-- Ну, существует две школы мыслителей (*). Наблюдающий меня медик (PA — Physician Assistant, не врач, а вроде медбрата) мыслил, что мне следовало бы удалить из полости рта все, что там есть металлического. И ежедневно пить апельсиновый сок. А дочь и жена мыслили, что они замечают улучшение. А по моим ощущениям — да, возможно, что с Арисепт некоторое улучшение есть. Но я ведь к тому же все время помню о существовании своих проблем и уделяю больше внимания и усилий на то, чтобы делать все правильно. Прошлой зимой, когда я бывал одет в тяжелую одежду, у меня были сложности с пристегиванием ремней безопасности — тырк, тырк, тырк, тырк. А весной… — Пратчетт изображает звук, с которым приземляется самолет в мультике, сопровождая его округлым жестом руки — «… ммммойнннг… чпок! Как все эти штуки, это анекдотично (?) Если бы я мог остаться в таком состоянии навсегда.
Господи помилуй. Что можно ответить на такое неисполнимое желание, выраженное так искренне, с такой тоской? Я парализована сочувствием, которое помочь ничем не может, и все это написано у меня на лице.
-- Это уже превращается в классическое «альцгеймеровское» интервью, — твердым тоном продолжает Пратчетт. — Я их давал уже раз шестьдесят или семьдесят. Зачем я делаю это снова, после того как позади уже почти целый год с тех пор как я во всеуслышание заявил об этом? Ведь вроде бы ничего нового тут уже нет. …….......... f (?) [Мне] время от времени случалось в жизни заниматься и другими делами, кроме как подхватить необычную форму необычной болезни … Я с тем же успехом могу оставить мою болезнь в этом кресле, и вы будете ее интервьюировать, а я тем временем попишу что-нибудь. Если бы я знал, что прогрессирующее заболевание мозга настолько способствует взлету рейтинга, я, возможно, обзавелся бы им еще раньше.
Я отвечаю, что целиком и полностью согласна в этим и буквально умоляю Пратчетта перестать говорить острые провокационные замечания, связанные с его состоянием. Он не обращает на это внимания.
-- А, это я изображал цинизм (?). Мне ни разу не приходилось еще не говорить о моем диагнозе. И я подумал, что это может принести некоторую пользу. Я не думал, что будет такой фурор, который получился. Я участвовал в съемках длинного документального фильма с Би-Би-Си, это меня совершенно изматывало, и еще я много чего сделал для (фонда) Альцгеймера в плане благотворительности и так далее. Надеюсь, сейчас мы уже чего-то достигли, верно? Мы долго бултыхались, а теперь оно вроде как немного сбилось (в масло) (**), как раз когда мы приближаемся к Рождеству. Думаю, мне стоит подать ходатайство на Даунинг Стрит, 10 или еще что-нибудь, короче, есть еще пара вещей, относительно которых мы должны связать концы с концами… Я не совсем так, скажем, представлял себе свою жизнь… но я не могу представить себе альтернативную вселенную, где я бы ничего никому не сказал.
На это жертвуется немало времени, уделяевшегося им обычно тому, чтобы представлять себе и шлифовать альтернативные вселенные, и это беспокоит Пратчетта, по признанию которого время, затраченное им на предание гласности проблем с Альцгеймером (с синдромом Альцгеймера), стоило ему «половины книги». Для большинства писателей эта цена была бы еще больше: Пратчетт первую свою книгу опубликовал в 20 лет, а порой у него издавалось до трех книг в год. Сначала он работал журналистом в провинциальной газете, а потом представителем по связям с прессой (?) при электрической компании Central Electricity Generating Board, пока коммерческий успех (его книг) не позволил ему в середине 80-ых целиком отдаться писательству.
И творчество Пратчетта — это отнюдь не состряпанное наспех легкое забавное чтиво — хотя его книги и забавны, и доступны. Он серьезный и интенсивно работающий художник — при том что и хороший рассказчик (умеющий хорошо подать сюжет?), увлеченный, интеллектуальный и чрезвычайно творческий. К тому же он обладает достаточной проницательностью (способностью проникать в суть), чтобы понимать и озвучивать собственный творческий процесс, что само по себе весьма необычное дело для писателя.
___________________
(*) На самом деле тут каламбур – «две философские школы», две школы мыслителей (schools of thought) — и одна из этих «thoughts» (букв. «мыслей») — то, что думал (thoughts) PA, а вторая — то, что думали (thought) жена и дочь.
(**) Аллюзия на басню о лягушке, попавшей в высокий кувшин со сметаной. Выбраться она не могла, но не сдавалась, все бултыхалась и бултыхалась, и в конце концов сметана сбилась в масло, и лягушка смогла, оттолкнувшись от комка масла, выскочить из кувшина.