Посторонний перевод

Добавлено: Mon Oct 20, 2008 12:17 am     Заголовок сообщения: Посторонний перевод

Открыл второй фронт -- взялся переводить вот такую книжку. Стоило мне взять ее в руки, я понял, что пропал. Это, конечно, не Пратчетт, но интересных задачек для переводчика предостаточно, и уже руки зудят от нетерпения добраться до них.
В общем, встречайте:



Об авторе дневника

ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
Имя: Питер Г. (не отважусь назвать полностью) Пэйн.
Прозвище: «Всезнайка Пит».
Дата рождения: 17 декабря 1972 г.
Возраст: 14 лет и один месяц.
Место рождения: если верить маме – больничный коридор, на полпути в операционную.
Адрес: Клифтон-роуд, 18, Хосли, Лондон.
Хобби: ковырять в носу, смотреть телик, беспокоиться о себе, дразнить младшую сестренку, раздражать людей своим «всезнанием», коллекционировать медицинские факты, читать фотожурналы, попадать в переделки.
Идеалы: Джон Леннон, я сам, папа Сэма, Эдриан Моул, тот, кто открыл пенициллин – никак не вспомню имя, – Мэрилин Монро.
Кем я буду, когда вырасту: собой, известным ученым, богачом и привлекательным для девочек.
Черты характера: застенчив, неловок, непривлекателен для девочек, боюсь жизни, уклоняюсь от мытья посуды, люблю подразниться (особенно в адрес Сьюзи), не дружу со спортом, зато с удовольствием перевожу старушек через дорогу, учу уроки до того, как сесть перед теликом (за исключением дней, когда в эфире «Матч дня»), вставляю остроумные ремарки и стараюсь быть оригинальным.
Чего я боюсь: подхватить СПИД, вырасти и остаться без работы.

ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ
Пол: все более мужской.
Рост: 163 см, измеренных маминым портновским метром, от пола до отметки на дверном косяке.
Вес: 58 кило, но после плотного ужина.
Цвет волос: каштановый.
Цвет глаз: карий, в тон волосам.
Особые приметы: весь я, но в особенности родимое пятно на заднице.

МАТЬ
Имя: Джейн Элспет Маргарет.
Дата рождения: июнь 1945 г., но не могу вспомнить число.
Возраст: 35 на протяжении последних шести лет.
Род занятий: общественный деятель на полставки, готовка, уборка, стирка, бескорыстная помощь соседям, исполнение обязанностей семейного врача, пригляд за папой, волнение о всех нас.
Вес: избыточный.
Цвет волос: каштановый
Цвет глаз: зеленый с искорками.
Особые приметы: смеется как гиена, которую мутит.
Черты характера: вечно сует нос в мою личную жизнь, заставляет быть приветливым с дураками-родственниками, не обращает внимания на мои проблемы со сном и так далее, говоря при этом «скоро пройдет», каждый раз спрашивает: «Ты выучил уроки?», но приятна в общении, умеет слушать и не достает по поводу моей комнаты, как Сэмова мама.

ОТЕЦ
Имя: Энтони Тобиас.
Дата рождения: не знаю.
Возраст: никто не знает.
Род занятий: убивает мелкую живность в чужих домах. Это зовется «профилактикой чумы» – ее я провожу над сестрой Сьюзи.
Вес: продолжает расти.
Волосы (то, что от них осталось): редеющие.
Цвет глаз: не припомню.
Особые приметы: ужасные усы.
Черты характера: веселый, хороший механик, продолжает курить втайне от всех, всегда говорит о политике, знает много разных разностей.

СТАРШАЯ СЕСТРА
Имя: Сэлли (и Беатрикс, НО ЭТО СЕКРЕТ).
Дата рождения: постоянно забываю.
Возраст: 17 лет.
Вес: государственная тайна.
Цвет волос: все время меняется.
Цвет глаз: голубой.
Особые приметы: болтаются спереди.
Черты характера: еще большая всезнайка, чем я, любит командовать, а также сделает почти что угодно за деньги, которые она копит на мотоцикл.

МЛАДШАЯ СЕСТРА
Имя: Сьюзи Джейн (ей повезло: у родителей кончились глупые имена).
Дата рождения: напоминает нам по шесть раз на дню: 14 января 1974 г.
Возраст: 12 лет и 11 месяцев.
Цвет волос: мышиный.
Цвет глаз: тоже мышиный, да и вся она – серая мышь.
Особые приметы: никаких.
Черты характера: беспокоится, что подумают ее подруги о ее семье, любит походы по магазинам, хихикает, не слушается меня и специально вспыливает, как только я даю ей повод, особенно если рядом мама.

БРАТ
К сожалению, мама с папой так и не подарили мне братика.

ЛУЧШИЙ ДРУГ
Имя: Сэм Спроггс.
Пол: говорит, что мужской.
Возраст: утверждает, что 14 лет. Ведет себя обычно на четыре года.
Черты характера: помешан на велосипедах, привлекателен для девочек, но не обращает на них внимания, пытается быть оригинальным, но безуспешно, больше меня получает карманных денег.

РОМАНТИЧЕСКИЕ ПРИВЯЗАННОСТИ
Имя: Силла Джеффс.
Пол: с ее позволения, я предпочту кровать.
Возраст: 14 лет.
Где живет: не говорит.
Почему она мне нравится: нравится, и все.

ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ
Вид: кошка (принадлежит Сэлли), которая померла бы с голоду, если бы мама не кормила ее.
Кличка: Боврил.
Возраст: 14 месяцев с тех пор, как растворились последние мозги и начала выпадать шерсть.

МОЙ ДОМ
Особнячок, у которого эркеров больше, чем бухт на южном побережье. Решетки на окнах, как и на всех остальных домах в округе. Три спальни и коробка из-под обуви для Сьюзи. В ванной ярко-розовая плитка. Везде ковровое покрытие. Шерсть на маминой мягкой мебели: там сидела кошка. Кухонное оборудование целиком на папе, так что еще не все готово.

МОЯ КОМНАТА
Табличка «вошел – вышел» на двери снаружи и скелет из бумаги – изнутри. Кровать, за которую заткнута вся моя старая одежда. Миллион копий Мишки Паддингтона на постельном белье. Желтая краска поверх шершавых обоев (папина работа), рисунок аэроплана (моя), поверх которого постер с Мэрилин Монро. Повсюду книги – от Бигглза до Азимова.

ГЛАВА 1
Как я узнал, что я ипохондрик

Среда, 9 января
Все началось сегодня с учительницы биологии. Она распространялась о том, как замечательно наше сердце и как оно разумно устроено; о том, что оно совершает 80 сокращений в минуту, а за всю жизнь – три миллиарда. По моим прикидкам, мое сердце сократилось уже 80×60×24×365×14 = 588 672 000 раз. (Калькулятору не хватило экрана, нужно завести побольше.) Забеспокоился по поводу всей этой работы; казалось, больше оно не протянет. Спросил миссис Смелли, может ли у меня случиться сердечный приступ во время послеполуденного кросса. В конце концов, дедушка умер от сердечного приступа в прошлом году, когда бежал за автобусом. Знаю, ему было восемьдесят, но вдруг это семейная черта? Смелли велела не глупить. Физические упражнения полезны для сердца и помогают предотвратить приступы в пожилом возрасте – как и ВОЗДЕРЖАНИЕ от курения. Она не упускает ни единого шанса напомнить нам, как важно ВОЗДЕРЖИВАТЬСЯ от курения. Сказала, что в любом случае за то, что я умру от сердечного приступа в моем возрасте, один шанс на миллион. Но потом миссис Смелли заявила, что на самом деле у меня приступ какой-то там ипохондрии. Звучит гораздо более угрожающе, – а могу ли я умереть от этого? Поинтересовался насчет симптомов, но ответа не добился. Она просто посоветовала «поискать в справочнике». Может, и дойдут руки, если до вечера я не отброшу коньки.

Четверг, 10 января
Все еще жив. Осилил второй день в дневнике! Под Новый год я решил было начать 1-го января – всего-то восемь дней задержки. Вдохновили меня чтение об Эдриане Моуле и перерыв в мамином бухтении. За весь день ничего особенного, разве что Сьюзи пристала к маме насчет того, что она-де хочет пригласить Кейт с Мэри на тринадцатый день рожденья. Я их всех не выношу – такие они занудные. Мэри – шестая «лучшая подруга» за неделю. В воскресенье мама поведет их в четвертый раз на какой-то отстойный диснеевский фильм. Настоящий детский сад, но больше смотреть нечего. Я лучше к Сэму схожу. Еще не помер от ипохондрии – возможно, это не так опасно, как я решил. Папа Сэма наверняка знает – он в этом дока.

Суббота, 12 января
Эта ипохондрия начинает меня беспокоить. Вчера во время обеда я забрался в школьную библиотеку и снял с полки медицинский словарь, и тут входит этот очкарик Слогс, первый ботан в школе, и интересуется, что это я ищу в словаре. Не хватало, чтобы он узнал, какая у меня страшная болезнь… вдруг она заразная, и тогда все будут меня сторониться. Вместо «ипохондрии» наткнулся на «эрогенный». Очкарик утверждал, будто знает, что это такое, но покраснел под своими хрустальными линзами, когда я в голос (на пользу безграмотным сексуальным маньякам, если таковые имеются, а также для пущего эффекта на мисс Беллоуз, шестидесятилетнюю училку музыки, прикорнувшую над своими партитурами) прочел: «Участки тела, вызывающие сексуальное возбуждение, как-то: соски, мочки ушей, внутренняя поверхность бедер.»
Сегодня я помогал папе чинить машину. Хорошо бы у нас был «Гольф» GTI, как у папы Сэма, вместо нашей ржавой рухляди «Форд Эскорт Эстейт»; правда все лучше, чем вульгарный «Вольво Эстейт» у отца Рэнди Джо. Просто наша тачка ни в какую не желала заводиться в такую слякоть. Судя по хрипу, она загибается от рака легких – чем-то напоминает папин утренний кашель после сороковой за день. Завестись нужно было во что бы то ни стало, чтобы завтра съездить на обед к тете Пэм. Вот бы папа совсем ее раздолбал, вместо того чтобы чинить.
Потом я встретил Сэма и сгонял на велосипеде посмотреть, как он со своей командой играет в футбол. Меня можно было принять за Скотта на пути к Южному полюсу: так я закутался по настоянию мамы, «чтобы не простудиться». Мало того, что это унизительно, так еще и ухудшает обтекаемость, что заметно даже на моем старом велике. У Сэма «Рейнольдс-531» – машина со сдвоенной рамой, трансмиссия «Капаньоло», гоночная цепь «Эдко», пневматические шины, облегченные ободы, не говоря уж о тормозах «Вейнманн-605», – на котором он не дает мне кататься. Говорит, сломаю. Это меня не слишком волнует, за исключением того, что его мамаша разрешает ему рассекать в гладком черном хлопковом костюмчике «Тур де Франс» – рядом с ним я выгляжу жиртрестом. Команда Сэма выиграла, но вратарь сломал ногу и выбыл до конца сезона. Я буквально слышал треск. Смотал удочки до того, как пришедшую на стадион шпану (не знаю, почему их называют фанатами) выпустили из загонов. Я не только трус, но еще и терпеть не могу насилие. Ехал к дому на полной скорости, чтобы сердце стучало как надо (выходит, я приближаюсь к 600 миллионам). Потом приостановился на случай, если такая нагрузка может обострить мою ипохондрию.
Сэм зашел на чай и запачкал вареньем из пончика весь диван, недавно купленный в комплекте с двумя креслами. Ему пришлось все слизать, вместе с кошачьей шерстью и прочим. Сэм любит заглядывать к нам на чашку чаю. Дома ему не разрешается есть белый хлеб, чипсы, яичницу с беконом, томатный соус, шоколадное печенье и пить колу. Мама, в конечном счете, не так уж несносна; хотя, может быть, эта ипохондрия из-за того, что я ем всякую бурду. От Сьюзи нет спасения, когда рядом Сэм: она постоянно пытается разговорить его и выпендриться, встревает даже в беседы о футболе и велосипедах, как будто она все об этом знает. Раньше она моих друзей терпеть не могла, а теперь где они, там она, – не это ли в книгах зовется «пубертатным периодом»? Почему бы ей не приставать к девчонкам? Не хотел бы иметь сестру-лесбиянку, но чем это грозит нам с Сэмом?
Спор с мамой по поводу телика. Проигран, как обычно. Все те же старые доводы: портится зрение, воспаляются глаза, развивается нервозность, появляется жестокость, превращаешься в сексуально озабоченного (я ответил, что и без того озабоченный, но не помогло). Без конца: я не высыпаюсь, я смотрю ерунду, и вообще я уже посмотрел футбол в «Матче дня». Сьюзи меня не поддержала, потому что это футбол, хотя, уверен, она стала бы на мою сторону, будь тут Сэм. Папа не вступился, потому что его команда проиграла, – подлый предатель. Все еще волнуюсь по поводу моей БОЛЕЗНИ.

Воскресенье, 13 января
Мама растолкала меня в 12 часов. Все еще злюсь на нее из-за ящика. Они с папой просто непоследовательны. Сначала говорят, что мне нужно много спать, а потом жалуются, когда я дрыхну допоздна. Их проблема в том, что они никак не определятся.
В машине на пути к тете Пэм меня укачало. Сьюзи читала всю дорогу. Почему при этом ЕЕ не укачивает? Так нечестно. Мама не позволила мне сесть на переднее сиденье, и никто не хотел открывать окно из-за холода – пока я не сказал, что меня вот-вот вытошнит.
Пахнет в доме тети Пэм ужасно: собачье д***мо, кошачья моча, пивной «выхлоп» дяди Боба, да еще тетка лезет целоваться со всей этой тошнотворной пудрой и духами! Должен быть закон, запрещающий взрослым целовать детей старше двенадцати. Знать бы, что может передаваться через поцелуи и дурной запах. Я никогда не выносил дядю Боба – теперь знаю, почему. Первым, что он сказал, было: «Я смотрю, у вас пробиваются усы, юноша.» Будто бы можно назвать поросль над моей верхней губой усами, и, как бы то ни было, я очень стараюсь НЕ замечать ее. Сьюзи и мама рассмеялись, а я только усугубил положение, раскрасневшись. Мало мне этой ипохондрии, чтобы вдобавок указывали на другие мои изъяны.
Спросил у Сьюзи, есть ли у кого из ее подруг ипохондрия. Она ответила: да, мол, таких полно, а я самый настоящий ипохондрик. Чертова всезнайка, хуже даже меня, но я не решился признать, что не знаю смысла слова. Так что я пошел к Сэму. Его папа – эксперт-медик, ставит опыты на животных по какой-то иммунологии. Интересно, читал ли он так же все о медицине в моем возрасте? Я надеялся, что он все расскажет мне о ипохондрии – кажется, он знает все, – но он уехал на конференцию. Сэм говорит, что отец уезжает на конференцию всякий раз, когда ему нужно отдохнуть. Сьюзи после фильма приводила на праздничный ужин подружек, пока меня не было дома. Кейт пригласила Сьюзи к себе на следующие каникулы. Это хорошо.

Понедельник, 14 января
ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ. Рано пришел в школу. Все удивлены, и я в том числе. Когда я подъехал, Уиттон, сторож, только-только отпирал двери. Он очень удивился, увидев МЕНЯ в такое время: обычно меня засекают крадущимся за навесом для велосипедов после звонка. Там я обычно натыкаюсь на табун курящих шестиклассников. Сказал Уиттону, что у меня есть дело в библиотеке. Взял с полки словарь в сальных и липких следах пальцев – и вот оно. «ГИДРОФОБИЯ – непереносимость воды, в особенности как симптом бешенства.» Спасите, я болею еще и этим, потому что ненавижу принимать ванну. «ГИПНОЗ – состояние, подобное сну, в котором человек действует исключительно согласно внушению извне.» Я спросил себя, не относится ли ко мне каждый термин в словаре. «ИПОХОНДРИЯ – болезненное беспокойство по поводу здоровья.» Так вот что это такое. Я человек, болезненно обеспокоенный своим здоровьем, а не безнадежно больной. Какое облегчение – хотя мне пришлось признать, что это у меня ЕСТЬ, потому что, если подумать, я каким-то образом был немного разочарован, что ничего серьезного мне не угрожает. Я начал представлять, что лежу в больнице среди гор шоколадных конфет и винограда, а семья и друзья стоят у кровати. Мама раскаивается, что не давала мне смотреть телик, папа обещает завязать с сигаретами, а Сэм жалеет, что не дал мне прокатиться на своем велосипеде. Выходит, жизнь ипохондрика может быть не так уж плоха.
_________________
Все будет зыкински! И будь спок

Добавлено: Tue Oct 21, 2008 9:47 pm     Заголовок сообщения:

ГЛАВА 2
На велосипеде через болевой порог

Вторник, 22 января
Надоело, что у меня нет никакой болезни. На дневник махнул рукой.

Среда, 30 января
После серьезной неприятности застрял дома, так что можно снова начать вести дневник. Прошлая суббота началась не хуже обычного. Позвонил Сэм, и мы поехали на велосипедах навестить нашу общую подругу Джоанну: у Сэма есть кассета, которую она хотела послушать. Оба ушли наверх, оставив меня чувствовать себя полным дураком. Потом пришел Ник, еще один общий друг, и сел на мой велик, а я смеха ради оседлал Сэмов и покатил вдоль забора. С моими короткими ногами я не мог как следует с ним управляться, и, съезжая с крутого склона, не смог вдруг найти тормоза. В конце спуска стоял ряд домов, а дорога резко забирала влево. Все еще нащупывая тормоза, я проскользил по обледеневшей луже и врезался в бордюр. Перелетая через руль, услышал громкий треск – совсем как незадолго до того – все, приехали.
Пришел в себя в карете скорой помощи. Водитель с напарником смеялись и шутили. Я не мог понять, что произошло. Мои джинсы были разорваны, левая рука – упакована в пузатый пластиковый чехол, чтоб я не мог двигать ею, а голова раскалывалась. Все плыло перед глазами; я чувствовал тошноту и слабость. Сирена не ревела. Напарник водителя сказал, что ее они включают только в случае опасности для жизни – или если им позарез хочется выпить чаю!
Когда мы наконец остановились, и задние двери распахнули, за ними обнаружились плачущая мама и бледный папа. Папа начал божиться и втолковывать мне, какую я сделал глупость, и что я пошел на это специально, чтобы заставить их волноваться, и почему же я не подумал заранее? Одно слово – взрослые! Мама велела ему замолчать. Я хотел сам выйти из машины, просто чтобы показать, что со мной все в порядке, но меня втолкнули обратно, завернули в красное одеяло, как будто мне восемьдесят, и вынесли на чем-то вроде стула. Сообщили мне, что я сломал руку, и надутый пластик предназначается для того, чтобы держать ее в неподвижности и унять боль. Мама стиснула мою здоровую руку, а папа плелся позади, бормоча, что Сэм мне голову оторвет за поцарапанный велосипед.
Меня вкатили в небольшую белую комнату и положили на жесткую койку. Похоже, никто особенно обо мне не беспокоился, хотя из-за двери я расслышал что-то насчет противостолбнячной вакцины. Пришлось маме выйти и попросить сделать хоть что-то с моей болью, но вернулась она с вестью о том, что медсестра извинилась и сказала: свободных-де рук нет. Потом наконец вошла сестра, всунула мне в рот термометр и измерила пульс на запястье. Если она и не была так же миловидна, как телевизионные медсестры, то в обхождении точно была не хуже. Помогла мне снять рваные джинсы. Мои бедные ноги были бледны и сплошь покрыты царапинами. Сердце у меня чуть не остановилось, стоило подумать, будто она собирается снять заодно и трусы.
Вошел мужчина и начал расспрашивать, как было дело, а также всякие глупости: какой сейчас день да кто нынче премьер-министр. Посветил в глаза фонариком, потыкал в ноги булавками, чтобы убедиться, что я не утратил чувствительности, постучал по коленям, а потом осмотрел ВСЕГО, с ног до головы. В конце концов я набрался храбрости спросить, для чего все это. Он ответил: чтобы убедиться, что мой мозг не поврежден – в частности, что нет сотрясения. Оказывается, это все равно что ушибить мозги, но ничем серьезным не грозит. «Глупости» спрашивались для того, чтобы узнать, нормально ли он функционирует.
Никто ничего до сих пор так толком и не СДЕЛАЛ, однако потом в комнату зашла женщина и начала осматривать меня заново. Любопытно, до чего дойдет ОНА. Объяснила, что мужчина был студент-медик, а она настоящий врач и собирается направить меня на рентген головы – убедиться, что кости черепа целы, – и руки, хотя она-то сломана наверняка. Подождал еще, но ничего не дождался. Начал мечтать о своей постели дома.
Женщина-врач показала мне рентгеновские снимки и пояснила, что мне очень повезло: я не повредил череп и не травмировал мозг. Сказала, что не понимает, отчего люди не надевают шлема, отправляясь кататься на велосипеде, потому что в год погибают 300 и получают увечья 30 000 велосипедистов. Если я планирую в будущем завести мотоцикл, мне ПРИДЕТСЯ носить шлем. Но даже с ним на дорогах каждый год гибнут 1 000 и калечатся 63 000 мотоциклистов. Чтобы подчеркнуть это, она сообщила, что всю неделю большую часть дня занимается травмами, полученными в подобных происшествиях, и что ежегодно:
один из 11 водителей мотороллеров;
один из 16 мотоциклистов;
один из 56 автомобилистов
погибает либо так или иначе участвует в ДТП. Даже ходить пешком небезопасно, поскольку в год гибнут 1 900 и получают травмы 60 000 пешеходов. И это все без учета других несчастных случаев; например, за год тонут более 100 детей, а в больницы ежегодно поступает 2 млн. людей с бытовыми травмами. НА ПОМОЩЬ!
Спросил доктора, надевает ли она шлем, когда ездит на велосипеде. Та покраснела и не ответила. Мама посмотрела на меня так, как она умеет, и заявила, что я, похоже, поправляюсь. Папа вернулся на работу, а мама сидела рядом, пока на руку мне накладывали влажные, вымоченные в чем-то бинты, отчего рука согрелась. Мало-помалу бинты затвердели и стали гладкими, и я стал обладателем здоровского глянцево-белого гипса, на котором могут писать друзья. Гипс не даст концам сломанных костей смещаться, чтобы они правильно срослись.
Когда я уж было подумал, что все позади, меня ждало последнее – укол против столбняка. Грязь в порезах на колене могла содержать бактерии – возбудители болезни. Столбняк – спазм мышц по всему телу, потому так и называется*, – может легко привести к смерти. Мама сказала, что в последний раз мне проводили вакцинацию в пятилетнем возрасте, но она защищает от столбняка только около десяти лет, а потом ее нужно вводить снова.
Поскольку я какое-то время пробыл без сознания, меня известили, что, возможно, мне придется остаться в больнице на ночь. Поначалу я был напуган, но потом подумал, что в этом что-то есть, особенно если придут друзья с подарками. Вот то самое, чего мне не удалось добиться ипохондрией. Но в конце концов меня в сопровождении мамы отпустили домой, так как все шло нормально, но с напутствием: пусть-де мать приведет меня обратно, если у меня начнется рвота, сильная головная боль, будет двоиться в глазах или кружиться голова – все это из-за удара по кумполу. Еще велели возвращаться, если пальцы сломанной руки онемеют, распухнут, побледнеют или посинеют. Звучит отвратительно, но ничего такого не произошло. Последние четыре дня – сплошная скука, почему я и пишу все это.
Никто не пришел меня навестить, кроме Сэма, – попилить меня насчет велика. Хотя в конце концов он все-таки спросил, как я себя чувствую. Потом он начал рассказывать, как по нему сохнет девчонка по имени Джейн из нашего класса. Папа сказал, что я достаточно пережил, и он сам заплатит за починку Сэмова велосипеда. Иногда он бывает просто классным. Сьюзи и Сэлли тоже выразили сочувствие. Пусть у меня немного друзей, но сестры – все же лучше, чем ничего.

Четверг, 31 января
Рано встал, чтоб успеть на автобус: с сегодняшнего дня я снова хожу в школу. Был центром всеобщего внимания пять секунд, в течение которых все уродовали мой пластырь рисунками, кой-каких из которых я стесняюсь на людях. На уроках физкультуры мне приходилось оставаться в классе и работать. Не то чтобы я очень любил спорт, но совсем без него чувствую себя изгоем. Мистер Джонс, учитель физкультуры, который заодно участвует в издании школьного журнала, сказал, что раз уж заняться мне нечем, я назначаюсь собкором журнала в своем классе и должен найти материал к следующему выпуску. Рассказал приятелям о несчастном случае (привирая время от времени о собственной храбрости и привлекательности для медсестер), но обнаружил, что ни слова не могу вставить. Оказывается, каждый пережил несчастный случай похуже моего и должен во что бы то ни стало поведать о нем. Устал их слушать и велел написать о своих проблемах в школьный журнал.

Четверг, 7 февраля
За целую неделю не написал ни слова. Хватит с меня пользования одной рукой** дома и в школе. Все учителя перестали делать скидку на то, что я инвалид. Истории для журнала поступают исправно. Вот какие фортели выкидывают мои одноклассники:











Я удостоверился, что последняя история не дойдет до мистера Джонса. Думаю, парень прихвастнул. Здесь я ее привожу потому, что это прекрасный образчик вдохновенного вранья.

Пятница, 8 февраля
Расковырял нос до крови, сидя на унитазе. Повсюду кровь. Мне снова показалось, что я умираю.
______________________
*Тут я пошел на служебный подлог. «…lockjaw, which is spasm of the muscles of your body, not just your jaw…» В текст перевода челюсть не впихнуть никак.
**One-handed efforts означает в том числе и то самое. Тем более, что далее по тексту my own efforts употребляется в совершенно недвусмысленном значении.
_________________
Все будет зыкински! И будь спок