Добавлено: Tue Oct 21, 2008 9:00 pm Заголовок сообщения:
Глава 2
Новый мир.
Утро пришло, как светлый оттенок ночи. Мау чувствовал себя так, как будто бы не спал вообще - среди широких листьев кокосовой пальмы, в которых свернулся на ночь. Но должны были быть времена, когда его тело и разум отключались в малой репетиции смерти. Он проснулся, или быть может - ожил с приходом серого рассвета, вконец закоченевшим. Волны едва наползали на берег, море было практически того же цвета, что и небеса - и оно всё ещё плакало дождём.
Стекавшая со склона горы речушка была заполнена песком, грязью и обломками деревьев - и, когда он копнул её руками - не потекла. Она едва сочилась. В итоге, Мау пришлось ограничиться дождевой водой, которая стекала с листьев. У неё был вкус пепла.
Лагуна была компотом из коралловых обломков. Волна вырвала в рифе большой новый проход. Начался прилив и вода пошла в лагуну. Маленькая Нация, которая была немногим больше, чем песчаная банка на краю лагуны, лишилась всех своих деревьев, кроме одного, от которого остался голый ствол с несколькими, против всех надежд удержавшимися, листьями.
Найти еду, найти воду, найти убежище... это было то, что следовало делать в незнакомом месте, но это место и было незнакомым. Хоть он здесь и родился.
Он видел, что деревня пропала. Волна срезала её с острова. Несколько пеньков отмечало место, где с незапамятных времён стоял большой дом. Волна разорвала риф. Такая волна не должна была даже заметить деревню.
Он научился наблюдать за берегами, когда путешествовал со своим отцом и дядьями. И теперь, осмотревшись, он видел всю историю волны, написанную на перевёрнутых камнях и сломанных деревьях.
Деревня смотрела на юг. Она должна была смотреть на юг. Три остальные стороны были защищены отвесными, крошащимися скалами, в которых море с грохотом и пеной играло со своими пещерами. Волна пришла с юго-востока. Сломанные деревья указывали её путь.
Все были на берегу, вокруг большого костра. Услышали ли они рёв волны за треском костра? Могли ли они понять, что это? Если они среагировали достаточно быстро, они должны были побежать вверх по Большой Долине Свиней, в направлении начинавшихся за полями высот. Но часть волны уже ревела, поднимаясь по восточному склону (травянистому, не способному даже замедлить волну) - и они должны были встретить её и с этой стороны.
И затем, ревущий котёл скал, песка, воды и людей должен был выплеснуться через западную сторону рифа - и в глубоководное течение, где люди должны были стать дельфинами.
Но не все. волна оставила за собой рыбу, грязь и крабов - к восторгу свиноногих птиц, и серых воронов и, конечно, птиц-предков. Этим утром, остров был полон птицами. Птицы, каких Мау никогда прежде не видел ссорились со знакомыми, обыденными.
И были люди, запутавшиеся в ветвях, полупогребённые в грязи и листьях - ещё одна часть рухнувшего мира.
Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы он понял, на что смотрит, чтобы увидеть, что это не ветка, а рука.
Медленно оглядевшись, он понял, отчего вокруг так много птиц и из-за чего они дерутся.
Он побежал. Его ноги понесли его, он бежал, выкрикивая имена, вверх по склону, мимо усеянных обломками нижних полей, мимо лежащих выше плантаций, куда не смогла добраться даже эта волна - и вокруг края леса. И там он услыхал свой собственный голос, отражающийся эхом от скал.
Никого. Но должен же был уцелеть хоть кто-нибудь...
Но все они ждали, ждали того, кто больше не был мальчишкой, но только должен был стать мужчиной.
Он поднялся к Женским Берлогам - совершенно запретным для человека, конечно - и рискнул кинуть быстрый взгляд сквозь окружавшую не тронутый водой сад изгородь. Но он не видел никакого движения - и ничей голос не ответил на его крик.
Они ждали на берегу. Он видел их всех так ясно - в своём воображении - говорящих, и смеющихся и танцующих кругами вокруг костра. Но не было серебряной нити, не было ничего, что могло бы притянуть их обратно.
Они ждали нового мужчину. Волна, должно быть, ударила их, как молот.
Возвращаясь на нижние поля, он подобрал сломанную ветку - и неумело отгонял ею птиц. Всю область над опустошённым местом, где раньше стояла деревня, усеивали тела. Вначале, их было непросто разглядеть среди обломков, ведь они были такими же серыми, как смешанная с пеплом грязь. Ему придётся касаться их. Их нужно убрать. Скоро сюда спустятся свиньи. Мысль о свиньях, поедающих... Нет!
За тучами на востоке стало светлее. Как это может быть? Прошла ещё одна ночь? Он спал? Где он был? Усталость, наконец, одолела его. Он подтащил какие-то покрытые листьями ветки к большой скале, чтобы вышло хоть какое-то укрытие, заполз внутрь - и почувствовал, как серая грязь, и дождь и помятые небеса молчаливо вползли за ним следом и сомкнулись над ним.
И Мау заснул. Это должен был быть сон. Он чувствовал, как стал двумя разными людьми. Один из них, серое тело, сделанное из грязи, начал искать тела, которые не забрала с собой волна. Оно делало это со всей возможной мягкостью и осторожностью, пока другой Мау оставался глубоко внутри, съёжившись в шар и смотря этот сон.
И кто теперь я, делающий это? - подумал серый Мау. Кто я теперь? Я стал, как Локаха, измеряющий контуры смерти. Лучше быть им, чем Мау, в такой-то день... потому, что вот - ещё одно тело. И Мау - не увидит его, не поднимет его, не взглянет ему в глаза, иначе он сошёл бы с ума, так что я - сделаю это за него. Это лицо Мау видел каждый день своей жизни, но я не позволю ему увидеть его теперь.
И так он трудился, пока светлели небеса, и солнце всходило из-за столба пара на востоке и лес взрывался песней, наплевав на дождь. Он прочесывал нижние склоны, пока не находил тело, тащил, или нёс его - некоторые были достаточно малы, чтобы их нести - вниз, на пляж - и далее, туда, откуда было видно течение. Обычно там были черепахи. Но не сегодня.
Он, серая тень, находил камни, или большие куски коралла, валяющиеся во множестве - и привязывал их к телу бумажной лианой. И теперь я должен взять мой нож - и прорезать дыру для духа, думал серый Мау, так, чтобы дух мог с лёгкостью оставить тело - и вытащить тело в волны и оставить его волнам.
Спящий Мау позволил своему телу думать за него. Поднять - вот так, потянуть - вот так. Обрезать бумажную лиану вот здесь - и нельзя кричать, потомучто ты - это рука, и тело, и нож - и они даже слезы не прольют. Ты - внутри толстой серой кожи, которая ничего не ощущает. И ничто не проникнет сквозь неё. Вообще - ничего. И ты посылаешь тело медленно тонуть в тёмном течении, прочь - от птиц, и свиней и мух - и оно вырастит новую кожу и станет дельфином.
Там были тела двух собак - и это чуть его не доконало. Люди - чтож, ужас был так велик, что опустошал его разум, но изломанные тела собак ломали его душу. Они жили с людьми, сопереживая им, хоть и не зная причин. Он всё равно закутал их в бумажную лиану и послал их по течению. Собаки захотят остаться с людьми, потомучто они и сами были, в некотором роде, людьми.
Но он не знал, что делать с поросёнком. Он лежал такой одинокий. Может, свиноматка сумела добежать до леса, когда они почувствовали приближение воды. Этот - не угнался за всеми. Желудок говорил, что это - еда, но он сказал "нет", не этот, не это печальное, маленькое, всеми преданное существо. Он послал его в течение. Пусть боги - сами разбираются. А он - слишком устал.
Приближался закат, когда он дотащил последнее тело до берега - и собирался выйти к течению - когда его собственное тело сказало ему: нет, не этот. Это - ты - и ты очень устал, но ты - не мёртв. Ты должен поесть, попить и поспать. И главное - попытайся не видеть снов.
Он постоял какое-то время, пока до него не дошёл смысл этих слов. Затем, он поднялся выше, к своему убежищу - и ввалился в него.
Сон пришёл, но не принёс с собой ничего хорошего. Снова и снова он находил тела и нёс их к берегу, потому что они были такими лёгкими. Они пытались говорить с ним, но он их не слышал, потомучто слова не могли пройти сквозь его серую кожу. Одно было странным. Это был призрак девочки, совершенно белый. Она несколько раз пыталась заговорить с ним, но вновь растворялась во сне, подобно остальным. Солнце и луна пронеслись через небо - и он вышагивал в сером мире, единственный, кто двигался в вуалях тишины. Вечно.
И затем, с ним заговорили, из окружающей серости.
ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, МАУ?
Он оглянулся. Земля была странной, бесцветной. Солнце светило, но оно было чёрным.
Когда голоса снова заговорили, казалось, что ветер несёт их со всех сторон сразу.
СЕЙЧАС НЕ ВРЕМЯ СПАСТЬ. СТОЛЬ МНОГОЕ ДОЛЖНО БЫТЬ СДЕЛАНО.
- Кто вы?
МЫ - ПРЕДКИ!
Мау задрожал, и дрожь - это было всё, на что он был способен. Его ноги не желали двигаться.
- Пришла волна, - произнёс он. - Все - мертвы! Я отправил многих в тёмную воду!
ТЫ ДОЛЖЕН ПРОПЕТЬ ПЕСНЮ ТЁМНОЙ ВОДЫ.
- Я не знаю как!
ТЫ ДОЛЖЕН ПЕТЬ УТРЕННЮЮ И ВЕЧЕРНЮЮ ПЕСНЬ.
- Я не знаю слов! Я - не мужчина! - отчаянно отбивался Мау.
ТЫ ДОЛЖЕН ЗАЩИЩАТЬ НАЦИЮ! ТЫ ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ДЕЛАЛОСЬ ВСЕГДА!
- Но ведь я остался один! Все остальные - мертвы!
ТЫ - ВСЁ, ЧЕМ БЫЛА НАЦИЯ! НАЦИЯ СУЩЕСТВУЕТ, ПОКА СУЩЕСТВУЕШЬ ТЫ! НАЦИЯ ЖИВА, ПОКА ТЫ - ПОМНИШЬ!
Давление воздуха как будто изменилось - и Предки... ушли.
Мау моргнул - и проснулся. Жёлтое солнце прошло половину своего небесного пути - а рядом с собой он увидел плоскую и круглую вещь из металла, на которой лежал кокос с отрезанной верхушкой манго.
Какое-то время он просто смотрел на них.
Он был один. Здесь не могло быть никого другого, сейчас - не могло. Никого, кто оставил бы ему еду - и уполз восвояси.
Он посмотрел вниз, на песок. И увидел следы. Небольшие, но без отпечатков пальцев ног.
Он очень осторожно поднялся и огляделся по сторонам. Он был уверен, что создание без пальцев ног всё ещё следило за ним. Быть может... быть может, его послали предки?
- Спасибо, - поблагодарил он пустоту.
Предки говорили с ним. Он обдумывал это, пока обгрызал манго с его огромной косточки. Он никогда прежде их не слышал. Но они хотели то... как может мальчишка делать это? Мальчиков даже к их пещере не подпускают. Это - твёрдое правило.
Тем не менее, мальчики туда ходят. Мау было лет восемь, когда он шёл за старшими мальчиками. Они не видели, как он шёл за ними всю дорогу через лес на высотах - к лугам, где тебе открывается вид до самого края света. Там гнездились птицы предков, именно этим они и заслужили своё название. Старшие мальчики рассказывали ему, что птицы - шпионят на Предков - и что они спикируют на тебя и выклюют тебе глаза, если ты осмелишься подойти слишком близко. Но он знал, что это - неправда; он наблюдал за ними и знал, что - если только в дело не вмешивается пиво - они не набросятся ни на кого, крупнее мыши - если думают, что есть хоть какой-то шанс, что их жертва будет защищаться. Но есть на свете люди, готовые нести любую чушь, в надежде тебя напугать.
Там, где кончались луга, была Пещера Предков, высоко, где дул ветер и светило солнце, наблюдая за всем миром. Они жили за круглой каменной дверью. Чтобы сдвинуть её с места, требовалось десять человек. И ты мог прожить сто лет - и лишь несколько раз увидеть, как она движется, ведь только самые лучшие люди, величайшие охотники и воины, становились после смерти Предками.
В тот день, когда он следовал за мальчишками, Мау сидел в густых зарослях травяных деревьев и наблюдал, как они подзуживали друг друга подойти ближе к камню, коснуться его, слегка толкнуть - и затем, кто-то крикнул, что слышит что-то - и в несколько секунд они скрылись в деревьях, убегая домой. Мау подождал ещё немного. И, когда ничего не случилось, он слез - и подошёл к камню, послушать. На самом пределе слышимости, слышалось слабое потрескивание. Но затем, птица предков, сидевшая выше, на скале, начала блевать (уродливые твари жрали не просто всё, что ни попадя, они пожирали это целиком - и аккуратно выблёвывали всё, что не лезло, имело сомнительный вкус, или начинало протестовать, проснувшись). В этом небыло совершенно ничего страшного. Никто и никогда не слыхал, чтобы Предки выходили погулять. Камень стоял там не просто так. И столь тяжёл он был - неспроста. Он забыл о звуке; это, вероятно, шуршали в траве насекомые.
В ту ночь, в хижине мальчиков, старшие мальчишки хвастались младшим, что они откатили большой камень - и Предки повернули свои древние, сухие лица, чтобы посмотреть на них, и пытались подняться на свои подгибающиеся ноги и как мальчишки храбро закатили большой камень на место - в самый последний момент.
И Мау лежал в своём углу и думал, сколько раз эту историю рассказывали за последние века, чтобы большие мальчики могли гордиться собственной храбростью, а малышам - снились кошмары - и они уписывались во сне..
Теперь, пять лет спустя, он сидел и вертел в руках круглую фиговину, служившую для манго подставкой. Она казалась металлической, но у кого может быть такая прорва металла, чтобы он мог тратить его на подставку для еды?
На ней были какие-то знаки. Они складывались в слова Сладкая Джуди, написанные выцветшей белой краской - но складывались они в эти слова тщетно.
Мау хорошо умел читать действительно важные вещи. Он умел читать море, погоду, следы животных, татуировки и ночное небо. В этих линиях белой краски не было ничего, что он мог бы прочесть. Но следы на песке мог прочесть любой. Создание без пальцев ног вышло из леса в низине - и туда же вернулось.
Когда-то, в прошлом, что-то раскололо скалу острова, оставив после себя длинную низкую долину в восточной стороне, которая лежала не многим выше уровня моря и где практически не было почвы. Тем не менее, там вскоре проросли корни, ведь для любого места найдётся что-то, готовое там расти.
Нижний лес всегда был горячим, влажным и солёным с липкой, чесучей, парящей атмосферой редко проветриваемого места. Мау несколько раз протискивался туда, но ничего особенно интересного там не было, по крайней мере - на уровне земли. Всё происходило высоко над головой, в кронах. Там, в высоте, росли дикие фиги. Только птицы могли до них добраться - и они сражались за эти маленькие кусочки еды, что обеспечивало мерный поток свежего гуано и недоеденных фиг, дождём орошающий лесную почву. Всё это, в свою очередь, служило вечно накрытым столом для маленьких красных крабов, которые расползались повсюду и поглощали всё, падающее сверху. Иногда сюда заглядывали свиньи - поесть крабов, так что нижний лес, всё же, стоил того, чтобы сюда заглядывать. Тут, однако, следовало хранить осторожность, ибо здесь нередко можно было встретить одного-двух древолазающих осьминога, охотящихся на птенцов и всё прочее, что здесь можно было надеяться отыскать и сожрать - и их было весьма непросто от себя оторвать, если они приземлялись тебе на голову. Мау знал, что им нельзя позволить принять тебя за кокосовый орех. Этот урок выучивался быстро, не без помощи их острых клювов.
Он обошёл огромные осколки скал, обрамлявшие вход в долину - и остановился.
Что-то много большее, чем птичьи испражнения, или свинья врезалось в лес. Это не могла быть просто волна. Что-то огромное пронеслось, оставляя за собой уходящий вдаль след из разбитых деревьев.
И не только деревьев; оно оставило на своём пути настоящие сокровища. Камни! Серые круглые, коричневые, чёрные... хорошие твёрдые камни, которым можно было найти множество полезных применений здесь, где горная порода крошилась - и не подходило для изготовления приличного оружия.
Но Мау справился с соблазном сразу собрать эти камни. Ведь камни никуда от него не уйдут и, к тому же, среди них валялся мертвец. Он лежал у самой колеи, как если бы эта тварь отбросила его в сторону. И он весь был покрыт красными крабиками, чей день, наконец, пришёл.
Мау никогда в жизни не видел такого человека, но он слышал о них - о бледных людях с севера, которые оборачивали свои ноги тканью так, что выглядели, словно птицы-предки. Их называли оштанёнными и они были белы, как призраки. Этот его не пугал - уж не на фоне вчерашних воспоминаний, которые всё время кричали из-за запертой двери его памяти. Это был обычный покойник. Он не знал его, при жизни. Люди - умирают.
Мау не знал, что с ним делать, особенно - с полусъеденным крабами. И он пробормотал, елеслышно: "Предки, что мне делать с оштанённым?"
Раздался звук, как будто лес набирает воздух для ответа - и Предки сказали, - ОН - НЕ ВАЖЕН! ВАЖНА ТОЛЬКО НАЦИЯ!
Не слишком-то полезный совет. Так что Мау оттащил человека с дороги, глубже в лес, не обращая внимания на целеустремлённо следующую за ними армию маленьких крабов. Они просидели на диете из фиговых косточек и гуано годы. Они мирились с этим, как добрые маленькие крабы, но сейчас они говорили всем своим существом, что пришло их время, что это был их идеальный мир.
У колеи лежал ещё один оштанённый, так же брошенный огромной тварью. На этот раз, Мау оттащил его в кусты, не задумываясь ни на минуту. Это было лучшее, что он мог сделать. В последнее время, он слишком часто шёл по следам Локахи. Возможно, крабы унесут душу этого человека обратно в мир оштанённых, но здесь и сейчас у Мау была и другая пища для размышлений.
Что-то вышло из моря на волне. Что-то действительно большое. Большее, чем крокодил, больше боевого каноэ, больше даже, чем... кит? Да, это могло быть. Это мог быть большой кит. Почему бы и нет? Волна разбросала большие камни за деревней, так что у кита не было и полшанса. Да, кит, вот что это должно было быть, бьющий в лесу своим большим хвостом и медленно гибнущий под собственным весом. Или один из действительно больших кракенов, или очень большая акула.
Он должен быть уверен. Он должен удостовериться. Он огляделся и подумал: Да, но не в темноте же. Даже не в сумерках. Утром он вернётся сюда с оружием. И к утру, оно уже может умереть.
Он выбрал пару хороших, с виду, камней со следа монстра - и убежал.
Ночь накатила на джунгли. Отправились спать птицы, проснулись летучие мыши. Несколько звёзд появились в пустых небесах.
И в переплетении сломанных деревьев в конце следа, что-то всхлипывало. Всю ночь.
_________________
Mat Sver Mecall
