Добрые Предзнаменования, Т. Пратчетт и Н. Гейман (завершен)

Добавлено: Tue Mar 06, 2007 8:39 am     Заголовок сообщения:

Вот он, Кроули, едет на 110 милях в час по М40 в сторону Оксфордшира. Даже самый невнимательный наблюдатель заметит в нем несколько странных вещей. Сжатые зубы, к примеру, или слабое красное мерцание из-под темных очков. И машина. Машина определенно была недвусмысленным намеком.
Кроули начал свой путь в «Бентли», и будь он проклят, если не окончит его в том же Бентли. Хотя даже такой автоман, у которого есть собственная пара мотоциклетных очков, не признал бы в машине старинный «Бентли». Только не теперь. Он бы вообще не узнал в этом «Бентли». И лишь на пятьдесят процентов был бы уверен, что это когда-то было машиной.
Для начала, на нем не осталось краски. Он все еще был черным там, где не был ржавого, размазанного красновато-бурого оттенка, но это был тусклый угольно-черный цвет. Он ехал в собственном огненном шаре, точно космическая капсула, особенно тяжело входящая в атмосферу.
Вокруг металлических ободьев колес остался тонкий слой запекшейся, расплавленной резины, но то, что колеса все еще как-то вращались в дюйме над дорогой, похоже, не слишком воздействовало на подвеску.
Автомобиль давно должен был развалиться на части.
Именно усилие сдерживать все вместе заставляло Кроули сжимать зубы, а биоспатическая обратная связь объясняла ярко-красные глаза. Это и необходимость помнить, что нельзя дышать.
Он не чувствовал себя так с четырнадцатого столетия.

***
Атмосфера в карьере теперь была дружелюбнее, но все еще оставалась напряженной.
- Вы должны помочь мне разобраться с этим, - говорил Адам. – Люди тысячелетиями пытались все выяснить, но мы должны покончить с этим прямо сейчас.
Они вежливо закивали.
- Понимаете, дело, - продолжал Адам, - дело в том, что... ну, вы же знаете Жирного Джонсона.
Они закивали. Все Они знали Жирного Джонсона и членов другой шайки Нижнего Тэдфилда. Они были старше и довольно противными. Редко когда неделя проходила без драки.
- Ну, - сказал Адам, - мы всегда побеждаем, так?
- Почти всегда, - поправил Венслидейл.
- Почти всегда, - повторил Адам. – И...
- По крайней мере, больше половины раз, - вставила Пеппер. – Потому что, помните, поднялся такой шум из-за этого вечера у стариков, когда мы...
- Это не считается, - возразил Адам. – Их отругали так же, как и нас. И вообще, старикам должно нравиться слушать, как играют дети. Читал где-то об этом, и я не понимаю, почему нужно нас ругать только из-за того, что у нас неправильные старики... – Он остановился. – В общем... мы лучше них.
- А, мы лучше, - согласилась Пеппер. – Здесь ты прав. Мы уж точно лучше. Просто мы не всегда побеждаем.
- Предположим, - медленно проговорил Адам, - что мы их хорошенько взгрели. И... и отправили их отсюда, или еще что. В общем, чтобы в Нижнем Тэдфилде не было никаких других банд, кроме нас. Что вы думаете об этом?
- Хочешь сказать, чтоб он... помер? – спросил Брайан.
- Нет. Просто... просто уехал.
Они задумались. Жирный Джонсон был частью их жизни с тех пор, как они были достаточно большими, чтобы бить друг друга игрушечным паровозиком. Они пытались представить себе мир без Жирного Джонсона.
Брайан потер нос.
- Думается, без него было бы просто здорово, - сказал он. – Помните, что он сделал на моем дне рождения? А неприятности из-за этого были у меня.
- Не знаю, - произнесла Пеппер. – По-моему, без старого Жирного Джонсона и его банды не было бы так интересно. Если подумать. Мы не плохо проводили время с Жирным Джонсоном и Джонсонитами. Нам, наверное, придется найти другую банду. Или еще что.
- По мне, - заявил Венслидейл, - так если поспрашивать людей в Нижнем Тэдфилде, они бы сказали, что было бы лучше без Джонсонитов и Их.
Это удивило даже Адама. Венслидейл стоически продолжал:
- Старики так скажут. И Сборщ. И...
- Но мы же хорошие... – начал Брайан. Он помедлил. – Ну, ладно, - согласился он, - но готов поспорить, они думают, что без всех нас было бы куда как скучнее.
- Да, - кивнул Венслидейл. – Именно это я и хотел сказать.
- Здешние не хотят, чтобы тут были мы или Джонсониты, - сердито продолжал он, - как они постоянно выговаривают нам, когда мы просто катаемся на велеках или досках по тротуарам и слишком шумим. Этот как в исторических книжках пишут. Сума на оба ваши дома.
За этим последовала тишина.
- Одна из таких синих, - наконец произнес Брайан, - с надписью «Собственность Адама Малого», или как?
Обычно, когда Они были в настроении, подобная фраза могла вызвать бурное обсуждение минут на пять, но Адаму казалось, что сейчас не время.
- Так вы говорите, - подвел он итог тоном председателя, - что ничего хорошего не выйдет, если Жирный Джонсон победит Их, или наоборот?
- Точно, - отозвалась Пеппер. – Ведь, - добавила она, - если мы победим их, мы станем своими же злейшими врагами. И мы с Адамом окажемся против Брайана и Венсли. – Она села. – Каждому нужен Жирный Джонсон, - сказала она.
- Да, - кивнул Адам. – Так я и думал. Ничего хорошего не будет, если кто-то победит. Так я и думал, - Он смотрел на Пса, или сквозь Пса.
- По-моему, все просто, - произнес Венслидейл. – Не понимаю, почему понадобились тысячи лет, чтобы разобраться в этом.
- Это потому, что те, кто пытался все выяснить, были мужчинами, - многозначительно заявила Пеппер.
- Не пойму, зачем тебе вставать на эту сторону, - заметил Венслидейл.
- Разумеется, так нужно, - отозвалась Пеппер. – Каждый должен занимать чью-то сторону.
Адам, казалось, принял решение.
- Да. Но я думаю, можно занять собственную сторону. Пожалуй, надо браться за велеки, - тихо сказал он. – Нам стоит поговорить кое с кем.

***
«Путпутпутпутпутпут» – тарахтел скутер мадам Трэйси. По улице пригородного Лондона, забитой машинами, такси и красными лондонскими автобусами, двигался только он.
- Я никогда еще не видела подобной пробки, - сказала мадам Трэйси. – Думаю, произошла авария.
- Вполне возможно, - ответил Азирафаль. А потом: - Мистер Шэдвел, если вы не будете держаться за меня, вы упадете. Эта штука не подходит для двоих.
- Троих, - пробормотал Шэдвел, держась одной побледневшей рукой за сиденье, а второй за ружье.
- Мистер Шэдвел, я повторять не буду.
- Тада надо остановицца, шоб я мог пристроить свае оружье, - вздохнул Шэдвел.
Мадам Трэйси тихонько хихикнула, но остановилась у обочины.
Шэдвел недовольно обхватил мадам Трэйси руками, а ружье устроил между ними, точно дуэнью.
Минут десять они молча ехали под дождем, «путпутпутпутпут», мадам Трэйси аккуратно прокладывала свой путь между машинами и автобусами.
Мадам Трэйси опустила взгляд на спидометр – какая глупость, подумала она, ведь он сломался в 1974м, и даже перед тем не особенно хорошо работал.
- Дорогая леди, как быстро, по-вашему, мы движемся? – спросил Азирафаль.
- А что?
- Мне кажется, пешком было бы чуть быстрее.
- Ну, со мной одной он едет на пятнадцати милях в час, но с мистером Шэдвелом получается, нуу, около...
- Четырех или пяти миль в час, - перебила она себя.
- Пожалуй, да, - согласилась она.
Сзади откашлялись.
- Ты могёшь попридержать ету адскую машину, жнщна? – осведомился пепельный голос. В дьявольском пантеоне, который Шэдвел, разумеется, ненавидел всеми фибрами, он лелеял особое отвращение к демонам скорости.
- В таком случае, - сказал Азирафаль, - до Тэдфилда мы доберемся где-то часов за десять.
Мадам Трэйси задумалась.
- А далеко этот Тэдфилд?
- Около сорока миль.
- Эмм, - высказалась мадам Трэйси, однажды съездившая навестить свою племянницу в Финчли в нескольких милях от Лондона, но потом она села на автобус, потому что на обратном пути скутер начал издавать какие-то странные звуки.
- ...мы должны ехать где-то на семидесяти милях в час, если хотим успеть во время, - подытожил Азирафаль. – Хм. Мистер Шэдвел? Теперь держитесь очень крепко.
«Путпутпутпутпут» – стал появляться голубоватый ореол, и легким, точно послеизображение, отсветом окружил скутер и его пассажиров.
«Путпутпутпутпутпут», и скутер неуклюже, слегка подергиваясь, начал подниматься над землей, пока не достиг высоты около пяти футов.
- Не смотрите вниз, сержант Шэдвел, - предупредил Азирафаль.
- ... – отозвался Шэдвел, с зажмуренными глазами, покрытым каплями пота серым лбом, не смотревший вниз, не смотревший никуда вообще.
- Итак, вперед...
В каждом высокобюджетном научно-фантастическом фильме есть момент, когда космический корабль величиной с Нью-Йорк внезапно развивает скорость света. Резкий звук, точно по краю стола хлопнули деревянной линейкой, ослепительная вспышка света, и вдруг – звезды вытягиваются в линии, и он исчезает. Именно так и произошло, только вместо сверкающего двадцатимильного космического корабля был посеревший двадцатилетний скутер. И не было никаких особенно красочных спецэффектов. И, пожалуй, скорость была не выше двухсот миль в час. И вместо вибрирующего на последних октавах воя был звук «путпутпутпутпут»...
ФРШШШШ.
Но все равно, было именно так.

***
Там, где вопящее кольцо М25 пересекает М40 на Оксофрдшир, толпилась полиция. С тех пор как полчаса назад Кроули проехал по эстакаде, число полицейских удвоилось. По крайней мере, на стороне М40. Из Лондона никто не выезжал.
Помимо полицейских здесь собралось еще две сотни людей, рассматривающих М25 в бинокли. Среди них были представители армии Ее Величества, саперов, М15, М16, Особый Отдел и ЦРУ. Был даже продавец хот-догов.
Все замерзли, промокли, были озадачены и рассержены, за исключением одного офицера полиции, который замерз, промок, был озадачен, рассержен и возмущен.
- Послушайте. Мне плевать, верите вы мне или нет, - вздохнул он, - я говорю, что видел. Это была старая машина, «Роллс», или «Бентли», один из этих роскошных старинных автомобилей, и она промчалась по мосту.
Один из старших армейских техников перебил его:
- Это невозможно. Согласно нашим приборам температура над М25 где-то около 700 градусов по Цельсию.
- Или минус сто сорок, - добавил его помощник.
- ...или сто сорок градусов ниже нуля, - повторил старший техник. – Кажется, у нас некоторая путаница, хотя, полагаю, это вполне возможно объяснить какой-то ошибкой приборов [1], но факт остается фактом: мы даже не можем поднять вертолет над М25 – он тут же превратится в вертолетный макнагет. И как же тогда старинная машина могла проехать по ней и остаться невредимой?
- Я не сказал, что она была невредимой, - поправил полицейский, уже начавший серьезно подумывать над тем, чтобы уйти из Столичной полиции и вместе со своим братом, который собирался уволиться из Электроэнергетического управления, заняться разведением цыплят. – Она горела. И все равно продолжала ехать.
- Вы серьезно считаете, что кто-либо из нас поверит... – начал кто-то.
Раздался резкий пронзительный звук, навязчивый и странный. Словно в унисон заиграли сотни стеклянных слегка расстроенных гармоник; точно молекулы самого воздуха вопили от боли.
И «Фршшшш».
Он проплыл над их головами, в сорока футах над землей, окруженный темно-синим, краснеющим по краям ореолом: маленький белый скутер, который вела женщина средних лет в розовом шлеме, а за нее крепко держался невысокий мужчина в макинтоше и ярко-зеленом шлеме (скутер был слишком высоко, чтобы кто-либо заметил его крепко зажмуренные глаза, но так оно и было). Женщина кричала. И кричала она:
- Джерррронннимооооо!

***
Одним из преимуществ «Васаби», на которое всегда указывал Ньют, было то, что невозможно было сказать, насколько сильно повреждена машина. Ньют вел Дика Турпина по обочине, огибая упавшие ветви.
- Из-за тебя я уронила все карточки на пол!
Машина с грохотом вернулась на дорогу; тонкий голос откуда-то из-под бардачка произнес: «Проверте давъенье машла».
- Теперь их ни за что не разобрать, - простонала она.
- И не нужно, - сказал Ньют. – Просто выбери одну. Любую. Все равно.
- То есть?
- Ну, если Агнесс права, и мы делаем все это, потому что она так предсказала, то любая выбранная сейчас карточка будет важной. Это логично.
- Это несуразно.
- Да? Слушай, ты ведь здесь потому, что она так предсказала. А ты думала, что мы скажем полковнику? Если нас к нему пустят, чего, разумеется, не случится.
- Если мы все разумно...
- Слушай, я знаю про подобные места. Огромные стражники, в белых шлемах, охраняют ворота, Анафема, с настоящими ружьями, понимаешь, которые стреляют настоящими пулями из настоящего свинца, а они могут попасть в тебя и, поплясав внутри, выйти через то же отверстие прежде, чем ты успеешь сказать «Простите, но у нас есть основания полагать, что вот-вот разгорится Третья Мировая Война, и начнется она именно здесь», а потом придут серьезные люди в костюмах с пухлыми папками и отведут тебя в маленькую комнатку без окон, и станут задавать вопросы, типа – являешься ли ты, или была ли когда-либо членом радикальной подрывной организации, каковой является любая политическая партия Британии? И...
- Мы почти приехали.
- Смотри, у них ворота, и проволочная изгородь, и все остальное! И, наверное, собаки, которые едят людей!
- По-моему, ты слегка перевозбудился, - тихо произнесла Анафема, поднимая с пола последнюю карточку.
- Перевозбудился? Нет! Я очень тихо беспокоюсь, что кто-то может выстрелить в меня!
- Я уверена, Агнесс бы упомянула, если бы в нас должны были стрелять. В подобных делах она очень точна. – Она принялась рассеяно листать карточки.
- Знаешь, - сказала она, аккуратно разделив карточки и перетасовывая обе стопки вместе, - я где-то читала, что существует секта, которая уверена, что компьютеры – орудие Дьявола. Они полагают, что Армагеддон придет потому, что Антихрист будет хорошо разбираться в компьютерах. Кажется, об этом упомянуто где-то в Откровении. По-моему, я читала об этом недавно в газете...
- «Дэйли Мэйл». «Письмо из Америки». Эмм, третье августа, - произнес Ньют. – Сразу после статьи о женщине из Вормса, Небраска, которая научила свою утку играть на аккордеоне.
- Мм, - отозвалась Анафема, раскладывая карточки на коленях.
Значит, компьютеры – орудие Дьявола? подумал Ньют. В это он верил без труда. Компьютеры должны быть чьим-то орудием, и он совершенно точно знал, что не его самого.
Машина судорожно остановилась.
Авиабаза казалась подбитой. Несколько больших деревьев упали рядом со въездом, и какие-то мужчины с лопатами пытались отодвинуть их в сторону. Часовой равнодушно смотрел на них, но полуобернулся и одарил машину холодным взглядом.
- Ладно, - сказал Ньют. – Выбирай карточку.

3001. За Гниздом Арлиным
виликий Ясень пал.

- Это все?
- Да. Мы всегда полагали, это как-то относится к русской революции. Поехали по этой дороге, а потом свернем налево.
Они повернули на узкую дорогу, слева от которой шла ограда базы.
- А теперь останови. Здесь часто стоят машины, так что никто не заметит, - сказала Анафема.
- Что это за место?
- Местная Аллея Влюбленных.
- Это потому она, похоже, умощена презервативами?
Они прошли по затененной оградой тропинке с сотню ярдов, пока не добрались до ясеня. Агнесс была права. Он был великим. Он упал прямо поперек ограды.
На нем сидел стражник, куривший сигарету. Он был черным. Ньют всегда чувствовал себя виноватым в присутствии черных американцев, на случай если они обвинят его в двухсотлетней работорговле.
Человек поднялся, когда они подошли, но потом расслабился.
- А, привет, Анафема, - бросил он.
- Привет, Джордж. Ужасная буря, да.
- Это точно.
Они пошли дальше. Он смотрел за ними, пока они не скрылись из виду.
- Ты его знаешь? – спросил Ньют с притворным безразличием.
- Ну конечно. Порой кое-кто из них заходит в паб.
- Он выстрелит в нас, если мы просто попытаемся пройти туда? – спросил Ньют.
- Он вполне может угрожающе навести на тебя ружье, - ответила Анафема.
- Для меня этого достаточно. Что ты теперь предлагаешь делать?
- Ну, Агнесс что-то могла знать. Так что предлагаю просто подождать. Теперь не так все и плохо, ветер затих.
- А. – Ньют взглянул на тучи, собирающиеся на горизонте. – Старая добрая Агнесс, - произнес он.

***
Адам упорно ехал по дороге, Пес бежал следом, и время от времени пытался укусить заднее колесо из чистого озорства.
Послышалось щелканье, и со своей дорожки выехала Пеппер. Ее велосипед узнать легко. Она считала, что от листа картона, хитро приделанного прищепкой к колесу, будет хорошей идеей. Кошки научились прятаться, заслышав ее за две улицы.
- Думаю, можно срезать по Дровер-лейн, а потом через лес Раундхэд, - сказала Пеппер.
- Там все в грязи, - отозвался Адам.
- Точно, - нервно кивнула Пеппер. – Там грязно. Нам лучше ехать вдоль мелового карьера. Там всегда сухо из-за мела. А потом мимо фермы.
Позади их догоняли Брайан и Венслидейл. Велосипед Венсли был черным, сверкающим и практичным. Принадлежащий же Брайану когда-то был белым, но цвет давно пропал под толстым слоем грязи.
- Глупо называть ее военной базой, - сказала Пеппер. – Была там, когда у них был день открытых дверей, и у них не было никаких пушек, ракет и всего остального. Просто рычажки, циферблаты да духовой оркестр.
- Да, - кивнул Адам.
- В рычажках да циферблатах нет ничего военного, - заявила Пеппер.
- Ну, не знаю, - отозвался Адам. – Просто жуть, сколько всего можно сделать с рычагами и циферблатами.
- Мне на Рождество подарили набор инструментов, - вставил Венслидейл. – Для электрика. Там было несколько рычагов и циферблатов. Можно сделать радио или еще какую бикающую штуку.
- Не знаю, - задумчиво произнес Адам, - я все думаю, кое-кто может пробраться во всемирную коммуникационную систему военных и приказать всем компьютерам и всему остальному начать сражаться.
- Ого, - выдохнул Брайан. – Это жутко.
- Вроде того, - согласился Адам.
____________________
[1] Это было верно. Не существует такого прибора, который мог бы регистрировать 700° C и 140° C одновременно; что было правильной температурой.
_________________
An me ludit amabilis insania? = He обманывает ли меня отрадное безумие?

Добавлено: Tue Mar 13, 2007 10:54 pm     Заголовок сообщения:

Очень почетно и одиноко – быть председателем городского собрания.
Р.П. Тайлер, невысокий, упитанный, довольный человек, шагал по проселочной дорожке вместе с Шатци, карликовым пуделем его жены. Р.П. Тайлер знал разницу между «хорошо» и «плохо»; в его жизни не было места компромиссам. Однако он не был доволен лишь тем, что посвящен в разницу между добром и злом. Он считал своей прямой обязанностью рассказать об этом миру.
Выступать с трибун, писать памфлеты и листовки – это не для него. Свое предпочтение он отдал колонке писем в «Рекламнике» Тэдфилда. Если соседское дерево необдуманно сбрасывает листья в сад Р.П. Тайлера, то Р.П. Тайлер сначала аккуратно сметет их в коробки и оставит их у двери его соседа вместе со строгой запиской. А потом он напишет письмо в «Рекламник» Тэдфилда. Если он заметит подростков, сидящих на лужайке, слушающих магнитофон и просто наслаждающихся жизнью, он возьмется указывать им на неправильность их поступков. А потом, сбежав от их насмешек, он напишет в «Рекламник» Тэдфилда о Падении Нравственности и Сегодняшней Молодежи.
После его ухода на пенсию в прошлом году, количество писем возросло настолько, что даже «Рекламник» Тэдфилда не мог напечатать все. Письмо, которое Р.П. Тайлер закончил прежде, чем отправиться на эту прогулку, начиналось словами:

Господа,
должен с печалью отметить, что сегодняшние газеты уже не считаются с читателями, нами, людьми, которые платят ваше жалованье...

Он рассматривал упавшие на узкую дорожку ветви. Не думаю, размышлял он, что они станут выставлять счет на уборку, раз уж посылают нам все эти грозы. Совет прихода должен оплатить счет. А мы, налогоплательщики, оплачивающие их жалованье...
Они в данном случае были метеорологами с Радио-4 [1], которых Р.П. Тайлер винил за погоду.
Шатци остановился у бука и поднял лапку.
Р.П. Тайлер в смущении отвернулся. Вполне возможно, что единственной целью этой вечерней прогулки было позволить собаке облегчиться, но будь он проклят, если признается себе в этом. Он посмотрел на грозовые тучи. Они клубились высоко в небе, собираясь в грязно-серые и черные груды. Дело было не только в мерцающих языках молний, пронизывающих их, точно в первых кадрах «Франкенштейна»; дело было в том, как тучи останавливались, достигнув границ Нижнего Тэдфилда. А в центре был округлый клочок света; но он был неестественно желтым, точно натянутая улыбка.
Было так тихо.
Послышался низкий гул.
По узкой дорожке ехали четыре мотоцикла. Они пронеслись мимо него и завернули за угол, встревожив фазана, который пронесся через дорогу нервной дугой красновато-коричневого и зеленого цвета.
- Вандалы! – крикнул Р.П. Тайлер им вслед.
Сельская местность не для подобных людей. Она была создана для людей, вроде него.
Он потянул Шатци за поводок, и они пошли вдоль дороги.
Пять минут спустя он завернул за угол и увидел трех мотоциклистов, которые стояли у упавшего указателя, ставшего жертвой бури. Четвертый, высокий человек с зеркальным забралом, оставался на своем мотоцикле.
Р.П. Тайлер обозрел ситуацию и без усилий пришел к определенным выводам. Эти вандалы – он, разумеется, был прав – явились сюда, дабы осквернить Военный Мемориал и перевернуть все указатели.
Он уже собрался строго подойти к ним, когда понял, что его превосходят численно, и что они были выше него и, несомненно, являлись настоящими психопатами. В мире Р.П. Тайлера только настоящие психопаты разъезжали на мотоциклах.
Так что он вздернул подбородок и важно зашагал мимо них, вероятно, не замечая их присутствия [2], при этом составляя в уме письмо (Господа, этим вечером я с горечью отметил, что Наш Родной Городок наводнило множество хулиганов на мотоциклах. Почему, о, Почему правительство ничего не делает с этой эпидемией...)
- Привет, - сказал один из мотоциклистов, поднимая забрало и открывая худое лицо с черной бородкой. – Мы немного заплутали.
- А, - разочарованно вздохнул Р.П. Тайлер.
- Наверно, указатель сдуло, - произнес мотоциклист.
- Да, пожалуй, что так, - согласился Р.П. Тайлер. Он с удивлением заметил, что проголодался.
- Да. Ну, мы едем в Нижний Тэдфилд.
Бровь услужливо поднялась.
- Вы американцы. Полагаю, с военно-воздушной базы. (Господа, когда я служил в армии, я отдавал должное своей стране. С ужасом и возмущением я заметил, что летчики с Тэдфилдской Военно-воздушной базы разъезжают по нашей благородной стране, одетые не лучше обычных головорезов. Хотя я ценю необходимость их для защиты свободы западного мира...)
Но его любовь давать инструкции взяла верх.
- Вернитесь примерно на полмили назад по этой дороге, затем сверните налево, боюсь, там дорога в ужасающе плачевном состоянии, я множество раз писал в совет, вы слуги народа или хозяева его, вот что я спрашивал у них, в конце концов, кто оплачивает ваше жалованье? затем второй поворот направо, только он не совсем направо, он слева, но потом, наконец, сворачивает направо, там стоит знак «Порритс-Лейн», но, разумеется, это не она, если посмотреть на топографическую карту, то видно, что это просто восточный конец Форест-Хилл-Лейн, вы окажетесь в городе, потом проедете мимо «Быка и Скрипки» - это трактир – потом, когда проедете мимо церкви (я указывал людям, которые составляют карты, что это церковь со шпилем, а не с башней, я писал в «Рекламник» Тэдфилда, предлагая организовать кампанию, чтобы исправить карту, и надеюсь, что, когда эти люди поймут, с кем они имеют дело, вы увидите, как быстро они развернутся на все 180), затем вы окажетесь у перекрестка, теперь, вы едете прямо и тут же оказываетесь на втором перекрестке, так, там можно свернуть налево или же ехать прямо, в любом случае вы окажетесь на авиабазе (хотя левая дорога на десятую часть мили короче), а там не пропустите.
Голод непонимающе посмотрел на него.
- Я, э, не уверен, что понял... – начал он.
Я ПОНЯЛ. ПОЕХАЛИ.
Шатци взвизгнул и бросился за ноги Р.П. Тайлера, где и остался, дрожа всем телом.
Незнакомцы забрались обратно на свои мотоциклы. Тот, что в белом (наверняка, хиппи, подумал Р.П. Тайлер), бросил на обочину пустой пакет от чипсов.
- Простите, - рявкнул Тайлер. – Это ваш пакет?
- О, не только мой, - ответил юноша. – Он принадлежит всем.
Р.П. Тайлер выпрямился в полный рост [3]
- Молодой человек, - произнес он, - вам бы понравилось, если бы я явился к вам домой и стал повсюду разбрасывать мусор?
Загрязнение мечтательно улыбнулся.
- О да, очень, - выдохнул он. – Это было бы замечательно.
Под его мотоциклом на лужице протекшего на мокрую дорогу масла появилась радуга.
Заревели моторы.
- Я что-то не поняла, - произнесла Война. – Почему мы должны развернуться на все 180 у церкви?
ПРОСТО СЛЕДУЙТЕ ЗА МНОЙ, произнес высокий человек впереди, и все четверо уехали прочь.
Р.П. Тайлер смотрел им вслед, пока его внимание не отвлекло что-то, издававшее звук «клэклэклэк». Он повернулся. Мимо него пронеслись четыре фигуры на велосипедах, за которыми летела фигурка маленькой собачки.
- Ты! А ну стой! – вскричал Р.П. Тайлер.
Они остановились и посмотрели на него.
- Я знал, что это ты, Адам Малой, и твоя мелкая, хмпф, банда. Что, позвольте мне узнать, вы, дети, делаете на улице в такое время ночи? Ваши отцы знают, что вы здесь?
Предводитель велосипедистов обернулся.
- Не понимаю, с чего вы решили, что сейчас поздно, - сказал он, - по-моему, по-моему, если солнце все еще светит, то еще не поздно.
- В любом случае, вы должны быть в постели, - проинформировал их Р.П. Тайлер, - и не показывайте мне свой язык, юная леди, - это относилось к Пеппер, - или я напишу вашей матери о негодном и не подобающем леди поведении ее дочери.
- Ну, извините, - оскорблено произнес Адам. – Пеппер просто посмотрела на вас. Не знал, что нельзя просто смотреть.
На траве началась возня. Пес рычал на Шатци, особенно изысканного французского карликовому пуделя, из тех собак, которых держат люди, не способные включить детей в семейный бюджет.
- Мастер Малой, - приказал Р.П. Тайлер, - пожалуйста, уберите свою... свою шавку от моего Шатци.
Тайлер не доверял Псу. Когда он впервые увидел его три дня назад, пес зарычал на него и сверкнул красными глазами. Это побудило Тайлера начать письмо, что Пес, несомненно, бешеный и определенно представляет угрозу для общества, и его должно усыпить ради Всеобщего Блага, пока его жена не напомнила, что сверкающие красные глаза не являются признаком бешенства, и вообще бывают только в фильмах, которые они ни за что не станут смотреть, но о которых знали все, что нужно знать, большое спасибо.
Адам был потрясен.
- Пес не шавка. Пес – замечательный пес. Он очень умный. Пес, отстань от ужасного пуделя мистера Тайлера.
Пес это проигнорировал. Ему еще много чего надо наверстать.
- Пес, - грозно повторил Адам. Его собака крадучись вернулась к велосипеду своего хозяина.
- Мне кажется, вы так и не ответили на мой вопрос. Куда вы вчетвером собрались?
- На авиабазу, - сказал Брайан.
- Если вам не все равно, - произнес Адам с, как он надеялся, горьким сарказмом в голосе. – То есть, мы бы не поехали туда, если бы вы были против.
- Ах ты маленький нахал, - пробурчал Р.П. Тайлер. – Когда я увижу твоего отца, Адам Малой, я во всех подробностях опишу ему...
Но Они уже катили по дороге к Авиабазе Нижнего Тэдфилда – следуя Своему собственному маршруту, который был короче, проще и живописнее чем путь, предложенный мистером Тайлером.

***
Р.П. Тайлер уже сочинил длинное письмо о недостатках сегодняшней молодежи. Оно касалось плохого образовательного ценза, недостаточного уважения к старшим и более опытным, того, как они вечно сутулятся, вместо того чтобы ходить прямо, подростковой преступности, возвращения принудительной Воинской и Трудовой Повинности, телесных наказаний, порки и регистрационных свидетельств на собак.
Он был очень доволен им. Он подозревал, что это письмо будет слишком хорошо для «Рекламника» Тэдфилда, и потому решил отправить его в «Таймз».
путпутпут путпутпут
- Прости, милый, - произнес сердечный женский голос. – По-моему, мы заблудились.
Стареньким скутером управляла женщина средних лет. Крепко прижавшись к ней и зажмурив глаза, сидел невысокий человек в плаще и ярко-зеленом шлеме. Между ними было нечто, похожее на древнее ружье с воронкообразным дулом.
- О. Куда вы направляетесь?
- В Нижний Тэдфилд. Я не уверена насчет адреса, но мы разыскиваем кое-кого, - ответила женщина, а потом добавила совершенно другим голосом: - Его зовут Адам Малой.
Р.П. Тайлер замер.
- Вам нужен этот мальчишка? – переспросил он. – Что он теперь натворил... нет, нет, не говорите. Не хочу об этом знать.
- Мальчишка? – произнесла женщина. – Ты не говорил мне, что это мальчик. Сколько ему лет? – Потом она сказала: - Одиннадцать. Ну, тебе стоило упомянуть об этом раньше. Это же все меняет.
Р.П. Тайлер просто смотрел. Потом он понял, что происходит. Женщина была чревовещателем. То, что он принял за мужчину в зеленом шлеме, теперь казалось куклой. Он удивился, как вообще он мог предположить, что это человек. Ему казалось, что вся эта штука была полной безвкусицей.
- Я видел Адама Малого около пяти минут назад, - сказал он женщине. – Он и его дружки ехали на американскую авиабазу.
- О боже, - женщина слегка побледнела. – Никогда не любила этих янки. Ну, они вообще-то довольно милые люди. Да, но нельзя же доверять людям, которые, играя в футбол, постоянно берут мяч в руки.
- А, простите, - вмешался Р.П. Тайлер, - по-моему это очень хорошо. Очень впечатляюще. Я заместитель председателя местного клуба «Ротари»[*], и мне хотелось бы знать, вы проводите частные приемы?
- Только по четвергам, - осуждающе ответила мадам Трэйси. – За дополнительную плату. А вы не могли бы указать нам...
Мистер Тайлер уже прошел через это. Он молча указал пальцем.
Маленький скутер затарахтел по узкой дорожке.
И в это время кукла в зеленом шлеме обернулась и открыла один глаз.
- Ты южанский идиотище, - гаркнула она.
Р.П. Тайлер был обижен, но так же и разочарован. Он надеялся, что кукла будет более правдоподобной.

***
В десяти минутах от поселка Р.П. Тайлер остановился, когда Шатци предпринял еще одну попытку удовлетворения первичных нужд. Он смотрел через забор.
Он не слишком хорошо знал приметы, но был вполне уверен, что, если коровы лежат на траве, то будет дождь. Если они стоят, то будет солнечно. Эти коровы кувыркались, проделывая медленные и важные кульбиты; и Тайлер раздумывал, какую же погоду это предвещает.
Он принюхался. Что-то горело – появился неприятный запах жженого металла, резины и кожи.
- Простите, - раздался голос. Р.П. Тайлер повернулся.
На дороге стояла огромная когда-то черная пылающая машина, а из одного окна выглядывал человек в солнечных очках и говорил сквозь дым:
- Простите, я умудрился немного заплутать. Вы не могли бы подсказать, как доехать до авиабазы Нижнего Тэдфилда? Она должна быть где-то здесь.
Ваша машина горит.
Нет. Тайлер просто не мог заставить себя сказать это. Ведь человек и сам должен бы знать, так? Он сидит прямо посреди огня. Должно быть, это какой-то розыгрыш.
Так что вместо этого он сказал:
- Думаю, где-то с милю назад вы свернули не туда. Указатель сдуло ветром.
Незнакомец улыбнулся.
- Пожалуй, что так, - сказал он. Оранжевые языки пламени, сверкающие под ним, придавали ему почти адский вид.
В лицо Тайлера дунул ветер, и он почувствовал, как ему опалило брови.
Простите, молодой человек, но ваша машина в огне, а вы сидите в ней и вроде как не горите, а там, между прочим, очень горячо.
Нет.
Может, стоит спросить парня, не хочет ли он позвонить в автомастерскую?
Вместо этого он очень четко объяснил дорогу, стараясь не таращиться.
- Ужасно. Весьма обязан, - сказал Кроули и начал поднимать стекло.
Р.П. Тайлер должен был что-то сказать.
- Простите, молодой человек, - начал он.
- Да?
Ведь нельзя же не заметить, что твоя машина горит.
Язык пламени лизнул обуглившуюся панель.
- Занятная погода, да? – сбивчиво произнес он.
- Да? – переспросил Кроули. – Честно говоря, я не заметил. – И он развернулся и поехал обратно по дороге в своей горящей машине.
- Это, наверное, потому, что ваша машина горит, - резко бросил Р.П. Тайлер. Он дернул Шатци к ноге.

Издателю.
Сэр,
хотелось бы привлечь ваше внимание к склонности, которую я заметил среди нынешней молодежи, игнорировать вполне разумные меры безопасности при вождении. Этим вечером один джентльмен, чья машина была...
Нет.
Который вел...
Нет.
Она горела...

Его настроение ухудшалось, и Р.П. Тайлер зашагал к поселку.

***
- Эй! – крикнул Р.П. Тайлер. – Малой!
Мистер Малой сидел в шезлонге в саду перед домом и курил трубку.
Это имело больше отношения к недавнему открытию Дейдры о вреде пассивного курения и ее запрету курить в доме, чем он говорил соседям. Его настроения это не улучшало. Как и обращение «Малой» от мистера Тайлера.
- Да?
- Твой сын, Адам.
Мистер Малой вздохнул.
- Что он еще натворил?
- Ты знаешь, где он?
Мистер Малой взглянул на часы.
- Укладывается спать, полагаю.
Тайлер ликующе ухмыльнулся.
- Сомневаюсь. Я видел его и его маленьких друзей, и эту ужасную дворнягу где-то с полчаса назад на пути к авиабазе.
Мистер Малой пыхнул трубкой.
- Ты же знаешь, как там все строго, - произнес мистер Тайлер, на случай если мистер Малой не понял его.
- Ты же знаешь, как твой сын любит нажимать на кнопки, - добавил он.
Мистер Малой вынул изо рта трубку и задумчиво стал рассматривать мундштук.
- Хмм, - вздохнул он. – Ясно, - сказал он.
- Так, - произнес он.
И вошел в дом.

***
В этот самый момент четыре мотоцикла остановились в нескольких сотнях ярдов от главных ворот. Ездоки выключили двигатели и подняли забрала шлемов. Ну, по крайней мере, трое.
- А я надеялась, мы прорвемся через ворота, - мечтательно произнесла Война.
- Это бы вызвало только лишние проблемы, - отозвался Голод.
- Хорошо.
- Проблемы для нас, я имею в виду. Линии электропередач и телефонные линии, должно быть, сорвало, но у них наверняка есть генераторы и уж точно имеется радио. Если кто-то сообщит, что на базу ворвались террористы, то люди начнут действовать логически, и весь План рухнет.
- Хм.
МЫ ЗАХОДИМ, ДЕЛАЕМ СВОЮ РАБОТУ, УХОДИМ И ПРЕДОСТАВЛЯЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ДОВЕСТИ ВСЕ ДО КОНЦА, произнес Смерть.
- Я не так себе это представляла, ребят, - сказала Война. – Я ждала тысячи лет не ради того, чтобы поковыряться с проводками. Это нельзя назвать драматичным. Альбрехт Дюрер не тратил время на гравюры Четырех Нажимателей Кнопок Апокалипсиса, уж я-то знаю.
- Я думал, будут какие-нибудь трубы возвещающие, - вставил Загрязнение.
- Посмотрите на это с другой стороны, - проговорил Голод. – Это лишь начало. А после мы поедем дальше. По-настоящему. Крылья бури и так далее. Нужно быть терпимее.
- Разве мы не должны были встретить... кое-кого? – спросила Война.
За этим последовала тишина, нарушаемая лишь звуком остывающих двигателей.
Затем Загрязнение медленно произнес:
- Знаете, я бы не сказал, что все произойдет в подобном месте. Я думал, это будет, ну, большой город. Или большая страна. Может, Нью-Йорк. Или Москва. Или сам Армагеддон.
За этим последовала новая пауза.
Потом Война спросила:
- А где вообще Армагеддон?
- Забавно, что ты спросила, - отозвался Голод. – Я всегда хотел посмотреть.
- В Пенсильвании есть Армагеддон, - сказал Загрязнение. – Или в Массачусетсе, или где-то там. Куча мужчин с густыми бородами и в серьезных черных шляпах.
- Не, - бросил Голод. – Кажется, это где-то в Израиле.
ГОРА КАРМЕЛ.
- Мне казалось, там выращивают авокадо.
И КОНЕЦ МИРА.
- Правда? Крупноватое авокадо.
- Кажется, я был там когда-то, - проговорил Загрязнение. – Древний город Мегиддо. Прямо перед тем, как он рухнул. Хорошее местечко. Интересные главные ворота.
Война взглянула на зелень вокруг них.
- Ого, - произнесла она, - мы что, не там свернули.
ГЕОГРАФИЯ НЕСУЩЕСТВЕННА.
- Простите, господин?
ЕСЛИ ГДЕ-ТО И ЕСТЬ АРМАГЕДДОН, ТО ОН ВЕЗДЕ.
- Точно, - кивнул Голод, - сейчас мы говорим не о нескольких квадратных милях кустарника да коз.
Последовала новая пауза.
ПОЕХАЛИ.
Война откашлялась.
- Я просто думала... что он поедет с нами...?
Смерть поправил перчатки.
ЭТО, твердо сказал он, РАБОТА ДЛЯ ПРОФЕССИОНАЛОВ.

***
Позже сержант Томас А. Дейзенбергер вспоминал произошедшее у ворот так:
К воротам подъехала огромная служебная машина. Она была отполирована и выглядела официально, хотя позднее он уже не был уверен, почему подумал так, или почему она звучала так, будто внутри нее были мотоциклетные двигатели.
Из автомобиля вышли четыре генерала. Опять же сержант не совсем понял, почему он так решил. У них были правильные удостоверения. Какого рода удостоверения, он вспомнить не мог, но они были правильными. Он отдал честь.
И один из них произнес:
- Внезапная проверка, солдат.
На что сержант Томас А. Дейзенбергер ответил:
- Сэр, меня не предупреждали о возможной внезапной проверке, сэр.
- Разумеется, - ответил один из генералов. – Потому что она внезапная.
Сержант еще раз отдал честь.
- Сэр, разрешите получить подтверждение этой информации у командования базы, сэр, - с беспокойством спросил он.
Самый высокий и худой из генералов чуть отошел от них, повернулся спиной и сложил руки.
Один из остальных дружелюбно положил руку на плечо сержанта и наклонился чуть ближе.
- Послушай, - он покосился на табличку с именем сержанта, - Дейзенбергер, я дам тебе последний шанс. Это внезапная проверка, понимаешь? Внезапная. Это значит – никаких звонков с той минуты, как мы ступим на базу, ясно? И не смей покидать свой пост. Ты ведь все понял, так? – добавил он. Он подмигнул. – Иначе тебя понизят настолько, что тебе придется говорить «сэр» бесу.
Сержант Томас А. Дейзенбергер уставился на него.
- Рядовому, - прошептала одна из генералов. Согласно ее табличке, ее звали Вайна. Сержант Томас А. Дейзенбергер никогда не видел таких женщин-генералов, как она, но она точно была лучше всех.
- Что?
- Рядовому. Не бесу.
- Да. Именно это и хотел сказать. Да. Рядовому. Ясно?
Сержант обдумал те несколько вариантов возможных действий.
- Сэр, внезапная проверка, сэр? – спросил он.
- На этот раз предпланированно перезасекреченная, - ответил Голод, который годами учился сбывать товары федеральному правительству, и чувствовал, как в памяти воскресают нужные слова.
- Сэр, так точно, сэр, - отозвался сержант.
- Молодец, - произнес Голод, когда поднялся шлагбаум. – Далеко пойдешь. – Он взглянул на часы. – Очень скоро.
_____________________
[1] У него не было телевизора. Или, как говорила его жена, «Рональд не потерпит одной из этих штук в доме, так, Рональд?», и он всегда соглашался, хотя в тайне желал посмотреть ту непристойность, мерзость, насилие, на которые жалуется Ассоциация Телезрителей и Радиослушателей. Разумеется, не потому что он хотел это увидеть. Он лишь хотел знать, от чего оберегать других людей.

[2] Хотя, как член (читать – основатель) местной Организации дружинников он попытался запомнить номера мотоциклов.

[3] Пять футов шесть дюймов.
_________________
An me ludit amabilis insania? = He обманывает ли меня отрадное безумие?

Добавлено: Wed Mar 21, 2007 8:53 pm     Заголовок сообщения:

Иногда люди ведут себя подобно пчелам. Пчелы яростно защищают свой улей, если вы снаружи. Если же вы оказались внутри, то рабочие полагают, что руководство, должно быть, это уладило, и потому не обращают на вас внимания; в результате этого многие насекомые-нахлебники приспособились жить на пчелином меду. Люди действуют точно также.
Никто не остановил четырех персон, целеустремленно направлявшихся к длинным низким зданиям под лесом радиомачт. Никто не обращал на них никакого внимания. Может, люди просто ничего не видели. Может, они видели то, что было приказано видеть их мозгам, потому что мозг человека не приспособлен видеть Войну, Голод, Загрязнение и Смерть, когда они не хотят, чтобы их видели. И к тому же он настолько хорошо приспособился к этому, что ему часто удается не замечать их, даже когда они окружают его повсюду.
Сигнализации были абсолютно безмозглыми и считали, что видят людей там, где никого не должно быть, и потому начали вопить изо всех сил.

***
Ньют не курил, потому как не позволял никотину открыть вход в храм его тела, или, точнее, в маленькое жестяное святилище уэльского методиста его тела. Будь он курильщиком, он бы сейчас поперхнулся сигаретой, которую курил бы, успокаивая нервы.
Анафема встала и расправила складки на юбке.
- Не волнуйся, - сказала она. – Это не из-за нас. Должно быть, что-то происходит на самой базе.
Она улыбнулась его бледности.
- Пойдем, - произнесла она. – Это же не О.К. Коррал.
- Ага. Для начала, у них оружие лучше, - заметил Ньют.
Она помогла ему подняться.
- Не важно, - сказала она. – Я уверена, ты что-нибудь придумаешь.

***
То, что все мы не сможем внести свой вклад поровну, было просто неизбежно, думала Война. Она дивилась своей тяге к современным системам вооружения, которое было куда более эффективно, нежели куски заостренного металла, и, разумеется, Загрязнение просто насмехался над абсолютно надежными, безаварийными устройствами. Даже Голод по крайней мере знал, что такое компьютеры. Тогда как... ну, он просто околачивался рядом, хотя и делал это с определенным стилем. Войне казалось, что однажды может наступить тот день, когда не станет Войны, и Голода, и, возможно, даже Загрязнения, и, наверное, именно поэтому четвертый величайший всадник никогда не был, так сказать, одним из своих. Это все равно, что налоговый инспектор в футбольной команде. Конечно, хорошо, что он на твоей стороне, но он не из тех, с кем хотелось бы выпить и поболтать в баре после игры. С ним не слишком-то свободно себя чувствуешь.
Пара солдат пробежала сквозь него, когда он заглянул через плечо Загрязнения.
И ЧТО ЭТО ЗА БЛЕСТЯЩИЕ ШТУКИ? спросил он голосом человека, который знает, что не поймет ответа, но желает показать свою заинтересованность.
- Светодиодные индикаторы, - ответил парень. Он с любовью положил руки на кнопки переключателей, которые расплавились от его прикосновения, а потом ввел серию самовоспроизводящихся вирусов, которые умчались прочь по радиоэфиру.
- Можно бы обойтись и без этих чертовых сирен, - пробормотал Голод.
Смерть рассеяно щелкнул пальцами. Дюжина сигнализаций булькнула и умерла.
- Не знаю, мне они вполне нравились, - заметил Загрязнение.
Война залезла в другой металлический корпус радиоприемника. Стоило признать, она вовсе не так себе это представляла, но когда ее пальцы пробегали по электронике, а часто и через нее, у нее возникло знакомое чувство. Словно эхо того, как когда ты держишь меч, и она чувствовала трепет предвкушения, ведь этот меч охватывал целый мир и определенную часть неба над ним. Он любил ее.
Огненный меч.
Человечество так и не поняло, что мечи опасны, если их оставить без присмотра, хотя и внесло свою определенную лепту, увеличив шансы того, что мечом подобных размеров завладеют случайно. Приятно думать, что человечество понимает разницу между тем, чтобы взорвать свою планету случайно, и тем, чтобы сделать это намеренно.
Загрязнение окунул руки в новую дорогую электронику.

***
Стражник у дыры в ограде выглядел озадаченно. Он был в курсе суматохи на базе, по рации, похоже, шли только помехи, а его глаза снова и снова пробегали по карточке перед ним.
За время службы он видел множество удостоверений – военных, ЦРУ, ФБР, даже КГБ – и, будучи молодым солдатом, еще не понимал, что чем менее важной является организация, тем больше впечатления производят ее удостоверения.
Это было чертовски впечатляющим. Его губы двигались, когда он перечитывал ее снова, от «Лорд-протектор Английской республики повелевает и требует», через часть о ревизии всех лучин для растопки, веревок и воспламенительных масел, и вплоть до подписи первого адъютанта лорда АОВ Восхваляй-его-трудами-Сваими-и-Блуда-Избигай Смита. Большим пальцем Ньют закрыл часть о «Девяти Пенсах За Ведьму» и старался выглядеть как Джеймс Бонд.
Наконец, исследующий разум стражника нашел слово, которое, как ему казалось, он узнал.
- Что это тут, - подозрительно произнес он, - чтобы мы отдали вам фашины?
- А, они нам нужны, - ответил Ньют. – Мы их сжигаем.
- Чего?
- Мы их сжигаем.
Лицо стражника растянулось в ухмылке. А ему-то говорили, что в Англии спокойно.
- Вона как! – бросил он.
Что-то уперлось в его поясницу.
- Брось оружие, - произнесла сзади Анафема, - или я пожалею о том, что случится.
Ну, это правда, подумала она, заметив, что человек окаменел от страха. Если он не бросит оружие, то узнает, что это просто палка, и я пожалею, что меня застрелят.

***
У главных ворот у сержанта Томаса А. Дейзенбергера тоже были проблемы. Маленький человек в грязном плаще тыкал в него пальцем и что-то бубнил, а леди, слегка похожая на его мать, настойчиво разговаривала с ним, перебивая себя другим голосом.
- Нам просто жизненно необходимо поговорить с кем-либо, кто здесь главный, - говорил Азирафаль. – Я правда должен, знаете ли, он прав, я бы знала, если он врет, да, благодарю, я уверен, мы бы уже разобрались со всем, если бы вы были так добры, чтобы позволить мне продолжить, хорошо, благодарю, я только хотела замолвить словечко за... Да! Э. Ты хотел попросить его, да, хорошо... итак...
- Ты мой палец вишь? – проорал Шэдвел, чей рассудок был все еще при нем, но лишь благодаря длинному и довольно потрепанному поводку. – Вишь его? Этот палец, парниша, могёт отправить тя на встречу с тваим Творцом!
Сержант Дейзенбергер уставился на черно-лиловый ноготь, что был в нескольких дюймах от его лица. Как оружие он был весьма неплох, особенно, если его когда-либо использовали при приготовлении еды.
В телефоне были лишь помехи. Ему приказали не покидать пост. Снова начала болеть старая рана, полученная в Наме [1]. Он размышлял, насколько серьезными могут быть последствия, если он выстрелит в не-американских граждан.

***
Четыре велосипеда остановились недалеко от базы. Следы шин в пыли и пятно масла свидетельствовали о том, что здесь ненадолго останавливались и другие путешественники.
- Зачем мы остановились? – спросила Пеппер.
- Я думаю, - ответил Адам.
Было трудно. Та часть его сознания, которую он знал как себя самого, никуда не делась, но она пыталась держаться на вершине фонтана беспокойного мрака. Что он знал точно, так это то, что три его спутника были стопроцентными людьми. У них и раньше были из-за него проблемы – порванная одежда, лишение карманных денег и так далее, но на этот раз последствия точно будут серьезнее, нежели домашний арест и уборка в своей комнате.
С другой стороны, больше никого нет.
- Так, - сказал он. – Думаю, нам кое-что понадобится. Меч, корона и весы.
Они уставились на него.
- Что, прямо здесь? – переспросил Брайан. – Здесь ничего такого нет.
- Ну не знаю, - произнес Адам. – Если подумать об играх и, ну, знаете, как мы играли...

***
В довершении ко всему прочему перед сержантом Дейзенбергером появилась машина, парящая в нескольких дюймах над землей, поскольку у нее не было шин. Как и краски. За ней вился хвост сизого дыма, а когда она остановилась, раскаленный метал, остывая, звенел.
Казалось, будто бы окна сделаны из дымчатого стекла, но это был лишь эффект, который создавался обычными стеклами и задымленным внутренним помещением.
Дверь водителя открылась, и облако черного дыма вырвалось наружу. За ним последовал Кроули.
Он отмахнул рукой дым, моргнул и превратил жест в дружеское приветствие.
- Привет, - сказал он. – Как дела? Миру уже пришел конец?
- Он не пропускает нас, Кроули, - произнесла мадам Трэйси.
- Азирафаль? Это ты? Симпатичное платье, - рассеяно проговорил Кроули.
Он не слишком хорошо себя чувствовал. Последние тридцать миль он представлял, что тонна пылающего металла, резины и кожи являлась исправным автомобилем, а «Бентли» яростно этому сопротивлялся. Сложнее всего было заставить все это катиться после того, как сгорел двигатель. За его спиной останки «Бентли» внезапно рухнули на искореженные оси колес, поскольку он перестал представлять, что у него есть шины.
Он похлопал по металлу, горячему настолько, что на нем можно было жарить яйца.
- От этих ваших современных машин подобного не дождешься, - любяще произнес он.
Они уставились на него.
Раздался тихий электронный клик.
Ворота поднимались. Корпус электромотора издал механический стон, а потом сдался непреодолимой силе, воздействующей на барьер.
- Эй! – крикнул сержант Дейзенбергер. – Кто из вас, придурков, это сделал?
Вжж. Вжж. Вжж. Вжж. И следом – маленькая собачка с едва различимыми из-за скорости лапками.
Они смотрели вслед четырем яростно жавшим на педали фигурам, которые проскользнули под шлагбаумом и скрылись на базе.
Сержант собрался с мыслями.
- Эй, - произнес он, на этот раз еще слабее, - у кого-нибудь из этих ребят в корзинке сидел пришелец с лицом как у дружелюбного засранца?
- Не думаю, - ответил Кроули.
- Тогда, - сказал сержант Дейзенбергер, - у них будут проблемы. – Он поднял ружье. Довольно этих осторожностей; он все думал о мыле. – Как и, - добавил он, - у вас.
- Я тя предупреждаю... – начал Шэдвел.
- Это зашло слишком далеко, - вздохнул Азирафаль. – Кроули, прошу, разберись с ним.
- Хмм? – не понял Кроули.
- Я же хороший, - пояснил Азирафаль. – Не думаешь же ты, что... а, к черту все. Стараешься сделать что-то хорошее, и во что это выливается? - Он щелкнул пальцами.
Раздался хлопок, точно при старой фотовспышке, и сержант Томас А. Дейзенбергер исчез.
- Э, - выдавил Азирафаль.
- Видали? – бросил Шэдвел, который так и не уловил раздвоения личности мадам Трэйси. – Ниче сложного. Держитес мя, и усе бут в порядке.
- Отлично, - отметил Кроули. – Не знал, что ты на такое способен.
- Нет, - отозвался Азирафаль. – На самом деле, я тоже. Надеюсь, я не отправил его в какое-нибудь неприятное место.
- Лучше сразу к этому привыкнуть, - сказал Кроули. – Ты просто отсылаешь их. Лучше не беспокоиться о том, куда они деваются. – Он, казалось, был восхищен. – Ты не собираешься представить меня своему новому телу?
- А? Да. Да, конечно. Мадам Трэйси, это Кроули. Кроули, мадам Трэйси. Очарована.
- Пошли, - сказал Кроули.
Он с грустью посмотрел на останки «Бентли» и вдруг улыбнулся. Прямо к воротам ехал джип, наверняка полный людей, которые будут выкрикивать вопросы и стрелять, и им было все равно, в каком порядке это делать.
Он вынул руки из карманов и поднял их как Брюс Ли, а потом улыбнулся как Ли Ван Клиф.
- А, - произнес он, - вот и транспорт.

***
Они оставили свои велосипеды у одного из низких зданий. Венслидейл аккуратно запер свой. Он был таким.
- И как они будут выглядеть? – спросила Пеппер.
- Они могут выглядеть по-всякому, - с сомнением произнес Адам.
- Они ведь взрослые, да? – спросила Пеппер.
- Да, - кивнул Адам. – Думаю, более взрослые, чем вы когда-либо видели.
- Драться со взрослыми никуда не годится, - мрачно заметил Венслидейл. – Обязательно попадешь в неприятности.
- Вам не нужно драться с ними, - сказал Адам. – Просто делайте, что я сказал.
Они посмотрели на вещи, что держали в руках. Как инструменты для исправления мира они не казались очень уж эффективными.
- А как мы их найдем? – с сомнением спросил Брайан. – Я помню на Дне открытых дверей было много комнат и всего прочего. Куча комнат и мигающих огоньков.
Адам задумчиво смотрел на здания. Сигнализации все не смолкали.
- Ну, - произнес он, - кажется...
- Эй, детки, что это вы тут делаете?
Этот голос не был угрожающим на все сто процентов, но он почти достиг этого предела и принадлежал офицеру, который десять минут пытался понять хоть что-то в этом бессмысленном мире, где срабатывали сигнализации и не открывались двери. За ним стояли два обеспокоенных солдата, которые не совсем понимали, как и что делать с четырьмя невысокими подростками, определенно кавказской национальности, один из которых наверняка был женского пола.
- Не обращайте на нас внимания, - беспечно отозвался Адам. – Мы просто кое-что ищем.
- Так, вы... – начал лейтенант.
- Спать, - сказал Адам. – Всем спать. Вы все просто заснете. Так вы не пострадаете. Вы просто заснете сейчас же.
Лейтенант уставился на него, пытаясь сфокусироваться. А потом рухнул вперед.
- Ого, - выдохнула Пеппер, когда упали и остальные, - как ты это сделал?
- Ну, - осторожно произнес Адам, - помните ту главу про гипноз из «Настольной книги для мальчиков: 101 поучительный эксперимент», что у нас все никак не получалась?
- Ну?
- Так это примерно то же самое, только теперь я понял, как это делать. – Он повернулся к зданию.
Он встряхнулся, его тело из привычного сгорбленного положения вытянулось в струнку так, что Р.П. Тайлер гордился бы им.
- Так, - сказал он.
Он немного подумал.
А потом произнес:
- Иди и смотри.

***
Если забыть о мире и представить только электричество, то в результате получится самый изысканный орнамент из когда-либо созданных – шар из мерцающих серебряных линий со сверкающими время от времени огоньками спутников. Даже темные участки будут светиться от радиоволн. Это будет похоже на нервную систему огромного зверя.
Здесь и там города образуют узлы в паутине, и большей своей частью электричество является всего лишь мускулатурой, совершающей грубую работу. Но уже около пятидесяти лет люди придают электричеству разум.
И теперь оно стало оживать, так же, как оживает огонь. Рубильники стопорились. Реле плавились. В сердцах кремниевых чипов, чья микроскопическая структура похожа на планировку улиц Лос-Анджелеса, открывались новые пути, и в сотнях миль от них в подземных комнатах надрывались звонки, и люди в ужасе смотрели на показания на определенных дисплеях. В потайных пещерах плотно закрывались тяжелые двери, и люди, оставшиеся с другой стороны, ломились в них и бились с расплавившимися предохранителями. Где-то в тундре и пустыне скользила в сторону земля, впуская свежий воздух в бункеры, и что-то громоздкое и притупленное занимало свои позиции.
И, протекая там, где его не должно было быть, электричество покидало свои обычные русла. В городах погасли светофоры, потом фонари, а потом и весь свет. Охлаждающие вентиляторы замедлялись, дрожали и останавливались. Обогреватели растворялись во тьме. Лифты останавливались. Радио замолкали, и стихала их успокаивающая музыка.
Говорят, цивилизация всего в двадцати-четырех часах и в двух обедах от варварства.
Ночь медленно опускалась на вращающуюся Землю. Она должна была быть полна огней. Их не было.
Там, внизу, было пять миллиардов людей. И скоро произойдет то, по сравнению с чем варварство покажется пикником – жарким, неприятным и, в конце концов, оставленным муравьям.
_________________
[1] Он поскользнулся и упал в душе в отеле, когда отдыхал там в 1983. Теперь даже один вид куска желтого мыла вызывал практически фатальные воспоминания.
_________________
An me ludit amabilis insania? = He обманывает ли меня отрадное безумие?

Добавлено: Thu Mar 29, 2007 8:34 pm     Заголовок сообщения:

Смерть выпрямился. Кажется, он прислушивался. Только вряд ли кто-либо знал, чем он слушает.
ОН ЗДЕСЬ, сказал он.
Трое других подняли головы. Их манера держаться едва заметно изменилась. За мгновение до того, как заговорил Смерть, они, та их часть, что не ходила и не говорила как человеческие существа, обволакивала мир. Теперь они вернулись.
Более или менее.
Что-то странное произошло с ними. Как будто, вместо не подходящей по размеру одежды на них теперь были неподходящие тела. Голод выглядел так, будто у него сбились все настройки, и на место приятного преуспевающего бизнесмена теперь пробивалась его древняя, ужасающая сущность. Кожа Войны блестела от пота. Кожа Загрязнения просто блестела.
- Все... сделано, - с трудом произнесла Война. – Все пойдет... своим чередом.
- И не только радиоактивность, - сказал Загрязнение. – Еще и химия. Тысячи галлон... в маленьких резервуарах по всему миру. Прекрасные жидкости... по восемнадцать слогов в названиях. И старые запасы. Говорите что угодно. Плутоний может натворить бед на тысячи лет, но мышьяк – это навсегда.
- А потом... зима, - проговорил Голод. – Я люблю зиму. Есть в ней... что-то чистое.
- Что... посеешь, - произнесла Война.
- Никто не пожнет, - отрезал Голод.
Только Смерть не изменился. Кое-что не меняется.
Четверо вышли из здания. Было заметно, что, хотя Загрязнение и шагал сам, он, казалось, тек подобно реке.
И это заметили Анафема и Ньютон Пульцифер.
Это было первое здание, в которое они зашли. Внутри казалось гораздо безопаснее, чем снаружи. Анафема толкнула дверь с висевшими на ней знаками, утверждающими, что это смертельно опасно. Она распахнулась от ее прикосновения. Когда же они вошли внутрь, она захлопнулась на замок.
А когда зашли Четверо, времени обсуждать это не было.
- Кто они такие? – спросил Ньют. – Какие-то террористы?
- В некотором очень хорошем и аккуратном смысле, - отозвалась Анафема, - думаю, ты прав.
- О чем они таком говорили?
- Думаю, скорее всего, о конце света, - ответила Анафема. – Ты видел их ауры?
- Не думаю, - сказал он.
- Вовсе не хорошие.
- О.
- На самом деле, негативные ауры.
- О?
- Как черные дыры.
- Это плохо, да?
- Да.
Анафема взглянула на ряды металлических приемников. Сейчас, поскольку все происходило на самом деле, а не в какой-то игре, механизмы, из-за которых и начнется конец мира, или, по крайней мере, той его части, что находится между двумя метрами под землей и озоновым слоем, работали не по обыкновенному сценарию. Не было никаких красных цистерн с мигающими огнями. Никаких свернутых проводов, точно говорящих «перережь меня». Никаких цифровых дисплеев, отсчет на которых можно остановить за несколько секунд до нуля. Вместо этого металлические приемники казались прочными, тяжелыми и устойчивыми к героизму последней минуты.
- Что пойдет своим чередом? – произнесла Анафема. – Они ведь что-то сделали, так?
- Может, здесь есть выключатель? – беспомощно проговорил Ньют. – Я уверен, если хорошенько посмотреть...
- Просто так их не выключишь. Не глупи. Я думала, ты знаешь об этом.
Ньют безнадежно кивнул. Это было далеко от страниц «Начал электроники». В поисках выключателя он заглянул за один из приемников.
- Глобальная система связи, - невнятно пробормотал он. – Можно сделать все что угодно. Контролировать мощность, перехватывать сигналы спутников. Все что угодно. Можно, - ззп – ой, можно, - зззп – ай, делать, - ззп – уф, практически, - зззп – ух.
- Как у тебя там?
Ньют сосал пальцы. Пока что он не нашел ничего, что было бы похоже на транзистор. Он обернул руку носовым платком и вытащил из гнезд пару плат.
Однажды, в одном из журналов по электронике, которые он выписывал, опубликовали шутливую схему, которая не должна была работать. По крайней мере, шутливо утверждали редакторы, вот кое-что, что все вы, неловкие радиолюбители, можете собрать с твердой уверенностью, что, если оно ничего не делает, то оно работает. Диоды шли неправильно, транзисторы были перевернуты, а батарейка – плоской. Ньют собрал ее и поймал «Радио Москва». Он написал им письмо с жалобой, но ему так и не ответили.
- Я, правда, не знаю, получается ли что-то, - сказал он.
- Джеймс Бонд просто все развинчивает, - заметила Анафема.
- Не просто развинчивает, - теряя терпение, отозвался Ньют. – И я – ззп - не Джеймс Бонд. Если бы я был – вжжж – им, плохие парни бы показали мне все блокирующие рычаги и объяснили бы, как они работают, так? – Вззз – Только ведь в реальной жизни такого не бывает? Я не знаю, что происходит, и я не могу остановить это.

***
У горизонта клубились тучи. Небо над головой было все еще чистым, и лишь легкий бриз тревожил воздух. Но воздух не был обычным. Он, казалось, кристаллизовался, и было такое чувство, что, если повернуть голову, то можно увидеть новые грани. Он искрился. Если вам необходимо слово, чтобы описать его, то в голове хитро может возникнуть слово «переполненный». Переполненный нереальными существами, которые только и ждут того верного момента, чтобы стать очень даже реальными.
Адам взглянул вверх. В каком-то смысле, небо над головой было чистым. С другой стороны, в бесконечность тянулись воинства Рая и Ада, стоявшие крылом к крылу. Если вы очень хорошо присмотритесь, и если вы прошли соответствующее обучение, то сможете увидеть разницу.
Тишина обволакивала мир.
Дверь здания распахнулась, и вышли Четверо. Теперь трое из них лишь отдаленно напоминали людей – они были человеческой формы, созданной из того, чем они были или что собой представляли. По сравнению с ними Смерть выглядел вполне обыденно. Его кожаный плащ и шлем с затемненным забралом превратились в робу с капюшоном, но это лишь детали. Скелет, пусть даже и ходящий, был, по крайней мере, человеком; Смерть таится в каждом живом существе.
- На самом деле, - настойчиво произнес Адам, - они не по-настоящему настоящие. Они вроде ночного кошмара.
- Н-но мы не спим, - сказала Пеппер.
Пес взвизгнул и попытался спрятаться за Адамом.
- Этот как будто бы тает, - заметил Брайан, указывая на приближающуюся фигуру, если это можно так назвать, Загрязнения.
- Вот видите, - подбодрил Адам. – Он не может быть настоящим, так? Это же логика. Что-то вроде этого не может быть по-настоящему настоящим.
Четверо остановились в нескольких метрах от них.
ДЕЛО СДЕЛАНО, сказал Смерть. Он наклонился и незряче уставился на Адама. Было трудно сказать, удивлен ли он.
- Ну, да, - ответил Адам. – Дело в том, что я не хочу этого. Я никогда не просил об этом.
Смерть взглянул на остальных троих, а потом снова на Адама.
За ними остановился джип. Они не обратили на него никакого внимания.
Я НЕ ПОНИМАЮ, сказал он. РАЗУМЕЕТСЯ, ОДНО ТВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ТРЕБУЕТ ОКОНЧАНИЯ МИРА СЕГО. ТАК НАПИСАНО.
- Не понимаю, зачем кому-то надо писать подобное, - спокойно произнес Адам. – Мир полон всяких отличных вещей, и я еще не узнал всего, так что я не хочу, чтобы кто-либо что-нибудь с ним делал или приводил к концу, пока я не узнаю всего. Так что вы все можете просто уйти.
(- Вон он, мистер Шэдвел, - говорил Азирафаль, но в его словах чувствовалась неуверенность, - тот, в футболке...)
Смерть смотрел на Адама.
- Ты... часть... нас, - произнесла Война сквозь зубы, похожие на прекрасные пули.
- Дело сделано. Мы создадим... мир... заново, - добавил Загрязнение, и его голос был столь же коварен, как и что-то, вытекающее из проржавевшей бочки в грунтовые воды.
- Ты... поведешь... нас, - сказал Голод.
И Адам заколебался. Голоса внутри него кричали, что все это правда, и мир принадлежит ему, и все, что ему нужно сделать, это повернуться и вести их по бушующей планете. Они были его людьми.
Над ними войска небесные ждали Слова.
(- Вы не могёте мя заставить стрелять в него! Он ж просто дятё!
- Э, - произнес Азирафаль. – Э. Да. Может, стоит немного подождать, как думаешь?
- Пока он не вырастет что ли? – спросил Кроули.)
Пес начал рычать.
Адам посмотрел на Них. Они тоже были его людьми.
Нужно только решить, кто же твои друзья.
Он повернулся к Четверым.
- Покажите им, - тихо сказал Адам.
Из его голоса ушли скомканость и неразборчивость. Появились странные гармоники. Ни один человек не мог бы сопротивляться такому голосу.
Война рассмеялась и выжидающе посмотрела на Них.
- Маленькие мальчики, - заговорила она, - что играют со своими игрушками. Подумайте о тех игрушках, что я могу предложить... подумайте об играх. Я могу влюбить вас в себя, маленькие мальчики. Маленькие мальчики с маленькими пистолетиками.
Она снова рассмеялась, но пулеметная очередь затихла, когда вперед выступила Пеппер и подняла дрожащую руку.
Это не очень походило на меч, но это было лучшее, что можно сделать с парой деревяшек и куском веревки. Война уставилась на него.
- Ясно, - произнесла она. - Mano a mano, а? – Она обнажила собственный меч с таким звуком, точно по краю бокала провели пальцем.
Они скрестились со вспышкой.
Смерть смотрел в глаза Адама.
Раздался печальный звон.
- Не трогайте! – крикнул Адам, не оборачиваясь.
Они смотрели, как меч замер на бетонированной дорожке.
- «Маленькие мальчики», - с отвращением пробормотала Пеппер. Рано или поздно каждый должен решать, к какой банде он принадлежит.
- Но, но, - заговорил Брайан, - ее точно засосало в меч...
Воздух между Адамом и Смертью начал колебаться, точно от тепловой волны.
Венслидейл поднял голову и посмотрел во впалые глаза Голода. Он держал что-то, что, если напрячь воображение, можно было принять за пару весов, сделанных из лозы и еще нескольких веревок. Он принялся раскручивать их над головой.
Защищаясь, Голод поднял руку.
Сверкнула новая вспышка, и за ней раздался звон пары серебряных весов.
- Не... трогайте... их, - повторил Адам.
Загрязнение уже начал бежать, или, по крайней мере, утекать, но Брайан сорвал с головы венок и бросил его. Так не должно было получиться, но некая сила вырвала венок из его рук и закрутила точно диск.
На этот раз внутри потока черного дыма взорвалось алое пламя и запахло нефтью.
С тихим звоном из дыма выкатилась почерневшая серебряная корона и завертелась на месте, точно монетка.
По крайней мере, их не нужно было предупреждать не трогать ее. Она блестела так, как не должен блестеть ни один металл.
- Куда он делись? – спросил Венсли.
ТУДА, ГДЕ ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ, ответил Смерть, не опуская взгляда. ГДЕ БЫЛИ ВСЕГДА. В ВООБРАЖЕНИЕ ЛЮДЕЙ.
Он усмехнулся Адаму.
Раздался звук рвущейся ткани, и Смерть расправил крылья. Крылья ангела. Но без перьев. Это были крылья ночи, крылья, вырезанные в ткани мироздания, и во тьме мерцали далекие огни, огни, которые, может, были звездами, а может и чем-то совершенно иным.
НО Я, сказал он, НЕ ОНИ. Я АЗРАИЛ, СОЗДАННЫЙ, ЧТОБЫ БЫТЬ ТЕНЬЮ СУЩЕГО. ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УНИЧТОЖИТЬ МЕНЯ. ЭТО ПОГУБИТ МИР.
Напряженность их взгляда исчезла. Адам потер переносицу.
- Ну, не знаю, - сказал он. – Должен быть способ. – Он ухмыльнулся в ответ.
- В любом случае, сейчас все прекратится, - добавил он. – Вся эта возня с машинами. Ты должен делать, что я говорю, а я говорю, что это должно прекратиться.
Смерть пожал плечами.
ВСЕ УЖЕ ПРЕКРАЩАЕТСЯ, произнес он. БЕЗ НИХ, он кивнул на печальные останки трех Всадников, ПРОДОЛЖАТЬ НЕВОЗМОЖНО. ТРИУМФ ЭНТРОПИИ. Смерть точно в приветствии поднял костлявую руку.
ОНИ ВЕРНУТСЯ, добавил он. ОНИ НИКОГДА НЕ УХОДЯТ ДАЛЕКО.
Крылья взмахнули один раз, и с ударом грома ангел Смерти исчез.
- Так, - сказал Адама пустому воздуху. – Ладно. Ничего не произойдет. Все, что они начали... должно прекратиться сейчас же.
_________________
An me ludit amabilis insania? = He обманывает ли меня отрадное безумие?

Добавлено: Fri Apr 06, 2007 7:58 pm     Заголовок сообщения:

Ньют с отчаянием смотрел на аппаратуру.
- Если бы была инструкция, или еще что, - произнес он.
- Мы можем посмотреть, что говорит Агнесс, - предложила Анафема.
- О, да, - горько отозвался Ньют. – В этом есть смысл, да? Ломать электронику двадцатого века, пользуясь инструкцией семнадцатого? Что она вообще знала о транзисторах?
- Ну, в 1948 мой дедушка довольно точно истолковал предсказание 3328 и сделал несколько очень прибыльных вложений, - сказала Анафема. – Она, разумеется, не знала, как это будет называться, и она не слишком понимала, что такое электричество, но...
- Это был риторический вопрос.
- В любом случае, тебе не нужно чинить их. Ты должен их остановить. Для этого не нужно особых знаний, нужно невежество.
Ньют застонал.
- Ладно, - устало произнес он. – Давай попробуем. Читай предсказание.
Анафема вытащила карточку наугад.
- «Он Не Тот, Кем Он Представился», - прочла она. – Номер 1002. Очень просто. Есть идеи?
- Ну, в общем, - жалким голосом проговорил Ньют, - сейчас не самое подходящее время, но, - он сглотнул, - на самом деле, я не слишком лажу с электроникой. Совсем не лажу.
- Насколько я помню, ты говорил, что ты инженер по вычислительной технике.
- Это было преувеличение. То есть, ровно на столько, насколько вообще возможно, даже, думаю, это было больше, чем просто преувеличение. Я бы даже мог сказать, - Ньют закрыл глаза, - я слукавил.
- Хочешь сказать, солгал? – снисходительно спросила Анафема.
- Ну, такого бы я не сказал, - ответил Ньют. – Хотя, - добавил он, - я не совсем инженер по вычислительной технике. Совсем нет. Совсем наоборот.
- То есть – наоборот?
- Если хочешь знать, каждый раз, когда я пытаюсь заставить электронику работать, она ломается.
Анафема весело улыбнулась и приняла театральную позу, точно девушка в блестящем платье в любом выступлении иллюзиониста, когда она отступает назад, чтобы показать фокус.
- Та-дам, - сказала она.
- Почини их, - произнесла она.
- Что?
- Пусть они работают лучше.
- Не знаю, - проговорил Ньют. – Не уверен, что получится. – Он положил руку на ближайший приемник.
Звук, который он слышал, не осознавая этого, внезапно смолк, стал затихать шум далекого генератора. Лампочки на панели мигнули, и большинство из них погасло.
По всему миру люди, боровшиеся с выключателями, обнаружили, что все они выключены. Двери разблокировались. Компьютеры прекратили планировать Третью Мировую Войну и вновь принялись спокойно сканировать стратосферу. В бункерах под Новой Землей предохранители, которые люди пытались вытащить, наконец, оказались в их руках; в бункерах под Вайомингом и Небраской люди в камуфляже прекратили кричать и наводить ружья друг на друга и выпили бы пива, если бы на ракетных базах был разрешен алкоголь. Он не был разрешен, но они все равно выпили.
Зажегся свет. Цивилизация прекратила свое скольжение к хаосу и принялась писать письма в газеты о том, как люди в наши дни полошатся по пустякам.
В Тэдфилде компьютеры прекратили источать угрозу. Нечто, что было в них, исчезло, и дело было вовсе не в электричестве.
- Боже, - произнес Ньют.
- Ну вот, - сказала Анафема. – Ты его отлично починил. Старушке Агнесс можно верить, уж это точно. Теперь пошли отсюда.

***
- Он не хотел этого! – произнес Азирафаль. – Разве я не говорил тебе, Кроули? Если заглянуть в душу кого-либо, то глубоко, в самом низу, окажется, что он...
- Это не конец, - серьезно сказал Кроули.
Адам повернулся и, казалось, только что заметил их. Кроули не привык, чтобы люди так легко определяли, кто он, но Адам смотрел на него так, точно вся история жизни Кроули была написана внутри его головы, и он, Адам, ее читал. На секунду он почувствовал настоящий ужас. Он всегда думал, что раньше ощущал первостатейный ужас, но по сравнению с этим новым ощущением, это был простой страх. Там, Внизу, могут прекратить твое существование, ну, искалечив тебя до невозможного, тогда как этот мальчик мог не только уничтожить тебя, просто подумав об этом, но, наверное, даже устроить так, что тебя вообще никогда не существовало.
Взгляд Адама обратился к Азирафалю.
- Простите, а почему вас двое? – спросил Адам.
- Ну, - начал Азирафаль, - это долгая...
- Нельзя быть двумя, - сказал Адам. – Думаю, вам лучше снова стать разными людьми.
Не было никаких ярких спецэффектов. Просто теперь рядом с мадам Трэйси сидел Азирафаль.
- Оох, это было странно, - сказала она. Она оглядела Азирафаля с ног до головы. – О, - слегка разочарованно произнесла она. – А я думала, ты помоложе.
Шэдвел злобно глянул на Азирафаля и недвусмысленно положил палец на курок своего ружья.
Азирафаль осмотрел свое новое тело, которое, к несчастью, было очень похоже на его старое, хотя пиджак был чище.
- Ну, вот и все, - сказал он.
- Нет, - произнес Кроули. – Знаешь ли, не все. Совсем не все.
Теперь же тучи клубились над головой, точно кипящие тальятелли.
- Видишь ли, - голос Кроули наливался фаталистической мрачностью, - все не так просто. Ты думаешь, что войны начинаются из-за того, что убивают какого-то старого герцога, или что кто-то кому-то отрезает ухо, или что кто-то установил свои боеголовки не в том месте. Это не так. Это, ну, просто повод, который не имеет ничего общего с войной. На самом деле, войны происходят из-за того, что есть две стороны, которые терпеть не могут друг друга, а давление все растет и растет, и уже что угодно может вызвать взрыв. Что угодно. Как тебя зовут... э... мальчик?
- Это Адам Малой, - сказала подошедшая Анафема, за которой следовал Ньют.
- Именно. Адам Малой, - кивнул Адам.
- Молодец. Ты спас мир. Можешь взять выходной, - произнес Кроули. – Но это ничего не изменит.
- Думаю, ты прав, - согласился Азирафаль. – Я уверен, что наши жаждут Армагеддона. Это все очень грустно.
- Кто-нибудь может нам объяснить, что происходит? – сурово спросила Анафема, складывая руки.
Азирафаль пожал плечами.
- Это очень долгая история, - начал он.
Анафема выпятила подбородок.
- Тогда начинай, - сказала она.
- Ну. В Начале...
Молния ударила в землю в нескольких метрах от Адама и осталась на месте обжигающим столбом, расширяющимся снизу, точно сырое электричество вливалось в невидимую форму. Люди прижались к джипу.
Молния исчезла, а на ее месте остался молодой человек из золотого огня.
- Боже, - пробормотал Азирафаль. – Это он.
- Кто он? – спросил Кроули.
- Глас Божий, - пояснил ангел. – Метатрон.
Они начали разглядывать пришельца.
Затем Пеппер произнесла:
- Нет, это не он. Метатрон, он из пластика, и у него есть лазерная пушка, и его можно превратить в вертолет.
- Ты про Космического Мегатрона, - слабо проговорил Венслидейл. – У меня был такой, но у него отвалилась голова. По-моему, это кто-то другой.
Пустой взгляд прекрасных глаз упал на Адама Малого, а потом резко обратился к бетону рядом с ним, который точно вскипал.
Фигура появилась из поднимающейся земли, точно повелитель демонов в пьесе, но если бы это и была пьеса, то та, в которой никто не выживет, а потом пришлось бы пригласить священника, чтобы сжечь все дотла. Эта фигура не слишком отличалась от первой, разве что пламя было кроваво-красным.
- Э, - проговорил Кроули, пытаясь втиснуться в свое кресло. – Привет... э.
Алое существо мельком бросило на него взгляд, точно отмечая для последующего поглощения, а потом уставилось на Адама. Когда оно заговорило, казалось, что в его голосе звенят миллионы мух.
Оно прожужжало слово, и слышавшим его людям показалось, будто по их позвоночнику провели напильником.
Оно говорило с Адамом, который переспросил:
- А? Нет. Я уже говорил. Меня зовут Адам Малой. – Он смерил фигуру взглядом. – А ты кто?
- Вельзевул, - подсказал Кроули. – Он – Повелитель...
- Ззпасибо, Кроули, - перебил Вельзевул. – Поззже мы серьеззно поговорим. Уверен, ты многое хочежжь мне раззказать.
- Э, - произнес Кроули, - ну, видите ли, произошло...
- Тижжина!
- Да. Конечно, - быстро кивнул Кроули.
- Итак, Адам Малой, - проговорил Метатрон, - мы, разумеется, ценим твою помощь в этом деле, но мы должны добавить, что Армагеддон должен начаться немедленно. Вероятно, будет причинено некоторое беспокойство, но это ничто в сравнении со всеобщим благом.
- А, - шепнул Кроули Азирафалю, - он имеет в виду – мы должны уничтожить мир, чтобы спасти его.
- Что жже до того, с чем оно должжно сравниться, это еще не решжжено, - прожужжал Вельзевул. – Но решать нужжно сейчас, мальчик. Это твоя ззудьба. Так было написано.
Адам сделал глубокий вдох. Наблюдающие за ними люди задержали дыхание. Кроули и Азирафаль перестали дышать несколько минут назад.
- Я просто не понимаю, зачем всех и вся нужно жечь и так далее, - сказал Адам. – Миллионы рыб, и китов, и деревьев, и, и овец и всего остального. И ведь даже не для чего-то важного. Просто узнать, чья банда лучше. Все равно, что мы и Джонсониты. Но даже если вы и выиграете, вы не сможете победить другую сторону по-настоящему, потому что вы не хотите этого. То есть, победить навсегда. Вы начнете все заново. Вы будете посылать людей вроде этих двоих, - он кивнул на Кроули и Азирафаля, - чтобы сбивать людей с толку. Раз на то пошло, человеком быть трудно и без того, чтобы кто-то сбивал тебя с толку.
Кроули повернулся к Азирафалю.
- Джонсониты? – шепнул он.
Ангел пожал плечами.
- Думаю, древняя отколовшаяся секта, - ответил он. – Вроде гностиков. Как офиты. – Он нахмурился. – Или это были сефиты? Нет, я путаю с коллиридианами. Боже. Прости, их были сотни, очень трудно уследить.
- Людей сбивали с толку, - пробормотал Кроули.
- Это не имеет значения! – крикнул Метатрон. – Земля, Добро и Зло были созданы...
- Не понимаю, что такого в том, чтобы создать людей людьми, а потом расстраиваться из-за того, что они ведут себя как люди, - строго произнес Адам. – Вообще, если вы перестанете повторять людям, что все будет хорошо, когда они умрут, они могут попытаться сделать что-то лучше, пока живы. Если бы я был за главного, я бы попробовал сделать так, чтобы люди жили дольше, как старый Мафусаил. Было бы куда интереснее, и они бы стали задумываться, что они делают с окружащей средой и экологией, потому что и через сотню лет они были бы здесь.
- А. – Вельзевул уже начал улыбаться. – Ты хочежжь править миром. Совззем, как твой От...
- Я думал об этом, и я не хочу, - ответил Адам, полуобернувшись и ободрительно кивнув Им. – Есть, конечно, кое-что, что можно было бы изменить, но потом, подозреваю, люди начнут постоянно ходить ко мне и упрашивать разобраться с чем-нибудь, и избавиться от всего мусора, и создать для них новые деревья, а что в этом хорошего? Это все равно, что убираться за кого-то в его комнате.
- Ты никогда не прибирался даже в своей, - заметила Пеппер, стоявшая за ним.
- Я ничего не говорил о своей комнате, - отозвался Адам, вспоминая комнату, где ковер исчез из виду несколько лет назад. – Я имел в виду комнаты в общем. А никак не собственную комнату. Это аналоггия. Вот так.
Вельзевул и Метатрон переглянулись.
- И вообще, - продолжал Адам, - достаточно трудно постоянно что-то придумывать для Пеппер, Венсли и Брайана, чтобы они не скучали, так что больше мира, чем у меня есть, мне не надо. Большое спасибо.
Лицо Метатрона начало принимать выражение тех, кто уже был знаком с характерной Адаму цепочкой рассуждений.
- Ты не можешь отказаться от того, кто ты есть, - наконец сказал он. – Послушай. Твое рождение и твоя судьба – часть Великого Замысла. Все должно идти своим чередом. Все жребии брошены.
- Мятеж это ззлавно, - добавил Вельзевул, - но против кое-чего воззтавать нельзя. Ты должен понять!
- Я не восстаю против чего-либо, - пояснил Адам. – Я лишь обращаю внимание на вещи. По-моему, нельзя винить человека, который обращает внимание на что-то. Думаю, будет гораздо лучше не начинать драться, а посмотреть, что станут делать люди. Если вы перестанете сбивать их с толку, они могут начать думать правильно, и перестанут обращаться с миром небрежно. Я не говорю, что так и будет, - честно добавил он, - но все может быть.
- Это бессмысленно, - сказал Метатрон. – Нельзя идти вразрез с Великим Замыслом. Подумай. Это у тебя в крови. Подумай.
Адам засомневался.
Скрытый поток тьмы всегда был готов вырваться наружу, шепча: да, это так, все именно так, ты должен следовать Замыслу, потому что ты – часть его...
День был долгим. Он устал. Спасение мира выжало все силы из одиннадцатилетнего мальчика.
Кроули обхватил голову руками.
- На мгновение, на один короткий миг, мне показалось, что у нас есть шанс, - произнес он. – Он взволновал их. Ну, что ж, было...
Ему показалось, что Азирафаль встал.
- Простите, - проговорил ангел.
Троица посмотрела на него.
- Этот Великий План, - сказал он, - это ведь непостижимый Замысел, так?
За этим последовала тишина.
- Это Великий Замысел, - ровно сказал Метатрон. – Ты правильно полагаешь. Мир должен существовать шесть тысяч лет, а потом...
- Да, да, это Великий Замысел, ясно, - кивнул Азирафаль. Он говорил вежливо и почтительно, но тоном человека, который только что задал нежелательный вопрос на политическом собрании и не собирается уходить, не получив ответа. – Я лишь спросил, не является ли он при этом и непостижимым. Я только хочу разобраться в этом вопросе.
- Это не важно! – крикнул Метатрон. – Разумеется, это то же самое!
Разумеется? подумал Кроули. Они не знают наверняка. Он начал улыбаться, точно идиот.
- Значит, вы не уверены на все сто? – спросил Азирафаль.
- Нам не дано понять непостижимый Замысел, - произнес Метатрон, - но, конечно же, Великий Замысел...
- Но Великий Замысел может быть лишь крохотной частью всеобщей непостижимости, - сказал Кроули. – Вы не можете быть уверенны, что то, что происходит сейчас, не является правильным, с точки зрения непостижимости.
- Так напиззано! – взревел Вельзевул.
- Но где-то это может быть записано иначе, - произнес Кроули. – Где вы не можете прочесть.
- Крупными буквами, - сказал Азирафаль.
- И подчеркнуто, - добавил Кроули.
- Дважды, - предположил Азирафаль.
- Может, это не только проверка мира, - проговорил Кроули. – Это может статься и проверкой вас. Хмм?
- Бог не играет в игры со Своими преданными слугами, - сказал Метатрон, но голос его был встревоженным.
- У-ух ты, - хмыкнул Кроули. – И где ж ты был?
Все вновь посмотрели на Адама. Он, казалось, тщательно все обдумывал.
Потом он сказал:
- Не понимаю, почему так важно, что что-то записано. Только не когда речь идет о людях. Это всегда можно перечеркнуть.
Над взлетной полосой пронесся легкий бриз. В вышине выстроенные войска пошли рябью, точно мираж.
Тишина была подобна той, что, возможно, была за день до Сотворения мира.
Адам стоял и улыбался им двоим, маленькая фигурка точно между Адом и Раем.
Кроули схватил Азирафаля за руку.
- Ты понимаешь, что произошло? – возбужденно зашептал он. – Его оставили в покое! Он вырос человеком! Он не является воплощением ни Зла, ни Добра, он просто... воплощение человека...
А затем:
- Думаю, - произнес Метатрон, - мне следует получить дальнейшие инструкции.
- Как и мне, - сказал Вельзевул. Его свирепое лицо повернулось к Кроули. – И я доложу о твоем учаззтии в этом, уж поверь. – Он взглянул на Адама. – И я не знаю, что скажет твой Отец...
Раздался раскат грома. Шэдвел, который несколько минут трясся от ужасающего возбуждения, наконец, взял себя в руки и дрожащими пальцами спустил курок.
Дробь пролетела через то место, где стоял Вельзевул. Шэдвел никогда не узнал, насколько ему повезло, что он промахнулся.
Небо всколыхнулось и стало просто небом. Тучи у горизонта начали расходиться.

***
Тишину нарушила мадам Трэйси.
- Ну не странные ли они, - сказала она.
Она не имела в виду «ну не странные ли они»; что она хотела сказать, она, пожалуй, никогда не могла бы выразить иначе как визгом, но человеческий мозг обладает поразительной восстанавливающей способностью, и фраза «ну не странные ли они» была частью быстрого процесса исцеления. Примерно через полчаса она будет думать, что она просто немного перепила.
- Думаешь, все кончилось? – спросил Азирафаль.
Кроули пожал плечами.
- Боюсь, не для нас.
- Не думаю, что вам нужно беспокоиться, - мудро заявил Адам. – Я знаю о вас двоих все. Не беспокойтесь.
Он посмотрел на Них, которые попытались не отпрянуть. Казалось, он размышлял над чем-то, а потом сказал:
- И так слишком напутали. Но мне кажется, все станут счастливее, если все забудут. Не то чтобы совсем забудут, просто не будут помнить в подробностях. А потом мы сможем поехать домой.
- Но ты не можешь оставить все так! – произнесла Анафема, проталкиваясь вперед. – Подумай, что ты можешь сделать! Сколько хорошего.
- Например? – подозрительно спросил Адам.
- Ну... для начала, ты мог бы вернуть всех китов.
Он наклонил голову в одну сторону.
- И тогда люди перестанут их убивать?
Анафема колебалась. Было бы хорошо сказать «да».
- А если люди начнут их убивать, что ты меня попросишь с ними сделать? – продолжал Адам. – Нет. Думаю, в этом я разобрался. Стоит начать вмешиваться в дела, и уже не сможешь остановиться. Мне кажется, единственное, что люди должны знать, так это что, убив кита, они получают мертвого кита.
- Это очень ответственное отношение, - произнес Ньют.
Адам поднял брови.
- Это просто логика, - ответил он.
Азирафаль похлопал Кроули по плечу.
- Похоже, мы выжили, - сказал он. – Только подумай, какой ужас был бы, если бы мы все сделали как надо.
- Хм, - хмыкнул Кроули.
- Твоя машина работает?
- Пожалуй, с ней надо немного повозиться, - признал Кроули.
- Думаю, мы можем подвезти этих добрых людей до города, - сказал Азирафаль. – Уверен, я должен мадам Трэйси обед. И, разумеется, ее молодому человеку.
Шэдвел обернулся через плечо, потом взглянул на мадам Трэйси.
- О ком это он? – спросил он, глядя в ее сияющие глаза.
Адам присоединился к Ним.
- Думаю, пора ехать домой, - сказал он.
- Но что именно произошло? – спросила Пеппер. – Ведь все эти...
- Это уже не имеет значения, - ответил Адам.
- Но ты мог бы так помочь... – начала Анафема, когда они направились к своим велосипедам. Ньют нежно взял ее за руку.
- Это не самая хорошая идея, - сказал он. – Завтра – первый день всей оставшейся нам жизни.
- Знаешь, - произнесла она, - из всех избитых фраз, которые я никогда не терпела, эта стоит на первом месте.
- Занятно, да, - со счастливым видом бросил Ньют.
- Почему на дверце твоей машины написано «Дик Турпин»?
- Это просто шутка, - ответил Ньют.
- Хмм?
- Потому что я везде задерживаю движение, - жалобно пробормотал он.
Кроули мрачно смотрел на руль джипа.
- Мне жаль, что произошло с твоей машиной, - говорил Азирафаль. – Я знаю, как ты ее любил. Может, если ты сконцентрируешься...
- Это будет уже не то, - отозвался Кроули.
- Наверное, нет.
- Она была у меня с самого начала. Это была не просто машина, скорее, перчатка для всего тела.
Он принюхался.
- Что-то горит? – произнес он.
Легкий ветерок поднял пыль и вновь отпустил ее. Воздух стал горячим и тяжелым, обволакивая всех, точно сироп мух.
Он обернулся и уставился в искаженное лицо Азирафаля.
- Но ведь все кончилось, - произнес он. – Это невозможно! Ведь... ведь момент, или что там... он прошел! Все кончилось!
Земля начала трястись. Звук был точно от поезда метро, но не того, который проходит под землей. Скорее того, что поднимается вверх.
Кроули иступлено дергал рычаг передачи.
- Это не Вельзевул! – орал он, перекрикивая вой ветра. – Это Он. Его Отец! Это уже не Армагеддон, это личное. Заводись же, чтоб тебя!
Под Анафемой и Ньютом затряслась земля, отбросив их на пляшущий бетон. Из трещин повалил желтый дым.
- Похоже на вулкан! – крикнул Ньют. – Что это?
- Что бы это ни было, оно очень злое, - ответила Анафема.
Сидя в джипе, Кроули ругался. Азирафаль положил руку на его плечо.
- Здесь люди, - сказал он.
- Да, - согласился Кроули. – И я.
- Я хочу сказать, мы не должны позволить этому произойти с ними.
- Ну, а... – начал Кроули и замолчал.
- Я хочу сказать, если подумать, мы и так втравили их в неприятности. Ты и я. Годами. Так или иначе.
- Мы лишь делали свою работу, - пробормотал Кроули.
- Да. И что? Множество людей в истории просто делали свою работу, и посмотри, сколько всего они натворили.
- Хочешь сказать, мы должны попытаться остановить Его?
- А что тебе терять?
Кроули начал было спорить и понял, что ничего такого нет. Не было ничего, что бы он уже не потерял. Они не могли сделать с ним ничего хуже того, что произойдет сейчас. Наконец-то он почувствовал себя свободным.
Под сиденьем он нащупал железный бандаж. Пользы от него не будет, как, впрочем, и от чего бы то ни было еще. На самом деле, было бы гораздо ужаснее выступать против Врага с каким-либо подходящим оружием. В этом случае была бы хоть капля надежды, от чего стало бы только хуже.
Азирафаль поднял меч, недавно оброненный Войной, и задумчиво взвесил его в руке.
- Боже, я столько лет его не держал, - пробормотал он.
- Около шести тысяч, - сказал Кроули.
- Это точно, - кивнул ангел. – Что за день это был, а. Добрые старые деньки.
- Не особенно, - бросил Кроули. Шум возрастал.
- Тогда люди знали разницу между хорошим и плохим, - мечтательно произнес Азирафаль.
- Ну, да. Подумай об этом.
- А. Да. Слишком много вмешательств?
- Именно.
Азирафаль поднял меч. Раздалось «фффшш», и он внезапно вспыхнул, точно прут из магния.
- Научившись однажды, никогда не забываешь, как это делается, - сказал он.
Он улыбнулся Кроули.
- Я лишь хотел сказать, - произнес он, - если мы из этого не выберемся, то... я знал, что глубоко внутри тебя есть капля добра.
- Точно, - горько вздохнул Кроули. – Что уж там.
Азирафаль протянул руку.
- Было приятно иметь с тобой дело, - сказал он.
Кроули пожал ее.
- Надеюсь, еще встретимся, - произнес он. – И... Азирафаль?
- Да.
- Помни, я знал, что глубоко в душе ты был достаточным гадом, чтобы тебя можно было любить.
Раздалось шарканье, и между ними втиснулась маленькая, но энергичная фигура Шэдвела, важно размахивавшего ружьем.
- Я б не даверил вам, южанским гомикам, и крысу в бочке утопить, - сказал он. – С кем мы счаз драцца будем?
- С Дьяволом, - просто ответил Азирафаль.
Шэдвел кивнул, будто его это не удивило, отбросил в сторону ружье и снял шляпу, обнажая лоб, который знали и боялись везде, где собирались уличные драчуны.
- А, так и думал, - произнес он. – Тогда я пушшу в ход сваю руку.
Ньют и Анафема смотрели, как они втроем пошли прочь от джипа. С Шэдвелом посредине они были похожи на стилизованную букву W.
- Что, черт побери, они собираются делать? – бросил Ньют. – И что... что с ними происходит?
Куртки Азирафаля и Кроули расходились по швам. Если нужно идти, то в своем истинном обличие. К небу взмыли перья.
В противовес общему мнению, крылья демонов такие же, как и у ангелов, хотя часто за ними лучше следят.
- Шэдвел не должен идти с ними! – крикнул Ньют, вскакивая на ноги.
- Что за Шэдвел?
- Он мой серж... это тот забавный старик, ты бы никогда не поверила... Я должен помочь ему!
- Помочь ему? – переспросила Анафема.
- Я принес присягу и все такое. – Ньют колебался. – Ну, вроде присяги. И он платит мне вперед!
- А кто тогда те двое? Твои друзья... – начала Анафема и замолчала. Азирафаль обернулся, и его профиль, наконец, всплыл в памяти.
- Я знаю, где я его видела! – выкрикнула она, поднимаясь рядом с Ньютом. Земля под ногами ходила ходуном. – Пошли!
- Но сейчас произойдет что-то ужасное!
- Если он повредил книгу, то ты будешь чертовски прав!
Ньют нащупал свою официальную булавку, воткнутую в отворот пиджака. Он не знал, против чего они встают теперь, но ничего кроме булавки у него не было.
Они побежали...

Адам посмотрел вокруг. Он посмотрел
вниз. На его лице появилось отрепетированное
выражение невинности.

Одно мгновение он сомневался.
Но Адам был на своем поле.
Всегда и везде – на своем поле.

Он двинул рукой, точно
рисуя смазанный
полукруг.

...Азирафаль и Кроули почувствовали, как мир изменился.
Шума не было. Исчезли трещины. Только там, где был вулкан Дьявольских сил, дым развеивался, и медленно останавливалась машина, громко стуча двигателем в вечерней тишине.
Это была старая машина, но за ней хорошо ухаживали. Конечно, не так как Кроули, по одному желанию которого исчезали все вмятины; эта машина выглядела так, как и должна, и вы инстинктивно чувствовали, что каждый выходной вот уже двадцать лет ее владелец делал все, что написано в инструкции и что должно делать каждый выходной. Перед каждой поездкой он проверял фары и пересчитывал колеса. Серьезные люди, которые курят трубки и носят усы, написали серьезные книги, где сказано, что это должно делать, и он делал, потому как он был серьезным человеком, который курит трубку и носит усы, и не воспринимал подобные предписания легкомысленно, потому что, если так воспринимать их, то где ты окажешься? Страховка была оформлена на правильную сумму. Он ездил со скоростью на три мили ниже предельной, или на сорока милях в час, в зависимости от того, какая была ниже. Он носил галстук, даже по субботам.
Архимед сказал, что с достаточно длинным рычагом и твердой опорой он мог бы перевернуть мир.
Он мог опереться на мистера Малого.
Дверь машины открылась, и появился мистер Малой.
- Что здесь происходит? – спросил он. – Адам? Адам!
Но Они уже неслись к воротам.
Мистер Малой одарил шокированную публику взглядом. По крайней мере, у Кроули и Азирафаля хватило самообладания, чтобы убрать крылья.
- Во что он теперь ввязался? – вздохнул он, не слишком надеясь на ответ.
- Куда он подевался? Адам! Вернись сейчас же!
Адам редко делал то, что хотел его отец.

***
Сержант Томас А. Дейзенбергер открыл глаза. Единственное, что было странным в окружающем, так это то, насколько знакомым все было. На стене висела его фотография из средней школы, в стакане рядом с зубной щеткой стоял маленький звездно-полосатый флаг, а на его маленьком плюшевом медвежонке была надета маленькая униформа. Сквозь окно его комнаты лился полуденный свет.
Он чувствовал запах яблочного пирога. Именно по этому он скучал больше всего, проводя субботние вечера вдали от дома.
Он спустился по лестнице.
Его мать стояла у плиты, вынимая из духовки огромный яблочный пирог.
- Привет, Томми, - сказала она. – Я думала, ты в Англии.
- Да, мам, нормативно я в Англии, защищаю демократизм, мам, сэр, - ответил сержант Томас А. Дейзенбергер.
- Это хорошо, милый, - улыбнулась его мама. – Твой папа на Большом Поле с Честером и Тедом.
Сержант Томас А. Дейзенбергер кивнул.
Он снял казенные шлем и китель и закатал рукава казенной рубашки. На мгновение он казался более задумчивым, чем был когда-либо в жизни. Часть мыслей занимал яблочный пирог.
- Мам, если произойдет звонок, и кто-то захочет связаться с сержантом Томасом А. Дейзенбергером по телефону, мам, сэр, этот человек...
- Что, Томми?
Том Дейзенбергер повесил свое оружие на стену над старой винтовкой отца.
- Я сказал, если кто позвонит, мам, я буду на Большом Поле с папой, Честером и Тедом.

***
Фургон медленно подъехал к воротам авиабазы. Они открылись. Ночной дежурный заглянул в окно, проверил документы водителя и пропустил внутрь.
Фургон загрохотал по бетонным плитам.
Он остановился на пустой взлетной полосе недалеко от двух мужчин, распивающих бутылку вина. На одном из них были темные очки. Как ни странно, никто не обращал на них ни малейшего внимания.
- Хочешь сказать, - говорил Кроули, - что Он все так и планировал? С самого начала?
Азирафаль честно вытер горлышко бутылки и передал ее обратно.
- Может быть, - ответил он. – Может быть. Думаю, Его всегда можно спросить.
- Насколько я помню, - задумчиво произнес Кроули, - а мы никогда не были, так сказать, на короткой ноге, Он никогда не давал прямого ответа. На самом деле, Он ведь вообще никогда не отвечал. Он просто улыбался, будто знал что-то, чего не знаешь ты.
- И, разумеется, это так, - кивнул ангел. – Иначе, какой в этом смысл?
За этим последовала пауза, и оба существа задумчиво смотрели вдаль, словно вспоминая что-то, о чем ни один из них не думал очень долго.
Водитель фургона вышел из своей машины, неся в руках картонную коробку и пару щипцов.
Невдалеке на бетонных плитах лежали весы и ржавая металлическая корона. Человек поднял их щипцами и опустил в коробку.
- Простите, господа, - произнес он, - но где-то здесь должен был быть меч, по крайней мере, так у меня записано, и я думал...
Азирафаль смутился. Он слегка озадачено оглянулся вокруг себя, потом встал, поняв, что около часа просидел на мече. Он наклонился и поднял его.
- Простите, - сказал он, и положил меч в коробку.
Водитель, на котором была кепка «Интернэшнл Экспресс», просил не волноваться, и что их сам Бог послал, потому что кому-то нужно расписаться, что он собрал все, за чем его послали, и такой день не забывают, а?
Азирафаль и Кроули согласились с этим, и Азирафаль подписал квитанцию, которую протянул ему водитель, засвидетельствовав, что корона, весы и меч были получены в хорошем состоянии, и что их должно доставить по неразборчивому адресу и записать на неясный счет.
Человек направился к фургону. Потом остановился и повернулся.
- Если бы я рассказал жене, что произошло сегодня, - немного грустно сказал он им, - она бы мне не поверила. И я не винил бы ее, потому что я и сам не верю. – Он сел в машину и уехал прочь.
Кроли встал, слегка покачиваясь. Он протянул руку Азирафалю.
- Пошли, - произнес он. – Я отвезу нас в Лондон.
Он взял джип. Никто их не остановил.
В джипе был кассетный проигрыватель. Это необычно, даже для американских военных машин, но Кроули автоматически предполагал, что в любой машине, которую он ведет, должен быть кассетный проигрыватель, и он появился через несколько секунд после того.
Когда они поехали, он поставил «Музыку на воде» Генделя, и кассета оставалась «Музыкой на воде» Генделя до самого дома.
_________________
An me ludit amabilis insania? = He обманывает ли меня отрадное безумие?

Добавлено: Sat Apr 14, 2007 3:49 pm     Заголовок сообщения:

Воскресенье
(Первый день всей оставшейся жизни)

Примерно в половине одиннадцатого разносчик газет принес воскресные газеты к двери Жасминового коттеджа. Ему пришлось подходить три раза.
Серия глухих ударов о коврик у двери разбудила Ньютона Пульцифера.
Он не стал поднимать Анафему. Она была сильно вымотана, бедняжка. Она почти спала, когда он положил ее в кровать. Анафема всю жизнь следовала Пророчествам, а теперь их больше не было. Должно быть, она чувствует себя как поезд, который добрался до конца рельс, но все еще должен как-то ехать дальше.
Теперь она сможет жить так же, как и все люди, и все происходящее будет сюрпризом. Какое счастье.
Зазвонил телефон.
Ньют бросился на кухню и поднял трубку на втором звонке.
- Алло? – сказал он.
Ему скомкано ответил деланный дружественный голос с каплей отчаяния.
- Нет, - произнес он, - это не я. И произносится не Проббориш, а Приббор. И она спит.
- Ну, - сказал он, - я вполне уверен, что ей не нужны никакие звукоизоляторы. Или двойные стеклопакеты. Я хочу сказать, коттедж ей не принадлежит. Она только снимает его.
- Нет, я не стану ее будить и спрашивать, - ответил он. – И скажите мне, мисс, э... да, мисс Морроу, почему вы не отдыхаете в воскресенье, как и все?
- Воскресенье, - повторил он. – Конечно, не суббота. Почему суббота? Она была вчера. Честное слово, сегодня воскресение. Как это – вы потеряли день? Я не понял. Кажется, вы слегка увлеклись продажами... Алло?
Он зарычал и бросил трубку.
Продавцы по телефону! С ними должно бы произойти что-нибудь ужасное.
На мгновение его постигло внезапное сомнение. Сегодня ведь воскресенье, так? Взгляд на воскресные газеты убедил его. Если уж «Санди таймз» утверждает, что сегодня воскресенье, то можно быть уверенным, что они изучили этот вопрос. А вчера была суббота. Разумеется. Вчера была суббота, и он никогда не забудет субботу до конца дней своих, если только вспомнит, что именно он должен не забыть.
Поскольку он был на кухне, Ньют решил приготовить завтрак.
Он двигался так тихо, как только мог, чтобы не разбудить Анафему, но каждый звук становился только громче. Дверца древнего холодильника захлопывалась с роковым грохотом. Вода из кухонного крана сочилась, точно у песчанки с диуреей, и шумела, словно гейзер. И он не мог найти, что где лежит. В конце концов, как и любой человек, когда-либо завтракавший сам на чужой кухне, он сделал себе несладкий растворимый черный кофе.[1]
На кухонном столе лежал практически прямоугольный завернутый в кожу уголек. На обуглившейся обложке он мог разобрать слова «Хо шие и Акк». Как все изменилось за день, подумал он. Из наилучшего справочника книга превратилась в простой поджаренный брикет.
Что ж, так. Как именно они ее получили? Он помнил мужчину, от которого пахло дымом, и который носил солнечные очки даже в темноте. И было что-то еще, все бегали... мальчишки на велосипедах... неприятное жужжание... маленькое неопрятное лицо с пристальным взглядом... Все это вертелось в его голове, и не то чтобы было забыто, оно навечно осталось балансировать на острие памяти, памяти событий, которых никогда не было [2]. Как такое возможно?
Он сидел и смотрел на стену, пока стук в дверь не вернул его на землю.
На пороге стоял невысокий опрятный человек в черном плаще. В его руках была картонная коробка, и он улыбнулся Ньюту.
- Мистер... – он сверился с листком в одной руке, - Пульзицер?
- Пульцифер, - поправил Ньют. – Там «ц».
- Прошу прощения, - сказал человек. – Это имя я видел лишь написанным. Э. Что ж. Полагаю, это для вас и миссис Пульцифер.
Ньют непонимающе посмотрел на него.
- Нет никакой миссис Пульцифер, - холодно сказал он.
Человек снял шляпу.
- О, мне очень жаль, - произнес он.
- Я имею в виду... ну, у меня есть мама, - пояснил Ньют. – Но она не мертва, просто она живет в Доркине. Я не женат.
- Странно. Письмо очень, э, конкретно.
- Кто вы? – спросил Ньют. На нем были лишь брюки, а на пороге было довольно прохладно.
Человек неловко придержал коробку и вытянул из внутреннего кармана карточку. Он протянул ее Ньюту.
На ней значилось:

Джайлз Баддикомб
Роби, Роби, Редферн и Биченс
Адвокаты
13 Демдайк Чэмберз
ПРЭСТОН

- Да? – вежливо сказал он. – И чем я могу помочь, мистер Баддикомб?
- Вы могли бы меня впустить, - ответил мистер Баддикомб.
- Вы ведь принесли не судебную повестку или что-нибудь в этом роде? – спросил Ньют. События прошлой ночи висели в памяти туманом, который постоянно менялся, когда ему казалось, что он что-то различает в нем, но он смутно припоминал испорченные приборы и уже ожидал расплаты в какой-либо форме.
- Нет. – Это, казалось, задело мистера Баддикомба. – Для этого у нас есть специальные люди.
Он прошел мимо Ньюта и поставил коробку на стол.
- Честно говоря, - произнес он, - мы все в этом заинтересованы. Мистер Биченс уже готов был поехать сам, но он не слишком часто ездит теперь.
- Послушайте, - сказал Ньют, - у меня нет ни малейшего представления, о чем вы говорите.
- Это, - мистер Баддикомб, улыбаясь, указал на коробку, точно как Азирафаль, собирающийся продемонстрировать очередной фокус, - принадлежит вам. Кто-то хотел, чтобы вы это получили. Они были очень точными.
- Подарок? – спросил Ньют. Он внимательно посмотрел на перевязанную коробку, а потом принялся искать острый нож в кухонном ящике.
- Скорее наследство, - ответил мистер Баддикомб. – Понимаете, Это было у нас около трехсот лет. Простите. Я что-то не так сказал? Я бы подержал под краном.
- Что, черт возьми, это такое? – бросил Ньют, но у него уже появилось некое ледяное подозрение. Он пососал порез.
- Это забавная история – вы не возражаете, если я присяду? – и я, разумеется, не знаю всех подробностей, поскольку устроился на фирму только пятнадцать лет назад, но...
...Когда доставили коробку, их юридическая фирма была очень маленькой; Редферн, Биченс и оба Роби, не говоря уж о мистере Баддикомбе, были еще в далеком будущем. Клерк-юрист, принявший коробку, был очень удивлен, найдя привязанное к коробке письмо, адресованное ему самому.
В нем содержались четкие инструкции и пять интересных фактов об истории последующих десяти лет, которые при умелом их использовании проницательным молодым человеком обеспечат достаточную финансовую поддержку для успешной юридической карьеры.
Все, что ему нужно было сделать, так это убедиться, что за коробкой приглядят в течение трехсот с небольшим лет, а потом доставят по определенному адресу...
- ...хотя, конечно, за эти столетия фирма неоднократно меняла хозяев, - закончил мистер Баддикомб. – Но коробка всегда оставалась частью имущества.
- А я и не знал, что в семнадцатом веке выпускали консервы Хайнца, - заметил Ньют.
- Это чтобы не повредить ее при перевозке, - пояснил мистер Баддикомб.
- И все эти годы никто ее не открывал? – спросил Ньют.
- Полагаю, пытались дважды, - ответил мистер Баддикомб. – Мистер Джордж Крэнби в 1757, и в 1928 - Артур Биченс, отец нынешнего мистера Биченса. – Он откашлялся. – Мистер Крэнби нашел письмо...
- ...адресованное ему же, - произнес Ньют.
Мистер Баддикомб быстро сел.
- Боже. Откуда вы знаете?
- Кажется, я узнаю стиль, - мрачно сказал Ньют. – Что с ними сталось?
- Вы это уже слышали? – подозрительно поинтересовался мистер Баддикомб.
- Не в таких подробностях. Они взорвались?
- Ну... полагают, что у мистера Крэнби случился сердечный приступ. А мистер Биченс сильно побледнел, положил свое письмо обратно в конверт и строго приказал никогда, пока он жив, не открывать ее. Он сказал, что любой, кто ее откроет, будет уволен без рекомендаций.
- Жуткая угроза, - саркастично заметил Ньют.
- В 1928 она и была жуткой. В любом случае, их письма внутри.
Ньют отодвинул коробку в сторону.
- Давайте, откройте ее, - возбужденно говорил мистер Баддикомб. – Должен сказать, мне очень интересно, что там внутри. Мы даже заключали пари...
- Знаете что, - щедро предложил Ньют, - я сделаю нам кофе, а вы откроете ее сами.
- Я? А это разве правильно?
- А почему бы нет. – Ньют взглянул на кастрюли, что висели над плитой. Одна из них как раз подошла бы для его замысла.
- Давайте, - сказал он. – Рискните. Я не возражаю. У вас все права адвоката, или как там.
Мистер Баддикомб снял плащ.
- Ну, - произнес он, потирая руки, - раз уж вы так настаиваете, думаю, будет, о чем внукам рассказать.
Ньют снял с крючка кастрюлю и осторожно взялся за дверную ручку.
- Надеюсь, - согласился он.
- Итак.
Ньют услышал слабый скрип.
- Ну что вы видите? – спросил он.
- Тут два вскрытых письма... о, и еще одно... для...
Ньют услышал, как сломалась восковая печать, и как что-то со звоном упало на стол. Раздался вздох, грохот стула, звук бегущих ног в передней, хлопок двери, шум резко запущенного двигателя и машины, помчавшейся вниз по дороге.
Ньют снял с головы кастрюлю и вышел из-за двери.
Он поднял письмо и нисколько не удивился, увидев, что оно адресовано мистеру Г. Баддикомбу. Он развернул его.
В нем было написано: «Вот Флорин, юрист; типерь бяги быстрее, али Мир узнаит Правду о тибе и миссисс Спиддон, прислужнице Пичатной Машинки».
Ньют взглянул на остальные письма. На хрустящей бумаге одного из них, адресованного Джорджу Крэнби, говорилось: «Убери свои ворофатые руки, мастер Крэнби. Я-та знаю, как ти надул Вдаву Плашкин в прошлай Михайлоф день, ты, старай, тошший блудолиз».
Ньюту было интересно, что же такое блудолиз. И он был готов поспорить, что лизоблюдство здесь ни при чем.
В письме для любопытного мистера Биченса говорилось: «Ты аставил их, ты, трус. Вирни письмо абратно, али Мир узнаит прафду о Сабытиях 7го июня Девятьсот Шестнадцатого года».
Под письмами лежал манускрипт. Ньют уставился на него.
- Что это? – спросила Анафема.
Он развернулся. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, точно привлекательная ходячая зевота.
Ньют отступил к столу, пряча за спиной коробку.
- А, ничего. Ошиблись адресом. Ничего. Просто какая-то старая коробка. Реклама. Ты же знаешь, как...
- В воскресенье? – бросила она, отпихивая его в сторону.
Он пожал плечами, а она взяла в руки пожелтевший манускрипт.
- «Дальнейшие Харошие и Аккуратные Предсказания Агнесс Безум», - медленно прочла она. – «О Мире, что Грядет; Сага Прродалжается!» О боже...
Она благоговейно положила книгу на стол и собралась открыть первую страницу.
Ньют нежно положил свою руку поверх ее.
- Подумай об этом так, - тихо сказал он. – Ты хочешь быть потомком всю оставшуюся жизнь?
Она поняла взгляд. Их глаза встретились.

***
Было воскресенье, первый день этого мира, около одиннадцати тридцати.
В парке Сент-Джеймс было сравнительно тихо. Утки, которые были экспертами в хлебных аспектах реалистической политики, списывали это на снижение натянутости международных отношений. На самом деле, она действительно спала, но множество людей сидели в кабинетах и пытались понять, куда исчезла Атлантида с тремя международными делегациями, разобраться, что же произошло вчера со всеми компьютерами.
Парк был пуст, за исключением представителя МИ-9, пытавшегося завербовать человека, который, к их взаимному смущению, окажется членом МИ-9, и высокого мужчины, кормящего уток.
А еще там были Кроули и Азирафаль.
Они шли рядом по траве.
- Все так же, - говорил Азирафаль. – Магазин в порядке. Нет даже и пятнышка сажи.
- Ведь, нельзя же просто создать старый «Бентли», - сказал Кроули. – С патиной. Но он стоял там во всей красе. Прямо на улице. И нет никакой разницы.
- Ну, у меня-то разница есть, - произнес Азирафаль. – Я уверен, что у меня не было книг с названиями вроде «Биглз отправляется на Марс», и «Джек Кейд – герой границ», и «Книга о 101 занятии для мальчика», и «Кровавые псы моря Черепов».
- Боже, мне жаль, - сказал Кроули, знавший, ценил ангел свою коллекцию книг.
- Не стоит, - счастливо отозвался Азирафаль. – Это первые издания, и я уже видел цену в «Каталоге» Скиндла. Кажется, ты в таких случаях говоришь «опп-аа».
- Я думал он возвращает все, как было, - произнес Кроули.
- Да, - кивнул Азирафаль. – Более-менее. Как может. Но у него есть чувство юмора.
Кроули покосился на него.
- Ваши с тобой связывались? – спросил он.
- Нет. А ваши?
- Нет.
- Думаю, они делают вид, что ничего не произошло.
- Полагаю, наши тоже. Вот она – бюрократия.
- И я думаю, наши ждут, что случится дальше, - сказал Азирафаль.
Кроули кивнул.
- Небольшая передышка, - произнес он. – Время морально перевооружиться. Выстроить защиту. Приготовиться к великой битве.
Они стояли у пруда, глядя, как утки ныряют за хлебом.
- Прости? – переспросил Азирафаль. – Я думал, эта была великой.
- Не уверен, - отозвался Кроули. – Просто подумай. Готов поспорить, великая битва будет между всеми Нами и всеми Ими.
- Что? Имеешь в виду – Рай и Ад против человечества?
Кроули пожал плечами.
- Конечно, если он изменил все, то, может, и себя тоже. Может, избавился от своих сил. Решил остаться человеком.
- О, я надеюсь, - сказал Азирафаль. – И вообще, я не уверен, что иное бы допустили. Э. ведь так?
- Не знаю. Нельзя знать наверняка, что намечается на самом деле. Планы среди планов.
- Прости, - вздохнул Азирафаль.
- Ну, - заговорил Кроули, размышлявший над этим, пока у него не разболелась голова, - ты что, никогда не задумывался над этим? Ну, знаешь... ваши и наши. Рай и Ад, добро и зло, все такое? Я имею в виду – зачем?
- Насколько я помню, - сухо произнес ангел, - был бунт, и...
- А, да. Но почему он произошел, а? Я имею в виду, ведь его не должно было быть, так? – Глаза Кроули блестели. – Любой, кто смог создать вселенную за шесть дней, не допустит такой мелочи. Если только она ему не нужна, разумеется.
- Ой, да ладно. Будь серьезнее, - с сомнением бросил Азирафаль.
- Не самый лучший совет, - отозвался Кроули. – Совсем не дельный совет. Если сесть и подумать об этом всерьез, то в голову могут прийти очень забавные мысли. Например: зачем создавать людей любопытными, а потом оставлять какой-нибудь запретный плод там, где они могут его найти, и помещать огромный мигающий неоновый палец с надписью «ВОТ ОНО!»?
- Я не помню никакого неона.
- Образно выражаясь. То есть, зачем делать это, если ты не хочешь, чтобы они его съели, а? Ведь, может, ты просто решил посмотреть, что из этого выйдет. Может, это часть великого непостижимого замысла. Все. Ты, я, он, все. Какая-то серьезная проверка, чтобы узнать, все ли работает, как надо, а? И начинаешь думать: это не может быть космической партией в шахматы, скорее всего, это – очень сложный пасьянс. И можешь не отвечать. Если бы мы могли понять это, мы уже не были бы самим собой. Потому что все это... все...
НЕПОСТИЖИМО, подсказал человек, кормивший уток.
- Да. Точно. Спасибо.
Они смотрели, как высокий незнакомец аккуратно опустил пустой пакет в урну и пошел прочь по траве. Потом Кроули встряхнул головой.
- О чем я говорил? – спросил он.
- Не знаю, - сказал Азирафаль. – Думаю, ни о чем серьезном.
Кроули мрачно кивнул.
- Позволь мне искусить тебя ленчем, - прошипел он.
Они снова отправились в «Ритц», где был загадочно свободный столик. И, может, недавние действия сказались на природе реальности, потому как, пока они ели, впервые в истории на Баркли-Сквер запел соловей.
Из-за шума машин никто его не слышал, но он точно там был.

***
Было воскресенье, час дня.
Последние десять лет воскресный обед в мире сержанта ОВ Шэдвела следовал неизменному порядку. Он будет сидеть за шатким, прожженным сигаретами столом и листать одну из старых библиотечных [3] книг АОВ по магии и Демонологии – «Некротелекомникон» или «Liber Fulvarum Paginarum», или свою любимую «Malleus Malleficarum» [4].
Затем раздастся стук в дверь, и мадам Трэйси объявит «Обед, мистер Шэдвел», а Шэдвел пробормочет «Бесстыжая шлюха», и подождет шестьдесят секунд, позволив бесстыжей шлюхе вернуться в свою комнату; затем он откроет дверь и возьмет тарелку с печенкой, которая обычно была накрыта второй, чтобы сохранить тепло. И он занесет тарелки к себе и съест обед, стараясь не капнуть подливой на страницы, которые он читает. [5]
Так было всегда.
Но только не в это воскресенье.
Для начала, он не читал. Он просто сидел.
А когда раздался стук, он просто тут же встал и открыл дверь. Ему не нужно было спешить.
Тарелки не было. Перед ним была мадам Трэйси с приколотой брошью-камеей и неизвестным оттенком помады на губах. Она стояла в эпицентре благоухания.
- Шо, Иезавель?
Мадам Трэйси заговорила радостно и быстро, но с некоторой неуверенностью.
- Доброго дня, мистер Ш, я просто думала, после всего, что мы пережили за эти два дня, мне кажется, глупо оставлять тарелку на пороге, так что я решила пригласить вас. Пойдемте...
Мистер Ш? Шэдвел осторожно последовал за ней.
Прошлой ночью ему снился еще один сон. Он не слишком хорошо помнил его, но была одна фраза, которая все еще эхом отдавалась в его голове и беспокоила его. Сон развеялся как туман, как и события предыдущей ночи.
Вот эта фраза: «Нет ничего плохого в охоте на ведьм. Я хотел бы быть охотником на ведьм. Просто вы должны делать это по очереди. Сегодня мы будем охотниками, а завтра мы сможем прятаться, и будет очередь ведьм искать НАС...»
Второй раз за двадцать четыре часа – второй раз за всю свою жизнь – он вошел в квартиру мадам Трэйси.
- Присаживайтесь, - сказала она ему, указывая на кресло. На спинке лежала салфетка, на сиденье – взбитая подушечка, а рядом стояла скамеечка для ног.
Он сел.
Она поставила ему на колени поднос и стала смотреть, как он ест, а когда он закончил, убрала тарелку. Она открыла бутылку «Гиннесса», наполнила стакан и передала ему, и стала пить чай, пока он глотал свое пиво. Чашка нервно зазвенела на блюдце, когда мадам Трэйси опустила ее.
- У меня отложено немного денег, - вдруг произнесла она. – И, знаете, порой я думаю купить небольшой домик где-нибудь в поселке. Уехать из Лондона. Я бы назвала его «Лавр», или «Данроамин», или, или...
- Шангри-Ла, - предложил Шэдвел и даже не понял, почему он так решил.
- Точно, мистер Ш. Точно. Шангри-Ла. – Она улыбнулась ему. – Вам удобно, милый?
С возрастающим ужасом Шэдвел понял, что ему действительно удобно. Ужасающе, пугающе удобно.
- Ага, - осторожно ответил он. Ему еще никогда не было так удобно.
Мадам Трэйси открыла вторую бутылку «Гиннеса» и поставила ее перед ним.
- Вот только содержать домик под названием... как вы там предложили, мистер Ш?
- Э. Шангри-Ла.
- Точно, Шангри-Ла, в одиночку не хорошо, так ведь? Я к тому, ведь говорят, будто двое могут жить так же дешево, как и один.
(Или пятьсот восемнадцать, подумал Шэдвел, вспоминая многочисленную армию охотников на ведьм).
Она хихикнула.
- Я просто подумала, где бы я могла найти кого-нибудь, с кем можно поселиться там...
Шэдвел понял, что она говорит о нем.
В этом он не был уверен. Он отчетливо понимал, что оставлять рядового ОВ Пульцифера с юной леди в Тэдфилде было неправильно, как говорилось в «Книге Прафил и Палажений». А это казалось гораздо опаснее.
И все же, в его возрасте, когда становишься слишком старым, чтобы ползать в высокой траве, когда утренняя прохлада пронизывает тебя до костей...
(А завтра мы сможем прятаться, и будет очередь ведьм искать нас...)
Мадам Трэйси открыла еще одну бутылку «Гиннеса» и хихикнула.
- О, мистер Ш, - произнесла она, - вы можете подумать, что я пытаюсь вас подпоить.
Он хмыкнул. Оставалась только одна формальность.
Сержант ОВ Шэдвел сделал долгий глоток «Гиннеса» и выпалил вопрос.
Мадам Трэйси хихикнула.
- Ну, право же, глупенький, - сказала она, сильно покраснев. – А, по-вашему, сколько?
Он снова задал его.
- Два, - ответила мадам Трэйси.
- А, шо ж. Тада ладна, - кивнул сержант ОВ Шэдвел (в отставке).

***
Стоял воскресный полдень.
Высоко над Англией на запад гудел 747-ой. В салоне первого класса мальчик по имени Ворлок отложил комикс и посмотрел в окно.
Последние два дня были очень странными. Он не понимал, почему его отца отозвали на Ближний Восток. Он был вполне уверен, что этого не знает и его отец. Должно быть, в этом было что-то культурное. А потом множество забавных людей с полотенцами на головах и плохими зубами показывали им какие-то древние руины. Ворлок видал и получше. А потом один из стариков спросил, не хочет ли он чего-нибудь. И Ворлок сказал, что хочет домой.
Их это, по-видимому, расстроило.
А теперь он летел в Штаты. Была какая-то проблема с билетами, или рейсами, или расписаниями в аэропорту, или что-то такое. Это было странно; он был вполне уверен, что его отец собирался вернуться в Англию. Англия нравилась Ворлоку. Это хорошая страна, чтобы быть в ней американцем.
В этот момент самолет пролетал как раз над Нижним Тэдфилдом, где в своей комнате Жирный Джонсон бесцельно листал журнал, который он купил лишь потому, что на обложке была довольно неплохая фотография тропической рыбки.
Через несколько страниц от вялого пальца Жирного была статья об американском футболе и том, каким модным он становится в Европе. И это было странно, потому что когда журнал был напечатан, эти страницы были посвящены особенности фотографирования в пустынях.
Эта статья изменит его жизнь.
А Ворлок летел в Америку. Он заслуживал чего-то (в конце концов, нельзя забывать своих самых первых друзей, даже если тогда вам всем было всего несколько часов от роду), и сила, управлявшая судьбами всего человечества, в этот самый момент думала: Ну, он летит в Америку, так ведь? Не понимаю, что может быть лучше, чем лететь в Америку.
У них тридцать девять сортов мороженного. А может и больше.

***
Существует миллион захватывающих вещей, которыми мальчик и его собака могут заняться днем в воскресенье. Адам мог придумать четыре или пять сотен, даже не стараясь. Волнующие, захватывающие вещи – завоевать планеты, приручить львов, отыскать и подружиться с затерянными мирами Южной Америки, полными динозавров.
Он сидел в саду и уныло чертил камешком по грязи.
Вернувшись, его отец нашел Адама действительно спящим, будто он был в кровати весь вечер. Мальчик даже всхрапнул раз или два для правдоподобности.
Однако утром, за завтраком ему дали понять, что этого было недостаточно. Мистер Малой не одобрил этой сумасбродной затеи шататься субботним вечером. И, если по какой-либо невообразимой случайности Адам не был ответственен за ночные беспорядки – какими бы они ни были, поскольку никто точно не знал подробностей, только то, что были какие-то беспорядки – тогда он, несомненно, виновен хоть в чем-то. Такова была позиция мистера Малого, и за последние одиннадцать лет она неплохо ему служила.
Адам удрученно сидел в саду. Высоко в голубом августовском безоблачном небе светило августовское солнце, а за изгородью пел дрозд, но Адаму казалось, что от этого становилось только хуже.
Пес сел у ног Адама. Он пытался помочь, главным образом, выкопав кость, которую он зарыл четыре дня назад, и подтащив ее к ногам Адама, но Адам только мрачно посмотрел на нее, и Пес, наконец, забрал ее и снова зарыл. Он сделал все, что мог.
- Адам?
Адам обернулся. Поверх садовой ограды смотрели три лица.
- Привет, - несчастно кивнул Адам.
- В Нортон цирк приехал, - сказала Пеппер. – Венсли был там и видел их. Они как раз устраиваются.
- У них палатки, и слоны, и жонглеры, и почти что дикие животные, и... и все такое! – сообщил Венслидейл.
- Мы подумали, может, пойдем туда все вместе и посмотрим, - предложил Брайан.
На мгновение воображение Адама захватил образ цирка. Цирки становятся скучными, как только установят шатер. По телевизору и получше показывают. Но вот установка... Конечно, они все пойдут туда и помогут с палатками, и помоют слонов, и циркачи будут так поражены тем, как Адам понимает животных, что этим вечером Адам (и Пес, Самая Известная в Мире Дрессированная Дворняжка) выведет слонов на арену и...
Ничего хорошего в этом не будет.
Он печально покачал головой.
- Не могу никуда уходить, - сказал он. – Они так сказали.
За этим последовала пауза.
- Адам, - слегка неуверенно спросила Пеппер, - а что произошло вчера?
Адам пожал плечами.
- Да так. Ничего особенного, - ответил он. – Всегда одно и то же. Ты просто пытаешься помочь, а люди думают, что ты кого-то убил или еще что.
Последовала новая пауза, и Они смотрели на своего павшего лидера.
- Как думаешь, когда тебя отпустят? – спросила Пеппер.
- Через годы и годы. Годы, и годы, и годы. Я стану уже стариком к тому времени, как они меня отпустят, - сказал Адам.
- Ну а завтра? – спросил Венслидейл.
Адам улыбнулся.
- Ну, завтра все будет в порядке, - произнес он. – К тому времени они уже все забудут. Они всегда забывают. – Он взглянул на них, неопрятный Наполеон с развязанными шнурками, изгнанный на засаженную вьющимися розами Эльбу. – А вы идите, - сказала он, глухо рассмеявшись. – Не волнуйтесь за меня. Со мной все будет в порядке. Увидимся завтра.
Они колебались. Преданность – отличная вещь, но ни одного лейтенанта нельзя заставить выбирать между своим командиром и цирком со слонами. Они ушли.
Солнце все светило. Дрозд все пел. Пес оставил хозяина в покое и начал подкрадываться к бабочке, сидевшей в траве у садовой изгороди. Это была серьезная, сплошная, непроходимая изгородь из густой подрезанной бирючины, и Адам знал ее давно. За ней крылись поля, и чудесные грязные канавы, и несозревшие фрукты, и гневные, но медлительные владельцы фруктовых деревьев, и цирки, и ручьи, которые можно запрудить, и стены и деревья, на которые можно залезть...
Но сквозь ограду перебраться невозможно.
Адам задумался.
- Пес, - строго сказал он, - отойди от ограды, потому что, если ты пролезешь через нее, то я должен буду побежать за тобой, и мне придется уйти из сада, а мне это запретили. Но мне придется... если ты убежишь.
Пес восторженно подпрыгнул и остался на месте.
Адам осторожно посмотрел вокруг. Потом он еще более осторожно посмотрел Вверх и Вниз. А потом Внутрь.
Потом...
А теперь в ограде была дыра – достаточно большая, чтобы через нее прошмыгнул пес, и чтобы за ним прополз мальчишка. И эта дыра была здесь всегда.
Адам подмигнул Псу.
Пес промчался сквозь дыру в изгороди.
- Пес, ты плохой пес! Стой! Вернись! – громко и отчетливо крикнул Адам и бросился следом за ним.
Что-то говорило ему, что что-то подходит к концу. Не мир, это точно. Просто лето. Будут еще и другие, но таких, как это, уже не будет. Никогда.
Лучше взять от него все, что возможно.
Он остановился на середине поля. Кто-то что-то жег. Он посмотрел на струйку дыма, шедшего из трубы Жасминового коттеджа, и задержался. И прислушался.
Адам мог слышать то, чего не замечали другие.
Он услышал смех.
Это не был ведьмовский хохот; скорее низкое земное хихиканье кого-то, кто знал гораздо больше, чем следовало бы.
Над трубой клубился и завивался белый дым.
И на мгновение Адам увидел в этом дыме симпатичное женское лицо. Лицо, которое не видели на Земле более трехсот лет.
Агнесс Безум подмигнула ему.
Легкий летний ветерок развеял дым, и лицо и смех исчезли.
Адам ухмыльнулся и побежал дальше.
На лугу за ручьем мальчик догнал мокрую и грязную собачку.
- Плохой Пес, - сказал Адам и почесал Пса между ушами. Пес восторженно затявкал.
Адам поднял голову. Над ним нависала старая сучковатая яблоня. Она могла расти здесь с самой зари времен. Ее ветви гнулись под весом яблок, маленьких, зеленых, неспелых.
Со скоростью кобры мальчишка взобрался на дерево. Через несколько секунд он вернулся на землю с набитыми карманами, шумно хрустя крепким прекрасным яблоком.
- Эй! Ты! Парень! – раздался сзади грубый голос. – Ты ведь Адам Малой! Я тебя вижу! Я все расскажу твоему отцу, уж будь уверен!
Теперь родители точно накажут, подумал Адам, рванув с места, его пес несся рядом, а в карманах топорщились украденные яблоки.
Так было всегда. Но произойдет это только вечером.
А вечер еще не скоро.
Он швырнул огрызок назад, примерно в сторону преследователя, и достал из кармана следующее яблоко.
Он не понимал, почему люди поднимают такой шум из-за того, что кто-то съел их дурацкое старое яблоко, но без этого жизнь была бы куда менее интересной. И нет яблока, считал Адам, не стоящего тех неприятностей, в которые попадешь, съев его.

*****
Если вы хотите представить будущее, представьте мальчика, и его собаку, и его друзей. И лето, которое никогда не кончится.
И если вы хотите представить будущее, представьте сапог... нет, кроссовок с развязанными шнурками, пинающий камешек; представьте палку, которой можно тыкать в интересный вещи или бросать собаке, которая, может, а может и нет, решит принести ее; представьте немелодичный свист, напоминающий какую-то незатейливую популярную песенку; представьте фигуру, наполовину ангела, наполовину демона и полностью – человека...
Плетущегося в сторону Тэдфилда...
...вечно.

КОНЕЦ
__________________
[1] Кроме Джованни Джакопо Казановы (1725-1798), известного любовника и писателя, который в 12м томе своих «Мемуаров» сознался, что он всегда и везде носил с собой маленький саквояж, в котором находились «буханка хлеба, баночка севильского мармелада, нож, вилка, чайная ложечка, 2 свежих яйца, аккуратно завернутых в шерстяную пряжу, помидор или любовное яблоко, маленькая сковородка, маленькая кастрюлька, спиртовая горелка, жаровня, оловянная коробочка с подсоленным итальянским маслом, 2 фарфоровых тарелки. Кроме того – медовые соты для подслащения дыхания и кофе. Пусть мои читатели поймут меня, когда я говорю: Истинный джентльмен должен быть способен позавтракать как джентльмен, где бы он ни находился.

[2] А еще – «Дик Турпин». Машина выглядела по-прежнему, только с тех пор могла мчаться 250 миль на галлоне бензина и так тихо, что нужно было практически прикладывать рот к выхлопной трубе, чтобы понять, работает ли двигатель. А синтезированный голос выдавал предупреждения в изысканных и безупречных хайку, каждое из которых было оригинальным и подходящим к случаю...
Увяли цветы.
Лишь глупец не даст ремню
сдерживать тело.

...будет говорить он. И:

Цвет вишневый
летит с кроны дерева.
Добавьте бензин.

[3] Капрал ОВ Ковер, библиотекарь, премия – 11 пенсов в год.

[4] «Бесжаласная книга-блокбазтер; рекомендую» - папа Иннокентий VIII

[5] Для знающего коллекционера библиотека АОВ стоила бы миллионы. Он должен быть очень богат и не обращать внимания на пятна подлива, прожогов сигаретами, заметки на полях или страсть покойного младшего капрала ОВ Вотлинга рисовать усы и очки на всех гравюрах с изображением ведьм и демонов.
_________________
An me ludit amabilis insania? = He обманывает ли меня отрадное безумие?