не должно было случаться! В богиню Устрицию же уже веками никто не верил! Ну, кроме кучи старых документов, в которых оговаривалось, что в эту богиню следует клясться «по умолчанию», на случай отсутствия у субъекта правовой присяги другого предпочитаемого божества… Но честно ли это, чтобы к тебе обратилась лично богиня? И, еще важнее, законосообразно ли? Да это просто… богиня знает что! Э…, наверное знает, раз сама и пишет. Хотя, то что пишет, еще не доказательство, что ведает, что творит…)



На заднем фоне, радостно заисписывались горящими серыми буквами одобрительные возгласы Архива. Милые дела – они так трогательно за нее радовались! Один из текстов предсказуемо назвал это «Повышением наконец-таки достойным еë несомненных добродетелей» (и, в отличии от обычных применений таких фраз, совершенно искренне). Они на самом деле хотели ей только хорошего, они же еë просто обожали! Увы, буквально.

- Casta diva! – не выдержала и выругалась Еë законным порядком (и так далее) Воплощенная Норма.

И, кстати, вспомнила, как часто древние Воплощенные Нормы оканчивали жизнь самосожжением на костре в знак протеста за какую-то Несправедливость. Новоявленной Норме такого конца нисколько не хотелось.



Вот она, прекрасная иллюстрация важности обычной в каноническом праве заповеди «не поминай всуе…». Главное, если поминать, то обязательно всерьез.

- Casta diva, qua argentum
Causae nostrae sacra operis plana, - проговорила Элли-Сью до конца вступительную фразу традиционного обращения к (по умолчанию, при отсутствии выбора оратором другого божества) богине Правосудия*.

* примеч. Spoiler: И если гады из гильдии предателей (э, извините, теперь уже гильдии, к которой принадлежит сама Элли-Сью) богохульственно интерпретируют это как "воздай/скрой серебром наши укромные планы", так оригинальное значение, со времени Золотого Века (когда платежным средством признавались только золото и натура), исконно значило совсем другое. А именно "восполни серебряным голосом Красноречия на всех уровнях наши священные Дела в этих проклятых равнинах". (данная информация получена от самой Элли-Сью Деревяшкинс)

После чего можно официально выложить пледуарию со своими правовыми основаниями. (И все равно пока ничего путного не придумывается).

Вовремя спохватившись, она тут же поспешно уточнила (а то вдруг Устриция воспримет это как восхвалу в знак согласия):

- Вышеупомянутое было высказано в качестве официального вступления к моей нижевыложенной официальной реакции на Всевышнее Уведомление, - „точно так, Элли-Сью, ты же адвокат“, подбодрила себя она, „и поскольку ты, конечно, не над Законом, значит следуй полной его форме“, - На основании … - последовал длинный ряд правовых оснований, во время которых юная призванная наконец успела кое-как собрать мысли, - …я, Элли-Сью Деревяшкинс, официально принимаю настоящее Призвание к Служению со стороны Вашего Божественного Величества на тщательное рассмотрение со всей надлежащей основательностью. И не дерзну дать поспешный ответ, прежде чем окончательно удостоверюсь в моей готовности дать таковый. Fiat iustitia! Ave Устриция!

Архив одобрительно зашуршал, гордясь тем, как юридически толково повела дело его домашняя любимица.

Милые дела! Они так искренне желают чистой справедливости, и одновременно с тем так горят желанием быть манипулированными. Они накопили тысячелетний опыт самого наглого крючкотворства, детальнейшее знание о всех подлостях, когда либо творившихся на судах Морпорка и, вопреки тому, они так трогательно наивны! Слова отпетых мерзавцев, которые однако всегда и во всем соблюдали видимость приличий и почтенности. А бедные документы знают только то, что в них написано. И то, как составляющие их слова разоблачают обманы и манипуляции других адвокатов – всегда других адвокатов. Самих себя стороны на суде почему-то не разоблачают. Значит ли это, что тот, кто не пытается рассмотреть свою позицию с точки зрения противника (как и надо справедливому юристу, соблюдающему древний принцип „выслушай и другую сторону“), окажется особо уязвимой жертвой манипуляции? В частности боги, которым по принципу должно бы быть невыгодно подводить под сомнение веру в себя… интересные получаются выводы о Дунманифестине, не правда ли?

Может быть и не правда: со стороны богини как-то чувствовалось неудовольствие.



„Почему же точно сейчас?“ – вырвалось в уме у Элли-Сью. Когда идет дело о жизни и смерти, в самом, кстати, буквальном смысле, а тут… такое. Ну ладно, вопрос у тебя, Элли-Сью, получился слишком хнычущий, хотя и вправду полезно было бы знать. И по крайней мере она не опустилась до вопроса „Почему же именно я?“ – одно из преимуществ вырасти обожаемой маминой и папиной принцессой - что такой пустой вопрос как-то не приходит в голову. Конечно именно она, кто же еще?



„Баланс...?“ - не поняла Элли-Сью (вообще-то в последнее время она начала подозревать, что ей в жизни очень не хватает чувства баланса, а что-то намекало, что Устриции тоже не совсем хватает). „Но неужели справедливость необходимо восстановить именно таким образом?... Извините, Ваша Божественность, я слишком мало знаю о вашем деле, но меня учили, что когда ... эм, противник нарушает баланс и создает эскалацию напряжения, то проигрышно реагировать аналогическим способом. Мама говорит, что когда нарушаешь баланс, преимущество за тем, кто держит инициативу, то есть кто и начал эскалацию. А Мама понимает в этом деле толк, она сама это не раз делала... Я что, предлагаю богине... Богине!... высший авторитет моей Мамы?... Извините, Ваша Божественность, я имею ввиду, это подтверждается множеством прецедентов. А в ответ на эскалацию намного лучше не догонять противника, а выкинуть что-то неожиданное. И вообще я эффективна не в качестве представителя авторитета, а в качестве адвоката защиты... Э... то есть я надеюсь, что буду эффективна в этом качестве... поскольку я готовилась именно к этой роли всю свою жизнь. И, кроме того, я не могу позволить себе рассеяться от моего первого дела. Ведь если я там напортачу... то какая же я служительница Справедливости, если не отдам все свои силы и сердце Правому Делу пока не восторжествует Справедливость?! Вот именно... а чтобы рассмотреть ваше дело, мне потом надо будет отделить ему опять-таки все мои силы, иначе, как я смогла бы быть Вам в пользу?... Ну, Ваша Божественность, миленькая, а?“ - наконец победило охватывающее еë смятение и вырвалось в мольбу, которая, как она подозревала, совсем не подходит при обращении к богине.



Хорошо воспитанной девице не следует в ответ на замечание собеседника выдавать вульгарное „Чë?“, даже только мысленно. А Элли-Сью была именно хорошо воспитанной девицей. И только что встретила не без учтивости настоятельное предложение стать аватаром божества. Но то было несколько отвлеченной материей, а сейчас это было вторжением в область, которую она понимала, по теме, к которой она тщательно готовилась, а тут такая … чушь!

Какие могут быть таинственные мистические мотивации в обвинении против Глюка? Там то как раз все так просто и ясно. Примус Лоу, отвратительнейший адвокат, до того публично выражал свое несогласие на брак своей племянницы с Фоном Глюком - главным тавматургическим инженером компании „Импасс Инженеринг“ по производству и поддержке устройств на бесятах марки „Бэнг-Бэнг“. А пока мисс Лоу не вышла замуж, она находится на попечении у дядюшки, то есть у вышеупомянутого адвоката Лоу. Это первое. Мистер Лоу документированно выражал свое убеждение в полной некомпетентности Глюка как тавматурга, и в частности - что продукты „Импасс Инженеринг“ феноменально барахлят. Кстати данное убеждение соответствует общественному мнению и может быть подтвержденным множеством свидетельств недовольных клиентов „Импасс Инженеринг“. Это второе. И, кстати, мистер Лоу не изменил эти свои убеждения и доныне. Даже когда обвинил жениха своей племянницы в злостной краже информации с бес-организатора клиента. Вроде бы совершенной через бесенка принадлежащего тавматургу Глюку. Это третье. И описание обстоятельств этой… гм… утечки информации прекрасно совпадают с описаниями барахления устройства на импах фирмы „Импасс инженеринг“. Это четвертое. До этого тот же адвокат Лоу успешно защищал другого своего клиента от обвинения в незаконном прослушивании чужого бес-организатора, на основании, что если ищец был настолько туп рассчитывать на бес-организатор „Бэнг-Бэнг“, так ему, дуралею, и полагается (официально не точно в этих словах, но на последнем банкете в гильдии Адвокатов, именно в этих). Это пятое. А кроме того, по еще куче соображений (от шестого по двадцать девятое) преследовать юридически Глюка за этот казус с утечкой информации у Примуса Лоу не получится, будь у Глюка хоть самый захудалый адвокат. Поэтому Лоу и перенаправил безнадежное дело к презренным ворам. Очевидно надеясь, что неопытные (предположительно! На самом деле уважающий себя вор очень внимательно изучает законы) воры не справятся и можно будет провернуть безнадежное обвинение...



Потому что, когда речь идет о жизни и смерти, несправедливо не беспокоиться! - искренне и пламенно ответило золотоволосое подобие (это же и значит эфебское εἰκών) на ироническое замечание богини*. И совестной защитнице нельзя ни в коем случае успокаиваться, а надо бдительно и с трепетом выискивать всякие обстоятельства по делу, которые она иначе могла бы проворонить! ... И прежде чем удовлетворенно говорить „Ага, как раз об этом я и толковала“, справедливая богиня Вы моя, обстоятельства эти должны быть не какими бы то ни было, а применимыми к делу. А это значит такими, которые возможно представить на суде. А какой суд и, тем более, какие противные адвокаты... то есть какие адвокаты противниковой стороны приняли бы сведения высказанные в видении божеством? Никакие. Гады! Предатели, которые открыто глумятся над Справедливостью, не стыдятся восхвалять корысть в юриспруденции, и которые оставили милый Архив пылиться в безвестности! (ощущавшееся до сего момента напряжение со стороны богини, как перед грозой, не то что стихло, но как-то перенаправилось с самой Элли-Сью куда надо).

* примеч. Spoiler: Которая, кстати о подобиях, не точно первообраз их общего образа: Элли-Сью проверила и установила, что первым документированным изображением их общего лика была девушка с одной рекламы

Постой, почему она так уверена, что мне придется принять еë предложение? Или вообще дать ответ? На каком это правовом основании? И что мне будет, если я просто возьму и не подчинюсь? Поскольку при правильно поставленном ультиматуме, должно быть ясно, какие именно ужасные меры будут приняты в случае отказа. Так молодую юристку учила еще еë Мама, признанный эксперт в области воровского Устрашения. Правда, иногда и блеф может иметь эффект, но... как-то чувствовалось, что в данном случае Устриция вряд ли может реализовать угрозу. Почему тогда терпеть этот ультиматум?



Но как же, есть ведь свидетельства, что древние первожрицы фактически сжигали себя на физических кострах? (В ответ прозвучало рассеянное, что ну да, и это тоже. И что у аватара внутренний символ осуществляется и вовне). Но об этом думала только та часть ума Элли-Сью, которая старалась рассеяться от смущающего чувства... ну может не точно стыда, но смущения?

Впервые кто-то говорил молодой воровской принцессе, что у нее есть стыд. Кажеться обычно люди, считали, что ей как раз стыда не достает. Но чтобы ей напомнили о том, что чисто и светло, когда она сама приводила приземленные аргументы как какой-то ... адвокат! Да, каждый раз, когда кто-то отвергал чаяния обычных людей, что какое-то житейское дело может чудодейственно уладиться силой Юрисдикции, умирала прекрасная маленькая фея... то есть умирала вера в то, что в устройстве общества есть место Добру. Да, для этого надо верить и стараться. И Элли-Сью всю жизнь мечтала дать свою жизнь за этот идеал. Но каждый раз, когда доходило до дела, то есть до Дела, она же почему-то начинала сыпать черствыми канцелярскими приемами. Как будто юриспруденция состоит в холодно логическом подсчете наилучших путей крючкотворства... Тьфу, на практике именно в этом юриспруденция и состоит, но... Но надо же не забывать, что все это ради любви к Справедливости, именно любви! Э-эм, кажеться ли только, что богиня тихонько подхихикивает? А интересно, сама богиня Справедливости не должна ли тоже иметь стыд? Разве то, что заставляет стыдиться приличную молодую леди-юриста, не является несомненным случаем неприличного предложения?

И, кстати, чисто практически, что это за такая знаменитая внутренняя информация? А то, пока не известна суть мистического откровения, как определить, насколько оно релевантно к делу? Не поставить вопрос прежде всего таким образом было бы уже не стыдно, а прямо непрофессионально.



Нет. И именно это и есть одна из очевиднейших сильных точек Защиты! Что никому, в том числе самому мистеру Глюку, неизвестно, что за данные якобы были украдены. Что в лепете несчастного бесенка м-ра Глюка практически ничего невозможно разобрать. Сплошной белый шум какой-то. Кроме того, что там были какие-то ссылки к реестрам Геральдического ведомства, о которых известно, что уже безвозвратно утеряны. Геральдического, представьте себе. Так что никому, кроме обвинения неизвестно, что это за данные. И вряд ли станет известно, поскольку обвинению же не выгодно, чтобы они становились известными кому-либо. М-р Лоу категорически настаивает на их секретности. И они смеют твердить, что информация, которой у обвиняемого, и у никого другого нет, им же украдена?! Что за вздор! Где здесь состав преступления? Да, я не знаю, что там была за информация, и была ли вообще информация. И я очень рада, что не знаю. И мне не терпится тыкнуть этим незнанием в морду этому несносному г-ну Лоу. Надо лишь принять превантивные меры против подбрасывания какой-то фальшивой улики Глюку, чем я как раз сейчас и собиралась заняться, и…



Элли-Сью похолодела как героиня сказки оказавшейся вдруг в царстве королевы фей. Неужели только потому треклятый Примус Лоу выбрал направить свое безумное обвинение именно в гильдию воров? Кому интересны ныне судебные дела? (вот в древности было иначе… ах! Тогда публика так и валилась послушать судебных ораторов, между заседаниями люди беспокоились о шансах сторон, говорили, спорили, дрались… ох!) Но толпы всë еще валят к виселице… или флюгеру. А если Защита восторжествует и Глюка оправдают, то в газетах только скажут, что случай замяли ради… ради чего?



Элли-Сью очень хотелось, чтобы не было прецедента. Ох, как хотелось бы. Но она так любила знакомиться с подробностями дел давно минувших дней. И в свое время с такой радостью прочитала документы (достать которые, кстати, было весьма непросто) по одному опыту покушения на Патриция при помощи отравленных свечей. И тогда тот ужасный упырь – Геральдический Дракон почему-то разработал герб для свечного мастера, производившего орудие покушения, герб очень похожий на геральдику гильдии Ассассинов. Очевидно просто забавы ради. И если это сейчас представят как «Код Дракона», с такой бесспорной связью между герольдмейстером и страшными заговорами…

Хотя бы не очередной „Код Леонарда“. Все гильдии уже перестали рассматривать сенсационные манускрипты Леонарда Щеботанского. Особенно если эти рукописи не подложны. Всем известно, что ничего хорошего от увлечения такими рукописями не бывает. Без участия самого Леонарда лично, по ним всегда наделают чего-то кошмарного. В газетах такое может будет и не так опасно. Вот если бы новый „Код Леонарда“ дали распространять не газетам, а Достаблю… ой!



- А чего именно Ей здесь надо? – опять попробовала сосредоточиться на основном вопросе Элли-Сью. (И с запозданием заметила, что увлеченная разговором со сверхъестественными силами, выговорила это вслух. Только этого не хватало, чтобы еë услышали и приняли за сумасшедшую… то есть за еще более сумасшедшую, чем порою еë уже считали).

В смысле, почему какая-то туманная конспирация относительно гильдий должна касаться богини существующей за счет одних лишь несбыточных желаний мести. Потому что, насколько Элли-Сью было известно, именно такие молитвы обычно полагались богине Справедливости (преимущественно со стороны Обвинения) Анафемиде. Правильно, богиня? Ладно, обычно в конспирации вступают личности, чувствующие себя особо ущемленными в правах кем-то еще, Элли-Сью же читала дела о конспирациях, начиталась. Вот именно это и интересно – какие именно разумные существа (разумные в юридическом смысле, а очевидно не собственно ума) втянули Анафемиду в эту конспирацию. Потому что первым делом надо выяснить, чей интерес…

Со стороны богини почувствовалось что-то вроде мистического эквивалента пожатия плечами. Мол, Она уже высказалась о божественном плане вещей, а земной план и земные интересы, стоящие за конспирацией – это уже вне Еë интереса и, несомненно, всецело забота Еë земного аспекта, то есть временно исполняющей обязанности онаго. Но..

- А мне откуда знать? – вмешался вдруг совершенно телесный голос совсем рядом (то есть, оказалось, Элли-Сью не только говорила вслух, но и делала это прилюдно!), - А раз вы уже знаете, что та барышня Лоу здесь, мисс, так я уже всë, и делать мне здесь больше нечего.

Голос принадлежал весьма недовольной молодой девушки, лет где-то между пятнадцатью и девятнадцатью (хотя никто, в том числе сама девушка, не знал наверняка), худой до костлявости, с короткими взлохмоченными волосами, в каких-то неопределенного покроя темных одеждах, кажеться всегда готовой либо удрать, либо ударить, либо и то и другое сразу, откликающейся на имя Никта. Имя которое она выбрала по совету Элли-Сью, так как на классическом эфебском оно значило «Ночь», что по мнению Никты было значитеьно круче и вообще приличнее, чем ее первоначальное «Никита», которое никак по еë же (Никты) мнению не вязалось с образом крутой, независимой и опасной молодой женщины, умеющей и драться и быть тем, что Никта же считала «роковой женщиной». Никта твердила, что это дряное имя на «-ита» наводит мысль на какую-то орлейскую синьориту из оперетки, хотя по сведениям Элли-Сью синьориты с орлейской провинции как раз были чаще всего темпераментными, независимыми, опасными и порою вполне роковыми (или хотя бы те синьориты, которые упоминались в судебных архивах - с оперетками Элли-Сью была не очень знакома). И почему именно Никта настаивала на «роковой», Элли-Сью тоже никак не могла понять, поскольку Никта воинственно отказывалась каким-либо еще способом выглядеть или действовать обольстительно, или даже прихорашиваться, и хотя могла бы быть вполне привлекательной, ныне на первый взгяд могла бы привлечь лишь бед себе же на задницу.

Ничего, с временем выяснится, что это происходит с Никтой. Наверное. Она попала в воровскую гильдию совсем недавно. А до этого была в какой-то тролльской (тролльской!) молодежной банде. Как еë там приняли, не ясно, хотя там кроме неë полноправным членом числился еще камень с дыркой на веревочке, так что всë может быть. А ей самой зачем понадобилось туда соваться? Никта говорила, что там было что-то „роковое“, причем говорила с непонятным восторгом. Мама (не Никты, чья мать была в неизвестности, а миссис де Ревяшкинс) думала, что Никта полезла туда ради тролльских веществ на букву „с“. Хотя все знают, что на человеческих существ тролльские наркотики никак не могут действовать. Мама сама не могла объяснить как, а только туманно и несколько неубедительно заметила, что „именно у этой девчонки всë как-то да получится, у неë ведь всë наперекосяк“. Последнее у Мамы звучало даже как-то умиленно. Элли-Сью подозревала, что Никта Маме просто понравилась, и Мама сама себе напридумывала в Никте какой-то там крутости. Однажды Мама обмолвилась, что Никта напоминает ей еë саму в юности, а о себе самой Мама выдумала неправдоподобно крутую легенду и даже доказала эту свою выдумку на деле.

- Не сердись же, я просто думала вслух, - быстро и плавно пенаправила русло своих мыслей Элли-Сью, которая впервые слышала, что мисс Лоу (очевидно невеста еë клиента) «здесь», но с Никтой, если будешь терять время на переспрашивание, так она просто фыркнет и уйдет. Потому Элли-Сью быстро-быстро продолжила, - Я вообще ожидала встретиться только с мистером Глюком. Значит его невеста с ним? И вообще, Мама посылала тебя наблюдать за этими Лоу, да?

- Нет, не наблюдать, а только взглянуть, понимаешь, только проверить пару штук, - набычилась Никта, - А тавматург-то, мисс, не здесь, а только эта мисс Лоу. Ждет вас в приемном кабинете по общению с клиентами.

Она так со всеми говорила то на «ты», то на «вы», а почему-то не терпела, чтобы к ней самой обращались на «вы», короче говоря, у Элли-Сью было еще слишком много неоконченной работы по пониманию этой девочки. И девочка вовсе не сотрудничала по вопросу с пониманием. Что же, о себе самой Элли-Сью знала, что ее редко понимают, но тем не менее она прекрасная личность, так что возможно, что-то подобное может в какой-то мере относиться и к Никте, то есть надо еще стараться…

Элли-Сью вздохнула по отношению к непрошеным заботам еë матери шпионить за Лоу, кивнула благодарно Никте и как раз собралась пройти наконец-таки в кабинет, когда...



Что? Мисс Лоу – невеста еë клиента, из-за которой еë подлый дядя – адвокат Лоу, и покусился на жизнь бедного м-ра Глюка, и которая сейчас пришла вместо самого Глюка – она выходит за обвинение? Что за... Со стороны богини Устриции почувствовалось сильное недовольство бестолковостью еë избранной, но Она не ответила. Зато вмешалась Никта:

- И далась вам эта барышня Лоу. И тебе и госпоже де Ревяшкинс. Ну и какое вам дело, что у неë дома стенка уставлена иконографиями какого-то типчика? С которым, кстати, все знают, ей ничего не светит. О нем даже песенка есть: „…Катится, катится Фаэтон Ваггон“. И ты мне нарочно подобрали это имя? Так похоже на „никто“? А я вам, кстати, не Фанни Ладд. Всë равно, сейчас уже не изменить, разошлось уже по Гильдии.

- Какое еще „никто“? В Гильдии все знают и уважают Ночь. На всяческих языках, - зауспокаивала еë Элли-Сью, - А вне гильдии о наших кликухах не болтают, а и вообще там можно другое имя придумать. Даже по опереточному языку прозвучит неплохо: „ноттэ“. Так что получится „Нотти Никта“, то есть „не-никто“…

И уговаривать бедняжку Никту, что она вовсе не никто (и конечно никакая она не Фанни Ладд! Фанни была подругой! И всë еще подруга. А эта тут только подослана Мамой заменять еë в роли телохранительницы… Хотя об этом лучше не говорить перед Никтой.) было довольно важно, и Элли-Сью очень старалась, но думала она главно не об этом. А о том, что если невеста еë клиента мечтает не о своем женихе, а о каком-то другом типчике, то на какой же тогда стороне в этом деле будет она? Это ли имела ввиду Устриция под призванием противной стороной?

И хорошо бы, если бы еë внимание делилось бы только на эти два направления, довольно важные и спешные, но нет – взгляд почему-то всë притягивался и притягивался к какому-то значку очевидно с гербом Гильдии Воров, который Никта вертела в своих пальцах. Хотя пристрастия к эмблематике гильдии Воров у нее до сих пор вроде не наблюдалось. И, главное, взгляд должен же честно смотреть собеседнику в глаза, а не потупляться, вроде бы как в смущении, предположительно от нечестности… Но в том, как вертелась черно-белая полосатая табличка было что-то … гипнотическое. Казалось будто черные и белые полосы не стоят прямо, как форменный костюм вора при исполнении, а гнутся спиральными ветвями и крутятся, крутятся…

- Так будет похоже на knotty: „узловатая“, - заметила недовольно рядом, но как-то из-за кадра Нотти-Никта, - Хотя… почему бы и не… Чë за…? … Ёлки-палки! – закончила она тоном яростного ругательства (кто знает почему, но она, против всякой логики своего уличного воспитания, всегда старалась ругаться эвфимистически).

Но перед глазами Элли-Сью всë кружилось и кружилось странно завораживающими черно-белыми спиралями. И как будто волокло куда-то…



Спираль вертелась и засасывала, и когда перед глазами Элли-Сью начало проясняться, оказалось, что она уже не в коридоре Гильдии Воров перед дверью Архива. С какой стати сейчас у нее галлюцинация? Неужели опять простудилась и на неë так вдруг нашла лихорадка?

- Опять какой-то до… долгоблеванный кошмар! Достали уже! – вскрикнула рядом в гневе и обиде Никта.

А какая-то часть ума Элли-Сью осталась, гадина, рациональной и напомнила молодой юристке, что из общения с гевайзой ей были известны галлюцинации, а это сейчас на те галлюцинации вовсе не похоже. Ой! То есть она действительно попала в какую-то другую реальность? Увы, да, реальность была … другой. Чужой. Дикой!

Добавлено: Sat Oct 24, 2015 4:53 pm     Заголовок сообщения:

3. Роковая женщина

Кругом были какие-то большие и зеленые фигуры. Снаряженные множеством острых как иголки … подробностей?… Ладно, несмотря на классическую комбинацию характеристик, это были явно не темничные твари. А что-то более дикое. Ели. Целый лес елей! Ну, может и не елей, а еще каких-то колючих деревьев, кто их знает. Элли-Сью была цивилизованной девушкой, то есть городской обитательницей. И деревья, (в самых неблагоприятных случаях) ей случалось смотреть разве что из окна дилижансов, перевозящих ее из одного города в другой* (лучше всего, конечно, из города в Город). А тут не было ничего цивилизованного, не было даже дороги! И откуда-то залаяла собака! Если, конечно, это была собака. То есть, похоже было на городскую собаку, но кто их знает, что еще водится в диких лесах? Волки? Нереформированные вервольфы? Дикая охота? Анубисы? Еще какие-то сукины сыны?

* примеч. Spoiler: Кроме одного случая, когда не удалось доехать без памятных приключений из города в город, и дилижанс застрял в одном месте называемым «Отель Пацца Сной». Тогда вокруг было полно всяких деревьев, особенно колючих. Но, к счастью, приключение отвлекало всë внимание цивилизованной девушки на экшн.

Что-то совсем рядом бешено затопало, со страшным шумом, как будто ломая что-то деревянное (валежник?). И прямо перед перепуганной Элли-Сью возникла Никта.

- Шишки еловые! – воскликнула в неподправленном изумлении бывшая уличная девчонка, схватила еë за руку и потащила куда-то прямо в колючие пышные ветки.

Элли-Сью оставалось или последовать (с грехом пополам) за Никтой, или потерять равновесие и упасть на пол, на мостовую, нет, на что-то худшее чем мостовую (хотя пахнущее почему-то даже вроде неплохо). Ветки прогнулись от веса двух девушек, пропустили их мимо в пространство между еще такими-же деревьями, а сверху им на головы посыпалось что-то, что немного погодя Элли-Сью определила как шишки. Возможно еловые.

- Бежим же! Чего медлишь? – заторопила еë Никта — У тебя что, Сдвиг до сих пор никогда не был? - И вдруг, в ярком противоречии с недавней торопливостью, резко остановилась, обернулась к Элли-Сью и обвинительно тыкнула в нее пальцем: - Ты не подумай чего! Я чистая! Вот уже сколько времени, как сошла с Суммы! Как раз потому что чистая, и попала сюда. Понимаешь, это и есть ломка от Суммы. Только и попадаешь во всякие кошмары вроде этого. Тут же рядом портал был. То есть та дверь в архив… А ты-то как сюда попали?

- Не знаю! – честно ответила Элли-Сью, - А почему нам надо бежать, то есть, кто за нами гонится? Нет, я верю, что ты лучше меня понимаешь, что здесь как. Мне-то этот кошмар впервые. Но хорошо бы знать, что надо делать дальше?

- С какого … холма мне знать, что делать? – нисколько не переменила гнев на конструктивное поведение Никта и опять потянула куда-то еще через еловые ветви. – Непонятно разве: кошмар? Значит бежать надо. Потому что всегда есть от чего. Понимаешь хотя, почему даже ругнуться как следует нельзя? Размазня вы гр… граблевая!

В этот же миг Элли-Сью наступила на что-то острое и какая-то палка очень сильно ударила еë в глаз. Грабли! Что здесь в лесу делают грабли? Как раз после того, как Никта их помянула. Хорошо, что сама Элли-Сью, как и полагалось настоящей леди (прежде уличной леди-воровке, сейчас леди-адвокату), не испытывала потребности ругаться.

- Ой! Понимаю. А… - воздуха ей не хватало, потому что Никта опять волокла еë куда-то, опять в другую сторону. А и от всей беспорядочной беготни начинала кружиться голова.

- И ни в коем случае не подумай чертыхаться, эльфыхаться или налоговоинсперторыхаться! Особенно если вместе с сексуальным матом. Затрепетала, да, мисс? Правильно боитесь, потому что ни черти, ни эльфы, ни налоговые инспектора ни хрена не понимают, как применить на деле, ну, то, о чем в сексуальном мате говориться. И потому творят какую-то чушь. Ну, не понимают они ничего в размножении, такие они.

- Послушай, - успела вмешаться Элли-Сью, которая заметила более неотложный проблем (кстати, помогающий не думать о том, как вышеозначенные видовые категории неправильно применяют на деле то, о чем говориться в традиционном сексуальном мате: не особенно приятная тема для размышлений, особенно для благоприличной молодой леди, не правда ли?) - Меня сейчас укачает и стошнит. Меня всегда укачивает от тряски.

- Ты! Вы… пы-пы-пы…! – Никта вдруг выпустила свою подопечную, чтобы заткнуть рот обеими руками.

И Элли-Сью поняла, что может есть и более неотложные проблемы чем тошнота от качки. Хотя, если еë в самом деле стошнит, как это отразится на желании Никты кошмарно ругаться? Надо срочно, очень срочно отвлечь с матогенных тем внимание еë спутницы. Из рук которой выпала табличка с тем самым гильдейским гербом, но Никта спохватилась и поймала его, затыкая рот уже только одной рукой. Но сейчас изображение было видно, и оно, оказалось, было только похоже на герб гильдии воров. Вместо черно-белых полос на щите была черно-белая спираль. Вместо кошелька было изображено сердце, из кровоточащей раны на котором выпадали денежки. Что за…? Ну, сколько раз тебе надо говорить, что это кошмар?

- Меня сюда вот это затянуло, - указала она на спираль, - По крайней мере, такая была для меня видимость, то есть может и показалось мне. Но еще пока мы были в Гильдии, я увидела, как оно превращается из герба гильдии в то, что там изображено сейчас.

Никта взглянула нахмурено и удивленно на табличку, потом подняла опять взгляд на Элли-Сью с явственно читаемым посланием «Что за чушь вы мелете, мисс?». Но желания ругаться в ней кажется не наблюдалось. Пока. Какой-никакой, но успех все-таки. А пока она остановилась и не ругается, у Элли-Сью есть время принять глоточек зелья против дорожного недомогания. Омерзительного на вкус, следовательно очень сильного.

- Это точно так и выглядело, когда я его нашла. – объяснила Никта, - Потому и взяла, что вроде похоже на гильдейский герб, а какая-то чушь собачья. Как будто над гильдией кто-то насмехается.

- У Лоу нашла? - такая у Элли-Сью выплыла недобрая догадка, после той полоумной конспирации, о которой ей разоткровенничалась Устриция.

- Ну да, у неë. Бежим же, иначе нам обеим… песец!

Свирепый лай вдруг разнесся совсем рядом и между ёлками рядом с ними выскочил лохматый мрачный ... пудель. Пудель? Городской пес нормального городского роста, даже с остатками прически „подо льва“ в этом диком-диком месте? Пока Никта лихорадочно утягивала еë в очередной нырок между пышными колючими ветками, пока разнообразные части тела цивилизованной барышни, о многих из которых она обычно и не подозревала, громко жаловались на незаконное злоупотребление оными в какой-то изнурительной беготне, какая-то часть еë ума задумалась над тем, что пудель вместо того чтобы лаяться, беситься и набрасываться, просто сел и саркастически наклонив голову, наблюдал за обеими девушками каким-то угрюмо-брезгливым и одновременно насмешливым взглядом.

- Что-то здесь не так, - высказалась Элли-Сью, когда позволило физическое состояние (потому что Никта незадолго остановилась оглядываясь).

- Конечно не так. Как же еще? Сколько раз говорить надо, что: кош-мар? - сняла с нее стружку Никта и вроде опять была готова еë куда-то за собой потащить.

Надо как-то отговорить Никту от этого лихорадочного метания по лесу. Элли-Сью уже еле дышала и ноги у нее жутко болели. А Никте хоть бы что, наверное даже не заметила, что еë подопечная долго еще не протянет. Ладно, Никта ведет себя, будто знает, что надо делать в подобных кошмарах. И вообще она - особа несомненно умеющая выживать в очень сложных ситуациях – выжила же в тролльской уличной банде. В тролльской! Но все-таки что-то (может и желание тела мисс Деревяшкинс прекратить это преутомительное беганье) подсказывало Элли-Сью, что еë проводница держится не лучшим возможным способом. Ведь умение выживать не обязательно значит умение делать это наилучшим путем, или за наилучшую цену. К примеру, лорд Ржав выжил во многих сражениях и войнах, но разве это значит, что он воевал хорошо? Или что вместо всех этих войн не было бы лучше провести парочку юридических процессов?... Все равно, пусть даже Никта для себя и действует эффективно, но Элли-Сью за ней просто не угнаться, значит необходимо что-то предпринять.

- Есть и что-то кроме кошмара, - начала она, - Еще кто-то замешан. Похоже на подставу. Я это как адвокат говорю. Начиная с моего присутствия здесь...

- Воображаешь, - прервала еë Никта с взглядом говорящим „Меня ли с моим опытом будешь учить, как и что в этих кошмарах?“, пусть и после небольшого нахмуренного колебания.

- Кроме того, - не стала пока настаивать на этом Элли-Сью, - долго еще так бежать я не выдержу. Еще немного, и как появится сам преследователь, я уже буду измотанной как тряпка. Лучше пока идти просто быстрым шагом, с тем чтобы в минуту опасности у меня еще остались силы на побег... Конечно, я знаю, что если правильно понукнуть, человек может выложить себя больше, чем воображала... Но не и в первый же раз, без тренировок...

- Без тренировок значит, - усмехнулась со зловещим предвкушением Никта, но быстро сникла, - Нелегкая же меня понесла с вами, обузой эдакой! Бросить бы вас и всë... только... твою мать...! ... В смысле, как потом вашу мать успокаивать, ума не привожу...

- Маму я сама успокою, - поспешила успокоить еë Ненаглядная дочь, - У меня в этом деле немалый опыт. Спроси кого хочешь... А как обычно из таких кошмаров выпутываешься?

- Откуда мне знать, как?! Кончаются, и всë, непонятно, когда и как! Надо только до конца этого выжить. А для этого шевелиться надо... Ну, сколько удасться, - закончила она с немалым неудовольствием, но все-таки дальше не бежала, а пошла ходом. Только сейчас ей наверное опять захочется ругаться? Быстро, опять обратить еë внимание на что-то более дельное:

- А нельзя разве встретить этих преследователей лицо в лицо? И, по возможности, начать с ними переговоры? И, вообще-то, чего им от нас надо?

Никта только фыркнула пренебрежительно в ответ.

- Я не жалуюсь, а только спрашиваю, - уверила еë поспешно Элли-Сью, - Чтобы не быть аж такой обузой, а понимать, что надо. И, конечно, если не удасться добиться чего-то в переговорах, эти переговоры всегда можно просто затянуть. И...

- Не траться попусту, все равно ничего путного не скажете, - прервала еë с внезапной злобной улыбкой Никта, - Потому что ты, мисс, полная никчемность, бесполезная во всех отношениях, даже бежать: и того не умеете, только важность себе придаете, одно слово: тупая блондинка. Единственно из-за твоей матери приходиться с вами возиться. Подумаешь, она мне в моем собственном кошмаре будет советы давать!

До сих пор воровской принцессе, любимой дочке могучих и ужасных мистера и (особенно) миссис Деревяшкинс, никто прямо так не говорил с такой откровенной пренебрежительностью. Э... хотя Элли-Сью подозревала, что многие это про себя думали, когда она смущенно и бестолково возилась на экзаменах по карманничеству или взлому. Но до сих пор все воздерживались говорить это... ну из-за еë родителей, тьфу. И все-таки слепо обожающая свою дочку Мама приняла под крыло и готовит в телохранительницы своей ненаглядной именно эту девчонку? И да, Мама даже очевидно знает, какой у Никты характер и умонастроение, Мама вообще-то не дура, и однажды говорила, что Никта ей напоминает саму еë в юности. Бедная-бедная Никта – Мама попробует сделать из неë копию самой себя.

- Но здесь-то я хозяйка, хотя место – дрянь, - продолжала Никта, - Я добилась всего трудным путем и просто несправедливо, чтобы кто-то... э... - она очевидно смутилась, что упомянула „несправедливость“, после отряхнулась и поспешно добавила наставительно потряхивая пальцем, - Если увидишь розового слона катящего на велосипеде, и нет, не спрашивай, что такое „велосипед“*, так не хлопай глазами, а немедленно сойди с его дороги, а то задавит, скотина, и глазом не моргнет.

* примеч. Spoiler: Элли-Сью, собственно, и не собиралась спрашивать. Она знала, что по латыни „velocipedes” значит „быстроногий“. На чем же еще „катить“, пусть даже розовому слону, если не верхом на (или на чем-то запряженном) чем-то быстроногим? А это быстроногое нечто вряд ли разумно описывать точнее, потому что ясно ведь, что в кошмарах водится.

В былое время Элли-Сью наверное потеряла бы самоконтроль (хотя и сейчас она не больно-то контролировала себя, особенно физически). Но к счастью недавно она научилась полезному навыку притворяться.

Научиться этому ей просто пришлось, когда она впервые стала адвокатом, после того как всю свою жизнь люто ненавидела гадких предателей Архива. Тогда еë просто разрывали две противоречивые очевидности о еë месте во вселенной: 1. что она прекрасное, обворожительное существо, которое все, конечно, любят, и которому никто не мог бы и подумать причинить зла (ну, очевидно же это, с детства все события это подтверждали); 2. что она гадкий, лживый адвокат, который непременно тебя самым гнусным способом подставит, так что неудивительно, что их все ненавидят и презирают (и все они такие, кроме мистера Грома конечно, так что и в Элли-Сью люди тоже, очевидно, это же увидят).

Обе альтернативы были слишком уж хорошо обоснованными, никакая не могла взять перевес. А какое-то решение надо же было принять! От этого Элли-Сью тогда даже сон потеряла. От чего стала всë труднее и труднее справляться с делами. И тогда она решила: пока не появится действительно решающий довод по какой-либо стороне внутреннего конфликта, решение отложить, а принять компромиссный временный статус. А именно – притвориться, что она самая обыкновенная девушка, о которой никто не имеет никакого предварительного мнения. Пусть такой взгляд на себя – конечно иллюзия, потому что никто никогда ни на кого, кто для тебя хоть на капельку важен, не смотрит непредвзято. Но зато так можно постепенно собрать сведения, как тебя действительно воспринимают окружающие, не отвлекаясь на соображения, как тебя должны бы воспринимать. Это, конечно, дешевый трюк, но вполне приемлемый в судебной практике - искусственно симулировать непредвзятость. И даже доказавший там свою эффективность. Насколько ей удалось притворяться, она не была уверенной, так как очевидности – они на то и очевидности, что их трудно проигнорировать. Но бессоница прекратилась, пару раз ей удалось легче чем ранее добиться от людей чего ей было нужно, а, главное, как-то проще стало думать как о непосредственных проблемах, так об еë внутренней неразберихе, всë стало видеться как-то четче, разумней, непредубежденней, и стало возможно подмечать много чего, до чего раньше просто не было дела.

Вот и сейчас она подметила кое-что в Никте. Что Никту очевидно заботит не столько Элли-Сью (ни такая, какой она – Элли-Сью, является на самом деле, ни такая, какой она должна бы являться), сколько проблемы самой Никты. Что Никта очевидно не избалована ситуациями, в которых она была бы хозяйкой положения,. Ну и ладно, потому что, к счастью, Элли-Сью было наплевать, кто будет главным в этом кошмаре, поскольку ей хотелось главным образом вернуться в свою безопасную Гильдию Воров. Кстати и Никте тоже здесь очевидно не нравится. Только что она гордая – вот как „добилась всего трудным путем“ (и нет, Элли-Сью не будет удивляться в голос, стоило ли этого „всего“ добиваться). Это значит, что наверное не хочет, чтобы усилия (что бы там ни значил тот „трудный путь“, но это же усилия) были впустую. И вообще, насколько знала Элли-Сью, с кошмарами надо управляться собственной волей, то есть советы со стороны всë равно не помогли бы. Но…

Бедная Никта – неужели она чувствует себя как дома только в кошмарах? Лучше этого была даже позиция Мамы: если окажешься в страшном месте – стать тем самым, чего в этом месте надо бояться. Но правильно сделать так, чтобы и тебе, и окружению было приятно твое хозяйство. Как у самой Элли-Сью, когда она еще маленькой девочкой, которой никак не удавалось ничего из воровских умений, нашла прибежище в месте, куда все Воры боялись ходить – в Судебном Архиве… Странно, как много иначе разумных и сильных волей людей были почему-то уверены, что среди Судебных Протоколов всякий умрет в невыразимых муках от скуки и тоски. Иначе говоря, для многих даже Архив – кошмарен. А ведь как вышло! Ведь главное, попадая в кошмар – не отвлекаться на всякие неприятные подробности, а неустанно держаться того, по ниточке выискивать и распутывать то, что тебе дорого и мило. И так, постепенно-постепенно соберешь свою собственную силу, накачаешь свой левел в разнообразнейших скилах*, и тогда окажется, что кошмар уже не тот и разлетается как паутина перед крупным рогатым существом. Иначе говоря – надо найти что-то свое и близкое к сердцу и держаться его, а там все как-то всенепременно уладится. Проверено на опыте. В том числе на собственном.

* примеч. Spoiler: Это такое понятие в адвокатской гильдии Анх-Морпорка: Начинающие адвокаты не сразу принимаются за выгодные и интересные дела, а сначала проходят через завалы скучнейшей, однообразной бумащины. Но в ходе этого они набирают баллы Юридического Опыта, за которыми в гильдии следит специальная комиссия. Более осведомленные адвокаты (в том числе Элли-Сью), вместо продолжительного накачивания баллов, прямо обращаются с правильно составленной апелляцией в комиссию - совсем законная процедура, известная как Чрезвычайное Исправление Трудовых Статистик (сокращенно ЧИТС). С помощью ЧИТС дела идут намного быстрее. Все равно, в данном случае не очень важно, что это точно, так как Элли-Сью применила здесь эти понятия чисто метафорически.

Конечно, если прямо так и говорить об этом Никте, та вряд ли захочет слушать. Но и правильно. Вообще-то нахождение своего и близкого к сердцу редко (Архивы тому свидетель!) случается через внешний инструктаж. Но разве говорить можно только с позиции инструктора? Что за чушь. Говорить можно (и должно) и с позиции повисшей на шее героя блондинки (независимо так ли это на самом деле, или только герою чудится). Проверено на собственном опыте.

Та-ак, для начала может разговорить Никту по теме, которую та уже компетентно разъяснила. А там видно будет:

- Я никогда не ожидала, что такое возможно: чтобы „Сдвиг“ или „Сумма“, или еще что-то вроде них, действовало на человеческих существ. Вот, ты спрашивала, был ли у меня „Сдвиг“. А у тебя самой - эффекты от „Суммы“. Не понимаю, как такое вообще может случиться, раз мы не тролли.

- И не поймете, мисс, - усмехнулась Никта, - А я и не спрашивала тебя, был ли у тебя сдвиг, это-то и так ясно. Я думала, что все слышали о Сдвиге, но оказывается, некоторые фифы настолько далеки от реальности, что просто…, ну, не знаю, бл.. эээ, бл… облака! Да, облака, самых разнообразных форм, вот так! Конечно Сдвиг могут принимать только тролли, причем не какие попало, а богатые, потому что это жутко дорогая штука. У нас сейчас конечно не Сдвиг, только немного похоже на него, но вам-то всë равно не понять. Все вы такие. Потому и настаиваете, чтобы обращаться к вам на „вы“, потому что тайно сами знаете, что все вы такие… облака.

Ах, вот почему она не терпела, чтобы к самой ней обращалась на „вы“. Потому что она „не как все“ наверное. Интересно, Мама знает ли, что когда эта девочка обращается к ней учтиво, то… или Маме лучше об этом так и не узнать?

Интересно, этот туман, который вдруг заклубился у их ног, это из-за того, что Никта ругалась облаками? Это оно правда клубится в неприличные формы или… Элли-Сью, не рассеивайся, пусть лучше рассеивается туман.

- А пусть и не пойму, - не сдавалась Элли-Сью, уже как-то подозрительно правдоподобно впадая в роль всей такой запутанной блондинки, - Но ведь не понимаю, а вообще объяснение есть, или нет? Нет, да? – закончила она жалостно (которого чувства она не испытывала, но получилось у нее отлично, так как хотя они уже не бежали, а только быстро шли, но было все равно утомительно и отвратительно). Давай, давай, Никта, - подбадривала она про себя (наверное саму себя больше, чем еë), плевать тебе на то, пойму ли я, важное, что тебе самой хочется объяснить. Проверено на собственном опыте.

- Есть, есть, хотя все равно не поймете, - снизошла (всë-таки!) Никта, - Понимаешь, это каждому не удается, это надо с троллями АЛХИМИЮ иметь. Либо получается у тебя с ними АЛХИМИЯ, либо нет. Знаешь, зачем говорят, что при троллях нельзя реветь? Потому что некоторые, которые роковые, могут сделать троллю Сглаз. Сам по себе троллю Сглаз ничего, но если смешать эту жидкость с чем надо, катализирует кое-что. А потом уже идет и Снос, то есть сопли, конечно не всякие, а от кого-то рокового. Снос для троллей уже и сам по себе вроде Сдвига. Потому когда-то некоторые дикие тролли жрали людей – они то понимали, что будет непереварение, но надеялись что там будет, авось, и Снос. Но такое не с каждым получается, а только если попадешь троллям в Ритм, чтобы так возбудить в них Алхимию. Тогда будет и Сглаз и Снос и Суши – его иногда еще в агатейских ресторанах подают, завернутое в рисовые лепешки. А еще и то, что со рта, хочешь скажу, как называется? - Элли-Сью замотала головой, так как у нее было предположение, но, главное было, как Никта всë более оживляется, становиться какой-то чуть ли не по доброму задиристой, - А как соберутся все составляющие, если тролль их с умом сложит, получится Сумма. Она похожа на Сдвиг, но не так опасна, и от нее тролли даже чувствуют внутренний холодок. А если между тобой и троллем, у которого Сумма, есть АЛХИМИЯ, так и ты сможешь эту Сумму вместе с ним почувствовать, будь ты хоть человек, хоть гоблин, хоть розовый слон. Потому что Сумма, она всегда в складчину и от нее хочется делиться. И множиться.

- О, - воскликнула Элли-Сью, потому что сказать что-то надо (а то всë было так смущающе, как тему неудержимо понесло в сторону ханки-панки между человеческой девушкой и троллями. Тем более, что у Элли-Сью была клиенты - человеческая женщина и тролль, состоящие в полноценных семейных отношениях, так что она даже не могла претендовать, что такое невозможно!) – Сейчас, раз ты сошла с «суммы», никто не будет настаивать с нами… размножаться, правда же? Если не будет сексуального мата, конечно. Облака рассеивающиеся! – последнее она добавила с надеждою, что туман рассеется, но, кажется, не получилось. Может у нее в отличии от Никты не было Алхимии? Или просто ругательство не засчитали как таковое?

- Ты чë о мне подумала? – возмутилась Никта, - Что раз роковая женщина, так обязательно какие-то шуры-муры? Все вы только о глупостях и думаете? Думаешь, наверное, что роковая женщина, это та, кто окочмуривает головы мужчинам, как будто белошвейка, да? Скажете, что это самое роковое, что может сделать женщина? Разбить какому-то хмырю так называемое сердце? Пустяки это. Действительно опасная женщина разбивает головы, а сердца – это для нюней. Хоть ты должна была бы знать, с твоей-то матерью. Хотя миссис де Ревяшкинс тоже никакая не роковая женщина. Ты вообще понимаешь, что такое роковая женщина? Ну?

- Такая, которая ходит сама по себе, никто не может ее заарканить, всех с ума сводит, и делает всем интересную жизнь, - ответила Элли-Сью, обобщая случаи в судебной практике, когда кого-то определяли как „роковую женщину“, не добавив так-же, что обычно роковая женщина сама в жизни ничего существенного не добивается, шатается по всяким местам, где ей собственно не приятно, но зато с апломбом, хотя, поскольку она искренне непосредственна и вольна духом и живет только настоящим мигом, собственно не виновата ни в чем, кроме колоссальной безответственности.

- Вздор! Романчиками Лючии Апассионаты или Ирадны Как-еë-там начитались, что ли? – вскипела Никта, но как-то самодовольно, типа „так я и знала“, - Роковая женщина это та, кто понимает дух Роковой музыки. О йеее! Ну, понимаешь, музыки с рокотом камней? Ох, ты же без музыкального слуха. О Бадди слышала хотя бы? Все равно. Когда тебе говорили, что я была в тролльской банде, ты о чем подумала? Что я была в шайке головорезов и хулиганов, а? Ну, ладно, и это тоже, но, главное, мы были Бандой. „Один большой крутой тролль и еще несколько троллей и еще кое-что“, так мы назывались. „Еще кое-что“ – это я и тот камушек с дыркой на тесемочке. Им, понимаешь, не доставало вокала. Это, понимаешь, значит качественно визжать. Хорошо было. Только вещества на букву „с“ всë загубили. Нет у меня сейчас банды.

- А раз троллям нравится, как ты умеешь вокализировать, зачем тебе не найти других троллей, таких, которые не балуются буквой „с“? У меня есть знакомые тролли, в том числе любящие музыку и...

- Ууу, ты о той тяжеловесной фифе Жаргоне, что ли? Да ведь она фанатка танко! Разве может роковая женщина танцевать, представляешь себе, танко? У музыки с камнями совсем другой дух. Вот... - тут она задвигала бедрами, как будто что-то попало ей под юбку. (Может и попало, в этом лесу всякое возможно, место же нецивилизованное).

- Причем тут танко? Я тоже от танцев Жаргоны держусь всегда подальше. Поскольку страстные парные тролльские танцы подобны розовому слону на велоципедесе: задавят и не глазом не моргнут. Главное, она знает много троллей и кто что любит. И я знакома не только с ней. Мой ментор, мистер Гром, он же бриллиантовый, родственник самого мистера Шайна! И еще... Главное, если расспросить, непременно найдется для тебя подходящая банда.

- Так у тебя выходит, всë равно какое-то сватовство через свах или газету, - опять впала в подозрения Никта, - А в настоящей роковой музыке всë должно получаться вольно и без уговоров и всяких цирлихов-манирлихов. Да что вы понимаете, у тебя же даже слуха, и то нет. А рассоветовались тут, еще немного и завокализировать попробуете. Что-то вроде „Don’t worry, be happy”, что-то такое, что надо быть совсем слепой, чтобы даже подумать. Я вам не какая-то дилетантка, чтобы через случайных фиф находить себе банду.

Единственной присутствующей случайной фифе вдруг захотелось прямо объявить Никте, что
в таком случае пусть она себе так и сидит в своих кошмарах и жалуется, что у нее нет банды. Гордость ей, видите ли, претит общаться с Элли-Сью и еë знакомыми. Но к счастью сил возмущаться на автомате просто не было, а было только, если предварительно наметишь себе что сказать, соберешься силами, восстановишь дыхание и ... и тогда решишь, что некоторые вещи просто не стоит высказывать. Кроме того сейчас Никта разговорилась, а когда кто-то выкладывает интересующую тебя информацию, это успокаивает не хуже, чем когда ты сама говоришь от души.

- Хорошо, значит как раз вольных и без цирликов-манирлихов следует искать, - подхватила она, как ни в чем не бывало, - Узнаем о каких-то троллях, которые может и отвечают требованиям, ты на них сама и посмотришь, без никаких уговоров и сватовства. Но чего я это об этом распространяюсь, словно ты сама не знаешь? Извини, у меня есть такая склонность – болтать... А нам обязательно туда? В те ветки? Как оттуда пробраться?

- Обязательно туда. Ты просто изогнись немного, вот так, поживее, - тут Никта потянув еë через хитросплетения веток, даже запела: - Twist it! Shake it, shake it, shake it, shake it baby! Here we go loop di loo! Twist and shout! C'mon c'mon, c'mon, c'mon, baby, now! Come on and work it on out!

И так далее, в том же духе. Всë более и более веселом и задорном духе, кстати. Может несколько насмешливом, но ... Когда, например Маму надо было уговорить не делать чего-то неприятного, еë сначала надо вывести из еë скверного настроения, для которой цели неплохо еë сначала рассмешить. Может и с Никтой такое получится. Во всяком случае до сих пор Никта при ней не смеялась и не забавлялась. Элли-Сью пыхтела, ударялась во всякие препятствия, все части еë тела твердили что всë, больше не могут, но как-то бежалось легче, чем раньше. Так держать, Никта, не чувствуй себя загнанной, а забавляйся, беби, отжигай, или как у вас там, „роковых женщин“ говорится, главное, держись за это свое, и так победишь кошмар! Наверное, если это похоже на кошмары знакомые самой Элли-Сью.

Когда они вышли на какую-то прогалину, где-то между деревьями туман с интересными формами чуточку раздвинулся и промелькнул зажженный фонарь. Только чуточку, потом опять потерялся, и не был близко, но это был фонарь! Иначе говоря, кусочек цивилизации в этом диком-диком месте. Свет в тоннеле, как говорится. У Никты в песне как раз дошло до вскрика „йееее!“, и Элли-Сью радостно взвизгнула „Йееее!“ вместе с проводницей.

- Ага, - обрадовалась Никта, - музыка эта рулит, да?... Только у тебя тон был не тот.

Элли-Сью только ухмыльнулась в ответ и указала свободной рукой на опять промелькнувший свет.

- Не бойся, нас они не догонят! - поняла это по своему Никта и опять потащила свою подопечную в сторону от света. - Ну-ка, беби, отряхни хвост! - и тут она принялась дергать Элли-Сью то в одну, то в другую сторону (Элли-Сью была почти уверенна, что нарочно, ради прикола, даже если подхихикивание Никты ей только показалось).

- Йе, - закончила она несколько суховато, когда это шатание кончилось и они пошли дальше.

- Слушай! - вдруг резко остановившись спросила Никта, - Зачем ты всë просто так сносишь? Ну, как лоховка прямо. Я тебя и так и так подкалываю, смотрю, как именно ты огрызнешься, а ты всë ничего. Почему? Ты же в воровской гильдии выросла, пусть и под мамиными юбками, но всë-таки! Ты что, в наших отношениях согласна, чтобы тобою ноги вытирали?

Вот те на, оказывается, пока ты ведешь головологическую (кажется; а то ведьмы это понятие очень неясно определили, и вовсе не документировали) игру над ничем не подозревающей роковой девчонкой, кто-то со своей стороны мог бы вести свою игру с тобой. Классический просчет. Хотя, просчет ли? Ну и что, если бы она раньше заметила систематичность за Никтиными провокацийками? Не играть же ей на самом деле в эту игру - кто круче. Из множества освященных временем воровских традиций эта была воровской принцессе особенно противной.

Через ум еë пронеслись два-три способа попытки объяснить Никте, к примеру через якобы жалобу, что из-за тех, кто верят, что тихони им ничего не сделают, только прибавляется работы адвокатам, или… Но еще чего не хватало, именно сейчас оправдываться.

- Ну и даешь ты, - вдруг расхохоталась она, - Прямо страшно становится, что не заметила, как ужасно надо мной помыкают. Хуже, чем над гоблинами в очудноземельских плантациях. А „наши отношения“… ой, не могу.

Никта непонимающе уставилась на неë и даже остановилась (видимо не так уж критически было бегать им туда-сюда как угорелым). После чего вметнула как-то одновременно неуверенно и подозрительно:

- Слушай, ты об ... «отношениях» не вздумай подумать какую-то глупость. Я может и прикалывалась про размножение и прочее, но просто чтобы тебя подразнить. А я не дура, чтобы добровольно мечтать о сексе, я же в Банде росла и видела, как это s-слово отражается на головах. В смысле, не только на тролльских головах, а и человеки выглядели будто съели что-то сделанное алхимиком. Собственною мою матерь видела ...такой. Нет, уж, спасибочки, не хочу такой алхимии! Я о серьезном тебе говорю, а не о глупостях.

- Конечно, если захочешь, можешь сделать мне приятную жизнь, - продолжала отсмеявшись Элли-Сью, - Только зачем тебе это? Только не говори мне, что так свято почитаешь древние Традиции Гильдии Воров, которые может и значили что-то до гильдии, когда за воровство могли бросить в Танти. Ты же не в гильдии выросла и так тебе промыть мозги, пожалуй, не успели. Но даже если захочешь „повытирать мной ноги“, ой, не так, только не таким образом. Беганье это для меня вытерпеть, сущие пустяки, зато весело получилось. Я же не совсем стеклянная всë-таки. А чтобы словами меня обидеть – это ты недостаточно постаралась. А главное, нужно мне как прошлогодний снег с тобою прямо здесь цапаться. Причем именно на твоих условиях, не иначе, как бы не так. Если серьезно, то чего мне хотелось – это тебя немного разговорить. Я, знаешь, тоже хотела узнать, что ты за фрукт, вот мы обе и тыкали друг в дружку то так, то иначе, выходит. Умора. Зато, пусть я и блондинка, но признай, мне случалось видеть, как меня другие из заморочек вытаскивают, так-что знаю, с каким духом это вытаскивание у людей получалось, а с каким – напротив. А у тебя сначала было нервно, просто жуть. А сейчас ты держишься уверенно и компетентно. Меня если спросить, отношения наши наконец начались складываться хоть как-то, а то раньше ты дичилась как на чемпионате мира по застенчивости. Может еще немного, и тебе будет нипочем, пусть даже кто-то назовет тебя на «вы», - закончила она подмигнув.

- Ты мне хочешь сказать, что тебе это прямо так нипочем…? - начала недоверчиво Никта, потом посмотрела задумчиво и махнула рукой, - Ладно, чертежи храмовые, тебе вроде и правда нипочем. Улыбаешься тут, как тролль, выпивший бочку нефти дедушки-тролля, и думающий, что дедушка не заметил. Хотя не понимаю, как вообще можно после этого улыбаться. То бишь не после бочки нефти, а после того, что у тебя было. Хотя и после нефти тоже, если ты не тролль. Ну, пошли, чего стоим, – только что в этот раз она не стала тянуть так бурно.

- А я не понимаю, как можно так тащиться от этой твоей музыки с камнями, но как смотрю, как тебе от этой музыки забавно, так и самой становится весело. Вправду весело, - улыбнулась еще шире Элли-Сью.

- Это же различно! – возразила Никта, - И еще, всë-таки на улице это взаправду так: чтобы тебя не затоптали, надо самой быть страшнее их. Вот и в гильдии все толкуют, что это такой закон Танти. И госпожа де Ревяшкинс всегда говорит, что ничего нельзя поделать с тем, кто …

- … кто покажет, что ей нипочем, что бы с ней ни сделали. – закончила уже без улыбки Элли-Сью, которая тоже наслушалась своей Мамы, а как талантливый адвокат, могла подобрать нужный аспект вопроса, - Вообще Мама может научить многому, но не и как быть счастливой. Может я много чего не знаю, но с детства, каждый день вижу, как она мучается. Потому что не умеет она этого – быть счастливой. Репутация проклятущая ей не дает. А Воры много чего о Танти говорят, чтобы показать, как им всë нипочем, и вообще с их слов подумать бы, что в тюряге сидят сплошь интеллигентные, чувствительные, талантливые люди, горячо любящие своих мам. Но недаром говорят так-же, что не воры созданы для тюрьмы, а тюрьма для воров, - и поскольку эту сентенцию вне гильдии понимали несколько иначе, машинально пояснила, - Это значит, что, сколько о Танти ни говорят, но никто сам туда не лезет, а кто оказался там, старается как-то устроиться поудобнее, задействовав какие возможно связи, - тут она догадалась пропустить, обычное заключение перед гильдейскими, что «иначе это вредит бизнесу», поскольку Никта не очень жаловала «бизнес», - Кроме того спорю, что так не на всех улицах, а, кстати, и в твоей Банде было не так.

- Откуда ты знаешь, как в моей Банде было? – потребовала знать Никта.

- Видно. По закону улицы не улыбаются так, как ты, когда вспоминала Банду.

- Разболтались. Идем же, - фыркнула Никта, явно считавшая, что нельзя показывать, что слушается чьих-то советов. Но если кто-то, считающий делом чести бунтоваться против авторитетов, показывает это тебе, так логика подсказывает приятное, что ты сама стала чем-то вроде авторитета. С оговорками конечно, но среди оговорок Элли-Сью обычно чувствовала себя уютно (адвокат она или кто).

И тут опять встряла явилась с откровением богиня Устриция:



Как так „роковая женщина“? – пронеслось в уме еë призванной на должность и. о. аватара. Мы же с Никтой так радикально различны. И обе, кстати, очень отличаемся от тех, кого обычно называют „роковыми женщинами“. Правда, Никта шляется по всяким мирам не имеющим общего с обычной реальностью, смешивая их с обычным миром и тем самым делая всем интересную жизнь, и при этом как-то всë у нее впечатляюще и заразительно. В то время как Элли-Сью живет чистыми Идеалами Справедливости, применяя их при первой возможности в обычном мире и помогая (по мере сил) всем пережить новое для них ощущение Права… Ладно, но умелый оратор может найти сходство между любыми двумя предметами, так что это подобие еще не значит, что Элли-Сью проявляет ту редкостную безответственность, что обычно замечается за роковыми женщинами. И богиня очевидно подразумевает под „роковой женщиной“ не это. И более притеснительно, кстати, что богиня явно считает Элли-Сью ставкой в какой-то игре. А обо всем этом размышлять некогда, поскольку есть вопросы, по которым надо хоть что-то предпринять прямо сейчас.

Пытаясь не пропустить момент богоявления, Элли-Сью лихорадочно заформулиравала про себя вопросы о том, на каких условиях богини участвуют в эффектах Никтиной ломки и как ей помочь Никте отсюда выбраться, но чувствовалось, что Устриция не слушает, а как-бы затухает. «Мне пора, фаталочка моя, мне же надо с Анафемидой прения вести.», донеслось из божественных сфер и всë.

- И всë-таки твоя мать… то есть миссис де Ревяшкинс, - продолжила Никта, - хотя бы умеет дело делать. Не то что моя мама, которая только интересничала, так что папа правильно обычно еë называл не иначе, как «мука ты моя». Не то, что папа был годен на что-либо. И маму, кстати, вправду так и звали: Мука, только на ихнем там языке. А какое идиотское ласковое имя у нее было от этого «Долорес», просто ложись-помирай. Что значит LOL? – и не дождавшись ответа пояснила – „Laughing out loudly“: вот что. Я это о том, что хорошо бы иметь такую маму, которая хотя бы была компетентной хоть в чем-то.

Ах, вот почему Никта не может терпеть никаких синьоритских имен на „-ита“. Что важнее, сейчас можно будет поговорить с Никтой о мамоведении, в чем у них обеих очевидно набралось интересного опыта (опять, тьфу, сходство), а там можно будет и…

И точно когда всë стало таким обнадеживающим, их опять грубо прервала внешняя сумасшедшая реальность. С лаем прискакал тот же пудель, но не набросился на них, а вернулся в туман и призывающе залаял куда-то в сторону леса. Как будто звал кого-то. Очевидно именно звал кого-то, потому что скоро в тумане среди ветвей нарисовалась человекообразная тень. Который силуэт очевидно заметил их с Никтой и не преминул выразиться бранью. Очевидно предполагающей, что он их долго искал и желает причинить им недоброго.

Никта вмиг сбросила всю таким трудом добитую задорность, свирепо зашипела, оттолкнула Элли-Сью за себя, вынула кинжал и низко пригнувшись набросилась на преследователя (а ты, Элли-Сью, думала, что она боится встретиться лицом в лицо со своим кошмаром. Хотя это у нее технически вовсе не лицо-в-лицо. А оружием в уязвимые точки.) Элли-Сью всë равно ничего не видела, так как обе фигуры потерялись в тумане, шумя как бы отовсюду вокруг, пока Элли-Сью скользила в сторону от них по какому-то косогору, ударяясь в ветки, стволы и еще в кто знает что. Она попробовала пройти куда-то, где стало бы видно, что происходит, перебегая от дерева к дереву, из-за которых и леса даже не было видно, пока и шум схватки Никты не пропал. А прямо позвать Никту не казалось чрезвычайно благоразумным – а вдруг кто-то услышит?

И тут Элли-Сью опять увидела перед собой свет. Не знак, а настоящий фонарь. И скрип и топот, которые напоминали чем-то родную цивилизацию. Во всяком случае хоть что-то станет ясно. Неужели произошло чудо?

– подтвердил Голос. Опять женский и выписывающийся перед еë внутренним взором пламенными буквами. Но почерк был вовсе не Устриции. И в голосе этой женщины не было ничего, совсем ничего милого. Ох, думала же кто-то, что не может быть ничего возмутительнее непрошеного голоса Устриции в твоей собственной голове. Оказалось, может быть. Может это и есть противная сторона?

Добавлено: Fri Nov 06, 2015 9:42 am     Заголовок сообщения:

4. Вне закона

И перед утомленной и испуганной цивилизованной девушкой открылась, наконец-таки, дорога. Правда, не больно уж ухоженная дорога - узкая, с колдобинами и рытвинами, с грязью и лужами, не то что большие дилижансовые тракты (на которых и грязь, и лужи, и рытвины - больше и качественнее). Но тем не менее дорога. Связующая нить с Цивилизацией. И не пустая какая-то дорога – впереди в тумане чернел силуэт жуткой, но очевидно принадлежащей к цивилизации громадины, перед которой угадывалось целых четыре пары крупных лошадей. С угла силуета висел тот самый фонарь. Остальная часть махины была не видна, но это не было каретой – оно было и длиннее, и форма у него была не та, а в очертаниях угадывалось что-то хитрое, не просто городское, а прогрессивное. Хотя точно сейчас оно не прогрессировало, а стояло. Что, может быть, было не так уж плохо, потому что, судя по размерам, оно могло бы задавить ни глазом не моргнув даже того самого розового слона на велоципедесе. На первый взгляд настолько хорошо, что даже подозрительно. Deus ex machina, так сказать. А махины нынче были в моде, взять хотя бы паровозы…

Все равно, Элли-Сью не могла как надо обрадоваться прогрессивному видению. В уме еë клокотали всевозможные мысли и чувства возмущения за это «вне закона». Когда-то может и было нормальным в некоторых нецивилизованных краях кое-кому оказываться вне Закона, но прогресс движется неумолимо в совсем другую сторону. Сейчас в воровской гильдии была категория разбойников, традиционно называющиеся „outlaws“, но у них как раз (благодаря Гильдии) всë отменно урегулировано. А вообще, даже сэмми не попустят, чтобы где-либо что-то отказывалось быть под Законом. Закон - один для всех, особенно в Городе, и всех защищает. С оговорками конечно (куда без оговорок, а и с любым законом надо самой шевелить умом и правильно прилагать к обстоятельтсвам), но защищает. Даже при смертной казни, закон всë еще защищает преступника. Потому что его можно и казнить, но нельзя сделать с ним что заблагорассудится, поскольку есть законные же обвинительные и карательные процедуры. А древняя формула объявления вне закона… это было наказанием похуже любой казни.

В древней Морпоркии такого преступника называли homo sacer, в смысле „ну и боги с ним“ (а вообще-то слово „священный“ в древности значило просто „вне“ нормального общества и естества, не обязательно „сверх“). В Убервальдском праве это называется быть объявленным «vogelfrei», то есть буквально «вольным как птичка». А значит такой приговор, что Закон вас больше не защищает. Он никого не обязывает вас наказать, но любой, имеющий возможность и желание, мог бы просто так вас прихлопнуть, как вольно летающую птичку. И ему за это ничего не будет, всë равно эта птичка – бесхозяйственный городской голубь. А если уж вас объявили законной дичью, значит есть хоть кто-то, у кого есть желание, а вполне вероятно (все-таки кто угодно не может объявлять приговоры) и средства.

И чтобы такое оскорбление самой идее законопорядка наносила самозванная покровительница Справедливости!!! Правда, если подумать (а какая-то часть ума Элли-Сью очень уж привыкла стараться смотреть и с другой стороны), объявление вне закона имеет и приëмлемое приложение, когда как раз нет средств покарать преступника и когда… (тут где-то в Элли-Сью стало поднимать голову предвкушающее злорадство) … когда судебной инстанции всë равно, пусть и увидят в этих еë действиях бессилие Закона. Да, о ваша божественность Анафемида, с юридической точки зрения ставка на статус sacer – это именно проявление слабости.

Хотя, с другой стороны, если подумать (иногда прекрасный и священный принцип «выслушать и другую сторону» может оказаться и несколько досадным), может и есть объяснение (но не и оправдание!) того, чтобы именно божество оказалось привязано к такой атавистической форме наказания. Поскольку в нынешние времена в Городе вне закона находится единственно Патриций. Не над Законом, конечно, но вне. В смысле, что если кто-то на его особу покусится (удачно: неудачные опыты - это уже совсем другая статья), это будет не убийством, а тираноубийством. И сам тираноубийца окажется на месте свергнутого тирана, то есть «вне закона». Получается какая-то смущающая связь между наивысшим положением и вне-законностью. Но тем более, если над объявленной вне закона особой нет никого высшего, тогда и вы, о Анафемида, не могли бы быть надо мною!

- Ну а сейчас чего стоим? – послышался из махины ворчливый женский голос, - Что, пока одно колесо освобождали, криворукие, другое у вас увязло что-ли? Я вас разве не предупреждала? Учтите, у меня с вами контракт, что если вы до конца этого дня не начнете передавать между Заскундским поместьем и Большой Магистралью, вы мне такие штрафы заплотите, что держитесь!

- Послушать вас, мэм, так мы давным давно бы уже лошадок истощили, паскуда вы @&$%-ая* - ответил оттуда же солидный, неплохо скрывающий раздражение мужской голос, - Сказали, что будем передавать, значит, в согласии с контрактом и сделаем. Не мешайте работать. Все равно надо осторожно идти, а то чую, крутятся здесь вокруг @&$%-ые разбойники. Не сыграть бы им на руку @&$%-ой поспешностью.

* примеч. Spoiler: Просто уточнения ради: как ни прискорбно было это слышать изысканной молодой леди с прекрасным воровским воспитанием, говоривший вовсе не пытался обойтись без мата, и даже не выражался прямо вышеуказанными препинательными знаками, подобно носителям одного действительно существующего языка глубоко в джунглях Бхангбхангдука.

Семафоры и Большая Магистраль – это звучало довольно хорошо. Тех, кто оказался без поддержки Закона, вроде нелицензированных воров, которых экзекутировал еë Папа, иногда с удовольствием ловили и сдавали Гильдии кучера дилижансов, персонал конюшен и трактиров и другие люди связанные с дорогой. Но не и люди из поддержки семафорных линий. Что вернуло еë мысли к еще одному пункту, который упомянула Анафемида – что в этом кошмаре еë родители (оба еë родителя!) были объявлены «покойными»… короче говоря, когда она вышла к людям при махине, ей вовсе не было нужно притворяться испуганной и вызывающей жалость девицей.

- Добрые люди, помогите! – не забыла громко возвестить свое явление на сцену она, чтобы не получить стрелу от кого-то «чующего» кружащих вокруг разбойников, - Позвольте мне и моей подруге найти у Вас убежище от разбойников! Я сейчас выхожу к Вам сама, медленно, с высоко поднятыми руками и без никакого оружия.

И она прошествовала вперед, высоко и весьма элегантно воздев руки, дабы всем было видно, что она - никакая не опасность, а самая автентическая фифа в беде. И до этого успела даже чуточку поправить свое облачение, а именно изъящное темно-серое платье, переливающее кое-где более светло-серыми шелковыми вставками, темно-серый же жакет с одинокой розовой лентой на плече, пышные белоснежные кружева на воротнике и манжетах, красивый ридикюль (оставшийся еще с времен, когда она была леди-воровкой, но отлично подошедший и к адвокатскому облачению), маленький пудреный парик, заколотый в белокурую прическу, как могла бы быть водружена туда маленькая модная шляпка. Всë это прошло испытание продиранием через лес, не говоря уже, что после тех граблей, около одного из глаз наверное уже образовался серьезный синяк, так что многое очевидно было непоправимо. Но тем не менее, культурная молодая леди из очень хорошей воровской семьи, тем более член гильдии законников, не может не сделать себя по крайней мере элегантно и с вкусом взлохмоченной и ободранной.

- Ну и сюрпризик! – воскликнул с досадой мужской голос, - Не приближайтесь более чем на десять шагов, леди, и не стойте посреди дороги, а на обочине. И не подумайте визжать!

- А чего церемониться тут со всякими? – проворчал женский голос, - С чего это взяла она, что мы „добрые“ люди.

- Добрые конечно, потому что какой мне прок обращаться к недобрым людям, мэм? – не могла не ответить Элли-Сью, - Я всë равно в беде, так что если бы напоролась на плохих людей, для меня одна беда всего лишь сменилась бы другой. Но если вы добрые люди, а я побоюсь с Вами встреться, тогдо было бы очень жалко пропущенных возможностей. Потому лучше прямо считать вас добрыми, до доказательства противного, поскольку противное … противно даже подумать. Это и есть знаменитая презумпция добронамеренности.

Тут она вышла из густого тумана в более разреженный и с огромной радостью уставилась в нацеленную в нее с козлов махины арбалетную стрелу. И в весьма угрожающего вида гаечный ключ на длинной рукоятке в руках другого крепкого мужчины на земле перед ней. И на свирепый вид обоих. И даже в очевидно не терпящую никаких глупостей костлявую даму с проседью, воинственно выставившую вперед массивный сложенный зонтик с довольно крупным и, кажется, острым металлическим шипом. Прекрасно, они видимо и вправду могли бы защитить еë от преследователей! Ну, если преследователей не слишком много. И если преследователи не слишком сильны. И если преследователей останется после Никты (ох, как он там?).

Мило и с облегчением улыбнувшись, Элли-Сью сделала реверанс, правда держа руки всë так вверх, но изьящно ими помахивая. Чтобы показать, как она рада этой встрече, а то, что у неë как раз сейчас зашатались колени и надо было сохранять равновесие – это только так, случайное совпадение. Всë равно не было сил идти дальше этих десяти шагов. Пока она бегала с Никтой по лесу, сил почему-то хватало, а сейчас, когда наступило облегчение, они внезапно исчезли. Она вспомнила, как в одном старом деле, одно вещее лицо из волшебников твердил, что якобы существует такая мистериозная субстанция по имени „ударнолин“, вроде бы вырабатывающееся во время шока прямо в теле и дающее силы человеку, позволяя ему быть в ударе, но только на некоторое время, после чего человек чувствует себя, ну, как после удара. Суд тогда не принял объяснения на основании Закона неразмножения лишних субстанций, поскольку каждый может умничать и изобретать невидимые силы относительно вещей, которые каждый знает из своего опыта. Но независимо, существует ли „ударнолин“ или нет, сейчас он у Элли-Сью кончился, вместе со всеми еë силами, так что… Так что надо не отвлекаться, а срочно оценить ситуацию.

На длинную-предлинную повозку были плотно погружены громоздкие деревянные рамы, формы которых напоминали то, что можно увидеть на клик-башнях. Зажженный фонарь был одним из внушительного блока с очевидно еще несколькими фонарями. А под ними была табличка с разукрашенным названием: „А.-М. Мобилка Inc.“ Ранее она как-то встретила в газетах это имя как одну из маленьких компаний, предлагающих временную связь с большой семафорной линией для мест, куда мистер Липвиг еще не успел, или не сочел нужным провести постоянную. Писали, как они оперировали со своими нашумевшими подвижными башнями. Не так хорошо как сама Большая Магистраль, но все-таки клики. Как можно перед лицом такого прогресса вообще беспокоится о такой ветхом наказании как „вне закона“? Только она узнает чуть-чуть больше о ситуации, и как пошлет несколько кликограмм куда надо, увидим тогда, что будет вне закона. Закон нынче распространяется везде со скоростью света, или как минимум кликограммы, и тьма внешняя его не обымет, лишь бы было кому как следует похлопотать.

- Элли-Сью Деревяшкинс из Города Анх-Морпорка. Я так рада вас видеть, господа, мэм! - представилась она (бессилие во всем остальном теле почему-то не распространялось на язык), - Я не буду вам обузой, могу заплатить за транспорт, а так-же боюсь, мне понадобится срочно послать несколько сообщений. Как удачно, что я встретила именно мобильное коммуникационное устройство! А разбойники не посмеют к вам сунуться. После того, как наш Город воевал с Борогравией за то, как те хотели мешать коммуникациям, все они панически боятся всяких кликов!

- Больно уж бы резвы, милочка, - рассердилась женщина рядом с кучером, - «Срочно послать», говорит. В очередь становитесь! Эту мобилку я наняла для моих срочных надобностей и у меня есть, да, контракт. Если эти бестолочи вообще доедут до Заскундского. Надо же вам на эту дамочку глазеть! Трогаемся.

- О, я так рада встать в очередь за вами, мэм! – воскликнула благодарно Элли-Сью (эта „очередь“ все-таки была лазейкой, а то женщина могла бы просто настаивать, чтобы Элли-Сью убиралась прочь, чего она вероятно и в самом деле желала, но слово не воробей, а имеет юридическую силу). – Конечно, сначала ваш контракт, мэм. Но не даром же говорят о чëм-то очень быстром: „со скоростью клика“.

- А чего вы одета как адвокат, барышня? – спросил вдруг насупившись мужчина с гаечным ключом, внимательно разглядывая (вероятно) одежду Элли-Сью, - Ненавижу проклятых крючкотворов. Всегда найдут, как лишить честного работающего парня доброй половины его денежек.

- Потому что то были не ваши адвокаты, сэр, а чужие, - скромно улыбнулось ему прелестное видение, - А для меня было бы огромным удовольствием, в замен вашей благородной помощи, бесплатно сделать что-то для ваших документов и судейских дел.

- Не оставим вас здесь, барышня, - отрезал возница, оставивший уже свой арбалет, - Дикие мы что ли. Только, хорошо бы услышать, как вы здесь оказались.

- Но только если будете порядочно себя вести, - вставила женщина с тоном, подразумевающим, что она лично сомневалась в способности непрошенной гостьи вести себя порядочно.

Элли-Сью еë вмешательство, однако, только обрадовало: это значило, что пока можно чуточку отложить вопрос, как она здесь оказалась, пока она уверяла, что будет вести себя безупречно в моральном, юридическом и финансовом отношениях. Вот что значит не паниковать даже в кошмаре, а непоколебимо выискивать в нëм нормальность. Если бы поддалась кошмару, она наверное бы жутко и тупо боялась, как бы кто-то не набросился на неë из-за того, как Гильдия Воров карает нелицензированных нарушителей (что с ней когда-то чуть не случилось наяву). И эта боязнь могла бы помешать разглядеть, что она имеет дело с нормальными людьми, которые не желают играть роль кошмарных злыдней, поскольку имеют свои нормальные личные интересы. Что только потверждает древнее правило, что на сторон обязательно надо смотреть как на личностей, о которых даже заматеревшие адвокаты признают, что только личности имеют личные интересы, которые суть доходоносны (для адвокатов, не для самих личностей). В последнее время даже появились сомнения (правда пока никто серьезно не решился использовать их в деле), что даже импов в соответствующих устройствах следует принимать за личности, если они проявляют доказуемо личные интересы.

- Бэнг! Бэнг! – раздался вдруг воодушевленный пискливый голос из коробки рядом с кучером и оттуда показался переливающий всеми цветами радуги и немного октарином бесенок, - После блондинки с маленьким белым париком разверните транспортное средство назад, вернитесь пол мили к последнему перекрестку и поверните налево. Пользуйтесь единственной в своем роде навигационной системой дискального позиционирования марки «Бэнг-Бэнг»!

Возница откликнулся тоже звучным «бэнг-бэнг», только что не голосом, а ударами кулаком по коробке, откуда только что показался (и предусмотрительно опять спрятался) бесенок.

- Чего не сказал это еще на том перекрестке, гаденыш?

- Тогда блондинки еще не было на дороге, - выкрикнул имп не показываясь из коробки, - Пользуйтесь высоко-адаптивными фьючерами навигационной системы «Бэнг-Бэнг»! Появление мисс Элли-Сью Деревяшкинс, дочери Дэ и Барбары Ревяшкинс из гильдии Воров серьезно изменило ориентацию и баланс маршрутизирующего протокола RIP. По причине квантового смущения! Бэнг! Бэнг!

Возница, разразившись ругательствами, заколотил по крышке коробки, но сама блондинка, якобы изменившая „маршрутизирующий протокол“, кто знает почему носящий имя, значащее „покойся в мире“, этого не уже не могла следить, потому что прямо в еë голове опять заговорил холодный и злорадный голос:



- Да плюнь на него, импа чертова, - посоветовал человек с гаечным ключом, - Он же всегда глючит. А ориентация – она у тех прохвостов из „Импасс Инжинеринг“ ясно какая и не меняется, хэ-хэ.

- Не слушайте эту дрянь! - высказалась и женщина, - Я эту дорогу сама получше него знаю. Не смейте поворачивать! А езжайте мимо блондинки и дальше.

- Она из тех самых Деревяшкинсов, значит! - вскричал не слушая их возница, спрыгивая с козлов, - Помню, помню того ублюдка, который моего кузена Тима на флюгер повесил. И за что? Не крал же Тим, дурак он у нас был конечно, но не крал, только прибрал добро, чтобы не валялось, а то сопрут же. Мы тогда конкуренции показали, где раки зимуют, а Тим прибрал их добро, чтобы не стырили. А вы, гады гильдейские... Щас ты у меня увидишь!



Действительно, мисс Деревяшкинс случай с тем Тимом Кипером помнила. В том числе помнила, что тот по всем признакам вовсе не собирался присвоить имущество, а скорее похвастаться, что конкурентам не удалось довезти товар, а удалось вот Тиму Киперу. Она тогда даже хлопотала, чтобы не считать его вором, а только вернуть имущество, побить (что было бы справедливым, так как сам он дрался) и передать Страже, чтобы и те добавили. Но обвинение было слишком уж шумным, обвиняемый ранее и в пьяном виде кое-кому из гильдии сильно досадил, а и какой-то адвокат тогда постарался и... И вот сейчас к ней неспешно, но неотвратимо идет здоровенный мужик с гневом в глазах. Тот самый, который сначала хотел ей помочь. И не то, что гнев его непонятен, сама Элли-Сью когда-то много распространялась публично, как Ворам следует доблестно принимать ответственность за свои поступки (если попадутся). Тем не менее, хотя это и несправедливое самоуправство, конечно, но не надо же было именно убивать того человека. А сама мисс Деревяшкинс без своих опасных и бесцеремонных родителей наверное бы померла от какой-то болезни еще в детстве, то есть кое-что от отвественности еë родителей как-то, не юридически, и не морально, но как-то всë-таки вроде липло и к ней. (Послышалось ли ей только, что при этой мысли кто-то неприятно подхихикнул?)

- Что сейчас такое творится? - воздела руки к небесам женщина, - Только не заводи с ней шашни, а кончай быстрее, а то никогда не доберемся до Заскундского!

Другой человек только стоял в нерешительности. Так что, как и хотела Анафемида, на Элли-Сью во второй раз в еë жизни пëр человек взбешеный на неë, точнее на еë родную гильдию в еë лице, даже опять кучер по занятию (что наводит на мысль, есть ли у богов воображения больше, чем у импов?). Тогда было кому ей помочь, а сейчас нет. Иначе говоря, разумнее всего было бы сбежать, но „ударнолин“ нисколько не спешил дать ей силы, напротив, что-то (вероятно чистый ужас), как и полагалось для уважающего себя кошмара, не давал ей даже шевельнуться. Интересно, Анафемида и это ли успела подстроить, или просто дух силен, но плоть немощна (а при более внимательном взгляде, впрочем, и дух не больно уж).

Но зато Анафемида очевидно не приняла в рассчет, что после того первого раза Элли-Сью много думала, как бы ей следовало поступить, если тогда, в тот первый раз, того другого человека никто бы не остановил, а она сама бы знала его мотивацию. Она много раз мысленно репетировала, что сказать... Правда, между тем случаем и этим было множество значительных отличий, так что к этому случаю придуманное может и не совсем применимо. И вообще, то решение не было справедливым к самой Элли-Сью. Но если некуда деваться, так хоть что-нибудь, хоть в какой-то степени надо же цивилизованно организовать! Да, многие сказали бы, что повлиять на добрые чувства в подобном случае – абсурдно. Ну, тогда следует довести ситуацию до абсурда. И если уж кто-то очень старается держать тебя „вне закона“, так просто долг настоящей призванной юристки внести в дело хоть какую-то, пусть и недостаточную законность!

- Конечно, конечно, мистер Кипер, да? Только аккуратненько, пожалуйста, - быстро-быстро заговорила она, - Вы же это можете, бить сильно и серьезно, но без кровопролития. А то после вам же выводить кровь с вашей подвижной техники. И аккуратненько, так чтобы меня можно было бы спокойно перевезти к наиближайшему Игорю. А я буду вполне сотрудничать, то есть не буду рыпаться, а попробую стоять так, как вам будет удобно. Так удобно, да? - она мелкими шажками (интересно, откуда вдруг появилась способность двигаться, ведь недавно была полная окаменелость?) отступила чуть-чуть так, чтобы за ней была мягкая трава на обочине, подставляя нападающему ту сторону лица, где, как она подозревала, всë равно уже был синяк, - Я вам даже выпишу заявление, что не имею к вам никаких законовых претензий. Это значит, что вы можете бить меня совсем законно. Лишь бы не оставалось слишком видимых следов, понимаете же? Чтобы легче было уладить. Можно мне, например руки вывихнуть, что очень больно, но кровь не будет течь, а потом Игорь выправит. Ворам до гильдии традиционно рубили руки, так что даже прецеденты есть. Ну, мы сейчас обо всем договоримся, куда Вы меня ударите и всë такое, чтобы было организованно и порядочно, да? Тем более, нам же необходим надлежащий чаперонаж. Это значит, чтобы всем было ясно, что нет никакого ханки-панки, а только честный порядочный побой. Это значит, что всë при порядочной свидетельнице, пожалуйста, мэм, вы же проследите, чтобы всë было без шашней и шуры-муры, пожалуйста, мэм! А вообще, прежде чем мне руки ломать, лучше я вам сначала декларацию выпишу, чтобы не было никому лишних заморочек.

- Чегооо? – взревел мистер (вероятно) Кипер, - С какого буду я чьи-то руки ломать? За кого меня принимаете? - Ярости в его взгляде не убавилось, но глаза его значительно округлились, а на время изумления, он (о, йее) остановился.

За кого она его принимала? За нормального гражданина, который долго копил гнев на целые категории лиц, которых он винил в своих и своих близких неприятностях, и который на горячую руку основательно бы побил кое-кого. Но кому (она горячо надеялась) будет противна мысль всяких хладнокровно-изощренных кар вроде ломания рук, а и вообще будет неприятно бить кого-то организованно и с «надлежащим чаперонажем». Ох, пожалуйста, мистер впроде-бы-Кипер, удивляйтесь, а там от ошалелости начните немного и думать. Тем более, возмущайтесь, что вас принимают за какого-то негодяя, пожалуйста, возмущайтесь. Может заметите, насколько вся ситуация абсурдна и несправедлива. Надеюсь, дойдет до вас, что собираетесь бить, всущности, милую девушку, которая к вашим огорчениям не имеет никакого прямого отношения. А если до него не дойдет… что же, слово – не вольная птичка, а имеет юридическую силу, так что если он все-таки не образумится, придется вытерпеть. Пожалуйста, пусть образумится, лучше чтобы он сам до того додумется, а если не додумается, то… риск того стоит.

- Конечно, конечно! Не надо ломать мне руки, – совершенно искренне согласилась она, - Это же не мне, а только вам решать. Может вам будет достаточно поставить мне еще один фингал? Или что-то вроде этого. Или я вас вообще не поняла. Я, извините пожалуйста, сэр, так перепугана. Потому что те, кто за мною гонится, поступят со мной по всякому намного хуже вас. Я, конечно, не хочу, чтобы меня никто бил, но если придется, так хотя бы без всяких дурацких заморочек, которые получатся после, если еще сейчас не предпринять самые простенькие разумые меры. Одна лишь бумага, чаперонаж, и аккуратность в трëпке. Всего лишь только, сэр!

- Слушайте, барышня… это… такого… - нахмурился тот уже более ошарашено чем злонамеренно. Хотя бы это было видно через опять заклубившийся вокруг туман.

Ну вот, кажется уже можно будет и поговорить. Договориться. Конечно, опасность еще не прошла, но не может же этот человек быть совсем уж ненормальным. То есть, судя по судебной практике, конечно может, но это было бы ненормально. Даже для кошмара. То есть неразумно ставить на такую возможность, ставки и так достаточно высоки, придумывать себе дополнительную параною будет просто глупо.

Тут кто-то вдруг неслышно подошел сзади, схватил ее за руку и потянул обратно в дикий лес.

- Стоило вас только на миг саму оставить! – шепнул в ухо голос Никты.

Точно когда она почти достигла цивилизованного соглашения! Ну ладно, поставила обнадеживающее начало. И опять в беготню в тумане. Хотя то, что проглядывало через туман не было похоже на ели, а на родные каменные коридоры.



Как можно так спокойно ликовать, когда дело-то осталось неоконченным? – возроптал дух аватарочки (кстати она ни на что еще не соглашалась, да). Еще немного и в том человеке восторжествовала бы нормальная человечность, а с ней может и чувство Справедливости! Она наверное постаралась бы вернуться, если не видела, что вокруг всë солиднее просвечивают очертания гильдейских (бывших судебных) стен.

- Вот уже, кончилось, - сказала она Никте, упираясь пятками в милый родной каменный пол.

- Ты чего, совсем обезумела? Бежим же! – очевидно всë еще пребывала в своем кошмаре Никта, - Что это была за хрень, пожалуйста, мол, «поставьте мне еще один фингал»!

- А ты бы поставила, если бы от тебя так бы и потребовали? В такой идиотской ситуации-то? – контрировала Элли-Сью и немедля предупредила, - Осмотрись! Мы в Гильдии!

Никта хотела было продолжать в том же духе, но мигнула пару раз, новый статус реальности очевидно начал доходить до неë, но былая озабоченность телохранительницы в кошмаре не могла не выразить себя еще в одном сердитом восклицании:

- Всë равно, нельзя же так! А если об этом прознает твоя мать, тогда что?

- О чем если я прознаю? – вмешался с мягкой угрозой ниже по коридору другой милый и родной голос.

Никта прохрипела, как будто подавившись. А в голове Деревяшкинс-младшей опять вмешалась богиня:



„Ой, мамочка!“, - подытожил всë это какой-то остаток маленькой девочки в уме Элли-Сью, пока более зрелые части того же ума застыли, не зная как начать возмущаться такому безобразию. Поскольку на сцене появилась еще одна особа, задолго до богини Устриции принявшая роль наивысшей покровительницы нашей героини: любящая и ужасная Барбара «А-у-меня-ещë-истерика-не кончилась» де Ревяшкинс.