Делай Деньги (завершено)

Добавлено: Wed Oct 10, 2007 12:21 pm     Заголовок сообщения: Делай Деньги (завершено)

От автора
Края одежды как мера национального кризиса: Автор будет вечно благодарен известному военному историку и стратегу Сэру Бэзилу Лидделлу Харту за то, что он поделился с автором этим ценным наблюдением в 1968 году. Это может объяснить, почему мини-юбки никогда по-настоящему не выходили из моды с шестидесятых годов.

Студенты, изучающие историю вычислительной техники, распознают в Хлюпере отдаленное эхо Экономического Компьютера Филипса, построенного в 1949 году инженером, ставшим потом экономистом Биллом Филипсом, который также создал впечатляющую гидравлическую модель национальной экономики. Несомненно, никаких Игорей привлечено к делу не было. Одну из ранних машин можно найти в Музее Науки в Лондоне, а дюжина или где-то около того других выставлены для обозрения по всему миру заинтересованным зрителям.

И, наконец, как всегда, автор благодарен Британскому Фонду Наследия Шуток за работу по убеждению в том, что старые добрые шутки никогда не умирают…


Глава Первая

Ожидание в темноте - Заключенная сделка - Висящий человек - Голем в голубом платье - Преступление и наказание – Шанс cделать хорошие деньги - Золотистая цепь - Нет жестокости к лисам - Мистер Бент ведет счет времени


Они лежали в темноте, на страже. Не было способа измерить, сколько проходит времени, не было и необходимости его измерять. Было время, когда их здесь не было, предположительно, будет и время, когда их здесь опять не станет. Они будут где-то еще. Время посередине было несущественным.
Но кто-то разбился, а некоторые, самые молодые, совсем затихли. Вес нарастал. Что-то должно быть сделано. Один из них оживил сознание песней.

Сделка была трудной, но для кого? Вот в чем вопрос. И мистер Блистер, юрист, не мог добиться ответа. А хотел бы. Когда какие-то объединения или компании заинтересованы в приобретении бесполезной земли, то более маленьким компаниям, возможно, захочется приобрести любые соседние участки, лишь бы только разузнать, вдруг та, первая компания что-то где-то слышала, в хорошей компании, например.
Но сложно сказать, что было нужно в этом случае.
Он послал женщине на другом конце стола соответствующую заинтересованную улыбку.

- Вы понимаете, мисс Добросерд, что эта местность попадает под дварфийский закон о горном деле? Это значит, что все металлы и руды принадлежат Низкому Королю дварфов. Вам придется выплачивать ему за них роялти. Не то, чтобы они там обязательно окажутся, должен сказать. Считается, что там только песок и ил далеко вглубь, причем очевидно, очень далеко.
Он подождал какой-то реакции от женщины напротив, но она просто смотрела на него. Синий дымок от ее сигареты струился к потолку.
- Теперь перейдем к вопросу о древностях, - продолжил юрист, наблюдая за тем ее выражением лица, которое можно было разглядеть из-за дымки. – Низкий Король постановил, что все найденные вами драгоценности, вооружение, доспехи, кости, свитки, посуда и древние предметы, классифицированные как Устройства, также будут подлежать налогу или конфискации.
Мисс Добросерд замерла, как будто сверяясь с внутренним списком, потушила сигарету и спросила:
- А есть хоть какая-то причина предполагать, что там окажется что-нибудь из всего этого?
- Ровным счетом никаких, - с кривой усмешкой сказал юрист. – Все знают, что мы имеем дело с бесполезной и бесплодной землей, но король перестраховывается на случай, если все эти «все» ошибаются. Так ведь часто и случается.
- За такой короткий срок аренды он просит огромные деньги!
- Которые вы охотно платите. Понимаете, дварфы нервничают. Дварфу очень непривычно расставаться с землей, пусть даже на пару лет. Я полагаю, ему необходимы деньги из-за всего, что связано с Кумской долиной.
- Я плачу требуемую сумму!
- Это так, это так. Но я…
- Он будет соблюдать контракт?
- До последней буквы. Это уж по крайней мере можно сказать точно. Дварфы - ярые приверженцы правил в таких делах. Все, что от вас требуется – подписать и, к сожалению, заплатить.
Мисс Добросерд вытащила из сумки плотный лист бумаги и положила его на стол.
- Это банковский чек на пять тысяч долларов, полученный в Королевском Банке Анк-Морпорка.
Юрист улыбнулся.

- Достойное доверия учреждение, - сказал он и добавил – по крайней мере, считается таким по традиции. Подпишите, где я поставил крестики, хорошо?
Он внимательно наблюдал за тем, как она ставит подписи. Ей даже показалось, что он задержал дыхание.
- Вот, - сказала она, протягивая контракт через стол.
- Может, вы утолите мое любопытство, мадам? – спросил юрист. – Пока чернила сохнут?
Мисс Добросерд заговорщицки оглянулась, как будто старые громоздкие книжные шкафы скрывали множество ушей.
- Вы умеете хранить секреты, мистер Блистер?
- О, уверяю, мадам. Уверяю!
Она подозрительно посмотрела по сторонам.
- Даже так, это должно быть сказано потише, - сказала она свистящим шепотом.
Он с надеждой кивнул, наклонился вперед и в первый раз за много лет почувствовал женское дыхание вблизи своего уха:
- Я тоже, - сказала она.

Это было около трех недель назад…

Добавлено: Wed Oct 10, 2007 12:23 pm     Заголовок сообщения:

Удивительные вещи можно узнать, болтаясь на водосточной трубе посреди ночи. Например, люди обращают внимание на маленькие тихие звуки – щелчок оконной задвижки, шорох отмычки – в большей степени, чем на такие шумные звуки, как падение кирпича или даже (потому что, в конце концов, это Анк-Морпорк) крик. Эти звуки настолько громкие, что их слышат все и потому они являются проблемой всего общества, и, следовательно, не моей личной. Но тихие звуки звучали рядом, предполагая такие вещи, как подкрадывание, а значит, были неотложными и личными.

Так что он старался не делать тихих звуков.
Внизу под ним двор Главного Почтамта гудел, как перевернутый улей. Новая круглосуточная служба работала очень хорошо. Ночные кареты прибывали, а в свете фонарей сверкал новый Убервальдский Экспресс. Все было так, как надо, вот почему для полночного лазутчика все было не так, как надо.
Карабкающийся человек вогнал клин в мягкую известку между кирпичами, переместил вес, подвинул ног…
Чертов голубь! Испугался и в панике взлетел. Вторая нога человека соскользнула, пальцы, держащиеся за сточную трубу, разжались, и когда мир перестал раскачиваться, от скорой встречи с далекими булыжниками его предотвращало лишь то, что он изо всех сил вцепился в клин, который, стоит признать, не представлял собой ничего, кроме длинного плоского гвоздя с Т-образным захватом.
И стену не обманешь, подумал он. Если раскачаться, рукой и ногой можно дотянуться до трубы, или штырь может выскочить.
Ла-а-ад - но…
У него были и другие клинья, и маленький молоточек. Можно ли вбить еще один, при этом не отпустив первый?
Над ним голубь присоединился к коллегам на высоком выступе.
Человек вогнал штырь в известь со всей силой, на какую осмелился, достал из кармана молоток и, когда внизу с бряканьем и звоном отбыл Экспресс, сделал один хороший удар.
Клин крепко встал на место. Человек бросил молоток, надеясь, что звук от его падения будет заглушен общим шумом, и схватился за новую опору прежде, чем молоток долетел до земли.
Ла-а-ад - но. А теперь я… Застрял?
Труба была ближе, чем в трех футах. Отлично. Должно сработать. Переместить обе руки на новый захват, осторожно раскачаться, обхватить левой рукой трубу и можно будет подтянуться до нее целиком. А потом все…

Голубь беспокоился. Вообще для голубей это нормальное состояние. Но этот выбрал именно данный момент, чтобы облегчиться.
Ла-ад - но. Поправка: обе руки теперь держатся за внезапно очень скользкий штырь.
Черт.
И в этот момент, поскольку беспокойство среди голубей перемещается быстрее, чем голый человек через монастырь, начался легкий дождь.
Есть минуты, когда выражения вроде «лучше и быть не может» не всплывают в памяти.
А потом голос снизу произнес:
- Кто там, вверху?
Спасибо тебе, молоток. Наверняка меня не видно, подумал человек. Люди смотрят наверх из хорошо освещенной улицы с никудышным ночным зрением. Но что с того? Они теперь знают, что я здесь.
Ла-а-д-но.
- Хорошо, ты меня застукал, папаша, - обратился он вниз.
- Воришка, да? – донесся голос.
- Ниче не трогал, папаша. Клево, если б кто-нить помог, папаша.
- Ты из Гильдии Воров? На их жаргоне говоришь.
- Не, папаша. Я всегда говорю «папаша», папаша.
Смотреть вниз сейчас было нелегко, но судя по звукам, конюхи и незанятые кучера подтянулись поближе. Это нехорошо. Извозчики обычно встречаются с ворами на пустынных дорогах, где преступники редко задумываются над тем, чтобы задавать милые вопросы вроде «Кошелек или жизнь?». Когда их ловят, то справедливость и возмездие счастливо сочетаются с подвернувшимся под руку куском железной трубы.

Под ним слышалось бормотание, но похоже, что консенсус был достигнут.
- Так, господин Почтовый Вор, - раздался веселый голос. – Вот что мы сделаем, хорошо? Пойдем в здание, да, и я протяну тебе веревку. Вполне честно, так?
- Так, папаша.
Это было неправильное веселье. Это был задор слова «друг» во фразе «Чё, друг, на меня уставился?». Гильдия Воров платила двадцатидолларовое вознаграждение за представленного живьем нелицензированного преступника, и существовало столько способов, о, все еще оставаться живым, когда тебя втаскивают внутрь и швыряют на пол.
Человек посмотрел вверх. Окно комнаты главного почтмейстера было прямо над ним.
Ла-а-ад…но.
Пальцы и руки онемели и одновременно болели.
Он услышал грохот большого грузового лифта внутри здания, удар распахнувшегося люка, шаги по крыше, почувствовал, как по руке ударилась веревка.
- Хватай или падай, - послышался голос, когда человек постарался вцепиться в нее. – В конце концов, результат один и тот же.
В темноте раздался смех. Люди крепко держали веревку. Фигура повисла в воздухе, затем оттолкнулась и качнулась в другую сторону. Прямо под водосточным желобом разбилось стекло, и веревка опустела.
Члены спасательной группы повернулись друг к другу.
- Ладно, вы двое, передние и задние двери, сейчас же! – распорядился самый сообразительный кучер. – За ним! Быстро в лифт! Остальные, мы зажмем его! Этаж за этажом!
Как только они погрохотали обратно по ступенькам и понеслись по коридору, из одной комнаты высунул голову человек в ночной рубахе, уставился на всех с удивлением и резко спросил:
- Что вы все, черт возьми, тут делаете? Вперед, за ним!
- Н-да? А ты кто такой? – один из конюхов притормозил и присмотрелся к говорившему.
- Он господин Мойст фон Липових, вот кто! – воскликнул кучер из задних рядов. – Он главный почтмейстер!
- Кто-то ворвался в окно, приземлился прямо между… В смысле, чуть ли не прямо на меня! – заорал человек в ночной рубахе. – Выбежал в коридор! Десять долларов каждому, если поймаете его! И кстати, Липовиг, вообще-то!
Это возобновило было суету, но конюх подозрительным голосом произнес:
- Эй, а ну-ка скажи "папаша", а?
- Ты что мелешь? – возмутился кучер.
- У него голос похож на того малого, - заметил конюх. – И дышит он тяжело!
- Ты идиот? – воскликнул кучер. – Он почтмейстер! У него чертов ключ! У него вообще все ключи! И на кой ему вламываться в собственную комнату?
- По-моему, надо заглянуть внутрь, - настаивал конюх.
- Да ну? А по-моему, то, от чего мистер Липовиг тяжело дышит в своей комнате – это его личное дело! – заявил кучер, активно подмигивая Мойсту. - И по-моему, десять долларов сейчас от меня убегает из-за твоей дурости. Извините нас на это, сэр, он новенький и ни стыда, ни совести. Мы покинем вас, - добавил он, притрагиваясь к тому месту, где, по его мнению, располагался его чуб, – с дальнейшими извинениями за любые неудобства, которые могут быть всем этим вызваны. А теперь ломанулись, вы, кретины!
Когда они скрылись из виду, Мойст вернулся в комнату и аккуратно запер дверь.
Ну, по крайней мере, хоть какие-то навыки остались. Легкий намек на женщину у него в комнате очень помог. Как бы то ни было, он и впрямь был почтмейстером и у него и впрямь были все ключи.
Оставался только час до рассвета. Опять он не ложился спать. Можно уже формально встать и повысить репутацию рвением к работе.
Они могли застрелить его прямо там, на стене, подумал он, складывая рубашку. Могли оставить его там висеть и делать ставки, сколько он еще продержится, прежде чем не выдержит и ослабит хватку, это было бы очень по-Анк-Морпоркски. Ему просто сильно повезло, что они решили нанести ему одно-другое качественное увечье перед тем, как отослать его на ящик Гильдии. А удача приходит к тем, кто оставляет для нее место…

Добавлено: Wed Oct 10, 2007 12:26 pm     Заголовок сообщения:

Раздался тяжелый, но, тем не менее, каким-то образом вежливый стук в дверь.
- Вы Прилично Выглядите, Мистер Липовиг? – прогудел голос.
К сожалению, да, подумал Мойст, но вслух сказал:
- Входи, Глэдис.

Пол заскрипел и мебель на другом конце комнаты задребезжала, когда вошла Глэдис.
Глэдис была големом, глиняным человеком (или, чтобы избежать ненужных споров, глиняной женщиной) около семи футов ростом. Она – ну, с именем вроде Глэдис вариант «это» был немыслимым, а «он» уж тем более – носила очень обширное голубое платье.
Мойст покачал головой. Смысл всей этой глупости на самом-то делебыл в этикете. Мисс Маккалариат, которая заведовала всеми стойками и прилавками Почтовой Службы с помощью железного кнута и луженой глотки, не устраивал чистящий дамские уборные голем мужского пола. Как мисс Маккалариат пришла к заключению, что они мужского пола больше по природе, чем по традиции, было загадкой, но спорить с такими, как она - занятие неблагодарное.
Таким образом, с дополнением в виде крайне большого ситцевого платья, голем стал для мисс Маккалариат достаточно женственным .
Странным было то, что каким-то образом Глэдис теперь и впрямь стала женщиной. Дело было не только в платье. Она чаще проводила время в обществе девушек за стойками, которые, похоже, приняли ее в свое сестринство, несмотря на то, что она весила полтонны. Они даже делились с ней модными журналами, хотя сложно представить себе, что значат средства по уходу за кожей в зимнее время для кого-то, кому тысяча лет и чьи глаза горят, как огонь в топке.
И теперь Глэдис его спрашивает, в приличном ли он виде. Как она сможет определить?
Она принесла ему чашку чая и городское издание Таймс, все еще сырое, только что из-под пресса. И то и другое было осторожно положено на стол.
И… О боги, они напечатали его иконографию. Его самую настоящую иконографию! Он, Ветинари и еще какие-то знатные лица вчера вечером, все смотрят на новую люстру! Он умудрился немного двинуться, так что изображение было слегка размытым, но это все равно было то самое лицо, которое каждое утро смотрело на него из зеркала при бритье. До самой Генуи были люди, обманутые, обдуренные, обведенные вокруг пальца и проведенные этим лицом. Единственное, чего он с ними не сделал, так это не облутошивал, и то только потому, что не знал, как.
Ладно, у него было универсальное лицо, похожее на множество других лиц, но было ужасным видеть его запечатленным в газете. Некоторые люди думали, что иконографии крадут душу, но у Мойста в данном случае на уме была свобода.

Мойст фон Липовиг, опора общества. Ха…

Что-то заставило его приглядеться повнимательней. Что это за человек за ним стоит? Похоже, что он смотрит через плечо Мойста. Полное лицо, борода, похожая на ту, что у Лорда Ветинари, но только если бородка патриция напоминала козлиную, тот же самый стиль на другом человеке выглядел как результат случайного, бессистемного бритья. Кто-то из банка, так? Было столько людей, столько рук для пожатия, и все хотели попасть на картинку. Человек выглядел загипнотизированным, но процесс снятия своей иконографии часто так на людей действует. Просто еще один гость или кто-то, занимающий важную должность…

И они поместили эту картинку на первую страницу лишь потому, что кто-то посчитал главный сюжет газеты про очередной лопнувший банк и толпу злобных клиентов, пытающихся повесить управляющего, не заслуживающим иллюстрации.

Что бы редактору не проявить чувство приличия и поместить картинку всего этого, добавив огоньку в повседневную жизнь? О нет, лучше пусть будет изображение Мойста чертового Липовига!
И боги, поставив человека перед перспективой виселицы, не смогли удержаться от еще одного раската грома. Вот, ниже на странице, заголовок «Подделывающий Марки Будет Повешен». Казнят Оулсвика Дженкинса. И за что? За убийство? За то, что он был печально известным банкиром? Нет, просто за подделку пары сотен листков марок. Качественной причем работы, Стража никогда бы не зацепилась, если бы они не ввалились к нему на чердак и не нашли бы полдюжины листков красных полпенсовых марок, вывешенных на просушку.
И Мойст давал показания, прямо там, в суде. Ему пришлось. Это был его гражданский долг. Подделка марок представлялась столь же страшной, как подделка монет, и он не мог уклониться. Он был главным почтмейстером, в конце концов, уважаемой фигурой в обществе. Он бы почувствовал себя немного получше, если бы человек ругался или свирепо смотрел на него, но он просто сидел на скамье подсудимых, маленькая фигурка с тонкой бородкой, и выглядел потерянным и смущенным.
Оулсвик подделывал марки стоимостью всего в полпенни, это так. Что не могло не разбивать сердце. О, он и сам подделывал бумаги большей ценности, но кто пойдет на такой риск за полпенни? Оулсвик Дженкинс пошел, и теперь он сидел в камере для смертников в Танти, и у него было несколько дней, чтобы поразмышлять над природой жестокой судьбы, прежде чем его поведут сплясать в воздухе.
Были там, знаем, подумал Мойст. Все померкло – а потом у меня вдруг появилась целая новая жизнь. Но я никогда не думал, что быть твердо стоящим на ногах гражданином настолько плохо.

- Эм… спасибо, Глэдис, - обратился он к фигуре, вежливо стоящей рядом с ним.
- У Вас Назначена Встреча С Лордом Ветинари, - сказала голем.
- Я уверен, что нет.
- Снаружи Стоят Два Стража, Которые Уверены, Что Да, Мистер Липовиг, - прогремела Глэдис.
О, подумал Мойст. Одна из таких встреч.
- А время этой встречи – прямо сейчас, ведь так?
- Да, Мистер Липовиг.
Мойст схватил брюки, и какие-то остатки воспитания заставили его поколебаться. Он посмотрел на гору голубого хлопка перед ним.
- Ты не могла бы?.. – спросил он.
Глэдис отвернулась.
Она кусок глины, весом в потонны, угрюмо подумал Мойст, влезая в свою одежду. И безумие настигает.

Добавлено: Wed Oct 10, 2007 12:27 pm     Заголовок сообщения:

Он закончил одеваться и торопливо спустился по черной лестнице в каретный двор, который совсем недавно грозил стать его предпоследним пристанищем. Рейс на Квирм как раз выезжал, но Мойст вскочил к кучеру, кивнул ему и с помпой покатил по Противостороннему Бродвею, пока не появилась возможность спрыгнуть около главного входа дворца.
Было бы здорово, мелькнуло у него в голове, когда он бежал вверх по ступенькам, если бы Его Светлость разделял мнение, что встреча – это что-то, зависящее не от одного человека. Но он был тираном, в конце концов. У тиранов тоже должно быть какое-нибудь развлечение.
Стукпостук, секретарь патриция, ждал у двери Продолговатого Кабинета и поторопил Мойста сесть напротив стола его светлости.
Через девять секунд усердного записывания, Лорд Ветинари поднял взгляд от бумаг.
- А, мистер Липовиг, - сказал он. – А что не в золотом костюме?
- Он в чистке, сэр.
- Надеюсь, день выдался приятный? До сих пор, по крайней мере?
Мойст огляделся по сторонам, наскоро припоминая все недавние маленькие проблемы Почтовой Службы. Кроме Стукпостука, который стоял возле своего хозяина с выражением почтительной бдительности, в комнате больше никого не было.
- Слушайте, я могу все объяснить, - сказал Мойст.
Лорд Ветинари поднял бровь с озабоченностью человека, который, найдя гусеницу в салате, осторожно приподнимает остальные листики.
- Прошу вас, - сказал он, откидываясь на спинку кресла.
- Нас слегка занесло, - начал Мойст. – Проявили слишком уж креативное мышление. Развели мангустов в почтовых ящиках, чтобы змеи держались подальше…
Лорд Ветинари ничего не сказал.
- Э…Которых, стоит признать, мы затащили в ящики, чтобы снизить количество лягушек…
Лорд Ветинари повторил свой ответ.
- Э, которых, по правде, служащие засунули, чтобы отвадить улиток…
Лорд Ветинари оставался безмолвным.
- Э… Которые, я вынужден отметить, сами заползли в ящики сожрать клей с марок, - закончил Мойст, опасаясь, что он скатывается в несвязное бормотание.
- Ну, по крайней мере, их вам не пришлось никуда засовывать, - весело заметил Ветинари. – Как вы сами заметили, это, возможно, было случаем, где свежую логику следовало бы заменить здравым смыслом, скажем, среднестатистической курицы. Но я вас не поэтому сегодня сюда пригласил.
- Если дело в клее для марок с капустным запахом… - начал было Мойст, но Ветинари взмахнул рукой.
- Занимательное происшествие, - сказал он. – И я уверен, что никто не пострадал.
- Э… Тогда Второе Издание Пятидесятипенсовой Марки?
- Той, которую называют «Влюбленные»? Общество Благопристойности посылало мне жалобу, да, но…
- Наш художник не понимал, что рисовал! Он не много знает о сельском хозяйстве! Он думал, что молодая парочка занимается сеянием!
- Кхм, - выразился Ветинари. – Но я думаю, что оскорбляющее чувства некоторых действие детально можно разглядеть только при помощи довольно сильной лупы, так что оскорбление, если его считать таковым, устраняет само себя.
Ветинари кинул одну из своих быстрых пугающих улыбок.
- Я так понимаю, что несколько экземпляров, которые ходят среди коллекционеров, приклеены к простому коричневому конверту.
Он посмотрел на ничего не выражающее лицо Мойста и вздохнул.
- Скажите, мистер Липовиг, хотите сделать по-настоящему хорошие деньги?
Мойст поразмыслил над этим и очень осторожно спросил:
- А что со мной будет, если я скажу «да»?
- Начнете новую карьеру, полную рискованных предприятий и трудностей, мистер Липовиг.
Мойст беспокойно заерзал. Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять, что теперь у дверей точно кто-то стоит. Кто-то крепко, но не гротескно сложенный, в дешевом черном костюме, абсолютно без чувства юмора.
- А, просто для полной картины, что будет, если я скажу «нет»?
- Можете выйти в ту дверь, и вопрос больше подниматься не будет.
Дверь была в стене напротив. Мойст входил не через нее.
- Вот в ту, да? – уточнил он, вставая и показывая на дверь.
- Именно так, мистер Липовиг.
Мойст повернулся к секретарю.
- Могу я одолжить ваш карандаш, мистер Стукпостук? Благодарю.
Он подошел к двери и открыл ее. Потом театрально приложил ладонь к уху и уронил карандаш.
- Посмотрим, как глу…

Шмяк! Карандаш подпрыгнул и покатился по весьма солидным на вид доскам. Мойст поднял вещь и уставился на нее, а потом медленно вернулся к своему месту.
- А разве там, за этой дверью, не было глубокой ямы, полной острой шипов? – спросил он.
- Не представляю, почему вы могли бы так подумать, - ответил Лорд Ветинари.
- Уверен, она там была, - продолжал настаивать Мойст.
- Вы не знаете, Стукпостук, с чего бы мистеру Липовигу думать, что за этой дверью должна быть глубокая яма, полная острых шипов?
- Понятия не имею, милорд, - пробормотал Стукпостук.
- Я вполне счастлив с Почтовой Службой, знаете ли, - заявил Мойст и понял, что реплика прозвучала так, будто бы он оправдывался.
- Уверен в этом. Главный Почтмейстер из вас превосходный, - заметил Ветинари и повернулся к Стукпостуку, аккуратно вкладывая письмо в конверт. – Теперь, когда с этим покончено, лучше взяться за ночную почту из Генуи.
- Да, милорд, - ответил Стукпостук.
Анк-Морпоркский тиран склонился над работой. Мойст тупо смотрел, как Ветинари достал маленькую, но на вид тяжелую коробочку из ящика стола, вытащил из нее кусок черного воска и растопил из него маленькую лужицу на конверт, все это - с приводящей Мойста в бешенство увлеченностью занятием.
- Это все? – спросил он.
Ветинари поднял взгляд и казалось, удивился тому, что Мойст все еще здесь.
- Ну да, мистер Липовиг. Можете идти. – Он отложил кусок воска и взял из коробки черное кольцо с печатью.
- Я имею в виду, проблем ведь нет, так?
- Нет, никаких. Вы стали образцовым гражданином, мистер Липовиг, - сказал Ветинари, аккуратно впечатывая V в остывающий воск. – Каждое утро встаете в восемь, через полчаса вы уже за своим столом. Вы превратили Почтовую Службу из бедствия в четко работающий механизм. Платите налоги, а еще маленькая птичка мне на хвосте принесла, что вас рекомендуют на пост председателя Гильдии Торговцев в будущем году. Хорошая работа, мистер Липовиг!

Мойст встал было, чтобы уйти, но помедлил.
- А что плохого в должности председателя Гильдии Торговцев? – спросил он.
Медленно и нарочито терпеливо Ветинари положил кольцо обратно в коробку, а коробку – в ящик.
- Прошу прощения, мистер Липовиг?
- Просто вы так сказали, будто в этом есть что-то плохое.
- Уверен, что я этого не делал, - Ветинари взглянул на секретаря, - Было ли в моих словах что-либо унизительное, Стукпостук?
- Нет, милорд. Вы часто упоминали, что торговцы и лавочники – костяк и главная опора города, - ответил Стукпостук, передавая патрицию тонкую папку.
- У меня будет золотая цепь и все такое, - сказал Мойст.
- У него будет золотая цепь и все такое, Стукпостук, - известил Ветинари, разворачивая новое письмо.
- Так и что в этом плохого? – допытывался Мойст.
Ветинари снова посмотрел на него с искусным выражением неподдельного замешательства.
- С вами все хорошо, мистер Липовиг? Похоже, у вас что-то случилось со слухом. Бегите же, Центральное Почтовое Отделение открывается через десять минут, и я уверен, что вы рветесь, как всегда, подать хороший пример своим работникам.

Когда Мойст вышел, секретарь тихо положил на стол Ветинари еще одну папку.
Она была озаглавлена «Альберт Спэнглер/Мойст фон Липовиг».
- Спасибо, Стукпостук, но зачем?
- Приказ о казни Альберта Спэнглера все еще в силе, милорд, - пробормотал тот.
- А. Понимаю, – сказал Ветинари. – Вы думаете, что я укажу мистеру Липовигу на то, что его все еще могут повесить под его псевдонимом Альберт Спэнглер? Вы думаете, я мог бы указать ему, что мне достаточно лишь объявить газетам о своем шоке от того, что наш уважаемый мистер Липовиг – никто иной, как искусный вор, фальшивомонетчик и ловкий обманщик, который за многие годы украл много сотен тысяч долларов, взламывая банки и вынуждая честный бизнес вылетать в трубу? Вы думаете, я буду угрожать ему ревизией счетов Почтовой Службы, которая, без сомнения, обнаружит вопиющий факт присвоения чужого имущества? Вы думаете, что выявится пропажа всего пенсионного фонда Почтовый Службы? Вы думаете, я выражу всему миру свой ужас по поводу того, как негодяй Липовиг выпутался из петли с помощью неизвестных лиц? Другими словами, вы думаете, что я покажу ему, как просто скинуть человека с его положения настолько низко, что его бывшим друзьям придется наклоняться, чтобы плюнуть в него? Вы это подразумевали, Стукпостук?

Секретарь уставился в потолок. Его губы шевелились где-то около двадцати секунд, пока Лорд Ветинари разбирался с бумагами.
Затем он опустил взгляд и произнес:
- Да, милорд. Я думаю, это исчерпывающее объяснение.
- А, но ведь распялить человека можно не одним способом, Стукпостук.
- Лицом вверх и лицом вниз, милорд?
- Спасибо, Стукпостук. Вы знаете, что я ценю вашу развитую нехватку воображения.
- Да, сэр. Спасибо, сэр.
- На самом деле, Стукпостук, позволим ему построить себе собственную дыбу и самому же крутить рычаг.
- Не уверен, что улавливаю вашу мысль, милорд.
Лорд Ветинари отложил перо.
- Необходимо учитывать психологию личности, Стукпостук. Каждого человека можно представить как замок, к которому существует ключ. У меня большие надежды на мистера Липовига в грядущей схватке. Он до сих пор сохранил инстинкты преступника.
- Откуда вы знаете, милорд?
- О, есть множество мелких признаков, Стукпостук. Но наиболее убедительным, думаю, является то, что он ушел с вашим карандашом.

Добавлено: Wed Oct 10, 2007 12:38 pm     Заголовок сообщения:

Заседания. Постоянные заседания. И довольно скучные заседания, что отчасти было причиной их существования. Скука любит компанию.
Почтовые службы больше не перемещались по городу. Они обосновались на местах и теперь эти места требовали работников, и штатных расписаний, и зарплаты, и пенсий, и ремонтных служб, и ночных уборщиков, и графиков дежурств, и дисциплины, и инвестиций, и еще, и еще…

Мойст печально посмотрел на письмо от госпожи Эстрессы Партлей из Кампании Равных Ростов. Почтовая Служба, очевидно, нанимала недостаточно дварфов. Мойст написал ей, по его мнению - весьма разумно, что треть всего персонала являются дварфами. Она ответила, что не в этом дело. Дело было в том, что раз дварфы обычно высотой в две трети человеческого роста, то Почта, как ответственное полномочное лицо, должна нанимать одного целого и треть дварфа на каждого служащего-человека. Почта должна стремиться к дварфийскому обществу, говорила госпожа Партлей.
Мойст взял письмо большим и указательным пальцами и отпустил падать на пол. Оно стремится вниз, госпожа Партлей, стремится вниз.
Еще там было что-то про жизненные ценности.
Мойст вздохнул. Как все изменилось. Он стал ответственным государственным служащим, и люди могли безнаказанно обращаться к нему с такими выражениями, как «жизненные ценности».
Тем не менее, Мойст был готов поверить, что существуют люди, получающие удовольствие от созерцания колонок цифр. Он в их число не входил.
Прошло уже несколько недель с тех пор, как он в последний раз придумывал марку! И намного больше с тех пор, когда он в последний раз испытал то покалывание в пальцах, тот зуд и то чувство полета, означающие, что в его голове возник коварный замысел, призванный перехитрить того, кто надеялся перехитрить его самого.

Все было таким… Респектабельным. И от этого становилось душно.

Потом он вспомнил про сегодняшнее утро и улыбнулся. Ладно, он застрял, но теневое братство ночных лазутчиков признавало здание Почты чрезвычайно сложной задачей.
И он смог проболтать себе выход из сложной ситуации. В целом, это была победа. Были даже моменты, между минутами дикого ужаса, когда он чувствовал себя живым и парящим.
Тяжелые шаги в коридоре свидетельствовали о том, что приближалась Глэдис с его полутренним чаем. Она вошла, низко пригнув голову, чтобы не удариться о косяк, и с ухватками огромного, но обладающего невероятной координацией, существа, поставила чашку и блюдце, не вызвав никакой ряби. И сказала:
- Экипаж Лорда Ветинари Ждет Снаружи, Сэр.
Мойст был уверен, что в последнее время в голосе Глэдис стало больше высоких ноток.
- Да я с ним час назад виделся! Чего он ждет-то? – воскликнул он.
- Вас, Сэр. – Глэдис отвесила книксен, а когда голем отвешивает книксен, то это можно услышать.
Мойст выглянул из окна. Черная карета стояла возле Почты. Рядом околачивался возница и спокойно курил.
- Он сказал, что у меня встреча?
- Кучер Сказал, Что Ему Было Велено Ждать, - ответила Глэдис.
- Ха!
Прежде, чем выйти, Глэдис сделала еще один книксен.

Когда дверь за ней закрылась, Мойст вернулся к стопке бумаг на столе. Верхняя пачка была озаглавлена «Протоколы Заседания Подкомитета Подвижной Почтовой Службы», но больше это было похоже на трактаты.
Он поднял кружку с чаем. На ней было написано «Не обязательно быть психом, чтобы работать здесь но это помогает!». Он уставился на нее, потом рассеянно взял толстое черное перо и поставил запятую между «здесь» и «но». А еще вычеркнул восклицательный знак. Он ненавидел восклицательный знак, его маниакальное, отчаянное веселье. Этот знак означал: «Не обязательно быть психом, чтобы работать здесь! Мы позаботимся, чтобы ты им стал!»
Он заставил себя прочесть «Протоколы», понимая, что глаза пропускают целые абзацы в целях самозащиты.
Потом взялся за Недельные Отчеты Районных Отделений Почты. После этого своими акрами слов растекся Комитет Медицины и Несчастных случаев.
Время от времени Мойст поглядывал на кружку.

В двадцать девять минут двенадцатого затрезвонил будильник на столе. Мойст встал, задвинул стул, прошел к двери, досчитал до трех, открыл ее, сказал «Привет, Тиддлс» вошедшему престарелому почтовому коту, посчитал до девятнадцати, пока кот совершал свой круг по комнате, сказал «Пока, Тиддлс», когда тот проковылял обратно в коридор, и вернулся к своему столу.
Ты только что открыл дверь престарелому коту, потерявшему представление об обхождении препятствий, сказал он себе, заводя будильник заново. И ты так делаешь каждый день. Думаешь, нормальные люди так поступают? Ладно, очень жалко смотреть на кота, когда он стоит часами, уткнувшись в стул, пока кто-нибудь его не сдвинет, но теперь ты каждый день встаешь, чтобы подвинуть стул для кота. Вот что с людьми делает честная работа.
Да, но нечестная работа чуть не довела меня до виселицы! – запротестовал он.
И что? Повешение длится пару минут. Комитет Пенсионного Фонда длится вечность! Это же такая скука! Ты заперт в золотой клетке!

Мойст оказался около окна. Возница ел печенье. Когда он поймал взгляд Мойста, то дружелюбно помахал.
Мойст чуть не отпрыгнул от окна. Он быстро сел на место и пятнадцать минут подряд подписывал требуемые формы FG/2. Потом вышел в коридор, ведущий в большой холл, и посмотрел вниз.
Он пообещал вернуть большие люстры, и теперь обе они висели здесь, сверкая как персональные звездные системы. Большой, блестящий прилавок сверкал в своем отполированном великолепии. Повсюду царил гул целеустремленной и важной деятельности.

Ему все удалось. Все работало. Это была Почта. И все веселье закончилось.

Он спустился в сортировочные комнаты, заглянул в раздевалку почтальонов, чтобы дружески выпить чашечку похожего на деготь чая, послонялся по каретному двору, загораживая дорогу людям, занятым своими делами, и, наконец, побрел обратно в свой кабинет, согбенный бременем скуки.

И случайно бросил взгляд в окно, как сделал бы всякий на его месте.

Кучер обедал! Кучер, черт его подери, обедал! Поставил на тротуар складной стульчик и разложил еду на складном столике! Большой кусок свиного пирога и бутыль пива! У него даже белая скатерть была!
Мойст бросился вниз по главной лестнице, как спятивший танцор чечетки, и выбежал наружу через большие двойные двери. В какую-то переполненную народом минуту, когда Мойст пробирался к карете, еда, стол, скатерть и стул были убраны в какое-то незаметное отделение, и кучер стоял около приветливо открытой двери.
- Слушайте, по какому это все поводу, а? – спросил Мойст, жадно глотая воздух. – У меня не…
- А, мистер Липовиг, - раздался из кареты голос Лорда Ветинари. – Садитесь. Благодарю, Хаусман, миссис Роскошь ждет. Шевелитесь же, мистер Липовиг, я вас не съем. Только что уже пообедал вполне приемлемым сэндвичем с сыром.

Что плохого в том, чтобы просто выяснить в чем дело? Вот вопрос, от которого за многие столетия было получено больше вреда, даже чем от: «Да что плохого, если я возьму только одно?» и «Все будет хорошо, только стой спокойно».
Мойст забрался в темноту кареты, дверь за ним захлопнулась, и он резко обернулся.
- Ну в самом-то деле, - сказал Лорд Ветинари. – Ее закрыли, не заперли же, мистер Липовиг. Успокойтесь!
Рядом с ним очень прямо сидел Стукпостук с большой кожаной сумкой на коленях.
- Что вы хотите? – спросил Мойст.
Лорд Ветинари изогнул бровь.
- Я? Ничего. Что вы хотите?
- Что?
- Ну, это вы залезли в мой экипаж, мистер Липовиг.
- Да, но мне сказали, что он стоит на улице!
- А если бы вам сказали, что он черный, вы бы тоже сочли необходимым что-нибудь предпринимать по этому поводу? Вот дверь, мистер Липовиг.
- Но вы тут все утро стоите!
- Это общественная улица, сэр, – заметил Лорд Ветинари. – А теперь садитесь. Хорошо.
Карета резко двинулась с места.
- Вы все не угомонитесь, мистер Липовиг, - произнес Ветинари. – Не беспокоитесь о своей безопасности. Жизнь потеряла вкус, не так ли?
Мойст ничего не ответил.
- Давайте поговорим об ангелах, - предложил Лорд Ветинари.
- Ага, да, я это помню, - горько сказал Мойст, - Вы мне уже рассказывали, когда меня повесили…
Ветинари поднял бровь.
- Почти повесили, прошу заметить. На волосок от смерти.
- Неважно! Меня повесили! И самым ужасным во всем этом было обнаружить, что Вестник Танти* отвел мне вего лишь два абзаца! Представляете, два абзаца на целую жизнь гениальных, изобретательных и абсолютно ненасильственных преступлений? Да я мог быть примером для молодежи! Всю передовицу сожрал Дислексичный Алфавитный Убийца, а он всего-то осилил А и В!
- Не спорю, редактор, похоже, придерживается мнения, что заслуживающее внимания преступление это то, жертву которого собирают сразу по трем аллеям, но такова цена свободной прессы. Но нас обоих устраивает, не так ли, что Альберт Спэнглер покинул этот мир настолько… незаметно?
- Да, но я никак не ожидал такой загробной жизни! Мне теперь всю оставшуюся жизнь придется делать то, что прикажут?
- Поправка, вашей новой жизни. Но таковы голые факты. - ответил Ветинари, - Однако, позвольте мне перефразировать. Вас, мистер Липовиг, ожидает жизнь, полная уважения и спокойствия, гражданского достоинства и, конечно, по прошествии времени, заслуженной пенсии. Не говоря, разумеется, о достойной золотой цепи.
Мойст содрогнулся от этих слов.
- А если я не соглашусь, что вы сделаете?
- М-м-м? О, вы не так поняли меня, мистер Липовиг. То, о чем я говорил – это то, что будет с вами, если вы отклоните мое предложение. Если вы его примете, то вам придется ходить по краю пропасти, вам будут противостоять могущественные и опасные враги и каждый день будет подкидывать новые испытания. Вас даже могут попытаться убить.
- Что? Почему?
- Вы раздражаете людей. Между прочим, на новой работе вам и шляпу дадут.
- И на этой работе можно сделать хорошие деньги?
- Ничего, кроме денег, мистер Липовиг. Фактически, это должность начальника Королевского Монетного Двора.
- Что? Целый день выбивать монетки?
- Коротко говоря, да. Но традиционно этот пост совмещается с руководящей должностью в Королевском Банке Анк-Морпорка, которая и будет вашей основной работой. А деньги вы можете делать в свободное время.
- Банкир? Я?
- Да, мистер Липовиг.
- Да я ничего не знаю об управлении банком!
- Это хорошо. Никаких предубеждений.
- Я грабил банки!
- Превосходно! Просто выверните наизнанку ход мыслей, - просиял Лорд Ветинари. – Деньги должны быть внутри.
Карета остановилась.
- В чем тут дело? – спросил Мойст. – В чем по-настоящему причина?
- Когда вы приняли управление Почтовой Службой, мистер Липвиг, она была позором. А теперь вполне эффективно работает. Эффективно до скуки, фактически. В результате молодой человек может оказаться ночью на стене, или начинает вкрывать замки ради острых ощущений, или даже может увлечься Экстремальным Чиханием. Как вы подбираете отмычки, кстати?

Отмычки ему продала пожилая леди в маленьком магазинчике в одном темном переулке, причем кроме него, там больше никого не было. Мойст до сих пор не мог понять, почему он их купил. Они были только географически нелегальны, но от знания, что они лежат в куртке, возникало приятное волнение. Все это было очень печально и напоминало тех серьезных деловых людей, надевающих на работу строгие костюмы с галстуками ярких расцветок, в безумной, отчаяной попытке продемонстрировать, что они еще сохранили свободный неукротимый дух.

О боги, я стал одним из них. Ну, по крайней мере патриций, кажется, не знает про дубинку.

- У меня все не настолько запущено, - сказал он.
- А дубинка? Зачем вам дубинка? Вы же ведь пальцем никого никогда не тронули? Вы забираетесь на крыши и подбираете отмычки к собственным ящикам. Вы похожи на животное в клетке, которое рвется в джунгли! Мне бы хотелось дать вам то, что вам необходимо. Бросить вас львам.
Мойст начал было протестовать, но Ветинари поднял руку.
- Вы возглавили наше посмешище, Почту, и сделали из нее солидное предприятие, мистер Липовиг. Но банки Анк-Морпорка, сэр, отнюдь не посмешище. Ими заправляют упрямые ослы, мистер Липвиг. Слишком уж много было неудач. Они погрязли в болоте и живут в прошлом, знатное положение и богатство затмили им очи и они верят, что золото дороже всего.
- Э… А разве это не так?
- Нет. И такой вор и мошенник, как вы... – я еще раз прошу прощения, вы и сами это знаете в глубине души. Для вас это был просто способ набирать очки, - сказал Ветинари, - Что может золото знать об истинных ценностях? Посмотрите в окно и скажите, что вы видите.
- Эм… Маленькую грязную псину, которая смотрит, как какой-то мужик мочится, - ответил Мойст, - простите, вы выбрали неподходящее время.
- Если понимать мои слова менее буквально, - проговорил лорд Ветинари, наградив его Взглядом, - вы бы увидели огромный, суматошный город, полный опасных людей, которые добывают состояние из всго, что попдается им под руку. Они возводят, строят, вырезают, пекут, заливают, формируют, куют и замышляют странные и изощренные преступления. Но деньги они хранят в старых носках. Они больше доверяют носкам, чем банкам. Мы создаем искусственный дефицит металлических денег, вот почему ваши марки де факто являются валютой. Наша серьезная банковская система в полном беспорядке. Фактически, просто посмешище.
- Еще большее посмешище будет, когда вы поставите меня во главе, - заявил Мойст.
Ветинари послал ему быструю улыбку.
- Неужели? – сказал он, - ну, посмеяться иногда нужно.
Кучер открыл дверь, и они вышли.
----
*Периодическое издание, распространенное по всем Равнинам, примечательное своими обзорами убийств (приемущественно ужасающих), приговоров, побегов из тюрем и вообще всего обведенного мелом мира. Пользуется большой популярностью.

Добавлено: Wed Oct 10, 2007 12:40 pm     Заголовок сообщения:

Почему храмы? – размышлял Мойст, разглядывая фасад Королевского Банка Анк-Морпорка. Почему банки всегда строят похожими на храмы, несмотря на то, что многие значительные религии (а) традиционно против того, чем занимаются банки и (б) открывают там счет?

Конечно, он и раньше видел здание, но так до сих пор и не удосужился рассмотреть его. В отличие от многих денежных храмов, этот не был таким уж плохим. Архитектор, по крайней мере, знал, как построить достойную колонну, и когда нужно остановиться. И он был твердо настроен против херувимов, хотя над колоннами располагался благородно-возвышенный фриз, изображающий что-то аллегорическое с участием дев и ваз. В большинстве ваз и, как заметил Мойст, на некоторых девах, гнездились птицы. Злобный голубь покосился на Мойста с каменной груди.

Мойст часто проходил мимо этого места. Оно никогда не было особенно оживленным. А позади него находился Королевский Монетный Двор, который вообще никогда не подавал признаков жизни.
Сложно представить себе более уродливое здание из тех, что не выигрывали в архитектурных конкурсах. Монетный Двор был мрачной постройкой кирпично-каменной кладки, с высокими узкими зарешеченными окнами и дверями. Всем своим видом строение будто говорило миру «Даже не думай».
До сих пор Мойст о нем и не думал. Ведь это был монетный двор. Место, где вас переворачивают вниз головой над ведром и вытрясают все на свете, прежде чем выпустить наружу. И у них там всюду охрана и двери с шипами.

И Ветинари хотел поставить его во главе всего этого. В такой здоровенной бочке меда обязательно должна быть и нехилая ложка дегтя.
- Скажите, милорд, - осторожно произнес Мойст, - что произошло с человеком, занимавшим раньше эту должность?
- Я предполагал, что вы спросите, так что выяснил. Он умер на девяностом году жизни, от сердечного приступа.
Звучало неплохо, но Мойст прожил и повидал достаточно, чтобы продолжить расследование.
- Кто-нибудь еще в последнее время умирал?
- Сэр Джошуа Роскошь, председатель банка. Умер полгода назад в своей постели, в возрасте восьмидесяти лет.
- Есть множество неприятных способов умереть в собственной постели, - отметил Мойст.
- Не спорю, - признал Лорд Ветинари. – Однако, в данном случае это произошло в объятиях молодой женщины по имени Душечка после огромной порции устриц. Насколько это было неприятным, я боюсь, мы никогда не узнаем.
- Она была его женой? Вы сказали, это случилось в его собственной…
- У него были аппартаменты в здании банка, - прервал его Ветинари. – Обычная привилегия, весьма полезная в случаях, - Ветинари сделал секундную паузу, - когда он работал допоздна. Миссис Роскошь не присутствовала при этом событии.
- Если он Сэр, то разве она не должна быть Леди? – насторожился Мойст.
- То, что ей не нравится быть Леди – это весьма характерно для миссис Роскошь, - сказал Лорд Ветинари. – А я уважаю ее желания.
- И часто он «работал допоздна»? – Мойст старательно выделил слова Ветинари в кавычки. Не Леди, значит, да? – подумал он.
- С поразительной для его возраста регулярностью, как я понимаю.
- О, неужели? Знаете, кажется, я припоминаю некролог в Таймс. Но вроде там не было деталей такого рода.
- Да, и куда только катится пресса, диву даешься.

Ветинари повернулся и обозрел здание.
- Из этих двух я предпочитаю откровенность Монетного Двора, - сообщил он. – Он рычит на мир. Сборщики налогов занимают два верхних этажа, что может вызвать некоторое беспокойство… Как вы думаете, мистер Липовиг?
- Что это за круглая штуковина, которая торчит из крыши? – спросил Мойст. – Из-за нее здание становится похожим на свинью-копилку с застрявшей в щели монетой!
- Как ни странно, ее действительно называют Дурной Пенни, - ответил Ветинари. – Большое колесо, снабжающее энергией машины для чеканки монет и тому подобное. Оно приводилось в движение заключенными в те времена, когда термин «общественные работы» был не просто словом. Или словосочетанием. Под этим подразумевалось жестокое и необычное наказание, что, тем не менее, говорит о весьма небогатом воображении. Зайдем внутрь?
- Послушайте, сэр, что вы хотите, чтобы я сделал? – вопросил Мойст, когда они начали подниматься по мраморным ступеням. – Я немного понимаю в банковском деле, но как мне управлять монетным двором?
Ветинари пожал плечами.
- Понятия не имею. Думаю, что служащие дергают за рычаги. Кто-то говорит им, как часто это делать и когда остановиться.
- А почему кому-нибудь захочется меня убить?
- Не могу сказать, мистер Липовиг. Но вас пытались убить по меньшей мере один раз, даже когда вы просто безобидно доставляли письма, так что я предполагаю, что ваша карьера в банковском деле будет захватывающей.

Они поднялись на самый верх лестницы. Пожилой мужчина, одетый в то, что могло сойти за генеральскую форму армии самого нестабильного типа, отворил перед ними дверь.
Лорд Ветинари предоставил Мойсту возможность войти первым.
- Я просто осмотрюсь, ладно? – сказал тот, поколебавшись на пороге. – У меня ведь совсем не было времени обдумать ваше предложение.
- Само собой, - ответил Ветинари.
- Этим я ни к чему себя не обязываю, так?
- Ни к чему, - заверил Ветинари. Он прошел к кожаному дивану и сел, приглашая Мойста последовать его примеру. Вечно предупредительный Драмнотт расположился позади них.
- Какой приятный запах стоит в банках, вам не кажется? – спросил Ветинари. – Смесь полировки, чернил и богатства.
- И лисоимства, - добавил Мойст.
- Это означает жестокость к лисам. Думаю, вы имели в виду лихоимство. Церковь, похоже, не слишком выступает против него в наше время. Между прочим, никто, кроме нынешнего председателя банка не в курсе моих намерений. Для всех остальных сегодня вы просто проводите небольшую инспекцию от моего имени. Только к лучшему, что вы не надели сегодня свой знаменитый золотой костюм.

В банке стояла тишина, в основном потому, что звуки просто терялись в высоких потолках, а отчасти оттого, что люди всегда понижают голос в непосредственной близости от крупных сумм денег. Бросались в глаза красный бархат и позолота. Повсюду висели картины, изображающие серьезных людей в сюртуках. Время от времени раздавались быстрые шаги по мраморному полу, затихающие когда тот, кому они принадлежали, ступал на остров ковра. А внушительные столы были обиты серовато-зеленой кожей. С самого детства обшитые серо-зеленой кожей столы для Мойста означали Богатство. Красная кожа? Тьфу! Это для выскочек и хвастунов. Серо-зеленый означал, что уже ваши предки достигли Благосостояния и вы получили его в наследство. Для лучшего эффекта кожа должна быть немного вытертой.
На стене за стойкой тикали большие часы, поддерживаемые херувимами. Появление лорда Ветинари произвело определенный эффект. Служащие подталкивали друг друга и кидали в его сторону выразительные взгляды.

В действительности же, осознал Мойст, они не особо бросались в глаза. Природа наградила его способностью быть лицом с заднего плана, причем даже тогда, когда он стоял прямо перед вами. Он не был уродливым, не был привлекательным, он просто был таким незапоминающимся, что иногда удивлял самого себя во время бритья. А Ветинари носил черный, совершенно не стремящийся привлечь внимание цвет, но тем не менее он производил эффект свинцового груза, положенного на резиновую поверхность. Он искажал пространство вокруг себя. Люди не сразу замечали его, но моментально чувствовали его присутствие.
И сейчас люди шептали в переговорные трубки – патриций здесь, но никто его официально не приветствует! Будут неприятности!
- Как поживает мисс Добросерд? – поинтересовался Ветинари, не обращая внимания на возрастающую суматоху.
- Она в отъезде, - без выражения сказал Мойст.
- А, Траст, без сомнения, обнаружил еще одного погребенного голема.
- Да.
- Все еще выполняет приказы, отданные ему тысячу лет назад?
- Наверное. Он где-то в глуши.
- Она неутомима, - радостно изрек Ветинари. – Големы возвращаются к жизни из тьмы веков, чтобы крутить колеса торговли для всеобщего блага. Прямо как вы, мистер Липовиг. Она оказывает городу огромную услугу. И Голем-Траст тоже.
- Да, - согласился Мойст, пропуская мимо ушей все про возвращение к жизни.
- Но ваш тон говорит об другом.
- Ну… - Мойст почувствовал себя неловко, но все же продолжил. – Она вечно срывается с места, стоит им только найти очередного голема в какой-нибудь древней канализации или…
- И не срывается за вами, так сказать?
- А из-за этого последнего ее уже несколько недель нет, - игнорируя замечание, возможно, потому что оно было верным, продолжил Мойст, - и она не говорит, в чем дело. Говорит только, что это что-то важное. Что-то новенькое.
- Думаю, она заинтересовалась шахтами, - предположил Ветинари. Он начал медленно постукивать тростью по мраморному полу. Стук распространялся по помещению. – Я слышал, что, похоже, големы копают шахты на дварфийских землях в ближней Химерии, рядом с почтовым трактом. Должен добавить, это представляет весьма большой интерес для дварфов. Король сдал землю Обществу и наверняка заинтересуется тем, что они там откопают.
- У нее неприятности?
- У мисс Добросерд? Нет. Зная ее, скорее уж у короля дварфов могут появиться неприятности. Она весьма… Целеустремленная юная леди, как я заметил.
- Ха! Вы и представить не можете, насколько.

Мойст сделал мысленную пометку отправить Адоре Белль сообщение, как только закончит с банком. Ситуация с големами вновь накалилась, все из-за гильдий с их жалобами на то, что големы отбирают работу. Мисс Добросерд была нужна в городе – из-за големов, конечно.

Тут Мойст осознал, что слышит едва различимый шум. Он исходил сверху, и звучал как воздух, булькающий в жидкости, или как вода, выливающаяся из бутылки с характерным бломп-бломпаньем.
- Вы слышите? – спросил он.
- Да.
- Не знаете, что это?
- Будущее экономического планирования, как я понимаю. – Лорд Ветинари выглядел если не обеспокоенным, то уж по крайней мере необычно озадаченным.
- Должно быть, что-то случилось, - сказал он. – Обычно у мистера Бента заведено оказываться на этаже через пару секунд после моего прибытия. Надеюсь, с ним не случилось ничего неприятного.

Большие двери лифта распахнулись в дальнем конце холла, и из него вышел человек. Какое-то мгновение, незаметное тому, кто в свое время не зарабатывал на жизнь чтением лиц, человек выглядел встревоженным и озабоченным. Но это выражение бесследно исчезло, как только он поправил манжеты и заулыбался теплой, благожелательной улыбкой того, кто собирается вытянуть из вас немного денег.
Мистер Бент во всех отношениях казался уравновешенным и несгибаемым. Мойст ожидал увидеть традиционный банкирский сюртук, но вместо этого человек оказался одет в черный пиджак отличного покроя и полосатые брюки.
Еще мистер Бент был тихим. Он шагал бесшумно даже по мрамору, и у него были неожиданно большие ступни для столь щегольски одетого человека. Но его черные, начищенные до зеркального блеска туфли были очень выского качества. Может, он хотел ими похвастаться, потому что шел как лошадь на выводке, очень медленно поднимая каждую ногу с пола, прежде чем опять опустить ее. Кроме этой неуместной детали, мистер Бент создавал впечатление чего-то, что тихо хранится в футляре, пока не понадобится.
- Лорд Ветинари, я прошу прощения! – начал он. – Боюсь, было одно незавершенное дело…

Лорд Ветинари поднялся на ноги.
- Мистер Маволио Бент, позвольте представить вам мистера Мойста фон Липовига, - сказал он. – Мистер Бент здесь – главный кассир.
- А, изобретатель революционно ненадежной однопенсовой банкноты? – произнес Бент, протягивая худую руку. – Какая смелость! Очень рад познакомиться с вами, мистер Липовиг.
- Однопенсовой банкноты? – озадаченно спросил Мойст. Мистер Бент, несмотря на свои заверения, совсем не выглядел обрадованным.
- Вы вообще слушали, что я говорил? – поинтересовался Ветинари. – Ваши марки, мистер Липовиг.
- Фактическая валюта, - добавил Бент, и Мойста озарило. Ну, это было так, он знал это. Он подразумевал, что марки надо приклеивать к конвертам, но люди простодушно решили, что марка за пенни – это не что иное, как легкий, заверенный правительством пенни и, кроме того, его можно приклеить к конверту. Рекламные страницы пестрели предложениями, связанными с почтовыми марками: «Узнай Сокровенные Тайны Вселенной! Пришли восемь марок за буклет!». Многие марки использовались в качестве денег и вообще ни разу не бывали в почтовых ящиках.
Что-то в улыбке мистера Бента раздражало Мойста. При близком рассмотрении она была не столь доброй.
- Что вы имеете в виду под «ненадежными»? – спросил он.
- Как вы утверждаете ее претензию стоимости в один пенни?
- Э, если приклеить ее к письму, то получите путь ценой в пенни? – предположил Мойст. – Я не понимаю, что вы…
- Мистер Бент из тех, кто верит в исконную ценность золота, мистер Липовиг, - сказал Ветинари. – Я уверен, что вы поладите быстро, как масло с огнем. Я покину вас и буду ожидать вашего решения со, эм, капитальным интересом. Пойдемте, Стукпостук. Может, заскочите завтра повидаться со мной, мистер Липовиг?

Его собеседники проводили его взглядом. Потом Бент уставился на Мойста.
- Полагаю, я должен все здесь вам показать… сэр, - произнес он.
- У меня такое чувство, что я вам не очень уж приглянулся, мистер Бент?, - сказал Мойст. Бент пожал плечами, что было впечатляющим движением с его исхудалой фигурой.
Все равно что наблюдать, как гладильная доска грозит сложиться.
- Я не знаю ничего, что могло бы дискредитировать вас, мистер Липовиг. Но я верю, что у Ветинари и председателя на уме опасные махинации, и вы – их орудие, мистер Липовиг, их инструмент.
- Вы имеете в виду нового председателя?
- Именно так.
- Лично у меня нет намерения и желания быть инструментом, - заявил Мойст.
- Рад за вас, сэр. Но происшествия происходят…
Снизу раздался звон стекла и слабый приглушенный крик:
- Черт! Это ведь был платежный баланс!
- Может, пройдемся и осмотрим все? – весело предложил Мойст. – Начиная с того, откуда донесся этот крик?
- Эта мерзость? – Бент слегка содрогнулся. – Думаю, стоит подождать, пока Хьюберт там не приберет. О, полюбуйтесь только! Это же ужасно…

Мистер Бент двинулся через комнату к большим, внушительного вида часам. Он посмотрел на них так, будто бы они нанесли ему смертельное оскорбление, и щелкнул пальцами, но к нему уже спешил один из младших служащих с небольшой стремянкой. Мистер Бент поднялся по ступенькам, открыл часы и подвел секундную стрелку вперед на две секунды. После чего дверца часов была захлопнута, лесенка убрана, а бухгалтер, поправляя манжеты, вернулся к Мойсту.
Он смерил Мойста взглядом с головы до ног.
- Они теряют почти минуту в неделю. Я что, единственный, кому это кажется оскорбительным? Увы, похоже на то. Приступим к золоту, пожалуй?
- О-о-о, да, - ответил Мойст. – Приступим!

Добавлено: Wed Oct 10, 2007 12:44 pm     Заголовок сообщения:

Глава 2
Золотое обещание — Люди отделов— Цена пенни и полезность окон — Расходы от доходов — Охрана и ее необходимость — Очарование сделками — Сын многих отцов — Утверждаемая ненадежность в случае пламенеющего нижнего белья — Паноптикум Мира и слепота мистера Бента — Сводный комментарий

- Я как-то ожидал чего-то… большего, - признался Мойст, глядя сквозь железные прутья на маленькую комнату, содержащую золото. Металл в открытых мешках и коробках тускло поблескивал в свете факелов.
- Это почти десять тонн золота, - укоризненно ответил Бент. – Они не должны выглядеть большими.
- Но все слитки и мешки вместе не намного больше конторок снаружи!
- Они очень тяжелые, мистер Липовиг. Это сплошной истинный металл, чистый и незапятнанный, - сказал Бент. Его левый глаз слегка подергивался. – Это металл, никогда не бывший в немилости.
- Правда? – спросил Мойст, проверяя, открыта ли все еще дверь отсюда.
- И также это единственная база надежной финансовой системы, - продолжал мистер Бент, свет отражался от слитков и золотил его лицо. – Это Цена! Это Стоимость! Без золотого якоря все обратилось бы в хаос.
- Почему?
- А кто бы установил ценность доллара?
- Но наши доллары ведь не из чистого золота, так?
- А-ха, да, - ответил Бент. – Золотого цвета, мистер Липовиг. Меньше золота, чем в морской воде, они только золотистые. Мы обесценили собственную валюту! Позор! Не может быть худшего преступления!
Его глаз снова задергался.
- Э-э… убийство? – предложил Мойст. Да, дверь все еще была открыта.
Мистер Бент махнул рукой:
- Убийство однажды случается и все. Но когда рушится доверие к золоту, воцаряется хаос. Однако так пришлось сделать. Гадкие монеты, следует признать, только золотистые, но они хотя бы намекают на настоящее золото в запасах. В своей жалкости они, тем не менее, утверждают первенство золота и нашу независимость от махинаций правительства! У нас больше золота, чем в других банках города, и только у меня есть ключ от той двери! И у председателя, конечно, - добавил он так, как будто это была неприятная и непрошенная задняя мысль.
- Я где-то читал, что монета представляет собой обещание передать золото стоимостью в доллар, - пришел на помощь Мойст.
Мистер Бент сцепил руки перед лицом и возвел глаза кверху, как будто в молитве.
- В теории, да – сказал он через пару мгновений. – Я бы предпочел сказать, что это негласное понимание, что мы выполним наше обещание обменять ее на золото стоимостью в доллар при условии, что фактически нас не будут об этом просить.
- Так… Это не настоящее обещание?
- Определенно оно и есть, сэр, в финансовых кругах. Дело, понимаете ли, в доверии.
- Вы имеете в виду, доверьтесь нам, у нас здоровое дорогое здание?
- Острите, мистер Липовиг, но зерно истины в этом может быть. – Бент вздохнул. – Я вижу, вам многому придется научиться. По крайней мере, придется позволить мне научить вас. А теперь, полагаю, вам бы хотелось посмотреть на Монетный Двор. Людям всегда нравится смотреть на Монетный Двор. Сейчас двадцать семь минут тридцать шесть секунд второго, так что обед у них должен был уже закончиться.

Это было похоже на пещеру. Хотя бы это оправдало ожидания Мойста. Монетный двор должен быть освещен ярким живым пламенем.
Главный холл был высотой в три яруса, и собирал немного серого света из рядов зарешеченных окон. И, в смысле первичной архитектуры, этим все и исчерпывалось. Все остальное было отделами.
Отделы были встроены в стены и даже, как ласточкины гнезда, висели у потолка, снабженные ненадежными на вид деревянными лестницами. Неровный пол сам представлял собой поселок отделов, беспорядочно расположенных, непохожих один на другой, каждый с крышей на несуществующий случай дождя. В плотном воздухе мягко плавали клочки дыма. У одной из стен светилась темно-оранжевым кузница, создавая правильную Стигийскую атмосферу. Место выглядело как загробное назначение для людей, совершивших незначительные и довольно скучные грехи.
Все это было, тем не менее, просто фоном. Господствовал надо всем в холле Дурной Пенни. Колесо было… странным.
Мойст раньше уже видел подобные колеса. Один был в Танти, и заключенные могли укреплять на нем свою сердечно-сосудистую систему, хотелось им того или нет. Мойсту пришлось принять пару смен, прежде чем он понял, как обыграть систему. То колесо было жестокой вещью, тесной, тяжелой и гнетущей. Дурной Пенни был намного больше, но его почти будто бы и не было. Был только металлический край, который отсюда казался пугающе тонким. Мойст тщетно старался разглядеть спицы, пока не понял, что их вообще не было, только сотни тонких проволок.
- Ладно, я вижу, что оно должно работать, но… - начал он, уставившись на огромную коробку скоростей.
- Оно очень хорошо работает, я полагаю, - сказал Бент. – Есть голем, чтобы двигать его, когда необходимо.
- Но оно же непременно должно развалиться на части!
- Должно? Я не в состоянии утверждать это, сэр. А, вот и они…
Люди направлялись к ним из разных отделов и из двери в дальнем конце здания. Они двигались медленно и осторожно, с единственной целью, как живые мертвецы.
Впоследствии Мойст думал о них как о Людях Отделов. Не все из них были стариками, но даже молодые большей частью очень рано приобрели налет зрелого возраста. Очевидно, чтобы получить работу в Монетном Дворе, нужно было подождать, пока кто-нибудь не умрет, это был случай Отделов Мертвецов. Как бы то ни было, положительным моментом было то, что когда ожидаемая вами вакансия освобождалась, вы получали работу, даже если были совсем немногим живее, чем предыдущий служащий. Люди отделов управляли полировочным отделом, прессовочным отделом, литейным (два отдела), охранным (один, но довольно большой отдел) и хранилищем с замком, который Мойст бы открыл одним чихом. Назначение других отделов остались тайной, но, возможно, они были построены на случай, если кому-нибудь вдруг срочно понадобится отдел.
У Людей Отелов было то, что сходило в их отделах за имена: Альф, Альф Младший, Плевун, Малыш Чарли, Король Генри… но у того, кто был, так сказать, назначенным собеседником с миром за пределами отделов, было полное имя.
- Это мистер Теневой Восемнадцатый, мистер Липовиг, - сказал Бент. – Мистер Липовиг… Просто осматривается.
- Восемнадцатый? – спросил Мойст. – Вас есть еще семнадцать?
- Больше нет, сэр, - ответил Теневой, оскалившись.
- Мистер Тенистый – потомственный мастер, сэр, - сообщил Бент.
- Потомственный мастер… - без выражения повторил Мойст.
- Точно, сэр, - сказал Теневой. – Мистер Липовиг хочет узнать историю, сэр?
- Нет, - твердо ответил Бент.
- Да, - заявил Мойст, смотря на его "твердо" своим "проницательно".
- О, похоже, что хочет, - вздохнул Бент. Мистер Теневой улыбнулся.
Это была очень полная история, и требовала она долгого рассказа и много времени. В какой-то момент Мойсту показалось, что время это подошло бы Ледниковому Периоду. Слова протекали мимо него, как грязный поток, но, как и в грязном потоке, кое-что застревало. Пост потомственного мастера появился сотни лет назад, когда должность Начальника Монетного Двора была синекурой, данной своему собутыльнику тогдашним королем или патрицием, который использовал того как копилку и не делал ничего, кроме как появлялся время от времени с большим мешком, похмельем и многозначительным взглядом. Должность была образована, потому что возникло смутное понимание, что должен быть кто-то ответственный, и, по возможности, трезвый.
- И вы действительно всем управляете? – быстро спросил Мойст, чтобы перекрыть поток чрезвычайно интересных фактов о деньгах.
- Точно, сэр. Временно. Начальника не было сотню лет. Pro tern.
- И как вы получаете плату?
Наступило минутное молчание, а потом мистер Теневой сказал таким тоном, будто он говорил с ребенком:
- Это – монетный двор, сэр.
- Вы сами делаете собственную зарплату?
- А кто еще это сделает, сэр? Но все официально, не так ли, мистер Бент? Он получает все квитанции. Мы, в сущности, обходимся без добавочной стоимости.
- Ну, по крайней мере, у вас прибыльное дело, - весело сказал Мойст. – Я имею в виду, что, должно быть, вам сделать деньги – раз плюнуть!
- Как-то сводим концы с концами, сэр, да, - ответил Теневой так, как будто это была больная тема.
- Концы с концами? Вы же монетный двор! – удивился Мойст. – Как можно не делать прибыли, делая деньги?
- Расходы, сэр. Куда ни глянь – везде расходы.
- Даже от доходов?
- И там тоже, сэр. – Ответил Теневой. – Это разорительно, сэр, это на самом деле так. П’нимаете, сделать фартин’ стоит полпенни, и почти пенни – чтобы сделать полпенни. Пенни выходит за пенни с четвертью. Шестипенсовик стоит два пенса с четвертью, так что здесь мы в выигрыше. Полдоллара стоит семь пенсов. И только шесть пенсов за доллар, явное улучшение, но эт’ потому, что мы тут их делаем. Самые засранцы – это гроши, потому что ценятся они в полфартинга, а стоят шесть пенсов из-за кропотливой работы, они такие маленькие и с дыркой в середине. Трешки, сэр, у нас только несколько человек их делают, много работы и выходит каждая за семь пенсов. И не спрашивайте меня о двухпенсовиках!
- А что с двухпенсовиками?
- Рад, что вы об этом спросили, сэр. Тщательная работа, сэр, складывается в семь и одну шестнадцатую пенса. А, да, еще шестнадцатая пенса, сэр, элим.
- Я про такой даже не слышал никогда!
- Ну, нет, сэр, вы и не могли, человек вашего-то класса, но и он имеет место, сэр, имеет место. Милая маленькая штучка, сэр, куча крошечных деталей, изготавливаемая по традиции вдовами, стоит аж целый шиллинг из-за такой кропотливой гравировки. У старушек уходят дни только на один, из-за ихнего зрения и всего такого, но зато они чувствуют себя полезными.
- Но шестнадцатая часть пенни? Четверть фартинга? Что на нее можно купить?
- Вы удивитесь, сэр, но на некоторых улицах... Свечной огарок, маленькую картофелину, которая только чуть-чуть позеленела, - ответил Теневой. – Может быть, сердцевинку яблока, которую не совсем доели. И, конечно, очень удобно кидать в коробки с пожертвованиями.
И золото, значит, якорь, да? – подумал Мойст.
Он осмотрел все обширное пространство. Здесь работало всего около дюжины человек, включая голема, о которых Мойст научился думать как о виде, к которому следует относиться как к «человеку из-за ценности, равной человеческой», и прыщавого парня, делавшего чай и о котором Мойст так не думал.
- Похоже, вам не нужно много людей, - сказал он.
- А, ну, мы только серебряные и золотые…
- Золотистые, - быстро вмешался Бент.
- …Золотистые монеты здесь делаем, видите ли. И необычную всячину, вроде медалей. Делаем заготовки для меди и латуни, но остальное делают надомники.
- Надомники? Монетный Двор с удаленными работниками?
- Точно, сэр. Вот как вдовы. Они работают на дому. Ну вы же не будете ждать от стареньких вдовушек ковылять сюда, большинство из них без двух палок не обходится!
- Монетный Двор… То есть место, которое изготавливает деньги… нанимает людей, которые работают дома? Нет, в смысле, я знаю, что это модно, но я имею в виду… Ну, вам не кажется это странным?
- Да боги с вами, сэр, у нас есть семьи, которые целыми поколениями делали пару медяков за вечер! – счастливо поведал Тенистый. – Папа делает основной оттиск, мама доканчивает чеканку, детишки чистят и полируют… Это традиция. Наши удаленные работники – как одна большая семья.
- Хорошо, но как же сохранность?
- Если украдут хоть на фартинг, их можно будет повесить, - сообщил Бент. – Считается за государственную измену, знаете ли.
- Вы в какой семье росли? – ужаснулся Мойст.
- Должен заметить, что никто никогда так не поступал, потому что они преданны, - заявил мастер, уставившись на Бента.
- На первый раз обычно принято отрубать руку, - смилостивился добрый семьянин Бент.
- И много они денег на этом делают? – сказал Мойст, осторожно влезая между ними двумя. - В смысле заработка?
- Около пятнадцати долларов в месяц. Это тщательная работа, – ответил Теневой. – Некоторые пожилые дамы не получают столько. К нам поступает много недоброкачественных элимов.
Мойст принялся разглядывать Дурной Пенни. Колесо поднималось через главную шахту здания и выглядело слишком воздушно-хрупким для чего-то столь большого. Одинокий голем тяжело ступал внутри, у него была глиняная табличка на шее, а это означало, что он из тех, кто не может говорить. Мойсту стало любопытно, а знает ли об этом Голем-Траст. У них были поразительные способы находить этих существ.
Пока он смотрел, колесо мягко замедлилось и остановилось. Молчаливый голем замер.
- Скажите, - сказал Мойст. – А зачем мучаться с золотистыми монетами? Почему просто не, ну, делать доллары из золота? Неужто так много обрезки и распылки?
- Я удивлен, что такой джентльмен, как вы, знаете такие названия, сэр, - ошеломленно сказал мастер.
- Я интересуюсь криминальным мышлением, - сказал Мойст чуть быстрее, чем намеревался. Это была правда. Нужна была только способность самоанализа.
- Похвально, сэр. О да, сэр, видели мы такие штучки, сэр, и даже больше, о да! Клянусь, мы все повидали. И покраску, и золочение, и прессовку[plugging]. Даже переплавку, сэр, с примесью меди, очень тщательно сделано. Клянусь, сэр, есть люди, которые на фальшивки и подделки будут тратить по два дня, чтобы сделать ту же сумму денег, которую честно можно за день заработать.
- Не может быть!
- Вот чтоб мне провалиться, - заверил Теневой. – Ну какой здоровый разум до такого додумается?
Ну, мой, когда-то, подумал Мойст. Так было веселее.
- Не могу и представить, - сказал он вслух.
- Так что городской совет сказал нам, что доллары должны быть золотистыми, а в основном они, честно говоря, из желтой меди, потому что блестит хорошо. О, их все равно подделывают, сэр, но тяжело сделать все точно, и Стража, если что, жестко скрутит их, и хотя бы никто не стащит золото, - сказал Теневой. – Это все, сэр? А то нам еще нужно еще до конца работы дела сделать, понимаете, а если мы останемся после конца рабочего дня, то нам придется сделать больше денег, чтоб оплатить наши сверхурочные, а если ребята подустанут, то мы начнем зарабатывать деньги быстрее, чем можем их изготовить, а все это приведет к тому, что я могу назвать только головоломкой…
- Вы имеете в виду, что если задержитесь, то придется задержаться еще больше, чтобы заплатить за первую задержку? – сказал Мойст, обдумывая то, насколько нелогичным может быть логичное мышление, если использует его достаточно большая организация.
- Именно так, сэр, - сказал Теневой. – И путь этот ведет к безумию.
- Очень короткий путь, - кивнул Мойст. – Но, если позволите, еще одно. Как у вас обстоят дела с охраной?
Бент кашлянул.
- В монетный Двор невозможно попасть снаружи, не из банка, когда все заперто, мистер Липвиг. По договоренности со Стражей, кто-нибудь вне службы патрулирует по ночам оба здания, с некоторыми из наших собственных охранников. Здесь они одеты в официальную банковскую униформу, конечно, потому что Стража настолько убога, но они, как вы понимаете обеспечивают профессиональный подход.
Ну, да, подумал Мойст, подозревая, что его опыт общения со стражами порядка было несколько глубже, чем опыт Бента. Деньги, возможно, и в безопасности, но спорю, что вы частенько недосчитываетесь моря кофе и карандашей.
- Я думал о… Дневном времени, - сказал он. Люди Отделов посмотрели на него пустыми взглядами.
- А, это, - отозвался мистер Теневой. – Этим мы сами занимаемся. По очереди. На этой неделе охраняет Малыш Чарли. Покажи ему свою дубинку, Чарли.
Один из людей вытащил из костюма большую палку и робко ее поднял.
- Еще был значок, но он потерялся, - сообщил Теневой. – Только это не имеет значения, потому что мы все знаем, чья очередь. А когда уходим, то этот человек обязательно всем напомнит ничего не красть.
Последовало молчание.
- Ну что ж, похоже, что у вас тут все схвачено, - сказал Мойст, потирая руки. – Благодарю, джентльмены!
И они прошествовали прочь, каждый в свой отдел.
- Вероятно, очень немного, - сказал Бент, провожая их взглядом.
- Ммм? – протянул Мойст.
- Я уверен, вы прикидывали, сколько денег выходит вместе с ними.
- Ну, да.
- Я думаю, совсем немного. Они говорят, что через некоторое время деньги становятся просто… материалом, - сказал главный кассир, направляясь обратно к банку.
- Чтобы сделать пенни, нужно затратить больше, чем пенни, - пробормотал Мойст. – Это со мной что-то не так, или это все неправильно?
- Но, видите ли, когда он изготовлен, пенни остается пенни, - заметил мистер Бент. – Вот в чем магия.
- Да ну? Слушайте, это медный диск. Чем еще он может стать?
- В течение года, практически всем, - мягко ответил Бент. – Он станет несколькими яблоками, частью повозки, парой шнурков, некоторым количеством сена, часом владения места в театре. Может даже стать маркой и послать письмо, мистер Липовиг. Может использоваться триста раз и все равно – и это радует – останется тем же пенни, готовым и охотным к использованию еще раз. Это не яблоко, которое может испортиться. Его стоимость закреплена и стабильна. Он не расходуется.
Глаза мистера Бента опасно блестели, и один дергался.
- А все потому, что в конечном счете он стоит крошечную часть вечного золота!
- Но это просто кусочек металла. Если б мы использовали вместо монет яблоки, то их хотя бы можно было есть, - сказал Мойст.
- Да, но его можно съесть один раз. А пенни – это, так сказать, вечное яблоко.
- Которое нельзя съесть. И яблоню не посадишь.
- Можно использовать деньги, чтобы сделать больше денег, - заметил Бент.
- Да, но как можно сделать больше золота? Алхимики не могут, гномы крепко держатся за то, что у них есть, Агатейцы нам тоже не дадут. Почему не перейти на серебряный стандарт? В Банбадуке так делают.
- Могу себе представить, они ведь иностранцы, - отозвался Бент. – Но серебро чернеет. Золото – нетускнеющий металл.
И опять был этот тик: ясно, что золото крепко захватило этого человека.
- Вы достаточно увидели, мистер Липовиг?
- Пожалуй, даже чересчур много.
- Тогда давайте пойдем встретимся с председателем.

Добавлено: Wed Oct 10, 2007 12:49 pm     Заголовок сообщения:

Мойст проследовал за Бентом с его отрывистой походкой два пролета мраморной лестницы и дальше по коридору. Они остановились перед парой дверей темного дерева, и мистер Бент постучал - не один раз, а последовательностью стуков, так что это предполагало код. Потом очень осторожно толкнул дверь.
Кабинет председателя был просторным и просто меблирован весьма дорогими вещами. Всюду виднелись бронза и медь. Вероятно, последнее сохранившееся дерево какого-то редкого, экзотического вида срубили, чтобы создать стол председателя, который был предметом зависти и таким большим, что в нем можно было хоронить. Он блестел глубоким, глубоким зеленым цветом и говорил о власти и неподкупности. Мойст допустил, что он, как всегда бывает, врал.
Очень маленький песик сидел в латунном ящике для входящих бумаг, но только когда Бент сказал «Мистер Липовиг, госпожа председатель», Мойст осознал, что стол занят еще и человеком. Голова очень маленькой, очень почтенной, седовласой женщины вглядывалась в него поверх этого стола. На нем по обе стороны от нее, сияя серебристой сталью в этом мире вещей золотого цвета, покоились два заряженных арбалета, укрепленные на маленьких шарнирах. Женщина как раз убирала свои худые маленькие руки от курков.
- О да, как мило, - раздалась ее трель. – Я – миссис Роскошь. Присаживайтесь, мистер Липовиг.
Он так и сделал, пытаясь оказаться как можно дальше от текущей зоны досягаемости арбалетов, и пес спрыгнул со стола на его колено со счастливым и сокрушительным энтузиазмом.
Это был самый маленький и уродливый пес из всех виденных Мойстом. Выпученными глазами, будто вот-вот взорвутся, он напоминал золотую рыбку. Нос, наоборот, похоже, был вдавлен внутрь. Пес тяжело хрипел, и у него были такие кривые ноги, что он, должно быть, время от времени об них сам же и спотыкался.
- Это мистер Непоседа, - представила пожилая женщина. – Обычно он к людям не привязывается, мистер Липовиг. Я впечатлена.
- Привет, мистер Непоседа, - сказал Мойст. Пес тявкнул и покрыл лицо Мойста всем тем, что лучшего есть в собачьей слюне.
- Вы ему нравитесь, мистер Липовиг, - одобрительно заметила миссис Роскошь. – Сможете угадать породу?
Мойст вырос бок о бок с собаками и довольно хорошо разбирался в породах, но что касается мистера Непоседы, то тут просто не с чего было начать. Так что он решился обратиться к честности.
- Все? – предположил он.
Миссис Роскошь засмеялась, и смех этот звучал на шестьдесят лет моложе, чем было ей.
- Очень точно! Его мать была чистокровной гончей, они раньше были очень популярны в королевских дворцах. Но однажды ночью она сбежала, стоял жуткий лай, и, боюсь, мистер Непоседа – сын многих отцов, бедняжка.
Мистер Непоседа повернул к Мойсту оба душевных глаза, и выражение морды у него стало немного искаженным.
- Бент, мистер Непоседа, похоже, испытывает затруднения, - сказала миссис Роскошь. – Пожалуйста, выведи его на маленькую прогулочку в сад, ладно? Я думаю, что молодые служащие не дают ему достаточно времени.
Быстрая тень грозовой погоды пробежала по лицу главного кассира, но он покорно снял с крючка красный поводок.
Маленький пес зарычал.
Еще Бент достал пару толстых кожаных перчаток и проворно их одел. Под возрастающее рычание он с большой осторожностью поднял собаку, обхватил ее одной рукой и, не издав не единого звука, вышел.
- Так это вы – знаменитый Главный Почтмейстер, - сказала миссис Роскошь. – Не кто иной, как человек в золотом. Хотя, как я замечу, не этим утром. Подойди поближе, мальчик, дай посмотреть на тебя на свету.
Мойст приблизился, и старая леди неловко поднялась при помощи двух тростей с набалдашниками слоновой кости. Одну из них она бросила, схватила подбородок Мойста и стала пытливо разглядывать его лицо, поворачивая его голову так и эдак.
- Хммм, - протянула она, отступая. – Как я и думала…
Оставшаяся трость ударила Мойста сзади по ногам и подкосила, как соломинку. Пока он ошарашено лежал на толстом ковре, миссис Роскошь триумфально продолжила:
- Ты вор, мошенник и хитроумный и изобретательный жулик! Признай это!
- Неправда! – слабо запротестовал Мойст.
- И лжец, - радостно добавила миссис Роскошь. – И наверняка самозванец! Ой, не трать зря на меня этот невинный взгляд. Я сказала, что вы негодяй, сэр! Я бы не доверила тебе даже ведро воды, если бы у меня панталоны горели!
Потом она сильно ткнула ему в грудь:
- Ну, ты что, весь день тут собираешься разлеживаться? – рявкнула она. – Вставай, парень, я же не говорила, что ты мне не нравишься!
С кружащейся головой Мойст настороженно поднялся на ноги.
- Дайте вашу руку, мистер Липовиг, - потребовала миссис Роскошь. – Главный Почтмейстер? Да ты просто шедевр! Давай сюда!
- Что? О… - Мойст схватил руку старушки. Это было как пожатие руки холодному пергаменту. Миссис Роскошь рассмеялась.
- А, да, прямо как открытое и обнадеживающее рукопожатие моего покойного мужа. Ни у какого честного человека не может быть рукопожатия честнее этого. Как так получилось, что вас так долго не заносило в финансовую область?
Мойст осмотрелся. Они были одни, все его карты были раскрыты, и некоторых людей просто не существовало способа обмануть. Мы тут имеем, сказал себе Мойст, Типичную Задорную Старушку: индюшачья шея, смущающее чувство юмора, радостное удовольствие от мягкой жестокости, прямота в разговорах, которая заигрывает с грубостью, и что, важнее, заигрывает с заигрыванием. Нравится думать, что она не «леди». Забавляется со всем, что не рискует упасть, причем с таким взглядом, который говорит «Я могу делать, что хочу, потому что я старая. И я питаю слабость к мошенникам». Таких старушек было непросто одурачить, но в этом и не было необходимости. Мойст расслабился. Иногда сбросить маску было величайшим облегчением.
- Ну, по крайней мере, я не самозванец, - сказал он. – Мойст фон Липвиг – мое настоящее имя.
- М-да, не могу себе представить, чтобы в этом деле у тебя был какой-то выбор, - отозвалась миссис Роскошь, направляясь обратно к своему месту. – Как бы то ни было, ты, похоже, морочишь головы всем подряд и постоянно. Садитесь, мистер Липовиг, я не укушу.
Последнее было сказано с видом, который посылал сообщение «Но дайте мне полбутылки джина и пять минут найти зубы, и тогда посмотрим!» Она указала на стул рядом с собой.
- Что? Я думал, я уволен? – воскликнул Мойст, оттягивая время.
- Правда? Почему это?
- Из-за всего того, что вы сказали?
- Я не сказала, что думаю, что ты плохой человек, - заметила миссис Роскошь. – И мистеру Непоседе ты нравишься, а он удивительно хорош в оценке людей. Кроме того, по словам Хэвлока, ты чудеса сотворил с нашей Почтой. – Миссис Роскошь протянула руку куда-то вниз и водрузила на стол внушительную бутыль джина. – Глотнете, мистер Липовиг?
- Э-э, не в этот раз.
Миссис Роскошь втянула воздух.
- У меня не много времени, сэр, но, к счастью, много джина.
Мойст посмотрел, как она наливает лишь немногим меньше летальной дозу в бокал.
- У тебя есть девушка? - спросила она, поднимая стакан.
- Да.
- Она знает, что вы за тип?
- Да. Я часто напоминаю ей об этом.
- Не верит, м? Ах, таковы все влюбленные женщины, - вздохнула миссис Роскошь.
- Вообще-то я не думаю, что ее это волнует. Она не просто обычная девушка.
- А, и видит твою скрытую суть? Или, может, ту скрытую суть, которую ты тщательно возвел, чтобы люди находили ее? Люди вроде тебя… - она сделала паузу и продолжила – вроде нас заводят по меньшей мере одну скрытую сущность для любознательных гостей, так ведь?
Мойст ничего на это не ответил. Разговаривать с миссис Роскошь было все равно, что стоять напротив волшебного зеркала, которое раскрывало тебя до изнанки. Он только сказал:
- Большинство ее знакомых – големы.
- О? Здоровые глиняные люди, которые предельно надежны и кому нечего предъявить в отделе штанов? Что она находит в тебе, мистер Липовиг? – она ткнула его пальцем, похожим на сырную соломину.
У Мойста открылся рот.
- Верную противопо-ложность, я уверена, - сказала миссис Роскошь, похлопав его по руке. – И Хэвлок, значит, послал тебя сюда объяснить мне, как управлять моим банком. Можешь звать меня Топси.
- Ну, я… - объяснить ей, как управлять ее банком? Так это не подразумевалось.
Топси наклонилась поближе.
- Я никогда не имела ничего против Душечки, знаешь ли, - сказала она, слегка понизив голос. - Очень милая девушка, хоть и жирная, как ярд лярда. И она была не первой. Далеко не так. Я и сама когда-то была любовницей Джошуа.
- Правда? – он знал, что ему придется все это выслушать, вне зависимости от того, хотелось ему этого или нет.
- О да, - ответила миссис Роскошь. – Люди тогда больше понимали. Все это было вполне приемлемым. Мы с его женой обычно собирались раз в месяц на чай, чтобы обсудить его график, и она говорила, что рада, что может выпустить его из-под каблука. Разумеется, в то время любовница должна была быть женщиной многих достоинств.
Она вздохнула.
- Сейчас, конечно, достаточно способности крутиться вокруг шеста вверх тормашками.
- Устои везде рушатся, - согласился Мойст. Это была хорошая ставка. Они всегда рушились.
- Банковское дело на самом деле очень похоже, - сказала Топси, как бы мысля вслух.
- Прошу прощения?
- Я имею в виду, что результат-то все равно будет таким же, но стиль должен как-то учитываться, ты не думаешь? Нужен блеск. Нужна изобретательность. Действо нужно, а не просто деятельность. Хэвлок говорит, что это твой конек, – она кинула Мойсту вопросительный взгляд. – В конце концов, ты сделал Почту почти героичным предприятием, да? Люди часы сверяют по прибытию Орлейского экспресса. Раньше они сверяли календари!
- Щелкающие башни все еще приносят некоторый убыток, - пробурчал Мойст.
- Удивительно небольшой, всевозможно обогащая при этом человеческое общество, и, несомненно, свою долю получают и налоговики Хэвлока. У вас дар приводить людей в восторг, мистер Липовиг.
- Ну, я… ну, полагаю, да, - выдавил он. – Я знаю, что чтобы продать сосиску, надо уметь продавать шипение.
- Прекрасно, прекрасно, - сказала Топси, - но я надеюсь, ты знаешь, что каким бы хорошим продавщиком шипения ты ни был, рано или поздно надо будет дать сосиску, ммм?
Она подмигнула ему так, что женщину помоложе за это бы посадили.
- Между прочим, - сказала она, - помнится слух, что боги указали тебе путь к захороненному сокровищу, с помощью которого ты восстановил Почту. Что было на самом деле? Топси можешь рассказать.
Наверное, и впрямь мог, решил он и заметил, что хотя ее волосы были редкими и почти белыми, они все еще хранили бледный след оранжевого, который намекал на более яркую рыжину в прошлом.
- Это были мои припрятанные накопления за годы мошенничества, - поведал он.
Миссис Роскошь захлопала в ладоши.
- Чудесно! Вот уж и впрямь сосиска! Это так…соответствующе. У Хэвлока всегда был нюх на людей. У него, знаешь, большие планы насчет города.
- Подприятие, - сказал Мойст. – Да, знаю.
- Подземные улицы, и новые доки, и все такое, - продолжала Топси. – А для всего этого правительству нужны деньги, а деньгам нужны банки. К сожалению, люди почти потеряли веру в банки.
- Почему?
- Потому что обычно мы теряем их деньги. В основном не для какой-то цели. Крушение в '88, Крушение '93-го, Крушение '98-го… Хотя последнее было скорее похоже не на крах, а на звон. Мой покойный муж раздавал ссуды направо-налево, так что нам пришлось влезать в страшные долги и прочие результаты сомнительных решений. Теперь у нас старушки хранят свои деньги, потому что всегда так делали и милые молодые служащие все еще вежливы и у двери все еще стоит медная миска для их маленьких собачек, чтобы пить оттуда. Вы можете что-то с этим поделать? Я прекрасно знаю, что запасы старушек подходят к концу.
- Ну, э, у меня, может, и есть парочка идей, - сообщил Мойст, - но это все еще некоторый шок. Я вообще-то совсем не представляю себе, как работает банк.
- Никогда не клал в банк деньги?
- Только не внутрь, нет.
- А как, ты предполагаешь, он работает?
- Ну, берете деньги богачей, ссужаете их подходящим людям под проценты и возвращаете как можно меньше этих процентов.
- Да, а каков подходящий человек?
- Кто-то, кто может доказать, что ему не нужны деньги?
- О, как цинично. Но общую идею ты ухватил.
- Не бедным, значит?
- Только не в банках, мистер Липовиг. Никому, чей доход меньше полутора сотен долларов в год. Для этого изобрели носки и матрасы. Мой покойный муж всегда говорил, что единственный способ сделать деньги на бедняках – это оставить их бедняками. В деловой жизни он был не очень-то добрым человеком. Есть еще какие-нибудь вопросы?
- Как вы стали председателем?
- Председателем и управляющим, - гордо поправила Топси. – Джошуа нравилось держать все под контролем. О да, у него это так получалось, ну конечно…
Последнее было сказано почти про себя.
- А теперь я занимаю обе должности из-за древней магии под названием «владеление пятидесятью процентами акций».
- Я думал, что магия в пятидесяти одном проценте, - заметил Мойст. – Разве остальные владельцы не могут заставить…
Дверь в дальнем конце комнаты распахнулась и вошла высокая женщина в белом, везя за собой тележку, содержимое которой было накрыто тканью.
- Время принять лекарства, миссис Роскошь, - возвестила она.
- Они мне вообще не помогают, Сестра! – отрезала старушка.
- И вы знаете, что доктор сказал больше никакого алкоголя, - сказала сиделка. Она обвинительно посмотрела на Мойста.
– Ей сказали больше никакого алкоголя, - повторила она, очевидно предполагая, что он где-то у себя припрятал пару бутылок.
- Ну а я говорю - больше никакого доктора! – заявила миссис Роскошь, заговорщицки подмигивая Мойсту. – Мои так называемые пасынок и падчерица за это платят, представляете? Да они меня отравить задумали! И все говорят, что я свихнулась…
Раздался стук в дверь, скорее как просьба войти, чем объявление о намерении. Миссис Роскошь двинулась с впечатляющей скоростью, и, когда дверь раскрылась, арбалеты уже поворачивались.
Вошел мистер Бент со все еще рычащим мистером Непоседой на руках.
- Я же говорила, что пять раз, мистер Бент! – закричала миссис Роскошь. – Я могла попасть в мистера Непоседу! Вы считать не умеете?
- Я прошу прощения, - отозвался Бент, осторожно водружая мистера Непоседу в ящик. – И я умею считать.
- Ну и кто у нас такой непоседа? – сказала миссис Роскошь, в то время как пес чуть не взрывался от сумасшедшего радостного волнения видеть кого-то, кого он не видел самое большее десять минут. – Ты был послушным мальчиком? Он был послушным мальчиком, мистер Бент?
- Да, мадам. Чрезмерно, - яд змеиного мороженного не мог быть холоднее. – Могу я вернуться к своим обязанностям?
- Мистер Бент думает, я не знаю, как управлять банком, правда ведь, мистер Непоседа? - промурлыкала миссис Роскошь песику. – Глупый этот мистер Бент, правда? Да, мистер Бент, вы можете идти.
Мойст припомнил старую банбадукскую пословицу: «Если старушка злобно разговаривает со своей собакой, то эта собака – обед». Это поразительно подходило к случаю, и случай этот был неподходящим для того, чтобы быть рядом.
- Ну, было приятно познакомиться с вами, миссис Роскошь, - сказал он, поднимаясь. – Я… Обдумаю все.
- Он был у Хьюберта? – спросила миссис Роскошь, видимо, у собаки. – Прежде, чем он уйдет, ему надо побывать у Хьюьерта. Думаю, он немножко путается в финансах. Отведите его к Хьюберту, мистер Бент. Хьюберт хорошо объясняет.
- Как пожелаете, мадам, - откликнулся Бент, уставившись на мистера Непоседу. – Я уверен, что выслушав объяснения Хьюберта о денежном потоке, он больше не будет немножко путаться. Прошу вас, следуйте за мной, мистер Липвиг.

Добавлено: Wed Oct 10, 2007 12:53 pm     Заголовок сообщения:

Пока они спускались, Бент безмолствовал. Он поднимал свои безразмерные ступни осторожно, как будто идя по полу, усыпанному булавками.
- Миссис Роскошь – живенькая старушенция, да? – рискнул Мойст.
- Думаю, она то, что принято называть «оригиналом», сэр, - мрачно отозвался Бент.
- Немного утомляет временами?
- Я не буду это комментировать, сэр. Миссис Роскошь принадлежат пятьдесят один процент акций моего банка.
Его банка, отметил Мойст.
- Странно, - сказал он. – Она только что сказала мне, что владеет только пятидесятью процентами.
- И собакой, - ответил Бент. – У собаки один процент, наследство от покойного Сэра Джошуа, а собака принадлежит миссис Росокшь. У покойного Сэра Джошуа, было, как я понимаю, так называемое проказливое чувство юмора, мистер Липовиг.
И собаке принадлежит часть банка, подумал Мойст. И правда, какие эти Роскоши веселые люди.
- Полагаю, вам это не кажется слишком забавным, - сказал он.
- Я с удовольствием признаю, что я ничего не считаю забавным, сэр, - ответил Бент, когда они достигли основания лестницы. – У меня нет никакого чувства юмора. Вообще нет. Это френологически доказано. У меня Синдром Нихтлахена-Кейнвортца, что по какой-то непонятной причине понимается как печальный факт. Я же, напротив, рассматриваю это как дар. Счастлив сказать, что вид толстяка, поскальзывающегося на банановой кожуре, понимаю только как несчастный случай, который подчеркивает необходимость избавления от бытовых отходов.
- Вы не пробовали… - начал было Мойст, но Бент предостерегающе поднял руку.
- Прошу вас! Повторяю, я не считаю это тяжестью! И позвольте сказать, меня раздражает, когда люди воспринимают это именно так! Не стоит пытаться рассмешить меня, сэр! Если бы у меня не было ног, вы бы постарались заставить меня бегать? Я вполне счастлив, благодарю!
Он остановился около очередной пары дверей, немного успокоился и схватился за ручки.
- А теперь, может быть, следует воспользоваться возможностью показать вам, где… я бы сказал, выполняется серьезная работа, мистер Липовиг. Это всегда называлось счетной палатой, но я предпочитаю представлять это как, – он потянул на себя двери, которые величественно распахнулись, - мой мир.
Это было впечатляюще. И первым впечатлением, которое получил Мойст, было: это Ад в день, когда не нашлось спичек.
Он уставился на ряды согнутых спин, что-то неистово черкающих. Никто не поднял головы.
- Под этой крышей я не допущу счетов, Счетных Костей или других бесчеловечных приборов, мистер Липовиг, - сообщил Бент, двигаясь по центральному проходу. – Человеческий мозг способен не допускать погрешностей в мире чисел. Раз уж мы их изобрели, то как может быть иначе? Мы здесь точны, сэр, точны… - быстрым движением Бент вытянул листок бумаги из ящика для исходящих с ближайшего стола, бегло его просмотрел и бросил обратно с легким мычанием, которое означало то ли его одобрение тому, что служащий все сделал правильно, то ли разочарование от того, что он не нашел ничего неправильного.
Листок был напичкан вычислениями, и ни один смертный точно никак не мог их проверить с одного взгляда. Но Мойст не поставил бы и пенни на то, что Бент не рассчитал каждую строчку.
- В этой комнате мы в сердце банка, - гордо возвестил главный кассир.
- В сердце, - тупо отозвался Мойст.
- Здесь мы вычисляем прибыль, и хранение, и закладные, и цены, и… фактически, все. И мы не ошибаемся.
- Что, никогда?
- Ну, почти никогда. О, некоторые личности иногда допускают ошибку, - признал Бент с презрением. – К счастью, я проверяю каждое вычисление. Ни одна ошибка мимо меня не пройдет, можете на это рассчитывать. Ошибка, сэр, - это хуже, чем грех, по причине того, что грех часто зависит от точки зрения, личного мнения или даже определенного времени, но ошибка – это факт, и она требует исправления. Я вижу, что вы предусмотрительно не усмехаетесь, мистер Липовиг.
- Нет? В смысле нет. Не усмехаюсь! – ответил Мойст. Черт. Он забыл древнюю истину: когда пристально наблюдаешь, позаботься о том, чтоб никто пристально не наблюдал за тобой.
- Но вы, тем не менее, потрясены, - заметил Бент. – Вы пользуетесь словами, и мне говорили, что делаете это хорошо, но слова мягки и умелым языком могут быть выбиты в разные значения. Числа жесткие. О, с ними можно мошенничать и обманывать, но нельзя изменить их природу. Тройка – это тройка. Нельзя уговорить ее стать четверкой, даже если вы ее расцелуете.
Где-то в зале раздалось слабое хихиканье, но мистер Бент, видимо, не заметил.
- И они не слишком снисходительны. Мы здесь очень усердно работаем над тем, что должно быть сделано, - продолжал он. – А вот здесь сижу я, в самом центре…
Они достигли ступенек большого возвышения в центре комнаты. Как только они сделали это, мимо них уважительно пробралась худая женщина в белой блузке и длинной черной юбке и положила пачку бумаг в ящик, где уже скопилась довольно высокая гора. Она бросила взгляд на мистера Бента, который сказал «Спасибо, мисс Дрэйпс». Он был слишком занят, демонстрируя чудеса помоста с полукруглым столом сложного дизайна, чтобы заметить выражение, которое промелькнуло на ее маленьком бледном лице. А вот Мойст заметил, и прочел в нем тысячу слов, возможно, написанных в ее дневнике, но никогда никому не показанных.
- Видите? – нетерпеливо спросил главный кассир.
- М-м-м? – протянул Мойст, провожая взглядом семенящую прочь женщину.
- Вот здесь, видите? – повторил Бент с тем, что казалось почти энтузиазмом. – С помощью этих педалей я могу двигать стол, чтобы смотреть в любую сторону комнаты! Это паноптикум моего маленького мира. Ничто от меня не ускользнет! – он яростно закрутил педали, и весь помост начал с грохотом вращаться. – И можно поворачивать на двух скоростях, видите, из-за этих гениальных…
- Вижу, что почти ничего от вас не ускользает, - сказал Мойст, когда мисс Дрэйпс села на место. – Но мне не хотелось бы отрывать вас от работы.
Бент кинул взгляд на ящик и слегка пожал плечами.
- Эта пачка? Много времени она не займет, - сказал он, устанавливая ручник и поднимаясь. – Кроме того, я думаю, что вам очень важно увидеть, как это у нас налажено, прежде чем мне придется отвести вас к Хьюберту.
Тут он слегка кашлянул.
- А с Хьюбертом у вас, выходит, не налажено? - предположил Мойст, направляясь обратно к главному залу.
- Уверен, что намерения у него самые лучшие, - сказал Бент, оставив слова висеть в воздухе как петлю.

В зале господствовала величественная тишина. Несколько человек были за прилавками, старая леди за дверью смотрела, как ее собака пьет из своей медной миски, и любые слова произносились приемлемо-приглушенным тоном. Мойст всей душой был расположен к деньгам, они были одной из его любимейших вещей, но они не должны были быть чем-то, о чем надо говорить потише, чтоб вдруг не проснулись. Если деньги здесь и говорили, то шепотом.
Главный кассир отворил маленькую и не слишком приметную дверь, скрытую за лестницей и какими-то растениями в кадках.
- Пожалуйста, будьте осторожны, здесь всегда мокрый пол, - предупредил он и указал путь вниз по широким ступеням в огромнейший из всех виденных Мойстом подвалов. Каменные своды, поддерживающие красиво облицованный потолок, простирались далеко во мрак. Повсюду были свечи, а в центре что-то сверкало и наполняло пространство с колоннами бледно-голубым светом.
- Это когда-то было криптой храма, - объяснил шедший впереди Бент.
- Вы хотите сказать, что это место не просто выглядит, как храм?
- Строилось как храм, да, но никогда в этом качестве не использовалось.
- Правда? – спросил Мойст. – А какого бога?
- Никакого, как оказалось. Один из королей Анка приказал его построить около девятиста лет назад, - ответил Бент. – Думаю, это случай спекулятивного строения. То есть он не имел в виду какого-то конкретного бога.
- Надеялся, что какой-нибудь подвернется?
- Именно, сэр.
- Как для синиц? – сказал Мойст, внимательно вглядываясь во все вокруг. – Это место что, вроде небесной кормушки?
Бент вздохнул:
- Вы красочно выражаетесь, мистер Липовиг, но, полагаю, в этом есть некоторая правда. В любом случае, это не сработало. Потом это стало хранилищем на случай осады, крытым рынком, ну и так далее, пока его не заполучил Джокателло Ла Вис, когда город не выполнил обязательств заема. Это все есть в официальной истории. Не правда ли, прекрасное совокупление?
После долгой паузы Мойст произнес:
- Неужели?
- Вы так не считаете? Мне говорили, что здесь ее больше, чем где-либо еще в городе.
- Правда? – спросил Мойст, нервно оглядываясь. – Э, надо приходить сюда в какое-то определенное время?
- Ну, обычно в часы работы банка, но иногда пускаем группы по договоренности.
- Вы знаете, - проговорил Мойст, - Думаю, смысл беседы от меня немного ускользает…
Бент неопределенно махнул на потлок.
- ... Я имел ввиду сочетание куполов, - пояснил он. - Или, точнее, сводов.
- А! Ну да! Конечно! – произнес Мойст. – Знаете, я не удивлюсь, если немногие люди об этом догадываются.
А потом Мойст увидел сверкающий среди арок Хлюпер.

Добавлено: Wed Oct 17, 2007 9:31 am     Заголовок сообщения:

Глава 3

Хлюпер – Правильный Хьюберт — Один очень большой матрас — Кое-какие наблюдения по поводу туризма — Глэдис делает сэндвич — Офис Слепых Писем — Наследие Миссис Роскошь — Зловещее послание — План бегства — Еще более зловещее послание, точно куда зловещее, чем первое — Мистер Липовиг садится не в ту карету

Мойст раньше уже видел, как гнут и выдувают стекло, и он восхищался мастерством людей, которые это делали, как может восхищаться человек, чье единственное мастерство – это гнуть слова. Кто-то из этих гениев, наверное, поработал и здесь. Также как и их двойники с гипотетической Другой Стороны - стеклодувы, продавшие душу какому-нибудь литому богу за умение выдувать стекло в спирали, разделенные на части бутыли и формы, которые казались и очень близкими, и в то же время удаленными на какое-то расстояние. По стеклянным трубам журчала, струилась и, да, хлюпала вода. Чувствовался запах соли.
Бент подтолкнул Мойста, указал на невероятную деревянную вешалку и молча протянул ему длинный желтый непромокаемый плащ и такой же головной убор. Сам он уже облачился в похожую форму и магическим образом добыл откуда-то зонт.
- Платежный баланс, - объяснил он, пока Мойст натягивал дождевик. – У него все никак не получается установить его правильно.
Где-то раздался грохот, и на них брызнули капли воды.
- Видите? – добавил Бент.
- Что эта штуковина делает? – спросил Мойст.
Бент закатил глаза.
- Черт знает, небеса догадываются, - он повысил голос – Хьюберт? У нас гость!
Отдаленные всплески стали громче, и из-за стеклянных изделий показалась фигура.
Правильно это или нет, но Хьюберт – это одно из имен, которым сразу придаешь форму. Мойст бы первым согласился с тем, что бывают высокие и худые Хьюберты, но этот Хьюберт был самой правильной хьюбертовской формы, то есть коренастый и пухлый. Хотя у него были рыжие волосы, что, по опыту Мойста, было необычным для стандартной модели Хьюберта. Волосы росли очень густо и торчали из головы как щетина на щетке. Высотой сантиметров в десять, их, похоже, стригли с помощью ножниц для стрижки овец и уровня. На них можно было поставить блюдце с чашкой.
- Гость? – нервно спросил Хьюберт. – Чудесно! У нас тут внизу гости нечасто бывают!
Хюьерт носил длинный белый халат с нагрудным карманом, полным карандашей.
- Правда? – спросил Мойст.
- Хьюберт, это мистер Липовиг, - сказал Бент. – Он здесь, чтобы… Узнать о нас.
- Я Мойст, - сказал Мойст, делая шаг вперед со своей лучшей улыбкой и протягивая руку.
- Ой, простите. Надо было дождевики ближе к двери повесить, - сокрушился Хьюберт. Он посмотрел на руку Мойста как на какое-то интересное устройство, а потом осторожно ее пожал. – Вы нас не в лучшее время видите, мистер Липвик.
- Правда? – проговорил Мойст, все еще улыбаясь. Ну как эти волосы вот так стоят, задавался он вопросом. Клей он использует, что ли?
- Мистер Липовиг – главный Почтмейстер, Хьюберт, - сообщил Бент.
- Да? О. Я в последнее время нечасто выходил из подвала, - объяснил Хьюберт.
- Правда? – сказал Мойст, теперь его улыбка стала немного стеклянной.
- Нет, понимаете, мы тут так близки к завершению, - продолжил Хьюберт. – Думаю, мы почти добились…
- Мистер Хьюберт уверен, что это… устройство – что-то вроде хрустального шара, показывающего будущее, - пояснил Бент и закатил глаза.
- Возможные варианты будущего. Будет ли мистеру Липостику угодно увидеть его в действии? – спросил Хьюберт, дрожа от энтузиазма и рвения. Только человек с каменным сердцем сказал бы «нет», так что Мойст предпринял чудесную попытку показать, что это было всем, о чем он мечтал.
- С удовольствием, - согласился он, - но что конкретно оно делает?
Слишком поздно он уловил знаки. Хьюберт схватился за лацканы своего халата, как будто готовился к выступлению и весь исполнился жаждой общения, или, по крайней мере, жаждой долго говорить в твердой уверенности, что это то же самое.
- Хлюпер, как его любя зовут, - это то, что я называю кавычки открываются аналоговая машина кавычки закрываются. Он решает задачи, не подразумевая их как числовое выражение, но фактически в точности воспроизводит их в формах, которыми мы можем управлять: в данном случае, денежный поток и его действия внутри нашего общества становятся водой, текущей через стеклянную матрицу – Хлюпер. Геометрическая форма некоторых емкостей, действие клапанов и, как я говорю, хитроумно наклоняемые ведра и потокорегулирующие винты позволяют Хлюперу моделировать весьма сложные и запутанные дела. Также мы можем менять начальные условия, чтобы изучить присущие системе закономерности. Например, что случится, если уменьшить рабочую силу города вдвое, мы можем выяснить с помощью регулировки некоторых клапанов, вместо того, чтобы выйти на улицы и убить людей.
- Какое усовершенствование! Браво! – отчаянно воскликнул Мойст и зааплодировал.
Никто не присоединился. Он засунул руки в карманы.
- Э, может, вам продемонстрировать менее, эм, драматичный пример? – рискнул Хьюберт.
Мойст кивнул.
- Да, - сказал он. – Покажите… Покажите мне, что происходит, когда люди сыты по горло банками.
- А, знакомый случай! Игорь, поставь программу пять! – прокричал Хьюберт какому-то силуэту, виднеющемуся в чаще стеклянного оборудования. Раздались звуки скрипящих поворачиваемых винтов и журчание наполняемых резервуаров.
- Игорь? – повторил Мойст. – У вас есть Игорь?
- О, да, - сказал Хьюберт. – Вот как я получаю этот прекрасный свет. Они знают секрет заточения молний в банки! Но пусть это вас не беспокоит, мистер Липоспик. Просто то, что у меня на службе Игорь и я работаю в подвале, еще не значит, что я какой-нибудь безумец, ха-ха-ха!
- Ха-ха, - согласился Мойст.
-Ха-хах-хах! - произнес Хьюберт. - Хахахахаха!!! Ах-хахахахахаха!!!!!...
Бент похлопал его по спине. Хьюберт закашлялся.
- Извините, это все из-за здешнего воздуха, - пробормотал он.
- Определенно выглядит… Сложной, эта ваша штуковина, - сказал Мойст, в попытке отыскать вокруг что-нибудь нормальное.
- Э, да, - слегка отстраненно сказал Хьюберт. – И мы ее постоянно совершенствуем. Например, поплавки, соединенные с имкусно снабженными пружинами шлюзами где-нибудь в Хлюпере позволяют изменению уровня в одной колбе автоматически влиять на потоки в нескольких других частях системы…
- А зачем это? – спросил Мойст, наугад указав на круглую бутыль, подвешенную в трубах.
- Клапан Фаз Луны, - сразу же ответил Хьюберт.
- Луна влияет на то, как обращаются деньги?
- Мы не знаем. Может. Погода точно влияет.
- Правда?
- Определенно! – засиял Хьюберт. – И мы постоянно добавляем новые воздействия. Честное слово, я не успокоюсь, пока моя чудесная машина не сможет полностью отразить все до последней детали экономического цикла нашего великого города!
Раздался звонок, и Хьюберт добавил:
- Спасибо, Игорь! Запускай!
Что-то лязгнуло, и разноцветная вода начала пениться и струиться по самым крупным трубам. Хьюберт вместе с голосом повысил длинный указательный палец.
- Теперь, если мы понизим общественное доверие к банковской системе – смотрите вот на эту трубу – вот здесь увидите поток наличности, вытекающий из банков в Колбу Двадцать восемь, пока что обозначенную как Старый Носок Под Матрасом. Даже весьма богатые люди не хотят, чтобы их деньги были вне их контроля. Видите, как матрас наполняется, или, может, лучше сказать… толстеет?
- Это будто очень много матрасов, - согласился Мойст.
- Я предпочитаю думать об этом как об одном матрасе высотой в треть мили.
- Правда? – отозвался Мойст.
Плюх! Где-то открылись клапаны, и вода понеслась по новому пути.
- Теперь видите, как пустеют банковские ссуды, по мере того как вода течет в Носок? Бубульк! – Обратите внимание на Резервуар Одиннадцать, вон там. Это значит, что расширение бизнеса замедляется… Вот оно, вот…
Кап!
- Теперь смотрите на Ведро Тридцать Четыре. Оно наполняется, наполняется… вот! Шкала слева на Колбе Семнадцать, кстати, показывает терпящие крах предприятия. Видите, как начала наполняться Фляга Девятнадцать? Это лишения прав выкупа закладных… Потеря работы – это Колба Семь… А вот и клапан Колбы Двадцать девять, когда все начинают доставать носки.
Всплеск!
- Но что можно купить? Вот здесь мы видим, что Колба Одиннадцать тоже иссякла…
Кап.
Если не считать редкие побулькивания, акватическая активность стихла.
- И теперь мы в положении, в котором не можем двигаться, потому что, образно выражаясь, наступили на собственные руки, - сказал Хьюберт. – Работа пропадает, люди страдают без сбережений, заработная плата понижается, фермы приходят в запустение, с гор спускают неистовые тролли…
- Они и так уже здесь, - встрял Мойст. – Некоторые даже в Страже служат.
- Вы уверены? – удивился Хьюберт.
- Ну да, у них есть шлемы и все такое. Я их видел.
- Значит, полагаю, они в неистовстве уйдут обратно в горы, - заключил Хьюберт. – Думаю, я бы на их месте ушел.
- Вы думаете, это все может действительно случиться? – спросил Мойст. – Куча трубок и ведер могут вам об этом сказать?
- Они очень точно связаны с событиями, мистер Липосвик, - сказал Хьюберт с узявленным видом. - Связь – это все. Вы знали, что то, что края одежды имеют тенденцию подниматься во времена национального кризиса – установленный факт?
- Вы имеете в виду?.. – начал Мойст, не совсем уверенный, как это предложение должно закончиться.
- Женские платья становятся короче, - объяснил Хьюберт.
- И это вызывает национальный кризис? Правда? И как высоко они…
Мистер Бент издал свинцовый кашель.
- Думаю, возможно, нам пора идти, мистер Липовиг, - сказал он. – Если вы увидели все, что хотели, то вы, несомненно, торопитесь уйти.
Чувствовалось легкое ударение на «уйти».
- Что? О.. Да, - сказал Мойст. – Мне, пожалуй, пора. Ну, спасибо вам, Хьюберт. Это, без сомнения, было крайне познавательно.
- Я только никак не могу избавиться от утечек, - сказал маленький человечек с немного пришибленным видом. – Клянусь, каждый стык водонепроницаем, но в конце никогда не остается то же количество воды, с каким мы начинали.
- Конечно нет, Хьюберт, - отозвался Мойст, похлопав его по плечу. – Это потому что вы так близки к достижению совершенства!
- Да? – удивился Хьюберт, вытаращив глаза.
- Конечно. Любой знает, что к концу недели никогда не будет столько денег, сколько, по вашим представлениям, должно быть. Это широко известный факт!
Восторг осветил лицо Хьюберта. Топси была права, сказал Мойст себе. Я хорошо лажу с людьми.
- А теперь продемонстрировано Хлюпером! – выдохнул Хьюберт.
- Я напишу на этом монографию!
- Или запишите мнографию об этом! - сказал Мойст, тепло пожимая ему руку. – Ну ладно, мистер Бент, утекаем прочь!
Когда они поднимались по главной лестнице, Мойст спросил:
- Кем Хьюберт приходится теперешнему председателю?
- Племянником, - ответил Бент. – Но как вы…?
- Я всегда интересуюсь людьми, - сказал Мойст, улыбнувшись себе. – И рыжие волосы, конечно. Почему у миссис Роскошь два арбалета на столе?
- Фамильные ценности, сэр, - соврал Бент. Это была преднамеренная, вопиющая ложь, и должно быть, он хотел, чтобы ее таковой и видели. Фамильные ценности. И спит она в кабинете. Ну хорошо, она инвалид, но обычно люди это делают дома...
Она не предпринимает попыток выйти из комнаты. Она настороже. И она очень озабочена тем, кто именно входит в комнату.
- Вы чем-нибудь интересуетесь, мистер Бент?
- Я делаю свою работу с тщательностью и вниманием, сэр.
- Да, ну а чем занимаетесь по вечерам?
- Перепроверяю итоги за день в кабинете, сэр. Я нахожу вычисления вполне… удовлетворяющими.
- У вас очень хорошо получается, да?
- Лучше, чем можете себе представить, сэр.
- Значит, если я буду откладывать девяносто три доллара сорок семь пенсов в год семь лет подряд под два с четвертью процента, сколько…
- $835.13 будут вычисляться ежегодно, сэр, - спокойно произнес Бент.
Ну да, и дважды ты знал точное время, подумал Мойст. Даже не взглянув на часы причем. Ты очень хорошо ладишь с числами. Может, даже нечеловечески хорошо…
- Работаете без отпусков? – спросил он вслух.
- У меня был тур по основным банковским домам Убервальда прошлым летом, сэр. Это было очень поучительно.
- Должно быть, это заняло несколько недель. Рад, что вы смогли оторваться от своих дел здесь!
- О, это было просто, сэр. Мисс Дрэйпс, старший служащий, каждый день посылала клик-сообщения о делах. Я мог просматривать их за послеобеденным штруделем и немедленно посылать ответ с советами и инструкциями.
- Мисс Дрэйпс - полезный член персонала?
- Да, это так. Она выполняет свои обязанности тщательно и расторопно. – Он замолчал. Они были на вершине лестницы. Бент повернулся и посмотрел прямо на Мойста. – Я работаю здесь всю жизнь, мистер Липовиг. Берегитесь семьи Роскошь. Миссис Росокшь – лучшая из них, прекрасная женщина. Остальные… Привыкли поступать по-своему.
Старая семья, старые деньги. Такого рода семья. Мойст почувствовал далекий зов, напоминающий песню жаворонка. Он возвращался дразнить его каждый раз, когда, к примеру, он видел кого-то нездешнего с картой и растерянным видом, требующего быть освобожденным от своих денег услужливым и сложноуследимым способом.
- Опасные, значит? – произнес он.
Бент выглядел слегка оскорбленным такой прямотой.
- Они не привыкли к разочарованиям, сэр. Они пытались выдать Миссис Роскошь за сумасшедшую, сэр.
- Правда? – спросил Мойст. – по сравнению с кем?

Добавлено: Wed Oct 17, 2007 9:36 am     Заголовок сообщения:

Ветер гулял по городку Большому Кочану, который любил называть себя Зеленым Сердцем Равнин.
Назывался он Большим Кочаном потому, что был домом Самому Большому Кочану Капусты в Мире, а жители города были не слишком-то изобретательны в названиях. Люди проезжали многие мили, чтобы посмотреть на это чудо; они заходили внутрь и выглядывали из его окошек, покупали закладки в виде капустных листьев, капустные чернила, капустные рубашки, кукол Капитана Кочана, музыкальные шкатулки, искусно изготовленные из кольраби и цветной капусты, которые играли «Песенку Любителя Капусты», капустное варенье, овощной эль и зеленые сигары, сделанные из новейших сортов капусты и скрученные на бедрах местных девушек, предположительно потому, что им это нравилось.
Еще был увлекательный Мир Сурепки, где самые маленькие дети могли в ужасе кричать на гигантскую голову самого Капитана Кочана, также как и его друзей Клоуна Цветнокапуста и Билли Брокколи. Для посетителей постарше был, конечно, Капустный Исследовательский Институт, над которым всегда висела зеленоватая завеса по ветру от тех растений, которые казались довольно странными и иногда поворачивались посмотреть вам вслед.
А еще… как лучше запечатлеть в памяти этот день, чем позировать для картинки по совету одетого в черное человека с иконографом, который снимал всю счастливую семью и обещал цветную картинку в рамке, причем присланную прямо к ним домой, всего за три доллара, включая доставку, залог один доллар, чтобы покрыть расходы, если вы будете так любезны, сэр, и, позвольте сказать, какие у вас замечательные детишки, мадам, они, без всякого сомнения, делают вам честь, о, и я уже говорил, что если вы не будете в восторге от картинки, тогда не присылайте остальные деньги и больше ни слова об этом?
Капустный эль был довольно неплох, и в вопросах, касающихся матерей, нельзя переборщить с лестью, и, ладно, у человека были весьма странные зубы, которые, было такое ощущение, стремились вырваться у него изо рта, но никто не идеален и, в любом случае, что мы потеряем?
Теряли доллар, и доллары эти накапливались. Тот, кто говорит, что честного человека не обманешь, сам таковым не является.
Где-то примерно на седьмой семье начал проявлять смутный интерес стражник, так что человек в пыльном черном костюме изобразил, что он записал последнее имя и адрес и побрел по аллее. Он швырнул сломанный иконограф обратно в кучу мусора, где его и нашел – этот был из дешевых, и бес давным-давно испарился – и уже собирался отправляться в поля, но вдруг увидел катящуюся по ветру газету.
Для человека, путешествующего исключительно за счет своего хитроумия, газета была ценным сокровищем. Засунь ее в рубашку – она будет греть. Ею можно разжечь огонь. Для особо разборчивых и утонченных она могла заменить дневной запас щавеля, лопуха или других растений с широкими листьями. Ну и, в крайнем случае, ее можно читать.
Этим вечером ветер все поднимался. Человек окинул первую страницу беглым взглядом и засунул ее за жилет.
Его зубы попытались ему что-то сказать, но он никогда их не слушал. Если слушать свои зубы, можно с ума сойти.

Добавлено: Wed Oct 17, 2007 9:40 am     Заголовок сообщения:

Как только он добрался обратно до Почты, Мойст поискал семью Роскошь в "Кто-c есть Кто-c". Они были и впрямь тем, что называли «старыми деньгами», что значило, что эти деньги сделаны так давно, что черные делишки, которые когда-то наполняли сундуки, теперь стали исторически неуместными. Забавно: о бандите-отце предпочитали молчать, а вот пра-пра-пра-пра-прадедушкой пиратом-рабовладельцем можно было хвастаться направо-налево. Время превращало злобных ублюдков в негодяев, а негодяй – слово с огоньком в глазах, и в нем нет ничего постыдного.
Они были богаты столетиями. Ключевые игроки в текущем урожае Роскошей, не считая Топси, были ее деверь Марко Росокшь и его жена Каприция Роскошь, дочь известного доверительного фонда. Они жили в Генуе, насколько можно далеко от Роскошь, и это было в очень Роскошном духе. Еще были пасынок и падчерица Топси, близнецы Космо и Пупси, которые, как утверждала история, родились, сжимая руки вокруг горла другого, как истинные Роскоши. Было еще много кузенов, теток и генетических паразитов, все следили друг за другом, как кошки. Как слышал Мойст, их семейный бизнес был традиционно банковским делом, но последние поколения, поддерживаемые сложной сетью долговременных капиталовложений и древних фондов, разнообразили занятия, лишая друг друга наследства и возбуждая друг против друга дела, все это с очевидным огромным энтузиазмом и похвальной немилосердностью. Мойст припомнил их снимки со светских страниц Таймс, они заходили в лоснящиеся черные кареты или выходили из них и не много улыбались, чтобы вдруг деньги не утекли.
О семейной ветке Топси не упоминалось. Она была из Кувырком, очевидно, недостаточно благородных, чтобы быть Кем-то-с. Топси Кувырком… В этом было какое-то мюзик-холльное звучание, и Мойст мог в это поверить.
За время отсутствия Мойста его ящик для входящих наполнился до краев. Это все были неважные дела, и от него на самом деле ничего не требовалось, но беда была в новомодной копировальной бумаге. Он получал копии всего, а они занимали время.
Не то, чтобы у него плохо получалось что-то поручать. У него исключительно хорошо получалось поручать. Но этому таланту необходимы на другом конце цепочки люди, у которых хорошо получается выполнять поручения. А они такими не были. Что-то в Почте отбивало охоту к оригинальному мышлению. Письма опускаются в ящики, так? Здесь не было места людям, которые хотели бы поэкспериментировать с ними, толкая их себе в ухо, пуская их вверх по трубе или спуская в нужник. Было бы неплохо, если…
Он увидел тоненькое розовое клик-сообщение среди прочих документов и быстро его вытянул.
Оно было от Шпильки!
Он прочел:

Успех. Возвращаюсь послезавтра. Все откроется. Ш.

Мойст аккуратно положил послание. Конечно, она страшно по нему скучала и очень хотела снова увидеть, но очень скупо расходовала деньги Траста Големов. А еще у нее, наверное, закончились сигареты.
Мойст побарабанил пальцами по столу. Год назад он просил Адору Белль Добросерд стать его женой, и она объяснила, что, вообще-то, это он станет ее мужем.
Это должно случиться… Ну, это должно случиться где-то в ближайшем будущем, когда у Миссис Добросерд все-таки лопнет терпение от занятого графика дочери и она устроит свадьбу сама.
Но как ни посмотри, он был почти женатым человеком. А почти женатые люди не связываются с семейством Роскошей. Почти женатый человек непоколебим, надежен и всегда готов подать своей почти жене пепельницу. Он должен быть таким для своих детей, которые однажды появятся, и убедиться, что они будут спать в хорошо проветриваемой детской.
Мойст разгладил послание.
И еще он завяжет с ночным лазаньем. Это по-взрослому? Это благоразумно? Он - орудие Ветинари? Нет!
Но память расшевелилась. Мойст встал и направился к шкафу с ящиками для файлов, которого он обычно старался избегать любыми способами.
Под надписью «Марки» он обнаружил маленький отчет, полученный два месяца назад от Стэнли Хоулера, Главы Отделения Марок. В отчете бегло говорилось о продолжении высокого роста продаж одно- и двухдолларовых марок, что было выше, чем даже ожидал Стэнли. Может быть, марочные деньги были распространеннее, чем он думал. В конце концов, правительство подтвердило их, так? Их проще носить. Надо проверить, сколько именно они…
Раздался сдержанный стук в дверь, и вошла Глэдис. Она чрезвычайно аккуратно несла сэндвичи с говядиной, очень, очень тонкими, как одна только Глэдис и умела делать. Достигалось это следующим образом: кусок говядины клался между двух кусков хлеба, а потом по ним сильно ударялось рукой размером с лопату.
- Я Предвидела, Что Вам Не Удастся Позавтракать, Почтмейстер, - прогремела она.
- Спасибо, Глэдис, - сказал Мойст, мысленно встряхивая себя.
- И Внизу Лорд Ветинари, - продолжила она. – Говорит, Что Незачем Спешить.
Сэндвич остановился на полпути ото рта Мойста.
- Он в здании?
- Да, Мистер Липовиг.
- Сам там один бродит? – воскликнул Мойст с нарастающим ужасом.
- В Данный Момент Он В Отделе Слепых Писем, Мистер Липовиг.
- Что он там делает?
- Читает Письма, Мистер Липовиг.
Незачем спешить, мрачно подумал Мойст. Ну да. Что ж, я доем эти сэндвичи, которые мне сделала милая леди-голем.
- Спасибо, Глэдис, - сказал он.
Когда она ушла, Мойст достал из ящика стола пару щипцов, открыл сэндвичи и принялся потрошить их, доставая кусочки костей, образовывавшихся в результате кувалдовой техники Глэдис.
Прошло чуть больше трех минут, когда голем вернулась и терпеливо встала перед столом.
- Да, Глэдис? – сказал Мойст.
- Его Светлость Пожелал, Чтоб Я Проинформировала Вас, Что Спешить Все Еще Незачем.
Мойст кинулся вниз по лестнице, и Лорд Ветинари действительно оказался в Отделе Слепых Писем* с ногами на столе, пачкой писем в руках и улыбкой на лице.
- А, Липовиг, - сказал он, взмахнув неряшливыми конвертами. – Прекрасный материал! Лучше, чем кроссворды! Мне вот этот нравится: «Песивотруши Шопротиф Авдекоря». Я внизу приписал правильный адрес.
Он передал письмо Мойсту. Там было написано «К. Вистлер, Пекарь, Свинарный Холм, дом 3».
- В городе три пекарни, которые могут быть названы против аптеки, - объяснил Ветинари, - но только Вистлер готовит такие довольно вкусные ватрушки, которые, к сожалению, выглядят так, как будто собака только что сделала свои дела вам на тарелку и как-то еще умудрилась добавить каплю сахарной глазури.
- Хорошая работа, сэр, - слабым голосом сказал Мойст.
На другом конце комнаты Фрэнк и Дейв, все время занятые дешифровкой неразборчивых, написанных с ошибками, не туда отправленных или просто безумных посланий, которые каждый день протекали сквозь Отдел Слепых Писем, смотрели на Ветинари с изумлением и благоговением. В углу Стукпостук, похоже, заваривал чай.
- Думаю, фокус в том, чтобы проникнуть в разум пишущего, - продолжил Ветинари, смотря на письмо, покрытое грязными отпечатками пальцев и чем-то, что выглядело как остатки чьего-то завтрака. Он добавил:
- В некоторых случаях, как я догадываюсь, места остается много.
- Фрэнку и Дейву удается разобраться с каждыми пятью из шести, - заметил Мойст.
- Они настоящие волшебники, - отозвался Ветинари. Он повернулся к людям, которые нервно улыбнулись и отшатнулись, оставив улыбки неловко висеть в воздухе перед ними как защиту. И добавил: - Но, думаю, сейчас у них должен быть перерыв на чай?
Оба посмотрели на Стукпостука, который разливал чай в две чашки.
- Где-нибудь еще? – предположил Ветинари.
Никакая экспресс-доставка не могла бы обогнать Фрэнка и Дейва. Когда дверь за ними захлопнулась, Ветинари продолжил:
- Вы осмотрели банк? Ваши заключения?
- Думаю, я скорее засуну палец в мясорубку, чем свяжусь с Роскошами, - ответил Мойст. – О, я бы, наверное, смог бы что-нибудь сделать, и Монетному Двору нужна хорошая встряска, но банком должен управлять кто-то, кто понимает банки.
- Люди, которые понимают банки, довели его до того состояния, в котором он пребывает сейчас, - заметил Ветинари. – И я стал правителем Анк-Морпорка не потому, что понимаю город. Как и банковское дело, город понять удручающе просто. Я стал правителем, заставив город понимать меня.
- Я понял вас, сэр, когда вы говорили что-то насчет ангелов, помните? Ну, так это сработало. Я исправившийся человек и буду поступать как таковой.
- Вплоть до золот-истой цепи? – спросил Ветинари, когда Стукпостук протягивал ему чашку чая.
- Чертовски верно!
- Миссис Роскошь вы очень впечатлили.
- Она сказала, что я конченый плут!
- И впрямь высокая похвала из уст Топси, - сказал Ветинари и вздохнул – Что ж, я не могу заставлять такого исправившегося человека, как вы…
Он остановился, потому что Стукпостук наклонился прошептать ему что-то на ухо, а затем продолжил:
- То есть я, ясное дело, могу заставить вас, но в данном случае не думаю, что сделаю это. Стукпостук, запишите, пожалуйста, следующее. «Я, Мойст фон Липовиг, желаю заявить, что у меня нет желания или намерения управлять или быть вовлеченным в управление любого банка Анк-Морпорка, вместо этого я предпочитаю посвятить все силы дальнейшему усовершенствованию Почтовой Службы и системы щелкающих башен». Оставьте место для подписи мистера Липовига и даты. А теперь…
- Слушайте, зачем это надо… - начал Мойст.
- … Продолжайте: «Я, Хэвлок Ветинари и т.д., подтверждаю, что я действительно обсуждал будущее банковской системы Анк-Морпорка с Мистером Липовигом и полностью соглашаюсь с выраженным им желанием продолжать его работу в Почтовой Службе, свободно и без помех или взысканий. Место для подписи и так далее… Благодарю, Стукпостук.
- К чему это все? – спросил сбитый с толку Мойст.
- В Таймс, похоже, думают, что я намереваюсь национализировать Королевский Банк, - сообщил Ветинари.
- Национализировать? – переспросил Мойст.
- Украсть, - перевел Ветинари. – Не знаю, откуда берутся такие слухи.
- Полагаю, даже у тиранов есть враги? – сказал Мойст.
- Как всегда, хорошо сказано, Мистер Липовиг, - сказал Ветинари, послав ему проницательный взгляд. – Дайте ему подписать меморандум, Стукпостук.
Стукпостук выполнил просьбу, не забыв впоследствии забрать карандаш с весьма самодовольным видом. Потом Ветинари встал и отряхнул мантию.
- Припоминаю нашу увлекательную беседу об ангелах, мистер Липовиг, и припоминаю также, мои слова о том, что ангел является только раз, - немного подавленно сказал он. – Не забывайте об этом.
- По-видимому, леопард все-таки может сменить окраску, - задумчиво произнес Стукпостук, когда по улицам пополз доходящий до пояса вечерний туман.
- Действительно, по-видимому, это так. Но Мойст фон Липовиг – человек многих видимостей. Я уверен, что он верит во все, что говорит, но надо смотреть в скрывающуюся за поверхностью сущность Липовига, честную душу с прекрасным преступным сознанием.
- Вы что-то подобное уже говорили раньше, сэр, - заметил секретарь, открывая дверь экипажа. – Но, похоже, что честность взяла верх.
Ветинари, поставив ногу на ступеньку, задержался.
- Действительно, но мне, Стукпостук, запал в душу тот факт, что он вновь украл ваш карандаш.
- Вообще-то нет, сэр, потому что я позаботился положить его в карман! – с некоторым триумфом поведал Стукпостук.
- Да, - радостно сказал Ветинари, ныряя в скрипящее кожаное нутро экипажа, а Стукпостук с нарастающим отчаянием стал хлопать себя по карманам, - Я знаю.
---------
* Выдумка, которой Мойст очень гордился. Люди Анк-Морпорка предпочитали очень незамысловатый подход к написанию писем, который можно свести к следующему: если я понимаю, что я имею в виду, то и вы тоже должны. В результате в Почте привыкли к письмам, адресованным "Маему брату Джону, окало Маста", или "Миссис Смит, которая что надо, Сестрички Долли". Увлеченные и почему-то вызывающие беспокойство светлые головы, работающие в Отделе Слепых Писем, любили сложные задачи, а в перерыв на чай играли в шахматы в уме.

Добавлено: Wed Oct 17, 2007 9:50 am     Заголовок сообщения:

Ночью в банке несли службу охранники. Они патрулировали коридоры вальяжной походкой, что-то насвистывая себе под нос, твердо зная, что злодеев не пустят внутрь лучшие замки, и что весь пол на первом этаже был покрыт мрамором, на котором в долгие тихие ночные дежурства каждый шаг звучал как колокольный звон. Некоторые стражи дремали, стоя с полуприкрытыми глазами.
Но кое-кто не обратил внимания на железные замки, проник сквозь латунные решетки, беззвучно ступил на звонкие плиты, прошел под самым носом у дремлющих охранников. И тем не менее, когда фигура вошла через большие двери кабинета председателя, две арбалетных стрелы прошли сквозь нее и воткнулись в добротную деревянную отделку.
- Ну, нельзя винить тело за попытку, - сказала Миссис Роскошь.
- МЕНЯ НЕ ВОЛНУЕТ ВАШЕ ТЕЛО, МИССИС ТОПСИ РОСКОШЬ, - сказал Смерть.
- Давненько уже никого не волновало, - вздохнула Топси.
- ЭТО ЧАС РАСПЛАТЫ, МИССИС РОСКОШЬ. ФИНАЛЬНЫЙ РАСЧЕТ.
- Ты всегда в такие моменты используешь банковские аллюзии? – спросила Топси, поднимаясь. Что-то сгорбленное осталось в кресле, но это уже не было Миссис Роскошь.
- Я СТАРАЮСЬ СООТВЕТСТВОВАТЬ ОКРУЖЕНИЮ, МИССИС РОСКОШЬ.
- «Закрытие гроссбуха» тоже неплохо звучит.
- СПАСИБО. Я ЗАПОМНЮ. А ТЕПЕРЬ ВЫ ДОЛЖНЫ ПОЙТИ СО МНОЙ.
- Похоже, что я очень вовремя составила завещание, - заметила Топси, распуская свои белые волосы.
- ВСЕГДА НАДЛЕЖИТ ЗАБОТИТЬСЯ О ПОТОМСТВЕ, МИССИС РОСКОШЬ.
- О потомстве? Роскоши могут поцеловать меня в задницу! Я с ними навсегда расправилась. О да! Что теперь, мистер Смерть?
- ТЕПЕРЬ? – спросил Смерть. – ТЕПЕРЬ, МОЖНО СКАЗАТЬ, НАСТУПИТ ВРЕМЯ… РЕВИЗИИ.
- О. Такая есть, да? Ну, мне ни за что не стыдно.
- ЭТО УЧИТЫВАЕТСЯ.
- Хорошо. Оно и должно, - сказала Топси.
Она взяла Смерть под руку и проследовала с ним через двери по черной пустыне в бесконечную ночь.
Через некоторое время мистер Непоседа сел и завыл.

Добавлено: Wed Oct 17, 2007 9:59 am     Заголовок сообщения:

На следующее утро в Таймс появилась маленькая статья о банковском деле. В ней часто употреблялось слово «кризис».
А, вот мы где, подумал Мойст, добравшись до четвертого абзаца. Точнее, вот я где.

«Лорд Ветинари сообщил Таймс:
“Это правда, что, с разрешения председателя банка, я обсуждал с Главным Почтмейстером возможность его предложения своей помощи Королевскому Банку в эти трудные времена. Он отказался, и на этом вопрос исчерпан. Управлять банками – не дело правительства. Будущее Королевского Банка Анк-Морпорка - в руках его директоров и владельцев акций.”»

И да помогут этому боги, подумал Мойст.
Он энергично принялся за документы. Окунулся в бумаги, проверяя расчеты, исправляя ошибки и мыча себе под нос, чтобы заглушить внутренний голос искушения.
Пришло время завтрака, а вместе с ним тарелка доставленных Глэдис сэндвичей с сыром, каждый шириной с фут, а еще полуденный номер Таймс.
Миссис Роскошь умерла ночью. Мойст уставился на статью. Там говорилось, что старушка, долгое время болевшая, тихо скончалась во сне.
Он выронил газету и уставился в стену. Было похоже, что она держалась на одной только выдержке и джине. Но все равно, эта живость, эта искра… Ну, она же не могла держаться вечно. И что же будет теперь? О боги, как хорошо, что он вовремя выбрался из всего этого!
И, несомненно, не лучшее время, чтобы быть мистером Непоседой. Он выглядел неуклюжей собакой, так что ему бы лучше научиться бегать очень быстро.
В последней принесенной Глэдис почте был еще длинный и явно не в первый раз используемый конверт, адресованный ему «личтно» черными жирными буквами. Мойст разрезал его ножом для бумаги и вытряхнул содержимое в мусорную корзину, так, на всякий случай.
Внутри была сложенная газета. Как оказалось, вчерашняя Таймс с Мойстом фон Липовигом на передовице. Обведенным кружком.
Мойст развернул конверт. На другой стороне крошечным четким почерком было написано:

Уважаемый сэр, я придпринял маленькую передосторожность, поместив некатарые письманные свидетельсва на сохранение знакомым доверинным лицам. Познее я ищо дам вам о себе знать...
Друг

Спокойно, спокойно… От друга оно быть никак не может. Все, кого он может считать друзьями, умеют нормально писать. Это, наверное, какое-то мошенничество, да? Но у него не было скелетов в шкафу…
О, ну ладно, если цепляться к деталям, то вообще-то у него скелетов было столько, что хватило бы на вместительный склеп, и еще осталось бы на ярмарочную Комнату Ужаса и, может даже, на мрачную, но весьма занятную пепельницу. Но они никак не были связаны с именем Липовиг. Он очень об этом заботился. Его преступления умерли вместе с Альбертом Спэнглером. Хороший палач точно знает, сколько веревки следует дать человеку, и отмерил ему ровно стлько, чтобы перекинуть из одной жизни в другую.
Может, кто-то его узнал? Но ведь он без своего золотого костюма - самый незапоминающийся человек в мире! Когда он был маленьким, его мать иногда забирала из школы не того ребенка!
А когда он надевал костюм, то люди узнавали костюм. Он скрывался благодаря тому, что бросался в глаза…
Это точно какое-то жульничество. Да, оно и есть. Старая уловка «преступного секрета». Наверняка никто не мог добиться такого положения, не накопив каких-то фактов, которые он бы не желал делать достоянием общественности. Но штрих про письменные свидетельства был хорош. Это для того, чтобы нервный человек стал задаваться вопросами. Это предполагало, что отправитель знал что-то настолько опасное, что вы, получатель, можете попытаться заставить его замолчать, а он сможет натравить на вас адвокатов.
Ха! И ему дали время, чтобы, предположительно, заставить терзаться от беспокойства. Его! Мойста фон Липовига! Ну и пусть посмотрят, кто кого в конце концов истерзает. А пока он засунул послание в нижний ящик. Ха!
Раздался стук в дверь.
- Входи, Глэдис, - сказал он, снова принимаясь рыться в ящике для бумаг.
Дверь открылась, и из нее показалось озабоченное, бледное лицо Стэнли Хоулера.
- Это я, сэр. Стэнли, сэр, - сказало лицо.
- Да, Стэнли?
- Глава Отделения Марок в Почтовой Службе, сэр, - добавил Стэнли на случай, если вдруг было нужно подробное описание.
- Да, Стэнли, я знаю, - терпеливо сказал Мойст. – Я тебя каждый день вижу. Что ты хотел?
- Ничего, сэр, – ответил Стэнли. Наступила пауза, и Мойст настроил свое сознание на мир, пропущенный сквозь мозг Стэнли Хоулера. Стэнли был очень… тщательным и терпеливым, как могила.
- По какой причине, ты, пришел сюда, увидеть меня, сегодня, Стэнли? – попробовал Мойст, четко все проговаривая, надеясь донести предложение маленькими кусочками.
- Внизу юрист, сэр, - провозгласил Стэнли.
- Да я же только-только прочитал угрож… - начал было Мойст, а потом расслабился. – Юрист? Сказал, почему?
- Сказал, что дело большой важности. С ним два стражника, сэр. И собака.
- Правда? – спокойно произнес Мойст. – Ну, тогда тебе стоит пригласить их.
Он взглянул на часы.
Ла-адно… Нехорошо.
Ланкрский Экспресс отправляется через сорок пять секунд. Он знал, что сможет спуститься по этой проклятой водосточной трубе за одиннадцать секунд. Стэнли шел вниз, чтобы привести их сюда, допустим, что это, может, тридцать секунд. Убедиться, что их нет на первом этаже, вот что главное. Вскочить сзади на карету, спрыгнуть, когда она притормозит у Пупсторонних Ворот, подобрать жестяной сундучок, который он припрятал в балках старого стойла в Брошенном Лоскуте, переодеться и изменить лицо, прогуляться по городу выпить кофе в магазинчике напротив главного здания Стражи, некоторое время понаблюдать за трафиком щелкающих башен, пройтись до Курино-Цыплячьего Двора, где у него был еще один тайник в стволе дерева под присмотром Ничего-не-знаю Джека, переодеться, уйти со своим маленьким мешком и твидовой шляпой (которую он в какой-нибудь аллее сменит на старый коричневый котелок на тот случай, если у Джека вдруг случится приступ хорошей памяти, связанный с чрезмерной суммой денег), проследовать в квартал скотобоен, превратиться в Джефа-загонщика и завалиться в зловонный бар Орел Мясника, где обычно загонщики останавливались стряхнуть дорожную пыль. Теперь в Страже служил вампир, и уже несколько лет – оборотень. Ну вот и пусть эти хваленые острые носы унюхают коктейль из зловония навоза, страха, пота, падали и мочи и тогда посмотрим, как им это понравится! Так оно в баре и пахло – если что, в скотобойнях было еще хуже.
Потом он, может быть, подождет до вечера и вместе с другими пьяными загонщиками напросится на одну из богатых испарениями навозных телег, выезжающих из города. Охранники у ворот никогда не озабочивались их проверкой. С другой стороны, если его шестое чувство все еще будет вопить об опасности, тогда он сыграет в наперсток с каким-нибудь пьянчугой, пока не накопит на маленькую бутыль духов и дешевый, но вполне приличный костюм в каком-нибудь неприметном магазине и явится к Съемным Комнатам Для Достойных Рабочих Людей Миссис Евкразии Арканум, где с шляпой набок и очками в тонкой оправе он станет мистером Грешем Вылупетухом, торговцем шерстью, который всегда останавливался там, когда бывал по делам в городе, и который всегда преподносил хозяйке маленький подарок, подходящий для вдовы тех лет, которых, как ей бы хотелось, люди ей давали. Да, это будет прекрасной идеей. У миссис Арканум еда была основательной и в изобилии. Кровати тоже были хорошими, и ими редко приходилось делиться.
Потом уже можно будет построить настоящие планы.
Маршрут бегства извивался перед его внутренним взором со скоростью ветра. Внешний же взор натолкнулся на кое-что менее приятное. В каретном дворе стоял стражник, болтая с парой кучеров. Мойст узнал Сержанта Фреда Колона, чья главная обязанность, похоже, заключалась в том, чтобы слоняться по городу и болтать со стариками того же возраста и поведения, что и он сам.
Стражник заметил в окне Мойста и помахал ему рукой.
Нет, если сбежать, то все станет сложным и беспорядочным. Ему придется выкрутиться здесь, наверху. Технически он ведь ничего плохого не делал. Это письмо вывело его из равновесия, вот и все.
Мойст сидел за своим столом и притворялся сильно занятым, когда вернулся Стэнли, торопя войти мистера Криввса, самого известного и, в его 351 год, наверное, старейшего юриста в городе. Его сопровождали Сержант Ангва и Капрал Ноббс, о котором все шептались, будто он – секретный оборотень Стражи. Капрал Ноббс нес большую плетеную корзину, а Сержант Ангва держала резиновую кость-пищалку и время от времени рассеянно ею пищала. Дела улучшались, но как-то странно.
Обмен любезностями был не таким уж и любезным из-за нахождения вблизи от Нобби Ноббса и юриста, который пах жидкостью для бальзамирования, но с этим было покончено. Мистер Криввс сказал:
- Я так понимаю, вы вчера были у Миссис Топси Роскошь, мистер Липовиг.
- О, да. Э, когда она была жива, - добавил Мойст и выругал себя и неизвестного автора письма. Он явно начал сдавать.
- Это не расследование убийства, сэр, - спокойно сообщила сержант.
- Вы уверены? В подобных обстоятельствах…
- Мы удостоверились в этом, сэр, - сказал сержант, - в подобных обстоятельствах!
- Так значит, вы не думаете, что это семья?
- Нет, сэр. Или вы.
- Я? – Мойст, как и следовало, открыл рот на такое предположение.
- Известно, что миссис Роскошь была тяжело больна, - сказал Криввс. – И похоже, что вы ей очень приглянулись, мистер Липовиг. Она оставила вам свою маленькую собачку, мистера Непоседу.
- И еще мешок игрушек, ковриков, клетчатых накидочек, маленьких ботинок, восемь ошейников, один из которых с бриллиантами и, о, кучу всяких других вещей, - добавила Сержант Ангва. Она опять пискнула резиновой костью.
Мойст захлопнул рот.
- Собаку, - сказал он глухим голосом. – Только собаку? И игрушки?
- Вы ждали чего-то еще? – спросила Ангва.
- Я даже этого не ждал! – Мойст покосился на корзинку. Она была подозрительно тихой.
- Я дал ему одну из его синих таблеточек, - услужливо подсказал Нобби Ноббс. – Они его ненадолго вырубают. На людей, правда, не действуют. На вкус как анис.
- Это все немного… странно, так ведь? – произнес Мойст. – Зачем здесь Стража? Бриллиантовый ошейник? И вообще я думал, что завещание читают только после похорон…
Мистер Криввс кашлянул. У него изо рта вылетела моль.
- Да, это так. Но, зная содержание ее завещания, я счел благоразумным поторопить Королевский Банк и разобраться с самыми…
Наступила очень длинная пауза. Для зомби вся жизнь - пауза, но сейчас, похоже, он подыскивал нужное слово.
- …Проблематичными актами завещания немедленно, - закончил он.
- Да, ну, я понимаю, что собаку нужно кормить, - заметил Мойст, - но я не думал, что…
- Проблема… Если ее таковой считать, вообще-то, в его документах, - перебил его Криввс.
- Что, плохая родословная? – предположил Мойст.
- Дело не в родословной, - ответил Криввс, открывая свой портфель. – Вы, может быть, осведомлены о том, что покойный Сэр Джошуа Росокшь оставил один процент акций банка мистеру Непоседе?
Холодный черный ветер подул в сознании Мойста.
- Да, - подтвердил он. – Я знаю.
- Покойная миссис Роскошь оставила ему еще пятьдесят процентов. А это, по обычаям банка, означает, что он теперь новый председатель банка, мистер Липовиг. А он принадлежит вам.
- Стойте, животные не могут…
- О, могут, мистер Липовиг, могут! – возразил Криввс с правоведческим ликованием. – Существует масса прецедентов. Когда-то были даже осел, посвященный в духовный сан и черепаха, назначенная судьей. Очевидно, что в более трудных занятиях такое случалось реже. Например, ни одна лошадь еще не справлялась с работой плотника. Но собака в качестве председателя – это почти обычное дело.
- Это бред какой-то! Она меня почти не знала! – тут вклинился его разум со словами «Еще как знала! Она тебя раскусила, и глазом не моргнув!»
- Завещание было продиктовано мне прошлой ночью, мистер Липовиг, в присутствии двух свидетелей и врача миссис Росокшь, который объявил, что она, если уж не в теле, то точно в своем уме. – Мистер Криввс поднялся на ноги. – Короче говоря, завещание законно. Оно не обязано быть благоразумным.
- Но как он может, ну, председательствовать? Все, что он может сделать с любыми сидениями – это обнюхать ножки!
- Я предполагаю, что фактически он будет действовать как председатель через вас, - сказал адвокат. Со стороны Сержанта Ангвы послышалось пищание.
- А что случится, если он умрет? – спросил Мойст.
- А, спасибо, что напомнили, - сказал Криввс, доставая из портфеля документ. – Да, вот здесь говорится: акции распределятся между всеми оставшимися членами семьи.
- Всеми оставшимися членами семьи? Что, его семьи? Я что-то не думаю, что у него найдется хоть один!
- Нет, мистер Липовиг, - ответил Криввс. – семьи Роскошей.
Мойст почувствовал, что ветер стал еще холоднее.
– Сколько живут собаки?
- Обычная собака? – спросил Нобби Ноббс. – Или собака, которая стоит между кучкой Роскошей и очередной наживой?
- Капрал Ноббс, это было неуместное замечание! – быстро вмешалась Сержант Ангва.
- Извиняюсь, сержант.
- Кхем, - кашель мистера Криввса высвободил еще одну моль. – Мистер Непоседа обычно спит в апартаментах Управляющего в банке, мистер Липовиг. Вы тоже там будете спать. Это условие завещания.
Мойст встал.
- Я не обязан делать ничего из этого, - резко ответил он. – Я никакого преступления не совершал! Нельзя управлять жизнью людей из моги… Нет, ну, вы можете, сэр, тут проблем нет, но она не может просто…
Из портфеля был извлечен еще один конверт. Мистер Криввс улыбался, а это всегда был дурной знак.
- Миссис Роскошь также написала вам эту искреннюю просьбу, - сказал он. – А теперь, сержант, думаю, лучше оставить мистера Липовига одного.
Они вышли, хотя через пару секунд Сержант Ангва вернулась и, не сказав ни слова и не смотря в его сторону, прошла к мешку с игрушками и бросила в него пищащую кость.
Мойст подошел к корзине и поднял крышку. Мистер Непоседа посмотрел на него, зевнул, а потом откинул подушку и встал на задние лапки. Хвост неуверенно махнулся пару раз, а огромные глаза наполнились надеждой.
- Не смотри на меня, малыш, - сказал Мойст и отвернулся.
Письмо Миссис Роскошь было смочено лавандовой водой и слегка отдавало джином. Она писала очень аккуратным пожилым почерком:
Дорогой Мистер Липовиг,
Я чувствую, что вы славный милый человек, который позаботится о моем маленьком мистере Непоседе. Пожалуйста, будьте к нему добры. Он был моим единственным другом в трудные времена. Деньги в подобных обстоятельствах – такая грубая вещь, но вам будет выплачиваться сумма в $20,000 в год (в конце периода) за выполнение этой обязанности, которую я умоляю вас принять.
Если не примете, или если он погибнет не естественной смертью, по твою задницу явится Гильдия Наемных Убийц. Лорду Низзу выплачено $100,000, и его юные джентльмены выследят и выпотрошат тебя как хорька, которым ты и являешься, Сообразительный Мальчик!
Да благословят вас боги за вашу доброту к вдове в беде.

Мойст был впечатлен. Кнут и пряник. Ветинари обычно использовал только кнут, или мог треснуть по голове пряником.
Ветинари! Вот кто должен ответить на парочку вопросов!
Волосы на затылке, натренированные десятилетиями увертывания во всевозможных ситуациях, от все еще скачущих у него в черепе слов письма миссис Роскошь приобрели большую чувствительность и вдруг в ужасе встали дыбом. Что-то пролетело в окно и стукнуло! в дверь. Но пока разбивалось стекло, Мойст уже нырнул на ковер.
В двери дрожала черная стрела.
Мойст подполз по ковру, дотянулся до стрелы, схватил ее и снова пригнулся.
Изящными белыми буквами, напоминавшими надпись на каком-то древнем кольце, были написаны слова: «ГИЛЬДИЯ НАЕМНЫХ УБИЙЦ – КОГДА СТИЛЬ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ».
Это же, должно быть, был предупредительный выстрел, верно? Просто любезная нота? Своего рода ударение? Так, на всякий случай?
Мистер Непоседа воспользовался возможностью выбраться из своей корзины и облизать Мойсту лицо. Мистеру Непоседе было плевать на то, кем Мойст был или что он сделал, он просто хотел стать друзьями.
- Думаю, - сдался Мойст, - нам с тобой стоит прогуляться.
Пес издал восторженный тявк и принялся толкать мешок с принадлежностями, пока тот не перевернулся. Пес исчез внутри с бешено виляющих хвостом и вылез, вытянув за собой маленькую красную бархатную собачью накидку, на которой было вышито «Вторник».
- Хорошая догадка, мальчик, - сказал Мойст и попытался застегнуть накидку, что было сложной задачей, потому что его постоянно умывало собачьей слюной.
- Э, ты не знаешь, где твой поводок, нет? – произнес Мойст, стараясь не глотать. Мистер Непоседа подскочил к мешку и вернулся с красным поводком.
- Ладно, - сказал Мойст. – Это будет самая быстрая прогулка за всю историю прогулок. Даже, скорее, это будет пробежка…
Когда он потянулся к ручке, дверь отворилась. Мойст понял, что смотрит на две массивные, как стволы деревьев, ноги терракотового цвета.
- Надеюсь, Вы Не Заглядываете Мне Под Платье, Мистер Липовиг? – откуда-то издалека прогрохотала Глэдис.
На что именно? – подумалось Мойсту.
- А, Глэдис, - сказал он. – Ты не могла бы встать у окна? Спасибо!
Раздался тихий звук тик!, и Глэдис повернулась, держа указательным и большим пальцами еще одну черную стрелу. От внезапного торможения в руке Глэдис она загорелась.
- Кто-то Послал Вам Стрелу, Мистер Липовиг, - провозгласила голем.
- Правда? Потуши ее и положи в ящик для входящих, хорошо? – попросил Мойст, выползая в дверь. – Я только пойду поговорю с человеком насчет собаки.
Он подобрал мистера Непоседу, кинулся вниз по лестнице в заполненный народом холл, оттуда к каменным ступеням – и там как раз подъезжал к обочине черный экипаж. Ха! Этот человек всегда на шаг впереди, так ведь?
Как только экипаж остановился, Мойст дернул дверь, тяжело приземлился на свободное место со счастливо гавкающим у него на руках мистером Непоседой, посмотрел напротив и сказал…
- Ой… простите, я думал, что это карета Лорда Ветинари…
Рука протянулась и захлопнула дверь. На руке была надета большая, черная и очень дорогая перчатка, вышитая бусинами из драгоценных камней. Взгляд Мойста проследовал от руки к лицу, которое произнесло:
- Нет, мистер Липовиг. Мое имя – Космо Роскошь. Я как раз собирался вас навестить. Как поживаете?

Добавлено: Mon Oct 29, 2007 12:01 pm     Заголовок сообщения:

Глава 4

Темное кольцо – Необычный подбородок — Работа на всю жизнь, но не на долгую –Приступая к делу – Веселье Журналистики - Дело в городе – Миля в его ботинках – Роскошная возможность

Человек… Мастерил вещи. Он не был известным, потому что на его вещах никогда не было его имени. Нет, обычно там были имена умерших людей, мастеров своего дела. Он, в свою очередь, тоже был мастером одного дела. Это было искусство подделки.
- У вас есть деньги?
- Да, - человек в коричневой накидке указал на невозмутимого тролля рядом с ним.
- Зачем вы это сюда привели? Терпеть их не могу.
- Пять тысяч нелегко нести, мистер Морпет. И должен заметить, это очень большая сумма за драгоценность, которая даже не из серебра, - сказал молодой человек, которого звали Досихпор.
- Да, но ведь в том-то и дело, нет разве? – отозвался старик. – Я знаю, это не совсем правильно, то, что вы делаете. И я уже говорил, что стигий встречается еще реже золота. Просто он не блестит… Ну, пока чего-нибудь не так не сделаешь. Поверьте, я мог бы продать Наемным Убийцам все, что удалось достать. Эти милые джентльмены любят черный, очень. До смерти любят.
- Нет ничего незаконного. Буква V никому не принадлежит. Слушайте, мы уже говорили об этом. Дайте посмотреть.
Старик смерил Досихпора пристальным взглядом, потом открыл ящик стола и выложил на столешницу маленькую коробочку. Потом приспособил отражатели ламп и сказал:
- Ладно, открывайте.
Молодой человек поднял крышку и вот оно, черное как ночь, V высечена более глубокой и резкой тенью. Человек глубоко вздохнул, протянул руку к кольцу и в ужасе его выронил.
- Оно теплое!
Изготовитель подделок фыркнул.
- Конечно, теплое. Это же стигий. Он пьет свет. Если бы ты сделал это при ярком дневном свете, то сейчас бы кричал и дул на пальцы. Когда на улице светло, держи его в коробке, понятно? Или, если ты хвастун, то надевай на него перчатку.
- Оно идеально!
- Да, это так. – старик выхватил кольцо обратно, и Досихпор начал падать в свой личный ад. Мастер прорычал: - Прямо как настоящее, не так ли? Ой, не надо выглядеть таким удивленным. Думаете, я не знал, что сделал? Я видел вещицу пару раз, и мое кольцо одурачило бы самого Ветинари. Но такое сложно забыть…
- Я не понимаю, что вы имеете в виду! – возразил Досихпор.
- Тогда ты точно глупец.
- Я же говорил, что буква V никому не принадлежит!
- Его Светлости такое скажешь? Нет, не скажешь. Но ты заплатишь мне еще пять сотен. Я все равно думаю уходить на пенсию, а с маленькой надбавкой я уберусь очень далеко…
- У нас же было соглашение!
- А теперь заключим еще одно, - предложил Морпет. – На этот раз купишь забывчивость.
Изготовитель подделок лучился счастьем. Молодой человек выглядел неуверенным и, наоборот, несчастным.
- Для кого-то это ведь бесценная вещь, так? – быстро вставил Морпет.
- Ладно, черт с тобой, пять сотен.
- Только вот теперь уже тысяча, - сказал старик. – Видишь? Ты слишком быстро согласился. Не торговался. Кому-то ну очень нужна эта игрушка, да? Все, пятнадцать сотен. И попробуй найти кого-нибудь в этом городе, кто обращается со стигием лучше меня. И если откроешь рот, чтобы сказать что угодно, кроме как «да», цена поднимется до двух тысяч. Будет по-моему.
Наступило долгое молчание, после чего Досихпор сказал:
- Да. Но мне придется сходить за остальным.
- Сделайте это, мистер. Я буду тут ждать. Ну вот, совсем ведь не сложно? Ничего личного, это бизнес.
Кольцо опустилось обратно в коробку, а коробка – обратно в ящик. По сигналу молодого человека тролль бросил мешки на пол и, выполнив, таким образом, свою работу, исчез в ночи.
Досихпор внезапно повернулся, и рука ремесленника метнулась к столу. Но он успокоился, когда молодой человек спросил:
- Вы будете здесь позже, да?
- Я? Я всегда здесь. Проходи.
- Вы будете здесь?
- Я же только что сказал, что да!
В темноте вонючего коридора молодой человек с бешено колотящимся сердцем отворил дверь. Внутрь вошла фигура в черном. Лица за маской не было видно, но Досихпор прошептал:
- Коробка в верхнем правом ящике. Справа какое-то оружие. Забери себе деньги. Только… Не причиняй ему боль, ладно?
- Причинять боль? Я здесь не для этого! – прошипела фигура.
- Знаю, но… Сделай все аккуратно, хорошо?
А потом Досихпор закрыл за собой дверь.
Шел дождь. Досихпор встал у двери напротив. Дождь и журчание воды в желобах и сточных канавах перекрывали все звуки, но ему показалось, что через все это он услышал глухой удар. Может, это было и игрой воображения, потому что он не услышал ни открытия двери, ни приближения убийцы, а потому чуть не проглотил язык, когда тот вдруг вырисовался прямо перед ним, сунул ему в руку коробку и растворился в дожде.
Потянуло запахом перечной мяты - убийца подготовился основательно и кинул мятную бомбу, чтобы скрыть запах.
Чертов старый ты дурак! – воскликнул Досихпор в хаосе, творившемся у него в сознании. Почему ты не взял деньги и не заткнулся! У меня не было выбора! Он бы не стал рисковать тем, что ты кому-нибудь расскажешь!
Досихпор почувствовал тошноту. Он никогда не хотел такого! Он не думал, что кто-нибудь умрет! Потом его вырвало.

Это было на прошлой неделе. Дела не наладились.
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Oct 29, 2007 12:08 pm     Заголовок сообщения:

У Лорда Ветинари была черная карета.
У других людей тоже были черные кареты.
Следовательно, не всякий сидящий в черной карете человек является Лордом Ветинари.
Это было очень важное философское заключение, о котором Мойст, к сожалению, в пылу ситуации забыл.
Теперь никакого пыла не было. Космо Роскошь был хладнокровен, или, по крайней мере, от души пытался таким быть. Он, конечно, носил черное, как делают некоторые люди, чтобы показать, какие они богатые. Но по-настоящему его выдавала борода.
Технически, стиль у нее был как у Лорда Ветинари. Тонкие линии черных волосков шли от каждой щеки, потом делали поворот, чтобы также тонко пройти под носом и заканчивались черным треугольником прямо под нижней губой, и все это, как казалось Космо, придавало вид угрожающей элегантности. И на Ветинари это и вправду так смотрелось. У Космо же элегантная бородка неудачно держалась на поверхности синих щек, блестящих от крошечных капелек пота, а еще давала впечатление подбородка, похожего на лобок.
Какому-то мастеру-парикмахеру пришлось бороться с бородой волосок за волоском каждый день, не было легче и от того факта, что с тех пор, как Космо перенял стиль, он здорово раздулся. В жизни беззаботного молодого человека порой наступает день, когда его шесть кубиков превращаются в бочонок, но в случае Космо они превратились в бадью жира.
А потом вы замечали его глаза, и они все проясняли. У них был отстраненный взгляд человека, который уже может видеть вас мертвым…
Но Мойст был готов поспорить, что Космо не из тех, кто убивают своими руками. Скорее всего, он покупал смерть, когда она была ему нужна. Да, на слишком толстых для этого пальцах были показушные перстни с ядом, но наверняка у того, кто действительно чем-то подобным занимается, столько их не будет? Настоящие убийцы не заботятся о рекламе. И зачем эта изящная черная перчатка на другой руке? Это жеманство Гильдии Убийц. Точно, выпускник школы гильдии, значит. Многие дети из семей высшего класса обучались там, но не следовали по Черной Программе. У него, наверное, была справка от мамы, что он освобождается от закалываний.
Мистер Непоседа трясся от страха или, может быть, от ярости на руках Мойста и рычал как леопард.
- А, мачехин песик, - произнес Космо, как только карета тронулась. - Как мило. Не буду тратить слова понапрасну. Я дам вам за него десять тысяч долларов, мистер Липовиг.
Рукой без перчатки он протянул листок бумаги.
- С моей подписью. В городе это кто угодно примет.
Голос Космо словно перешел во вздох, как будто говорить ему было почему-то больно. Мойст прочел:

Прошу вас выплатить сумму в десять тысяч долларов Мойсту фон Липовигу.

И поверх однопенсовой марки стояла подпись Космо Роскоши с кучей завитушек.
Подпись поверх марки… Откуда это взялось? Но в городе такое можно было увидеть все чаще и чаще, и если спросить кого угодно, почему они это делали, они бы ответили: «Потому что тогда все законно, понимаете?». И обходилось это дешевле юристов, в общем, работало.
И вот сейчас прямо на него смотрят десять тысяч долларов.
Да как он смеет подкупать меня, подумал Мойст. Вообще-то, это было второй мыслью, мыслью в скором-времени-владельца золотистой цепочки. Его первой мыслью, приветом от старого доброго Мойста, было: «Да как он смеет подкупать мне так дешево».
- Нет, - сказал он. – В любом случае, я за уход за ним за пару месяцев получу больше этого!
- О да, но мое предложение не такое… рискованное.
- Вы думаете?
Космо улыбнулся.
- Бросьте, мистер Липовиг. Мы же с вами светские люди…
- …Вы и я, да? – закончил Мойст. – Как предсказуемо. И потом, надо было сперва предложить мне больше денег.
В этот момент что-то случилось в районе лба Космо. Обе брови начали дергаться, как у мистера Непоседы, когда он беспокоился. В какой-то момент они скрючились, а потом Космо увидел выражение лица Мойста, тут же похлопал свою бровь и на мгновение его взгляд показал, что за любым комментарием по этому поводу тут же последует смерть. Он прочистил горло и сказал:
- За то, что я могу получить бесплатно? У нас есть хорошие доказательства, что моя мачеха была не в своем уме, когда оставляла это завещание.
- А мне она показалась проницательной как гвоздь, сэр, - заметил Мойст.
- С двумя-то заряженными арбалетами на столе?
- А, я понял вашу точку зрения. Да уж, будь бы она по-настоящему в своем уме, то в придачу наняла бы парочку троллей с большими дубинами.
Космо смерил Мойста долгим оценивающим взглядом, то есть он его таковым явно считал, но Мойст знал эту тактику. Предполагалось, что тому, на кого смотрят, будет казаться, что сейчас прикидывают, как сильно его избить, но на самом деле это просто могло значить «Вылуплюсь-ка я на него, пока думаю, что делать дальше». Космо, может, был и безжалостным человеком, но не дураком. Человека в золотом нельзя не заметить, и кто-нибудь точно запомнит, в какую карету он запрыгнул.
- Боюсь, моя мачеха высадила вас в неприятности, - сказал Космо.
- Я уже бывал там, - сказал Мойст.
- О? Когда это было? – резко и внезапно вылетел вопрос.
А. Прошлое. Не слишком приятное место. Мойст старался его избегать.
- О вас очень немного известно, мистер Липовиг, - продолжил Космо. – Вы родились в Убервальде и вы стали нашим Главным Почтмейстером. А в промежутке…
- …Ухитрился выжить, - перебил его Мойст.
- И впрямь завидное достижение, - признал Космо. Он постучал по стенке кареты, и та начала останавливаться. – Надеюсь, так оно будет продолжаться и впредь. А пока позвольте мне дать вам хотя бы это…
Он разорвал счет напополам и кинул на колено Мойсту ту половинку, на которой очень многозначительно не было ни печати, ни подписи.
- Зачем это? – спросил Мойст, поднимая бумажку и другой рукой силясь удержать взбешенного мистера Непоседу.
- О, просто в знак честного обещания, - сказал Космо, как только карета остановилась. – Однажды вы можете почувствовать склонность попросить у меня вторую половину. Но поймите и меня, Мистер Липовиг, обычно я не люблю решать проблемы сложным способом.
- Прошу вас, в моем случае тоже не стоит, - сказал Мойст, рывком открывая дверь. Снаружи была Саторская Площадь, полная карет, людей и, что смущало, потенциальных свидетелей.
На секунду лоб Космо опять вытворил… Эту штуку с бровью. Космо хлопнул по ней и сказал:
- Мистер Липовиг, вы не так поняли. Это и был сложный способ. Прощайте. Мои пожелания вашей юной леди.
Мойст резко развернулся на булыжниках, но дверь уже захлопнулась и карета двинулась прочь.
- Что ж ты не добавил «Мы знаем, где учатся твои дети?» - прокричал он вслед.
Что теперь? Черт побери, его все-таки зашвырнули в самое пекло!
Немного поодаль стоял и манил дворец. К Ветинари есть несколько вопросов. Как он это подготовил? Стража ведь сказала, что она умерла по естественным причинам! Но он же учился на Убийцу, да? Настоящего убийцу, может, специализирующегося на ядах.
Он шагнул в открытые ворота, но стражи остановили его у самого здания. Мойст в прошлом сталкивался с такими. Для них, наверное, был специальный вступительный экзамен. Если они на вопрос «Как тебя зовут?» отвечают неправильно, то их нанимают. Некоторые тролли бывают сообразительней. Но их нельзя одурачить или заболтать. У них был список тех, кого можно впускать и тех, кому нужно было назначение. Если вас не было ни в одном, то внутрь вы не попадали.
Тем не менее, их капитан, подающий надежды настолько, что мог читать крупные буквы, распознал «Главного Почтмейстера» и «Председателя Королевского Банка» и послал одного из своих парней с накарябанной запиской к Стукпостуку. К удивлению Мойста, через десять минут его поторопили в Продолговатый Кабинет.
Все места вокруг большого стола для совещаний, стоявшего в одном конце комнаты, были заняты. Мойст узнал нескольких руководителей гильдий, но некоторые присутствующие были ничем не выдающимися горожанами, рабочими людьми, которым было не по себе в помещениях. На столе были расстелены карты города. Мойст чему-то помешал. Точнее, Ветинари что-то прервал ради него.
Как только Мойст вошел, Лорд Ветинари сразу же встал и поманил его за собой.
- Прошу извинить меня, леди и джентльмены, но мне нужно кое-что обсудить с Главным Почтмейстером. Стукпостук, не могли бы вы еще раз пройтись по всем пунктам? Мистер Липовиг, сюда, пожалуйста.
Мойсту показалось, что он услышал приглушенный смех позади, когда его привели в помещение, которое сначала напомнило ему коридор с высокими потолками, но на самом деле оказалось чем-то вроде галереи. Ветинари закрыл за ними дверь. Щелчок показался Мойсту очень громким. Его ярость быстро истощилась, уступив место очень зябкому чувству. В конце концов, Ветинари был тираном. Его репутация только упрочнится, если Мойста больше никто никогда не увидит.
- Прошу, опустите мистера Непоседу, - сказал Ветинари. – Этому приятелю неплохо будет немного побегать.
Мойст поставил собаку на пол. Как будто бросил щит. Теперь он мог видеть, что было выставлено в этой галерее.
То, что он сначала принял за вырезанные из камня бюсты, оказалось восковыми лицами. И Мойст знал, как и когда их сделали.
Это были посмертные маски.
- Мои предшественники, - поведал Ветинари, неспешно прогуливаясь вдоль ряда. – Конечно, не полная коллекция. В некоторых случаях не смогли найти голову или, можно сказать, она была в довольно неопрятном состоянии.
Наступило молчание. Мойст безрассудно попробовал его заполнить.
- Должно быть, странно, когда они каждый день на вас смотрят так сверху вниз.
- О, вы так думаете? Я бы сказал, что это я всегда смотрел сверху вниз на них. Грубые люди, и большей частью жадные, продажные и неповоротливые. Коварство может до определенного времени служить свою службу, но потом вы умираете. Большинство из них умерли богатыми, жирными и трясущимися от страха. Их неумение вести дела только ухудшило состояние города, а их смерть только улучшила его. Но теперь город работает, мистер Липовиг. Мы развиваемся. Мы бы не могли этого делать, если бы правитель был человеком, способным убивать пожилых леди, вы меня понимаете?
- Я не говорил…
- Я прекрасно знаю, чего вы не говорили. Вы очень громко воздержались от произнесения этого. – Ветинари поднял бровь. – Я крайне зол, мистер Липовиг.
- Но меня втянули прямо во все это!
- Не я, - отрезал Ветинари. – Уверяю вас, что если бы я, выражаясь на вашем неуместном уличном жаргоне, «втянул вас во все это», вы бы полностью поняли все значения слова «втянуть» и приобрели бы незавидную осведомленность об «этом».
- Вы поняли, что я имел в виду!
- Боже мой, это действительно говорит Мойст фон Липовиг или просто какой-то человек, все ждущий свою почти золотую цепь? Топси Роскошь знала, что она слабеет, и просто изменила свою последнюю волю. За это я отдаю ей честь. Персонал тоже примет вас так куда охотнее. И она оказала вам огромную услугу.
- Услугу? В меня стреляли!
- Это просто Гильдия Наемных Убийц бросила вам весточку о том, что следит за вами.
- Стреляли дважды!
- Возможно, для выразительности? – предположил Ветинари, садясь на покрытый бархатом стул.
- Слушайте, банковское дело должно быть скучным! Числа, пособия, работа на всю жизнь!
- На всю жизнь - возможно, но, очевидно, не надолго, - отметил Ветинари, явно наслаждаясь происходящим.
- Вы разве не можете что-то сделать?
- С Космо Роскошь? А что я должен сделать? Предложение купить собаку вполне законно.
- Но вся семья… Откуда вы это знаете? Я вам не говорил!
Ветинари махнул рукой.
- Когда знаете человека, знаете, как он себя поведет. Я знаю Космо. В подобной ситуации он не прибегнет к силе, если могут сработать деньги. Если захочет, он может быть очень представительным.
- Но я слышал об остальных. Судя по всему, они ядовитая компания.
- Я, пожалуй, не смогу что-либо сказать по этому поводу. Как бы то ни было, Топси вам в этом помогла. Гильдия Наемных Убийц не заключит на вас второй контракт. Столкновение интересов, понимаете. Полагаю, технически они могут принять заказ на председателя, но я сомневаюсь, что они сделают это. Убийство комнатной собачки? Это ни в чьем послужном списке не будет хорошо смотреться.
- Я ни на что такое не записывался!
- Нет, мистер Липовиг, вы записались на смерть, - отрезал Ветинари, его голос вдруг стал ледяным и убийственным, как падающая сосулька. – Вы записались на то, чтобы быть справедливо повешенным за преступления против города, против общественного блага и против человеческого доверия. И вас возродили, потому что вы понадобились городу. Дело в городе, мистер Липовиг. Дело всегда в городе. Вы, конечно, знаете о моих планах?
- В Таймс было. Подприятие. Вы хотите проложить под городом дороги, трубы и улицы. Мы откопали какой-то дварфийский механизм, называется Устройство. И дварфы могут возвести водостойкие туннели. Гильдию Ремесленников эта идея очень захватила.
- Я так понимаю по мрачному тону, что вас - нет?
Мойст пожал плечами. Механизмы в любом виде его никогда не интересовали.
- Я вообще никак к этому не отношусь.
- Удивительно, - ошеломленно сказал Ветинари. – Ну, мистер Липовиг, по крайней мере, можете догадаться, что нам для этого проекта понадобится в очень больших количествах.
- Лопаты?
- Финансы, мистер Липовиг. И я бы получил их, если бы у нас была соответствующая времени банковская система. Я очень верю в вашу способность… Немного все расшевелить.
Мойст попробовал последний ход.
- Я нужен Почтовой Службе… - начал он.
- В данный момент нет, и вас это раздражает, - заметил Ветинари. Вы не созданы для скуки. Так что я даю вам отпуск. Мистер Гроут будет вашим заместителем, и хотя у него, может, и нет вашего… чутья, скажем так, но он, я уверен, сможет за всем проследить.
Он встал, показывая, что аудиенция окончена.
- Город истекает кровью, и вы – та повязка, которая мне необходима. Ступайте и делайте деньги. Отворите богатство города. Миссис Роскошь доверила вам банк. Управляйте им как следует.
- Банк, между прочим, у пса.
- А какая у него доверчивая мордочка, - сказал Ветинари, подгоняя Мойста к двери. – Позвольте мне вас не задерживать, мистер Липовиг. Помните: все дело в городе.
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Oct 29, 2007 12:18 pm     Заголовок сообщения:

Когда Мойст прошел в банк, на улице опять был какой-то марш протеста. В последнее время их было все больше и больше. Забавно, но всем, похоже, хотелось жить под деспотичным правлением тирана Лорда Ветинари. Все стекались в город, улицы которого, видимо, были вымощены золотом.
Не были они золотыми. Но приток населения, несомненно, давал о себе знать. Для начала, начали падать зарплаты.
Этот марш был против найма големов, которые безропотно брались за самые грязные занятия, работали круглые сутки и были настолько честными, что даже платили налоги. Но они не были людьми и у них светились глаза, а людей такое часто очень раздражает.
Мистер Бент, должно быть, ждал за колонной. Только Мойст прошел в двери банка со счастливым мистером Непоседой на руках, как главный кассир уже оказался рядом с ним.
- Персонал очень обеспокоен, сэр, - сказал он, проводя Мойста к лестнице. – Я взял на себя вольность сказать им, что вы обратитесь к ним позже.
Мойст заметил тревожные взгляды. И многих другие вещи, теперь, когда он смотрел на все взглядом почти владельца. Да, банк был построен качественно и из добротных материалов, но стоит всмотреться пристальнее и можно увидеть запущенность и следы времени. Он был как слишком большой дом старой бедной вдовы, которая просто больше не видит пыль. Медь потускнела, красные бархатные занавеси кое-где вытерлись и полысели, мраморный пол блестел только местами…
- Что? – сказал он. – А, да. Хорошая идея. Вы можете привести это место в порядок?
- Сэр?
- Ковры грязные, плюшевые веревки обтрепаны, занавеси знавали лучшие времена, а медь нужно хорошенько почистить. Банк должен выглядеть нарядно, мистер Бент. Можно подать нищему деньги, но нельзя дать ему их взаймы, так?
Брови Бента поползли вверх.
- И это мнение нового председателя, да? – сказал он.
- Председателя? А, да. Мистер Непоседа очень любит чистоту. Правда, мистер Непоседа?
Мистер Непоседа перестал рычать на Бента, чтобы пару раз гавкнуть.
- Видите? – сказал Мойст. – Когда не знаете, что делать, причешитесь и начистите туфли. Золотые слова, мистер Бент. Приступайте.
- Я приложу к этому все усилия, - произнес Бент. – Между тем, с вами хотела встретиться дама. Она не пожелала назвать свое имя, но сказала, что вы будете рады ее видеть. Я отвел ее в маленький зал заседаний.
- Вам пришлось открыть окно? – с надеждой спросил Мойст.
- Нет, сэр.
Это исключало Адору Белль, но заменило ее ужасающей мыслью.
- Она же не одна из семьи Роскошей?
- Нет, сэр. И сейчас мисте… председателю пора завтракать, сэр. Холодным очищенным от костей цыпленком, это из-за желудка. Я распоряжусь послать еду в маленькую спальню, хорошо?
- Да, пожалуйста. Сможете мне тоже что-нибудь урвать?
- Урвать, сэр? – Бент выглядел озадаченным. – Вы имеете в виду украсть?
А, вот какой ты человек, подумал Мойст.
- Я имел в виду найти мне что-нибудь поесть, - перевел он.
- Конечно, сэр. В номере есть маленькая кухня и свой повар. Миссис Роскошь здесь некоторое время жила. Будет занятно снова обрести Начальника Королевского Монетного Двора.
- Мне нравится, как звучит Начальник Королевского Монетного Двора, - заметил Мойст. – Как тебе, мистер Непоседа?
По этому сигналу председатель тявкнул.
- Хм-м-м, - протянул Бент. – И еще кое-что. Можете подписать вот эти бумаги?
Он указал на стопку документов.
- А что это такое? Не какие-нибудь протоколы? Я их не подписываю.
- Разные формальности, сэр. В основном везде требуется ваша подпись от лица председателя, но мне посоветовали, чтобы в отмеченных местах был поставлен отпечаток лапы мистера Непоседы.
- Ему надо это все читать? – спросил Мойст.
- Нет, сэр.
- Значит, и я не буду. Это банк. Вы мне провели экскурсию. Не думаю, что у него не хватает колеса. Просто покажите, где подписать.
- Только вот здесь, сэр. И здесь. И здесь. И здесь. И здесь. И здесь. И здесь…

Дама в комнате для заседаний была, несомненно, привлекательной женщиной, но, поскольку она работала в Таймс, Мойст не чувствовал себя в силах полностью воспринимать ее как "даму". Дамы никогда жестоко не цитируют в точности именно то, что вы говорили, но не то, что имели в виду, или не приводят вас в замешательство неожиданно сложными вопросами. Ну, если подумать, они это делают, даже очень часто, но ей за это еще и платили.
Но, он должен был признать, с Сахариссой Крипслок было весело.
- Сахарисса! Какая должна-была-быть-ожидаемой неожиданность! – провозгласил он, входя в комнату.
- Мистер Липовиг! Всегда приятно вас видеть! – откликнулась женщина. – Так вы теперь владелец собаки?
Вот такого рода веселье. Похоже на жонглирование ножами. Приходилось постоянно быть начеку. Это как упражнение.
- Уже работаете над заголовками, Сахарисса? – спросил он. – Я просто исполняю последнюю волю миссис Роскошь.
Он водрузил мистера Непоседу на полированную поверхность стола и сел.
- Так вы – новый председатель банка?
- Нет, это мистер Непоседа у нас председатель, - ответил Мойст. – А ну-ка значительно гавкни милой леди с беспокойным карандашом, мистер Непоседа!
- Гав, - сказал мистер Непоседа.
- Мистер Непоседа – председатель, - сказала Сахарисса, закатывая глаза. – Ну конечно. А вы его приказы исполняете, да?
- Да. Я, кстати, Начальник Королевского Монетного Двора.
- Пес и его хозяин, - произнесла Сахарисса. – Как мило. Я так понимаю, вы можете читать его мысли благодаря какой-то мистической связи между человеком и собакой?
- Сахарисса, я бы не смог это лучше выразить.
Они улыбнулись друг другу. Это был только первый раунд. Оба знали, что только разогреваются.
- Значит, я полагаю, вы не согласитесь с теми, кто считают, что это последняя уловка покойной миссис Роскошь, чтобы не позволить банку оказаться в руках остальных членов ее семьи, которая, по мнению некоторых, не способна привести банк куда-либо, кроме как к полному краху? Или вы подтвердите мнение многих, что Патриций всеми силами старается поставить несвязанную банковскую промышленность под каблук и считает сложившуюся ситуацию лучшей возможностью?
- Кто-то, кто думают, те, кто говорят… Кто эти таинственные люди? – спросил Мойст, попытавшись изогнуть бровь, как Ветинари. – И откуда вы так много о них знаете?
Сахарисса вздохнула.
- И вы впрямь назовете мистера Непоседу чем-то большим, чем подходящей марионеткой?
- Гав? – подал голос песик, услышав свое имя.
- Я считаю сам вопрос оскорбительным! – возмутился Мойст. – И он тоже!
- Мойст, с вами больше не весело, - Сахарисса закрыла блокнот. – Вы говорите, как… Ну, как банкир.
- Я рад, что вы так думаете.
Помни: то, что она закрыла блокнот, еще не значит, что можно расслабиться!
- Никаких больше лихих заездов на неистовых скакунах? Ничего, чтобы вызвать у нас восхищение? Никаких диких грез? – спросила Сахарисса.
- Ну, я уже прибираюсь в фойе.
- Прибираетесь в фойе? – глаза Сахариссы сузились. – Кто вы и что сделали с настоящим Мойстом фон Липовигом?
- Нет, я серьезно. Прежде чем приводить в порядок экономику, стоит привести в порядок себя, - заявил Мойст и почувствовал, что его мозг заманчиво переключился на более высокую скорость. – Я намерен выкинуть все, что нам не нужно. Например, в погребе у нас есть комната, полная бесполезного металла. Оно должно будет уйти.
Сахарисса нахмурилась.
- Вы говорите о золоте?
Откуда это взялось? Так, не пытайся отговариваться, или она прижмет тебя к стенке. Отстаивай свое! К тому же было приятно видеть ее изумленной.
- Да, - сказал он.
- Вы что, серьезно?!
Блокнот мгновенно раскрылся опять, и язык Мойста пустился в галоп. Он не мог его остановить. Было бы неплохо, если бы тот сначала обсудил это с самим Мойстом. Но, взяв верх над рассудком, он произнес:
- Чертовски серьезно! Я все советую Лорду Ветинари, чтобы мы весь запас продали дварфам. Нам оно не нужно. Это товар и ничего больше.
- Но что ценится больше золота?
- Да практически все. Вот вы, к примеру. Хоть и на вес золота, но золото - тяжёлая штука, немного же ляжет на другую чашу весов. Разве вы не дороже?
Сахарисса, к ликованию Мойста, сразу заволновалась.
- Ну, в каком-то смысле…
- Только о таком смысле и стоит говорить, - решительно заявил Мойст. – Мир полон вещей, которые ценнее золота. Но мы выкапываем чертово вещество и хороним в другую яму. Где в этом смысл? Мы что, сороки? Главное - блеск? Да боги милосердные, картошка ценнее золота!
- Вот уж нет!
- Если бы вы потерпели кораблекрушение и попали на необитаемый остров, вы бы что предпочли, мешок картошки или мешок золота?
- Да, но необитаемый остров - не Анк-Морпорк!
- И это доказывает, что золото ценно только потому, что мы так договорились, верно? Это просто мечта. Но картофелина всегда будет где угодно цениться в картофелину. Немного масла, щепотка соли – и где бы вы ни были, у вас будет еда. Закопайте золото - и будете вечно бояться воров. Закопайте картошку - и в нужный сезон получите дивиденды в тысячу процентов.
- Можно я на секунду выражу надежду, что вы не намерены переводить нас на картофельный стандарт? – колко сказала Сахарисса. Мойст улыбнулся.
- Нет, такого не будет. Но через несколько дней я буду раздавать деньги. Они, знаете ли, не любят оставаться на одном месте. Им нравится гулять и заводить новых друзей. – Та часть мозга Мойста, которая пыталась поспеть за его языком, подумала: записать бы это все. Не уверен, что все запомню. Но беседы прошедшего дня сталкивались друг с другом у него в голове и выдавали своеобразную музыку. Он был не уверен, что у него были все ноты, но кое-какие отрывки мог уже напеть. Надо было просто слушать себя достаточно долго, чтобы понять, о чем он говорил.
- Под раздачей вы имеете в виду… - уточнила Сахарисса.
- Передать. Раздарить. Серьезно.
- Как? Зачем?
- Всему свое время!
- Вы смеетесь надо мной, Мойст!
Нет, я в ступоре, потому что до меня только что дошло, что сказал мой рот, подумал Мойст. Я понятия ни о чем не имею, есть только пара несвязных мыслей… Все дело…
- Все дело в необитаемых островах, - произнес он. – И в том, что этот город одним из них не является.
- И это все?
Мойст потер лоб.
- Мисс Крипслок, Мисс Крипслок… Этим утром у меня не было никаких мыслей, кроме как серьезно взяться за бумаги Почтовой Службы и еще, может, выяснить, отчего это у нас не клеится с Особой Двадцатипятипенсовой Капустной Зеленой маркой. Ну, знаете, которая вырастает в кочан, если ее посадить? Как можно ждать от меня новых финансовых инициатив к чаю?
- Ну хорошо, но…
- Дайте время хотя бы до завтрака.
Он посмотрел, как она это записала, а потом положила блокнот в сумочку.
- Будет весело, правда? – произнесла она, и Мойст подумал: никогда не доверяй ей, даже если она отложила блокнот. У нее хорошая память.
- Серьезно, я думаю, это для меня хорошая возможность сделать что-то важное и полезное моему приемному городу, - сказал Мойст искренним голосом.
- Это ваш искренний голос, - отметила она.
- Ну, я искренен, - отозвался Мойст.
- Но раз уж вы подняли эту тему, Мойст, чем вы занимались до того, как жители Анк-Морпорка встретили вас с широко раскрытыми ладонями?
- Выживал, - ответил Мойст. – В Убервальде разваливалась старая империя. Нередко за обед дважды успевало смениться правительство. Крутился как мог, чтобы раздобыть на жизнь. Кстати, думаю, вы имели в виду «объятиями».
- А когда добрались сюда, вы так впечатлили богов, что они указали вам, где спрятано сокровище, дабы вы могли восстановить нашу Почту.
- В разговорах об этом я предпочитаю быть как можно скромнее, – сказал Мойст, стараясь таким же и выглядеть.
- О да-а-а. И посланное богами золото было в потертых монетах Равнинных городов…
- Вы знаете, эта же мысль и мне часто не давала заснуть, - сказал Мойст. – И я пришел к заключению, что боги с их мудростью решили, что дар должен сразу же стать предметом сделки.
Я могу продолжать в том же духе сколько угодно, подумал он, а ты пытаешься играть в покер без карт. Подозревай меня в чем хочешь, но я вернул те деньги! Ладно, сначала их украл, но возвращение должно как-нибудь идти в зачет? На доске все чисто, разве нет? Ну, до приемлемой степени залапано?
Дверь медленно открылась, и в комнату прокралась взволнованная девушка с тарелкой с холодной курицей. Мистер Непоседа засиял, когда тарелка оказалась перед ним.
- Прошу прощения, сделать вам кофе или что-нибудь еще? – сказал Мойст, когда девушка направилась обратно к двери. Сахарисса поднялась.
- Спасибо, но нет. У меня дедлайн, мистер Липовиг. Думаю, мы очень скоро побеседуем еще.
- Уверен в этом, Мисс Крипслок, - отозвался Мойст.
Она подступила к нему на шаг и понизила голос:
- Вы знаете, кем была это девушка?
- Нет, я пока почти никого не знаю.
- Так значит, не знаете, можно ли ей доверять?
- Доверять?
Сахарисса вздохнула.
- Это на вас не похоже, Мойст. Она только что дала тарелку еды самой ценной собаке в городе. Собаке, которой некоторые желают смерти.
- Зачем… - начал было Мойст. Они оба повернулись к мистеру Непоседе, который уже с благодарными гронф-гронфающими звуками вылизывал пустую тарелку, толкая ее по всей длине стола.
- Э… Найдете сами выход? – спросил Мойст, бросаясь к скользящей тарелке
- Если возникнут какие-то сомнения, засуньте ему два пальца в рот! – бросила Сахарисса из двери с показавшемся Мойсту неуместным весельем.
Он подхватил собаку и бросился к дальней двери за девушкой. Дверь вела в узкий и не особенно нарядный коридор с еще одной зеленой дверью в конце, из-за которой слышались голоса.
Мойст ворвался в нее.
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Oct 29, 2007 12:27 pm     Заголовок сообщения:

В маленькой аккуратной кухне за дверью ему предстала живописная картина. Девушка прижалась к столу, а бородатый мужчина в белом держал большой нож. Они были потрясены.
- Что происходит? – заорал Мойст.
- Эм, э… Вы только что вбежали в дверь и закричали? – отозвалась девушка. – Что-то не так? Я всегда приношу мистеру Фасспоту закуску где-то в это время.
- А я готовлю ему второе, - добавил человек, обрушивая нож на доску с требухой. – Куриные шейки, фаршированные гусиными потрохами и особый ирисовый пудинг на третье. А кто спрашивает?
- Я Глав… Я его владелец, - Мойст постарался сказать это как можно надменнее.
Повар снял свой белый колпак.
- Простите, сэр, ну конечно же. Золотой костюм и все такое. Это Пегги, моя дочь. А я Эймсбери, сэр.
Мойст попытался немного успокоиться.
- Извините, - сказал он. – Я просто волновался, что кто-то может попытаться отравить мистера Непоседу…
- Мы как раз об этом говорили, - сказал Эймсбери. – Я думал, что… Постойте, вы же не меня имеете в виду?
- Нет, нет, конечно, нет! – заверил Мойст человека, который все еще держал нож.
- А, ну ладно, - облегченно ответил Эймсбери. – Вы новенький, сэр, не знаете. Этот Космо один раз пнул мистера Непоседу!
- Такой кого угодно отравит, - вставила Пегги.
- Но я каждый день хожу на рынок, сэр, и сам выбираю еду для пса. И она хранится внизу в леднике, и ключ есть только у меня.
Мойст расслабился.
- А вы мне омлет не могли бы сделать? – спросил он.
Повар, похоже, пришел в панику.
- Это же яйца, да? – нервно спросил он. – Никогда раньше не готовил яйца, сэр. Он ест одно сырое с бифштексом по пятницам, и миссис Роскошь обычно выливала два сырых в джин с апельсиновым соком по утрам, и на этом наши отношения с яйцами заканчиваются. У меня тут свиная голова маринуется, если хотите. Еще есть язык, сердца, мозговая кость, овечья голова, хороший кусок подгрудка, селезенки, биточки, легкие, печенка, почки, беккли...
В юности Мойсту часто преподносили многое из этого меню. Это было именно той едой, которую следовало подавать детям, если вы хотели, чтобы они освоили навыки неприкрытой лжи, ловкости рук и камуфляжа. Ясное дело, Мойст прятал такие странные подрагивающие кусочки мяса под овощи, иногда получая картофелину высотой в три десятка сантиметров.
Его озарило.
- Вы часто готовили миссис Роскошь?
- Нет, сэр. Она жила на джине, овощном супе, ее утренних тониках и…
- Джине, - твердо закончила Пегги.
- Так вы в основном собачий повар?
- Кинологический, сэр, если вам все равно. Может, вы читали мою книгу? Готовим с мозгами? – спросил Эймсбери без особой надежды, и вполне справедливо.
- Весьма необычный выбор пути, - заметил Мойст.
- Ну, сэр, это позволяет мне… Так безопаснее… Ну, по правде говоря, у меня аллергия, сэр. – Вздохнул повар. – Покажи ему, Пегги.
Девушка кивнула и вынула из кармана потрепанную бумажку.
- Пожалуйста, не произносите этого слова, - предупредила она и подняла листочек.
Мойст уставился на него.
- Просто без этого в службе обеспечения не обойтись, сэр, - печально сказал Эймсбери.
Сейчас было не время, действительно не время для этого. Но если ты не проявляешь участия к людям, то ты в душе не ловкий мошенник.
- У вас аллергия на ч… Эту штуку? – вовремя поправился Мойст.
- Нет, сэр. На слово, сэр. На деле с самим предметом я справляюсь, могу даже есть, но вот звучание, оно, ну…
Мойст опять посмотрел на слово и печально покачал головой.
- Так что мне приходится избегать ресторанов, сэр.
- Понимаю. А как вам слово… Слог?
- Да, сэр, понимаю, к чему вы клоните, я уже с этим сталкивался. Час мок, челнок… Никакого эффекта!
- Значит, только чеснок… Ой, простите…
Эймсбери застыл с пустым выражением лица..
- О боги, мне так жаль, я честно не хотел… - начал Мойст.
- Я знаю, - устало сказала Пегги. – Слово само пробивается, да? Он будет так стоять пятнадцать секунд, потом кинет прямо перед собой нож, потом где-то четыре секунды будет говорить на беглом Квирмском, а потом с ним все будет нормально. Вот, - она всунула Мойсту миску с коричневой массой, - вы возвращайтесь с ирисками, а я спрячусь в кладовой. Я привыкла. И омлет я вам тоже могу сделать.
Она вытолкнула Мойста за дверь и захлопнула ее.
Он поставил на пол миску, что сразу же заняло полное внимание мистера Непоседы.
Смотреть, как собака пытается прожевать большой комок ириски – занятие, достойное богов. Смешанное происхождение мистера Непоседы подарило ему поистине удивительную быстроту челюстей. Он счастливо кувыркался по всему полу с выражениями морды попавшей в стиральную машину отшлифованной горгульи.
Через несколько секунд Мойст отчетливо услышал звонкий удар и подрагивание ножа в дереве, а затем последовал крик:
- Nom d'une bouilloire! Pourquoi est-ce que je suis hardiment ri sous cape a part les dieux?
Раздался стук в двойные двери, после чего сразу же вошел Бент. Он держал большую круглую коробку.
- Ваши апартаменты готовы и ждут вас, Начальник, – объявил он. – Точнее сказать, мистера Непоседы.
- Апартаменты?
- Ну да. У председателя есть апартаменты.
- А, эти апартаменты. Председатель, как и раньше было принято, должен жить над лавкой?
- Вот именно. Мистер Криввс был так добр, что дал мне копию условий наследия. Председатель должен каждую ночь спать в банке…
- Но у меня прекрасная квартира в…
- Кхем. Это Условия, сэр, – сказал Бент и великодушно добавил: - Вы, конечно, можете занять кровать. Мистер Непоседа будет спать в своем ящике для входящих. Если хотите знать, он в нем родился.
- Я должен оставаться здесь взаперти каждую ночь?
Вообще-то, когда Мойст увидел апартаменты, такая перспектива стала казаться не таким уж и наказанием. Прежде чем он нашел кровать, ему пришлось открыть четыре двери. В номере были столовая, раздевалка, ванная, отделенная уборная со сливом, дополнительная спальня, передняя у кабинета, которая была чем-то вроде общей комнаты и еще один маленький личный кабинет. В главной спальне была огромная дубовая кровать с парчовым пологом, в которую Мойст сразу влюбился. Он прилег, чтобы оценить размер. Было так мягко, что создавалось впечатление, что лежишь в гигантской теплой луже к…
Он резко сел.
- А миссис Роскошь… - с нарастающим ужасом начал он.
- Она умерла, сидя за своим столом, Начальник, - успокаивающе отозвался Бент, развязывая бечевку большой круглой коробки. – Мы заменили стул. Кстати, завтра ее похороны. Кладбище Мелких Богов, в полдень, только члены семьи по приглашению.
- Мелких Богов? Как-то слишком дешево для Роскошей, правда?
- Думаю, многие предки Миссис Роскошь там похоронены. Она мне однажды по секрету сказала, что будет проклята, если останется Роскошью целую вечность. – Послышалось шуршание бумаги, и Бент добавил: - Ваша шляпа, сэр.
- Какая шляпа?
- Начальника Королевского Монетного Двора, - Бент поднял ее.
Это был черный шелковый цилиндр. Когда-то он был блестящим. Теперь он был в основном вытершимся. У старых бродяг бывали шляпы получше.
Он мог бы быть оформлен в виде большой кучи долларов, мог бы быть короной, мог быть покрыт украшенными драгоценными камнями сценками, изображающими века присвоения чужого добра, прогресс доступной валюты от соплей до маленьких белых ракушек и в итоге до золота. Он мог бы говорить что-то о волшебстве денег. Он мог бы быть хорошим.
Черный цилиндр. Никакого стиля. Совсем никакого стиля.
- Мистер Бент, вы можете с кем-нибудь договориться, чтобы они сходили в Почту и принесли сюда мои вещи? – попросил Мойст, мрачно глядя на рухлядь.
- Конечно, Начальник.
- Думаю, «Мистер Липовиг» вполне сойдет, спасибо.
- Да, сэр. Конечно.
Мойст сел за огромный стол и с любовью провел руками по вытертой зеленой коже.
Ветинари, чтоб его, был прав. Почтовая Служба сделала его осторожным и предусмотрительным. У него больше не было испытаний, не было веселья.
Где-то вдалеке послышался раскат грома, и полуденному солнцу стали угрожать темно-синие тучи. Это с равнин надвигалась одна из затягивающихся на всю ночь гроз. Если верить Таймс, в последнее время в дождливые ночи совершалось больше преступлений. Очевидно, это было по причине наличия оборотня в Страже: из-за дождя запах было сложнее отследить.
Через некоторое время Пегги принесла ему омлет, в котором не было никакого намека на слово «чеснок». А вскоре после этого прибыла Глэдис с его гардеробом. Весь его, включая дверь, несли одной рукой. Задевая им потолок и стены, она прогромыхала в комнату и взгромоздила его на середину пола большой спальни.
Мойст хотел последовать за ней, но голем в ужасе подняла огромные руки.
- Нет, Сэр! Дайте Я Сначала Выйду!
Она тяжело прошагала мимо него в коридор и сказала:
- Это Почти Было Очень Плохо.
Мойст подождал, не последует ли что-нибудь еще, а затем подсказал:
- Почему именно?
- Мужчина И Молодая Женщина Не Должны Находиться В Одной Спальне, - сказала голем с торжественной уверенностью.
- Э, тебе сколько лет, Глэдис? – осторожно спросил Мойст.
- Одна Тысяча Пятьдесят Четыре, Мистер Липовиг.
- Э, точно. И ты сделана из глины. Ну то есть, в каком-то смысле, все сделаны из глины, но как голем, ты, так сказать, э… очень сделана из глины.
- Да, Мистер Липовиг. Но Я Не Замужем.
Мойст застонал.
- Глэдис, что девушки-служащие дали прочитать тебе на этот раз?
- «Благоразумные Советы Молодым Женщинам» Леди Дейрдры Ваггон, - ответила Глэдис. – Это Очень Интересно. О Том, Как Делаются Вещи.
Она достала из огромного кармана на платье тонкую книжку, выглядевшую не очень качественной.
Мойст вздохнул. Это была одна из старомодных книг по этикету, которые могут сообщить вам Десять Вещей, Которые Не Следует Совершать С Вашим Зонтиком.
- Я вижу, - сказал он.
Он не знал, как объяснить. Хуже того, он не знал, что ему объяснять. Големы были… Големами. Большими кусками глины с искрой жизни. Одежда? Зачем? Даже големы мужского пола в Почтовой Службе были чуть окрашены в золотые и голубые цвета, чтобы выглядеть нарядно… Стойте, вот, теперь он начал ухватывать суть! Не было големов мужского пола! Големы были големами, и они были тысячи лет счастливы быть просто големами! А теперь они в современном Анк-Морпорке, где смешиваются и взбалтываются всевозможные люди, расы и идеи, и поразительно, что в итоге выливается из бутылки.
Не сказав больше ни слова, Глэдис прогрохотала по коридору, повернулась и остановилась. Сияние в ее глазах стало тускло-красным. Вот и все. Она решила остаться.
В своем ящике похрапывал мистер Непоседа.
Мойст вытащил половинку чека, брошенную ему Космо.
Необитаемый остров. Необитаемый остров. Я знаю, что лучше всего соображаю, когда на меня давят, но что конкретно я имел в виду?
На необитаемом острове золото бесполезно. Еда намного больше помогает вам во времена, когда нет золота, чем золото – во времена, когда нет еды. Если уж на то пошло, то золото бесполезно и в золотой шахте. Там лучшее разменное средство – киркомотыга.
Хм-м-м. Мойст пристально смотрел на чек. Что придает ему стоимость в десять тысяч долларов? Печать и подпись Космо, вот что. Все знают, что в этом Космо надежен. Не надежен ни в чем, кроме денег, мерзавец.
Банки постоянно используют их, подумал Мойст. Любой банк на Равнинах выдаст мне наличные, придержав, конечно, комиссию, потому что банки обдирают вас с ног до головы. И все же это гораздо проще, чем таскать с собой мешки с монетами. Конечно, я тоже должен буду подписать его, иначе это будет ненадежно.
То есть если после «выплатить» будет пусто, кто угодно сможет им воспользоваться.
Необитаемый остров, необитаемый остров… На необитаемом острове мешок овощей ценнее золота, в городе золото более ценно, чем мешок овощей.
Это что-то вроде уравнения, да? В чем ценность?
Он продолжал смотреть.
В самом городе. Город говорит: в обмен на это золото получишь все вот это. Город – волшебник, алхимик наоборот. Он превращает золото во… все.
Сколько стоит Анк-Морпорк? Сложить всё вместе! Здания, улицы, людей, умения, искусство в галереях и музеях, гильдии, законы, библиотеки… Биллионы? Нет. Никаких денег не хватит.
Город был одним большим золотым слитком. Что нужно, чтобы укрепить валюту? Нужен просто город. Город говорит, что доллар стоит доллар.
Это была мечта, но у Мойста хорошо получалось продавать мечты. И если продать мечту большому количеству людей, то никто не посмеет очнуться.
На небольшой подставке на столе есть чернильница и две резиновые печати, с гербом города и со штампом банка. Но в глазах Мойста эти простые вещи окутаны золотой дымкой. У них есть ценность.
- Мистер Непоседа? – позвал Мойст. Пес с выжидательным видом сел в ящике.
Мойст засучил рукава и размял пальцы.
- Сделаем немного денег, Мистер Председатель? – спросил он.
Председатель выразил безграничное согласие многочисленными «гав!».
- "Выплатить Носителю Сумму в Один Доллар", - Написал Мойст на листе свежей банковской бумаги.
Он поставил обе печати и окинул результат долгим критическим взглядом. Нужно было что-то еще. Нужно было подарить людям шоу. Внимание – это все.
Нужна была… Примесь солидности, как в самом банке. Кто бы стал открывать банк в деревянной хижине?
Хм-м-м.
Ах, да. Все дело в городе, так ведь? Внизу он большими витиеватыми буквами написал:

AD URBEM PERTINET

И, немного подумав, приписал буквами поменьше:

Выплатто несущиум персониус денежниум суммум надлежащиам.

Подписано Мойстом фон Липовигом по доверенности Председателя.

- Прошу прощения, Мистер Председатель, - сказал он, поднимая собаку. На то, чтобы прижать переднюю лапу к влажной подушечке печати и оставить аккуратный след около подписи, ушло несколько секунд.
Мойст повторил это раз дюжину или больше, засунул пять из получившихся чеков под книгу записей, а остальные вместе с председателем взял с собой на прогулку.
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Oct 29, 2007 12:44 pm     Заголовок сообщения:

Космо Роскошь сверлил взглядом свое отражение в зеркале. Часто в стекле три или четыре раза подряд все получалось, как надо, а потом – о, позор – он пытался повторить это на публике, и люди, если у них хватало глупости заметить, говорили: «Вам что-то в глаз попало?»
Он даже заказал изготовить устройство, которое с помощью часового механизма периодически поднимало одну бровь. Он отравил человека, создавшего прибор, прямо когда принимал покупку, болтая с ним в его маленькой зловонной мастерской, пока не подействовало вещество. Старику все равно было почти восемьдесят, и Космо был очень осторожен, так что это не привлекло никакого внимания Стражи. В любом случае, в таком возрасте это даже за убийство не должно считаться, правда? Это ведь больше как услуга, на самом-то деле. И разумеется, он не мог позволить старику что-то кому-то весело разбалтывать после того, как Космо станет Патрицием.
С другой стороны, подумал он, надо было подождать и удостовериться, что механизм для тренировки брови работал как надо. А то он поставил Космо фонарь, пока тот не сделал несколько нерешительных настроек.
Как Ветинари это делал? Ведь именно это дало ему положение Патриция, Космо был уверен. Ну, парочка таинственных убийств тоже помогли, никто не спорит, но именно то, как он поднимает бровь, позволило ему удержаться.
Космо долгое время изучал Ветинари. Это было несложно, на общественных собраниях. Еще он вырезал каждую картинку, появляющуюся в Таймс. В чем же секрет, который делал этого человека могущественным и непобедимым? Как его можно понять?
А потом Космо в какой-то книге прочитал: «Если хочешь понять человека, пройди милю в его ботинках».
И у него возникла великая и блестящая идея…
Он радостно вздохнул и потянул за перчатку.
Разумеется, Космо в свое время отправили в школу Наемных убийц. Это было естественным назначением для молодых людей определенного класса и воспитания. Он выжил и стал изучать яды, потому что слышал, что это было специализацией Ветинари, но это место наскучило ему. Теперь оно было таким стилизованным. Там настолько завернулись в какие-то нелепые понятия о чести и элегантности, что, похоже, забыли, чем вообще должен заниматься наемный убийца…
Перчатка снялась, и вот оно.
О да…
Досихпор справился великолепно.
Космо загляделся на чудесную вещицу, поворачивая руку так, чтобы та поймала свет. Свет творил со стигием странные вещи: иногда металл отражался серебром, иногда маслянисто-золотым цветом, иногда оставался полностью черным. И он был теплым, даже здесь. При прямом солнечном свете он разразится огнем. Металл, который словно был предназначен для тех, кто двигается в тени…
Кольцо Ветинари. Печатное кольцо Ветинари. Такая маленькая вещь, но какая могущественная. На ней не было никаких украшений, пока вы не замечали крошечный край картуша, который окружал четко выгравированную единственную букву:

V

Он мог только догадываться, что пришлось сделать секретарю, чтобы добыть эту вещь. Тот сделал копию, «реконструированный дубликат», что бы это ни значило, с восковых отпечатков, которые так впечатляюще оставляло это кольцо. И были взятки (дорогие), и намеки на быстрые встречи, и острожные передачи, и изменения в последнюю минуту, чтобы копия выглядела точь-в-точь…
И вот оно, настоящее, на его пальце. Вообще-то, в целом на его пальце. С точки зрения Космо, у Ветинари были слишком тонкие для мужчины пальцы, и протолкнуть кольцо через костяшку стоило больших усилий. Досихпор все безрассудно беспокоился о том, чтобы увеличить его, не понимая, что это совершенно уничтожит вещь. Магия, а у Ветинари наверняка была какая-то своя магия, улетучится. Оно уже больше не будет настоящим кольцом.
Да, несколько дней было адски больно, но сейчас Космо парил над болью в голубом чистом небе.
Он гордился тем, что его не одурачить. Он бы сразу же понял, если бы секретарь попытался подсунуть ему простую копию. Шок, прошедший по руке, когда Космо надел, ну хорошо, пропихнул кольцо через костяшку, доказал, что он добыл настоящую вещь. Он уже чувствовал, как его мышление становятся острее и быстрее.
Он провел указательным пальцем по глубоко вырезанной V и взглянул на Стукпосту… На Досихпора.
- Вы выглядите обеспокоенным, Досихпор, - доброжелательно сказал он.
- Палец сильно побледнел, сэр. Почти даже посинел. Вы уверены, что он не болит?
- Нисколько. Все… Совершенно под контролем. Вы, похоже, в последнее время сильно… тревожны, Досихпор. Вы хорошо себя чувствуете?
- М… в порядке, сэр, - ответил Досихпор.
- Вы должны понять, что я послал с вами Мистера Клюкву по самой веской причине, - сообщил Космо. – Морпет бы кому-нибудь рано или поздно что-то рассказал, сколько бы вы ему не заплатили.
- Но парень в шляпной лавке…
- Та же в точности ситуация. И это был честный бой. Не так ли, Клюква?
Блестящая лысая голова Клюквы поднялась от книги.
- Да, сэр. Он был вооружен.
- Но… - начал Досихпор.
- Да? – спокойно произнес Космо.
- Э… ничего, сэр. Вы, конечно, правы. – Вооружен маленьким ножиком и очень пьян. Досихпор задумался, как это считалось против профессионального убийцы.
- Прав, не так ли? – сказал Космо добродушным тоном. – А вы великолепны в том, что делаете. Как и Клюква. Чувствую, у меня для вас скоро будет еще одна маленькая просьба. Теперь ступайте и поужинайте.
Как только Досихпор открыл дверь, Клюква поднял взгляд на Космо, который почти незаметно покачал головой. К несчастью для Досихпора, у него было отличное боковое зрение.
Он выяснит, он выяснит, он выыясниитт!!! – стонал он про себя, проносясь по коридорам.
Это все чертово кольцо, вот в чем дело! Я не виноват, что у Ветинари тонкие пальцы! Он бы сразу почуял неладное, если бы чертово кольцо пришлось впору! Почему он не дал мне увеличить его? Ха, и тогда бы позже послал Клюкву убить ювелира! Я знаю, что он и за мной его пошлет, я знаю это!
Клюква пугал Досихпора. Этот человек тихо говорил и скромно одевался. А когда Космо не нуждался в его услугах, он сидел и целый день читал книги. Это беспокоило Досихпора. Если бы Клюква был неграмотным головорезом, все, как ни странно, было бы лучше… понятнее. А еще у него вообще не было волос, и сверкание лысины на свету могло ослепить.
А все началось со лжи. Почему Космо поверил Досихпору? Потому что был безумцем, но, к сожалению, не все время, а являлся кем-то вроде помешанного на хобби. У него был этот… пунктик насчет Ветинари.
Досихпор этого сначала не заметил, он только удивился, почему Космо беспокоился о его росте во время собеседования. А когда Досихпор сказал, что работал во дворце, сразу же был принят.
И вот тут-то и крылась ложь, хотя Досихпор предпочитал думать об этом как о неудачном сочетании двух правд.
Он действительно некоторое время работал во дворце, и пока что Космо не узнал, что работал Досихпор садовником. И до того он был секретарем в Гильдии Оружейников, вот почему он уверенно сказал «Я был младшим секретарем и работал во дворце» - фразу, которую Ветинари бы рассмотрел с бОльшим вниманием, чем это сделал восхищенный Космо. И вот теперь Досихпор давал советы очень важному и умному человеку, основываясь на слухах, которые он как можно больше старался запоминать или, отчаявшись, придумывать. И ему удавалось выходить сухим из воды. В каждодневных делах Космо был хитрым, безжалостным и острым, как гвоздь, но во всем, что касалось Ветинари, он становился доверчивым, как ребенок.
Досихпор замечал, что его босс часто называл его именем секретаря Партиция, но ему платили пятьдесят долларов в месяц, а также он получал еду и ночлег, а за такие деньги он стал бы откликаться хоть на «Дейзи». Ну, может, не на Дейзи, но на Клайва точно.
А потом начался кошмар, и, как и в любом кошмаре, обычные предметы приобретали зловещее значение.
Космо потребовал пару старых ботинок Ветинари.
Это было трудной задачей. Досихпор так и не проник в сам дворец, но той ночью он перелез через изгородь около древних зеленых садовых ворот, встретил одного из старых знакомых, который ночью следил за котлами в теплице, поболтал с ним немного, а следующей ночью вернулся за парой старых, но еще пригодных черных ботинок восьмого размера, и за информацией от мальчишки-помощника сапожника о том, что у его сиятельства левый каблук был чуть ниже правого.
Досихпор никакого различия в предоставленных ему ботинках не обнаружил, и никто не утверждал, что это были сказочные Ботинки Ветинари, однако поношенная, но все еще пригодная обувь направлялась с верхних уровней в жилища слуг в потоке под названием «положение обязывает», и если это и не были ботинки самого правителя, то они, по крайней мере, почти наверняка иногда бывали в той же комнате, где он ступал.
Досихпор заплатил за них десять долларов и весь вечер стирал левый каблук так, чтоб это стало заметным. Космо, глазом не моргнув, дал ему пятьдесят долларов, хотя еще как поморщился, когда примерил ботинки.
- Если хочешь понять человека, пройдись милю в его ботинках, - изрек он, хромая по всему кабинету. Какое понимание бы он обрел, если бы узнал, что это были ботинки дворецкого, Досихпор не мог и представить, но через полчаса Космо позвонил и потребовал таз с холодной водой и некоторыми успокаивающими травами, и ботинок с тех пор не было видно.
Затем последовала черная шапочка. Это было единственной удачей за все время. Она даже была подлинной. Верной ставкой стало то, что Ветинари покупал их у Беглецов в Молоте, и Досихпор отыскал это место, вошел, когда все старшие работники вышли на обед, поговорил с бедным юношей, который работал с дышащими паром чистящими и гладильными машинами в задней комнате, и выяснил, что одну из шапочек послали на чистку. Досихпор вышел с нечищеной шапочкой, оставив молодого человека крайне небедным и с распоряжением вычистить новый головной убор для отправки во дворец.
Космо захотелось знать все детали.
На следующий вечер обнаружилось, что небедный юноша провел вечер в баре и около полуночи погиб в пьяной драке, лишившись денег и еще больше лишившись дыхания. Комната Досихпора находилась рядом с комнатой Клюквы. Если подумать, он слышал, как человек той ночью вернулся поздно.
А вот теперь кольцо с печатью. Досихпор сказал Космо, что ему удалось сделать точную копию и использовать свои связи – очень дорогостоящие связи – во дворце, чтобы обменять ее на настоящее кольцо. Ему заплатили пять тысяч долларов!
Пять тысяч!
И босс теперь был переполнен радостью. Без ума от радости и безумен. Он получил поддельное кольцо, но клялся, что в нем сохранился дух Ветинари. Может, так оно и было, потому что Клюква стал частью договора. Если вас втягивали в маленькое увлечение Космо, вы, как слишком поздно понял Досихпор, умирали.
Он дошел до своей комнаты, метнулся внутрь и запер дверь. Потом прислонился к ней. Надо бежать, прямо сейчас. Его сбережения покроют большое расстояние. Но страх немного утих, как только Досихпор собрался с мыслями.
Они говорили ему: расслабься, расслабься. Стража еще не стучится, нет? Клюква был профессионалом, а босс полон признательности.
Так… Почему бы не провести еще одну последнюю аферу? Сделать настоящие деньги! Что бы ему еще «добыть» такого, за что босс заплатит еще пять тысяч?
Что-нибудь простое, но впечатляющее, это подойдет, а к тому времени, как все выяснится – если вообще когда-нибудь выяснится – Досихпор уже будет на другом конце континента с новым именем и загорелым до неузнаваемости.
Да… Ту самую вещь…
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Oct 29, 2007 12:46 pm     Заголовок сообщения:

Солнце было раскаленным, как и дварфы. Они были горными, и под открытым небом чувствовали себя неуютно.
И зачем они здесь? Король хотел знать, не стащат ли чего ценного из дыры, которую големы копали для безумной курящей женщины, но дварфам туда ступать не давали, потому что это нарушение. Так что они сидели в тени и потели, пока, где-то примерно раз в день, безумная курящая женщина, которая все время дымила, приходила и клала на грубый стол перед ними… вещи. Общего у них было одно: они были скучными.
Все знали, что добывать там нечего. Внизу были только бесплодный ил и песок. Свежей воды не было. Растения, которые тут выживали, собирали воду зимних дождей в раздутые полые корни, или жили за счет влаги морских туманов. Это место не содержало в себе ничего интересного, и то, что появлялось из грязного туннеля, доводило до крайней отметки скуки.
Были скелеты старых кораблей, и иногда даже скелеты старых моряков. Были две монеты, золотая и серебряная, что было не так скучно и должным образом изъято. Были разбитые горшки и куски статуй, над которыми раздумывали, часть железного котелка и якорь с несколькими звеньями цепи.
Было ясно, предположили дварфы, сидя в теньке, что сюда ничего не поступало иным образом, кроме как на кораблях. Но помните: в делах, связанных с коммерцией и золотом, никогда не доверяйте кому-то, кто видит выше вашего шлема.
А еще были големы. Дварфы ненавидели големов, потому что те при всем их весе неслышно двигались и были похожи на троллей. Они постоянно приходили и уходили, приносили черт знает откуда бревна и следовали обратно в темноту…
А потом однажды големы вытекли из дыры, долго совещались, и курящая женщина проследовала к наблюдателям. Они тревожно смотрели на нее, как бойцы при виде самоуверенного гражданского, которого им запрещено убивать.
На ломаном дварфийском она сообщила им, что туннель обвалился, и они собираются уходить. Все, что они откопали, сказала она, - подарки для короля. И ушла, забрав жалких големов с собой.*

Это было неделю назад. С тех пор туннель полностью разрушился, и все засыпало песком.
-----
*Дварфы и не подумали сосчитать их, чтобы посмотреть, не осталось ли кого внутри. Это бы ничего не изменило, но позже король, может быть, не стал бы на них так орать.
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Oct 29, 2007 12:53 pm     Заголовок сообщения:

Деньги заботились о себе. Они текли сквозь века, похороненные в бумагах, спрятанные за адвокатами, холеные, вложенные, переключенные с одного на другое, присвоенные, вычищенные, высушенные, закованные железом, отполированные и хранящиеся в сохранности от вреда и налогов, и больше всего в сохранности от самих Роскошей. Роскоши знали своих потомков – они же их вырастили, в конце концов, - так что деньги приходили в сопровождении охранников - попечителей, управляющих и соглашений, открывая из своих запасов следующим поколениям только определенную меру, достаточную, чтобы поддерживать образ жизни, с которым их имя стало синонимом, и оставить им немного, чтобы позволить себе удовольствие продолжить семейную традицию драться друг с другом из-за, да, денег.
Теперь они прибывали, каждая ветка семьи и часто каждый человек со своими адвокатами и телохранителями, внимательно заботясь о том, кого им соблаговолить заметить, на случай, если они вдруг нечаянно улыбнутся тому, с кем в данный момент судятся. Как семья, говорили люди, Роскоши уживались подобно котам в мешке. Космо наблюдал за ними на похоронах, а они все время наблюдали друг за другом, прямо как кошки, каждый ждал, чтобы кто-нибудь еще начал драку. Но даже так это было бы достойным приличным событием, если бы этот полоумный племянник старой стервы, которому разрешили жить в подвале, вдруг не объявился в неряшливом белом халате и желтом колпаке от дождя и не прорыдал всю церемонию. Он совершенно испортил всем мероприятие.
Но вот похороны закончились, и Роскоши приступили к тому, чем они всегда занимались после похорон, то есть к разговору о Деньгах.
Нельзя усадить Роскошей за один стол. Космо выставил много небольших столиков таким узором, который демонстрировал все его знание о текущем положении альянсов и второстепенных братоубийственных войнах, но все равно было много движения, стычек и угроз судебных действий, прежде чем люди расселись по местам. Позади них бдительная шеренга адвокатов старательно внимала всему происходящему, зарабатывая по доллару каждые четыре секунды.
Очевидно, единственным родственником Ветинари была тетушка, размышлял Космо. Ветинари везло во всем. Когда он станет Ветинари, придется устроить отбраковку.
- Дамы и господа, - сказал он, когда шепот и обзывания стихли. – Я так рад видеть столь многих из вас сегодня…
- Лжец!
- Особенно тебя, Пупси, - Космо улыбнулся сестре. У Ветинари и такой сестры, как Пупси, не было. Ни у кого не было, Космо был готов поспорить. Она была дьяволом в приблизительно человеческом обличье.
- У тебя все еще что-то с бровью не в порядке, знаешь ли, - заявила Пупси. Она сидела за столом одна, у нее был голос, напоминавший звук попавшей на гвоздь косы с легкой примесью сирены, и она считалась «светской красавицей», что только лишний раз показывало, как богаты были Роскоши. Если разделить ее пополам, из нее бы получилось две светские красавицы, хоть к тому времени и не слишком красивые. И хотя говорили, что отверженные ею мужчины в отчаянии прыгали с мостов, единственным человеком, кто так говорил, была сама Пупси.
- Уверен, что вы все знаете… - начал Космо.
- Благодаря полной некомпетентности твоей стороны семьи ты потерял наш банк!
Это раздалось в дальнем углу комнаты и породило нарастающий хор соглашения.
- Мы тут все Роскоши, Жозефина, - грозно сказал он. – Некоторые из нас даже родились Роскошами.
Это не сработало. А у Ветинари бы получилось, Космо был уверен. Но в случае Космо замечание только раздражило людей. Рокот возмущений стал громче.
- Некоторые из нас бы справились с этим лучше! – резко выкрикнула Жозефина. На ней было ожерелье из изумрудов, и они отражали зеленоватый свет на ее лицо. Космо был впечатлен.
Всякий раз, когда появлялась возможность, Роскоши сочетались браком с дальними кузинами и кузенами, но нередко в каждом поколении кто-нибудь находил пару извне, чтобы избежать ситуации с тремя большими пальцами. Женщины находили мужей, которые делали то, что им говорят, а мужчины – жен, которые, как ни поразительно, удивительно быстро набирались капризности и чувствительности обритой мартышки, что было знаком истинного члена семейства Роскошь.
Жозефина под хор одобрения села с ядовитым и довольным видом. Потом она выскочила на бис:
- И что ты собираешься сделать в этой непростительной ситуации? Твоя ветка позволила шарлатану захватить контроль над нашим банком! Опять!
Пупси резко повернулась на стуле.
- Да как ты смеешь такое говорить об Отце!
- И как ты смеешь говорить такое о мистере Непоседе! – добавил Космо.
Он знал, что у Ветинари бы такое сработало. Это бы заставило Жозефину выглядеть глупо, а положение Космо бы укрепило. Это бы сработало у Ветинари, который мог изгибать бровь, словно визуальный удар по литаврам.
- Что? Что? О чем ты говоришь? – спросила Жозефина. – Не глупи, мальчик! Я про эту тварь Липовига! Ради богов, он же почтальон! Почему ты не предложил ему денег?
- Я предложил, - возразил Космо и про себя довабил: Я припомню это «мальчик», ты, бледная старая калоша. Когда стану мастером брови, посмотрим, что ты скажешь!
- И?
- Думаю, его не интересуют деньги.
- Чушь!
- А что там насчет песика? – послышался пожилой голос. – Что, если, не дай боги, он скончается?
- Банк вернется к нам, Тетушка Заботливая, - ответил Космо очень маленькой старушке в черных кружевах, которая была поглощена вышиванием.
- Неважно, от чего песик умрет? – спросила Тетушка Заботливая, не отрывая тщательного внимания от шитья. – Уверена, всегда найдется место яду.
Со слышимым вууууушш адвокат Тетушки Заботливой поднялся и произнес:
- Моя клиентка хочет пояснить, что она просто отмечала существующую возможность применения вредных веществ в общем, и это не несло в себе и ни в коем случае не должно быть понято как поощрение каких-либо незаконных намерений или действий.
Он сел, заработав гонорар*.
- К сожалению, Стража обернет нас, как дешевая кольчуга, - сказал Космо.
- Стражники в нашем банке? Захлопни перед ними дверь!
- Времена меняются, Тетушка. Мы теперь так больше не можем делать.
- Когда твой прадедушка столкнул своего брата с балкона, Стража даже забрала тело за пять шиллингов и пинту эля!
- Да, Тетушка. Теперь Лорд Ветинари – Патриций.
- И он позволит стражникам слоняться по нашему банку?
- Без сомнения, Тетушка.
- Тогда он не джентльмен, - грустно признала тетушка.
- Он пускает в Стражу вампиров и оборотней, - заметила Мисс Тарантелла Роскошь. – Это отвратительно, то, что им сейчас позволено ходить по улицам, как настоящим людям.
… И что-то тренькнуло в памяти Космо.
- Он прямо как настоящие люди, - послышался голос его отца.
- Это твоя проблема, Космо Роскошь! – заявила Жозефина, не желая замечать, что обстоятельства сменились. – Это твой жалкий отец…
- Заткнись, - спокойно сказал Космо. – Заткнись. И эти изумруды тебе, кстати, не идут.
Это было необычно. Роскоши могут судиться, и плести заговоры, и принижать, и клеветать, но, в конце концов, существовала такая вещь, как хорошие манеры.
В голове Космо раздался еще один звоночек, и его отец сказал:
- И ему с таким трудом удавалось прятать то, кем он является. То, чем он был, может, уже и исчезло. Но никогда не знаешь, не начнет ли он вдруг вести себя забавно…
- Мой отец восстановил работу банка, - произнес Космо, пока Жозефина набирала воздух для новой тирады, а у него в голове все еще звенел голос, - а вы все позволили ему. Да, вы позволили. Вам было плевать, что он делал, пока банк был доступен для всех вас и ваших маленьких махинаций, тех, что вы тщательно скрываете и о которых молчите. Он скупил всех мелких владельцев акций, но вам было все равно, пока вы получали свои дивиденды. Прискорбно лишь, что его выбор закадычных друзей был не совсем удачен…
- Не настолько, как его выбор этой выскочки мюзик-холльной девицы!
- …Хотя его выбор своей последней жены таким не был, - продолжил Космо. – Топси была хитрой, коварной, безжалостной и беспощадной. Единственной видимой мне проблемой было то, что она в этом превзошла всех вас. И теперь я прошу вас всех уйти. Я собираюсь вернуть нам наш банк. Прошу, ступайте.
Он поднялся, прошел к двери, тщательно затворил ее за собой, а потом со всех ног кинулся в свой кабинет, где прислонился к двери и исполнился злорадства, для выражения которого лучше его лица было не сыскать.
Старый добрый Папочка! Конечно, этот разговор произошел, когда Космо было всего десять и у него еще не было своего адвоката, и он еще не совсем разбирался в традиционных для Роскошей колких и осмотрительных денежных операциях. Но отец был разумен. Он не просто давал Космо советы, он давал ему боезапас, который можно применить против других. А для чего еще нужен отец?
Мистер Бент! Был… не просто мистером Бентом. Он был чем-то из ночных кошмаров. В то время разоблачение испугало юного Космо, и он потом был готов в лучших традициях Роскошей подать на отца в суд за те бессонные ночи, но поколебался, и хорошо, что так. В суде бы все открылось, и он бы потерял прекрасный подарок.
Значит, этот парень Липовиг думает, что управляет банком, да? Ну, без Маволио Бента банком нельзя управлять, а завтра он, Космо Роскошь, будет обладать Мистером Бентом. М-м, да… пожалуй, стоит ненадолго это отложить. Еще день рядом с причудливой безрассудностью Липовига взвинтят Бента до того, что особые силы убеждения Клюквы не понадобятся. О, да.
Космо подтолкнул бровь вверх. У него начало получаться, он был уверен. Ведь он там был прямо как Ветинари, не так ли? Да, это так. Какие лица были у членов семьи, когда он сказал Жозефине заткнуться! От одного воспоминания покалывает в позвоночнике…
Подходящее ли сейчас время? Да, всего на минутку, может. Он заслужил это… Космо отпер ящик стола, потянулся внутрь и нажал на скрытую кнопку. На другой стороне стола выскользнуло потайное отделение. Оттуда Космо достал маленькую черную шапочку. Она была как новенькая. Досихпор – гений.
Космо с большой торжественностью водрузил шапочку себе на голову.
Кто-то постучался в дверь кабинета. Бессмысленно, вообще-то, поскольку ее сразу же распахнули.
- Опять запираешься в комнате, братишка? – торжествующе спросила Пупси.
По крайней мере, Космо подавил порыв сорвать с головы шапочку, как будто его застали за каким-то грязным делом.
- Как видишь, дверь вообще-то не была заперта, - заметил он. – И тебе запрещено приближаться ко мне ближе, чем на десять метров. У меня есть судебный приказ.
- А тебе запрещено приближаться ко мне ближе, чем на двадцать метров, так что ты первый нарушил запрет, - заявила Пупси, пододвигая к себе стул. Она села на него верхом и сложила руки на спинке. Дерево затрещало.
- Но ведь, полагаю, двигался не я?
- Ну, с космической точки зрения разницы нет, - отозвалась Пуччи. – Знаешь, у тебя это какая-то опасная навязчивая идея.
Теперь Космо снял шапочку.
- Я просто пытаюсь проникнуть в шкуру человека, - сказал он.
- Очень опасная навязчивая идея.
- Ты знаешь, что я имею в виду. Я хочу понять, как работает его разум.
- А это? – спросила Пупси, махнув рукой в сторону большой картины, висевшей на стене напротив стола.
- «Человек с собакой» Уильяма Надутого. Это портрет Ветинари. Обрати внимание, как глаза следуют за тобой по комнате.
- Это собачий нос следует за мной по комнате! У Ветинари есть собака?
- Была. Вуффлз. Умер некоторое время назад. В дворцовом саду есть маленькая могилка. Он ходит туда один раз в неделю и кладет на нее собачье печенье.
- Это Ветинари такое делает?
- Да.
- Ветинари – хладнокровный, бессердечный, расчетливый тиран? – уточнила Пупси.
- Именно!
- Ты врешь своей дорогой сестричке, да?
- Можешь в это верить, если желаешь, - возликовал в душе Космо. Он был рад увидеть это разгневанно-цыплячье выражение яростного любопытства на лице своей сестры.
- Такая информация стоит денег, - сказала она.
- Действительно. И я тебе говорю это только потому, что она бесполезна, если ты не знаешь, куда он ходит, во сколько и в какой день. Может так оказаться, милая дорогая Пупси, что моя, как ты считаешь, навязчивая идея на самом деле несет огромную пользу. Я наблюдаю, изучаю и учусь. И я уверен, что у Мойста фон Липовига и Ветинари должен быть какой-то опасный секрет, который даже может…
- Но ты просто всунулся и предложил Липовгу взятку! – вот что можно сказать о Пупси: ей легко можно было открыться, потому что она никогда не слушала. Она использовала это время, чтобы обдумать, что сказать дальше.
- До смешного маленькую. И еще угрожал. Так что теперь он думает, что знает обо мне все, - объяснил Космо, даже не пытаясь скрыть самодовольство. – А я о нем ничего не знаю, что куда интереснее. Как это он взялся из ниоткуда и в одночасье получил одну из самых высоких должностей в…
- А это, черт возьми, что такое? – возгласила Пупси, чью огромную пытливость стеснял объем внимания котенка. Она указывала на небольшую диораму перед окном.
- Это? О…
- Похоже на декоративный ящик для цветов. Это Игрушечный город? Зачем это все? Скажи мне сейчас же!
Космо вздохнул. Не то, чтобы ему не нравилась его сестра – ну, не больше естественного основного чувства утомления всех Росокшей друг от друга – но было очень сложно любить этот громкий, гнусавый вечно раздраженный голос, который все, чего Пупси не понимала, а это практически что угодно, принимал как личное оскорбление.
- Это попытка с помощью масштабированных моделей получить вид, сходный с тем, что виден из Продолговатого Кабинета Лордом Ветинари, - объяснил он. – Помогает мне думать.
- Это безумие. А что за собачье печенье? – спросила Пупси.
Еще информация часто проходила сквозь понимание Пупси с разной скоростью. Наверное, все из-за этих волос, подумал Космо.
- «Ням-Нямы Трэклмента», - ответил он. – Те, которые в форме косточек и пяти разных цветов. Только он никогда не оставляет желтые, потому что Вуффлзу они не нравились.
- Знаешь, что про Ветинари говорят, будто он вампир? – Пупси кидало из одной стороны амплитуды в другую.
- Ты в это веришь? – поинтересовался Космо.
- Из-за того, что он высокий, худой и носит черное? По-моему, этого маловато!
- А еще он скрытный и расчетливый? – добавил Космо.
- Ты-то в это не веришь, нет?
- Нет, да и не было бы особой разницы, будь он им, ведь так? Но есть другие люди с более… опасными секретами. Опасными для них, я имею в виду.
- Мистер Липовиг?
- Да, он может быть одним из них.
У Пупси загорелись глаза.
- Ты что-то знаешь, да?
- Не совсем, но я знаю, где кое-что можно узнать.
- Где?
- Ты действительно хочешь знать?
- Конечно!
- Ну, у меня нет намерения тебе говорить, - улыбаясь, сказал Космо. – Позволь мне тебя не задерживать! – добавил он, когда она стремительно вырвалась из комнаты.
Позвольте мне вас не задерживать. Какую чудесную фразу изобрел Ветинари. Перекаты двойного смысла рождали подводные течения беспокойства даже в самом невинном разуме. Этот человек нашел способы бескровной тирании, которой могла постыдиться дыба.
Что за гений! И таким же, за исключением брови, становился Космо Роскошь.
Он должен исправить недостатки, допущенные жестокой природой. Таинственный Липовиг был ключом к Ветинари, а ключ к Липовигу…
Пора поговорить с Мистером Бентом.
-----
* За учитывание возможных усложнений и должное своевременное пояснение: $12.98.
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Nov 19, 2007 11:06 am     Заголовок сообщения:

Глава 5
Растранжиривание — Нецелесообразность големского массажа — Раздача денег — Некоторые наблюдения о природе доверия — У Мистера Бента гость — Один из членов семьи

Где испробовать пригодную к банковскому использованию идею? Ну не в банке, это уж точно. Испробовать ее надо там, где люди куда больше заботились о деньгах и фокусничали со своими финансами в мире постоянного риска, где от молниеносного решения зависела разница между триумфальным выигрышем и позорной потерей. В основном это место было известно как реальный мир, но одним из его имен собственных было Улица Десятого Яйца.
Магазин Новинок и Шуток Боффо на Улице Десятого Яйца, владелец Дж. Пруст, был приютом для тех, кто считал пукающий порошок последним словом юмора, что во многих смыслах было правдой. Тем не менее, он привлек внимание Мойста как источник материалов для маскировки и других полезных вещей.
Мойст всегда очень серьезно подходил к маскировке. Усам, которые можно сорвать, просто хорошенько дернув, не было места в его жизни. Но поскольку у него было самое забываемое лицо в мире, даже будучи в одиночестве остававшимся лицом из толпы, то иногда стоило дать людям что-то, о чем можно потом рассказать Страже. Очки - очевидный выбор, но еще Мойст добивался хороших результатов со своими собственными разработками волос в носу и ушах. Покажите человеку уши, в которых, по-видимому, гнездятся певчие птички, посмотрите на вежливый ужас в его глазах, и можете быть уверены, что уши - это все, что он запомнит.
Теперь, конечно, Мойст был честным человеком, но какая-то часть его требовала от него быть наготове, просто на всякий случай.
Сегодня он купил пузырек клея и большую банку хороших золотых блесток, потому что он мог найти им применение.
- С вас тридцать пять пенсов, мистер Липовиг, - сообщил мистер Пруст. – Придумали какие-нибудь новые марки?
- Так, одну-другую, Джек. Как там Этель? И маленький Роджер? - поинтересовался Мойст после секундного тасования данных в голове.
- Очень хорошо, спасибо, что спросили. Вам еще что-нибудь достать? – с надеждой добавил Пруст на тот случай, если Мойсту внезапно пришла в голову мысль, что жизнь значительно улучшится с приобретением дюжины фальшивых носов.
Мойст бросил взгляд на ряды масок, страшных резиновых рук и шуточных носов и посчитал свои нужды удовлетворенными.
- Только сдачу, Джек, - попросил он и осторожно положил одно из своих новых созданий на прилавок. – Полдоллара достаточно.
Пруст уставился на листок, как если бы он мог взорваться или выпустить какой-нибудь затмевающий разум газ.
- Это что, сэр?
- Долларовая банкнота. Чек в доллар. Это последняя новинка.
- Мне где-нибудь расписаться или как?
- Нет. В том-то и интерес. Это доллар. Он может быть чей угодно.
- Я бы хотел, чтобы он был моим, благодарю!
- Он твой и есть, теперь, - сказал Мойст. – Но можешь на него что-нибудь купить.
- В нем нет золота, - заметил продавец, поднимая бумажку и на всякий случай держа ее на вытянутой руке.
- Ну, если бы я заплатил пенсами и шиллингами, в них бы тоже не было золота, так? Как бы то ни было, ты получил лишних пятнадцать пенсов, хорошее дело, согласен? А эта банкнота стоит доллар. Если принести ее в мой банк, тебе за нее и дадут доллар.
- Но у меня уже есть доллар! Э, ведь так? – добавил Пруст.
- Да, отлично! Так почему не пойти на улицу и не потратить его прямо сейчас? Давайте, я хочу посмотреть, как это сработает.
- Это как марки, Мистер Липовиг? – сказал Пруст, пытаясь уцепиться за что-то понятное ему. – Люди мне иногда платят марками, у меня много заказов по почте…
- Да! Да! Именно! Думай о нем как о большой марке. Слушай, я тебе вот что скажу, сделаю предварительное предложение. Потрать этот доллар, и я дам еще один чек в доллар, так что у тебя все равно будет доллар. Так что ты теряешь?
- Ну, просто если это как бы одна из первых банкнот… ну, мой парнишка купил немного первых ваших марок, так, и теперь они стоят нехилое состояние, так что если я это придержу, оно когда-нибудь будет стоить денег…
- Оно и сейчас стоит денег? – взвыл Мойст. Вот в чем была проблема с медлительными людьми. Каждый раз ставило его в глупое положение. Медлительным людям нужно время, чтобы вас догнать, зато когда им это удается, они сразу вас переезжают.
- Да, но, видите ли, - и тут продавец состроил то, что он, вероятно, считал хитрой улыбкой, но фактически же это делало его похожим на мистера Непоседу, наполовину прожевавшего ириску, - вы хитрите с этими марками, мистер Липовиг, постоянно новые выпускаете. Моя бабушка говорит, что если правда то, что у человека в крови хватит сделать гвоздь, то у вас в шее меди хватит на дверную ручку, без обид, у моей бабули что на уме, то и на языке… *
-----
*прим. пер. "медь" - "brass" означает еще и "наглость, низость".
-----

- Я же сделал так, что почта приходит вовремя, разве нет?
- О, да, Бабуля говорит, что вы хоть и скользкий тип, но дела налаживаете хорошо, тут сомнений нет…
- Точно! Давай тогда потратим чертов доллар, хорошо?
У меня что, есть какая-то двойственная волшебная сила, изумился он, благодаря которой старушки видят меня насквозь, но им нравится то, что они видят?
Итак, мистер Пруст решил рискнуть потратить свой доллар в соседней лавке на унцию трубочного табака «Веселый Моряк», немного мяты и копию «Что Новенького?» И мистер «Ловкий» Поулфорт, как только ему все объяснили, принял доллар и отнес его через дорогу мяснику мистеру Извозчику, который после долгих тщательных разъяснений осторожно принял банкноту в плату за несколько сосисок, и еще дал Мойсту косточку «для вашего песика». Очень было похоже, что мистер Непоседа впервые увидел настоящую кость. Он настороженно ходил вокруг нее кругами и ждал, что та запищит.
Улица Десятого Яйца была улицей мелких торговцев, которые продавали маленькие вещи в маленьких количествах за маленькие суммы с маленьким доходом. На такой улице приходилось быть мелочным. Здесь не место для больших идей. Приходилось смотреть на детали. Эти люди видели куда больше фартингов, чем долларов.
Некоторые лавочники уже задвигали ставни и закрывались на день. Притянутые Анк-Морпорским инстинктом на что-то интересненькое, торговцы стекались посмотреть, что происходит. Они все друг друга знали. Они все друг с другом вели дела. И все знали Мойста фон Липовига, человека в золотом костюме. Банкноты изучались с большим вниманием и серьезными обсуждениями.
- Прямо как долговая расписка или вексель, вообще-то.
- Ну хорошо, но если, допустим, тебе нужны деньги?
- Так, поправь меня, если ошибаюсь, долговая расписка что, не деньги?
- Ну ладно, а кто их тебе одалживает?
- Э… Джек вот, потому что… Нет, стойте… Это и есть деньги, так?
Мойст ухмыльнулся, когда обсуждение стало раскачиваться из стороны в сторону. Целые новые денежные теории росли здесь как грибы – во тьме и из всякой дряни. Но эти люди считали каждые полфартинга и спали, спрятав сбережения под кроватью. Они, яростно приковав взгляд к указателю весов, с точностью до сотых и тысячных будут взвешивать муку и виноград, потому что живут на разнице между себестоимостью и продажной ценой. Если он сможет внушить идею бумажных денег им, то выйдет из воды если не сухим, то, по крайней мере, просто-напросто уМытым.
- Так как думаете, пройдут такие деньги? – спросил он во временном затишье.
Согласованное мнение выражало, что да, могут, но им бы надо выглядеть «пошикарнее», по словам Ловкого Поулфорта: «Знаете, больше причудливых букв и всего такого».
Мойст согласился и раздал всем по банкноте в качестве сувенира. Оно того стоило.
- А если вдруг дело сорвется, как переспевший уахуни, - сказал мистер Пруст, - то у вас ведь все равно есть золото, так? В погребе заперто?
- Да, золото обязательно должно быть, - присоединился мистер Извозчик.
Последовало общее бормотание согласия, и воодушевление Мойста резко упало.
- Но я думал, мы все согласились, что золото вам не нужно? – вообще-то, они не соглашались, но попробовать стоило.
- Ах, да, но оно должно быть где-нибудь, - заметил мистер Извозчик.
- Это делает банки достойными доверия, - сказал мистер Поулфорт таким тоном сокрушительной уверенности, которая была отличительным признаком самого знающего из созданий - Человека В Пабе.
- Но я думал, вы поняли, - сказал Мойст. – Вам не нужно золото!
- Все верно, сэр, все верно, - мягко сказал Поулфорт. – Пока оно там есть.
- Э, а вы случаем не знаете, зачем ему там быть? – спросил Мойст.
- Делает банки достойными доверия, - сказал Поулфорт, основываясь на убеждении, что истина усваивается благодаря повторению. И, судя по кивкам отовсюду, таково было мнение Улицы Десятого Яйца. Пока золото где-то было, банки были достойными доверия и все было нормально. Мойст от такой веры чувствовал себя униженным. Если золото где-то есть, точно также цапли перестанут есть лягушек. На самом же деле никакая сила не могла заставить банк быть достойным доверия, если он не хотел таким быть.
Но все равно, даже так, неплохое начало для первого дня. С этим можно работать.
Начался дождь, не проливной, но один из таких добротных дождей, в которых почти можно обойтись без зонта. Никакие кебы по Улице Десятого Яйца не ездили, но один стоял у обочины на Проигрышной Улице, с лошадью, склонившейся в упряжи, кучером, ссутулившемся в пальто и фонарями, мерцающими в сумраке. Поскольку дождь переходил в капательно-промокательную стадию, то вид кеба для промокших ног был в самый раз.
Мойст поторопился к нему, забрался внутрь, и голос во мраке произнес:
- Добрый вечер, мистер Липовиг. Как приятно с вами наконец-то встретиться. Я Пупси. Уверена, мы станем друзьями…
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Nov 19, 2007 11:08 am     Заголовок сообщения:

- А знаешь, это было здорово, - произнес Сержант Стражи Колон, когда фигура Мойста фон Липовига скрылась за углом, продолжая набирать скорость. – Он вылетел прямо через окно кеба, не задев края, наскочил на того подкрадывающегося парня, я еще подумал, очень хорошо прокатился, когда приземлялся, и все это время не выпускал собаку. Не удивлюсь, что он раньше уже такое делал. Но, тем не менее, в целом я должен его упрекнуть.
- Первый же кеб, - согласился капрал Ноббс, покачав головой. – О боже, о боже, о боже. Не подумал бы, что такой человек, как он, на этом даст маху.
- Вот и я в точности того же мнения, - отозвался Колон. – Когда знаешь, что у тебя есть враги по-крупному, никогда, никогда не залезай в первый же кеб. Закон жизни. Даже то, что под камнями живет, это знает.
Они понаблюдали, как ранее подкрадывающийся человек мрачно подбирал остатки своего иконографа, пока Пупси орала на него из кареты.
- Готов поспорить, что когда придумали первый кеб, никто не посмел в него сесть, а, сержант? – радостно заметил Нобби. – Спорим, что кучер первого кеба каждую ночь возвращался, помирая с голоду от того, что все этот закон знают, да?
- Да нет, Нобби, с людьми, у которых нет врагов по-крупному, все будет нормально. Теперь пойдем и отчитаемся.
- Что это вообще значит, «по-крупному», - проворчал Нобби, когда они направились к зданию Стражи на Требушной Улице и к верной перспективе чашечки горячего сладкого чая.
- Это значит крупные враги, Нобби. Очевидно же, как нос на лице. Особенно твой.
- Ну, она крупная девочка, эта Пупси Щедрая.
- И скверно иметь таких врагов, как эта семейка, - высказал мнение Колон. – Каковы ставки?
- Ставки, сержант? – невинно спросил Нобби.
- Да ведь это же ты их собираешь, Нобби. Ты всегда их собираешь.
- Не могу никого привлечь, сержант. Предрешенный исход, - пожаловался Нобби.
- А, ну да. Разумно. Липовига к воскресенью найдут обведенным мелом?
- Нет, сержант. Все думают, что он победит.
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Nov 19, 2007 11:13 am     Заголовок сообщения:

Мойст проснулся в большой мягкой кровати и подавил крик.
Пупси! А-а-а-а! И в состоянии, которое склонны деликатно называть «дезабилье». Ему всегда было интересно, как выглядит дезабилье, но он никак не ожидал увидеть его так много за раз. Даже теперь некоторые из его клеток памяти все еще пытались умереть.
Но он не был бы Мойстом фон Липовигом, если бы определенный запас беззаботности не объявился залечить раны. В конце концов, он вывернулся. О да. Это было не первое окно, в которое Мойсту приходилось выпрыгивать. И яростный крик Пупси был почти таким же громким, как треск упавшего на булыжники иконографа того типа. Старая ловушка с наживкой на сладкое. Ха. Но он уже очень давно не делал чего-то нелегального, чтобы поддерживать разум в должной форме циничной предосторожности. Год назад он бы не заскочил в первый же кеб, это уж точно. Хотя, если поразмыслить, только очень странные люди способны подумать, что его может привлечь Пупси Роскошь; он не мог представить, чтобы такому поверили в суде.
Мойст встал, оделся и с надеждой прислушался, нет ли признаков жизни на кухне. Признав их отсутствие, он сделал себе черный кофе.
Вооружившись им, Мойст прошел в кабинет, где в своем ящике дремал мистер Непоседа, и на столе лежала обвиняюще черная шляпа.
Ах да, он же собирался кое-что с ней сделать, не так ли?
Мойст достал из кармана пузырек с клеем – из числа таких удобных, с кисточкой на крышке - и после аккуратного размазывания стал наклеивать сверкающие хлопья как можно ровнее.
Он все еще был поглощен этим занятием, когда в зоне его видимости, подобно солнечному затмению, вырисовалась Глэдис, держа то, что оказалось беконно-яичным сэндвичем длиной в полметра и толщиной в пару миллиметров. Еще она принесла ему копию Таймс.
Мойст простонал. Опять он попал на переднюю страницу. Ему это очень часто удавалось. Это все из-за его атлетического языка, который сбегал от него каждый раз при виде блокнота.
Э… Он еще и на вторую страницу попал. О, и в колонку редактора. Да чтоб его, даже на политическую карикатуру, которые никогда не были смешными.

Первый Мальчишка: «Почему Анк-Морпорк не как необитаемый остров?»
Второй Мальчишка: «Потому что когда ты на необитаемом острове, тя не могут укусить акулы!»

Уморительно.
Его рассеянный взгляд вернулся к заметке редактора. Вот они-то, напротив, часто бывали забавными, потому что исходили из предположения, что мир был бы лучшим местом, управляй им журналисты. Они были… Что? Что это?

Время обдумать немыслимое… ветер перемен наконец-то подул в погребах… несомненный успех новой Почтовой Службы… марки уже де-факто являются валютой… свежие идеи необходимы… молодежь у руля…

Молодежь у руля? Это от Уильяма-то де Слова, которому было почти столько же, сколько и Мойсту, но который писал такие заметки, как будто у него зад набит твидом?
Иногда за всей громоздкостью было сложно сказать, что именно думал де Слов по поводу чего угодно, но здесь сквозь клубящийся туман многосложных слов, кажется, в Таймс думали, что Мойст фон Липвиг, в общем и целом, учитывая все, сложив одно к другому, сопоставив все факты, был, возможно, нужным человеком в нужном месте.
Мойст понял, что Глэдис стоит за его спиной, когда заметил красный свет, отразившийся от меди на столе.
- Вы Очень Напряжены, Мистер Липовиг, - сказала она.
- Да, точно, - ответил Мойст, снова прочитывая статью. Боги, этот человек и впрямь писал так, будто высекал буквы в камне.
- В «Журнале Самых Что Ни На Есть Леди» Была Интересная Статья Про Массаж, - продолжила Глэдис. Потом Мойст думал, что, наверное, надо было распознать нотку надежды в ее голосе. Но тогда он думал: не просто высекал, но с очень большими засечками.
- Они Очень Хорошо Снимают Напряжение, Вызванное Суматохой Современной Жизни, - настаивала Глэдис.
- Ну, мы такого точно не хотим, - ответил Мойст, и внезапно все потемнело.
Странным было то, размышлял он, когда Пегги и Эймсберри привели его в себя и вправили кости туда, где они должны быть, что он действительно чувствовал себя намного лучше. Может, в этом и был смысл. Может, ужасная раскаленная боль нужна была для того, чтобы показать, что есть в мире вещи намного хуже, чем случающиеся время от времени побаливания.
- Я Прошу Прощения, - сокрушалась Глэдис. – Я Не Знала, Что Так Случится. В Журнале Говорилось, Что Адресат Испытает Восхитительный Фриссон.
- Не думаю, что это означает способность увидеть собственные глазные яблоки, - заметил, потирая шею, Мойст. Глаза Глэдис засветились так ярко, что ему пришлось добавить: - Хотя сейчас я намного лучше себя чувствую. Так приятно смотреть вниз и не видеть своих пяток.
- Не слушай его, не так все плохо было, - с сестринской солидарностью вмешалась Пегги. – Мужчины всегда поднимают большой шум из-за крошечной царапины.
- Они На Самом Деле Просто Большие Милые Младенцы, - сообщила Глэдис. Последовала задумчивая пауза.
- А это откуда? – поинтересовался Мойст.
- Информация Была Мне Передана Глендой За Стойкой Марок.
- Так, с этих пор я хочу, чтобы ты не…
Большие двери распахнулись. Сквозь них проник гул голосов с нижних этажей, и над шумом, как какой-то слуховой серфингист, скользил мистер Бент, угрюмый и слишком сияющий для такого времени утра.
- Доброе утро, Начальник, - сказал он ледяным тоном. – Снаружи вся улица полна людей. И могу ли я воспользоваться данной возможностью, чтобы поздравить вас с опровержением теории, крайне популярной сейчас в Незримом Университете?
- А? – сказал Мойст.
- Некоторые любят предполагать, что существует бесконечное количество Вселенных, чтобы дать возможность случиться всему, что только может случиться. Это, конечно, вздор, который можно принять только на основании веры в то, что слова – это то же, что и реальность. Теперь, однако, я могу доказать свою позицию, потому что в подобной бесконечности миров должен найтись такой, в котором я бы зааплодировал вашим недавним действиям, и, я уверяю вас, бесконечность не настолько велика! – Он выпрямился. – Люди стучат в двери! Они хотят закрыть свои счета! Я говорил вам, что в банковском деле главное – доверие и ответственность!
- О боже, - простонал Мойст.
- Они требуют золото!
- Я думал, это то, что вы и обе…
- Это было только метафорическое обещание! Я говорил вам, оно основано на понимании, что никто ничего на самом деле не попросит!
- Сколько людей хотят забрать свои деньги? – спросил Мойст.
- Около двадцати.
- Тогда они очень сильно шумят, не так ли?
Мистер Бент, казалось, чувствовал себя неловко.
- Ну, есть еще некоторые другие, - признал он. – Некоторые введенные в заблуждение люди хотят открыть счет, но…
- Сколько?
- Около двух или трех сотен, но…
- Открыть счет, говорите? – переспросил Мойст. Мистер Бент скривился.
- Только на пустяковые суммы, всего на пару долларов, - объяснил он. – Оказывается, они думают, что у вас «что-то припрятано в рукаве».
Кавычки задрожали, как благовоспитанная девочка, наткнувшаяся на дохлую полевку.
Какая-то часть Мойста ужаснулась. Но другая почувствовала дующий в лицо свежий ветер.
- Ну, не будем их разочаровывать, хорошо? – сказал он, подхватывая золотой цилиндр, который пока был все еще немного липким. Бент уставился на вещь.
- Другие банки в ярости, знаете ли, - сказал он и, высоко вскидывая ноги, поторопился за Мойстом, когда Начальник Монетного Двора направился к лестнице.
- Это хорошо или плохо? – бросил Мойст через плечо. – Слушайте, а какое там банковское правило насчет займов? Я как-то раз слышал. Там что-то про проценты.
- Вы имеете в виду "Занимай в половину, ссужай в два, в три иди домой?" – уточнил Бент.
- Точно! Я об этом думал. Мы могли бы слегка снизить эти числа, не так ли?
- Это Анк-Морпорк! Банк должен быть крепостью! Это дорого!
- Но мы могли бы слегка кое-что переделать, правда? И мы не выплачиваем проценты по счетам меньше сотни долларов, верно?
- Да, это так.
- Ну, отныне каждый сможет открыть счет на пять долларов и мы будем выплачивать проценты намного раньше. Это же выровняет комки в матрасе, разве не так?
- Начальник, я протестую! Банковское дело не игра!
- Дорогой мистер Бент, еще какая игра, причем очень старая, под названием «Сколько нам удастся стянуть?»
Раздались приветственные радостные возгласы. Мойст и Бент дошли до открытой площадки, которая возвышалась над банком, как кафедра проповедника над грешниками, и море лиц на секунду воззрилось на Мойста в тишине. Потом кто-то выкрикнул:
- Собираетесь сделать нас всех богатыми, мистер Липовиг?
Проклятье, подумал Мойст. Почему они все здесь?
- Ну, я сделаю все, что в моих силах, чтобы прибрать к рукам ваше золото! – пообещал он.
Это вызвало еще одну волну одобрения. Мойст не удивился. Скажите кому-нибудь, что вы собираетесь их ограбить, и все, что произойдет - заработаете репутацию правдивого человека.
Все эти развешанные уши прямо-таки тянули Мойста за язык - и его здравый смысл услышал из туманного далека, как его собственный рот добавил:
- И чтобы заполучить их побольше, я думаю – то есть председатель думает – что нам стоит рассмотреть возможность обложить процентом каждый счет, на котором в течение года есть в наличии хотя бы пять долларов.
Со стороны главного кассира послышался какой-то придушенный звук, а вот в толпе, состоящей в основном из людей Носково-Матрасных убеждений, не возникло особого оживления. Фактически, новость, похоже, не принесла радости. Потом кто-то поднял руку и спросил:
- Не многовато ли платы просто за то, чтоб вы засунули наши деньги в свой подвал?
- Да нет, это я заплачу вам, чтобы вы дали мне засунуть ваши деньги в мой подвал на год, - объяснил Мойст.
- Вы заплатите?
- Конечно. Доверьтесь мне.
Лицо спрашивающего превратилось в знакомую маску медлительного мыслителя, старающегося разогнаться.
- Так в чем подвох? – наконец высказался он.
Во всем, подумал Мойст. Перво-наперво, вовсе я и не в подвалах буду держать эти деньги, а в чьих-то чужих карманах. Но тебе действительно лучше этого сейчас не знать.
- Без подвохов, - произнес он. – Если внесете задаток в сотню долларов, через год он будет стоить сто один доллар.
- Это все очень хорошо, то, что ты говоришь, но где такие, как я, возьмем сотню долларов?
- Вот прямо здесь, если вложите один доллар и подождете… Сколько, мистер Бент?
Главный кассир фыркнул.
- Четыреста шестьдесят один год!
- Ладно, придется подождать, но ваши пра-пра-пра-и-так-далее-внуки будут вами гордиться, - заявил Мойст, перекрикивая смех. – Но я скажу вам, что я сделаю: если сегодня откроете счет на, ну, пять долларов, мы вам на него положим бесплатный доллар в понедельник. Бесплатный доллар в личное пользование, леди и джентльмены, где вы еще встретите такое предлож…
- Я умоляю, настоящий доллар или одну из этих подделок?
Около двери возникло волнение, и внутрь ворвалась Пупси Роскошь. Ну или по крайней мере попыталась ворваться. Однако хорошее врывание нужно спланировать, а может, и отрепетировать. Нельзя просто приступить к делу и надеяться на лучшее. Все, что получите - только очень много толчков.
Двоих тяжеловесов, которые должны были расчищать путь сквозь толпу людей, задавило абсолютным численным превосходством. Это значило, что куда более худые люди, ведущие чистокровных блондхаундов Пупси, застряли позади них. Пупси пришлось пропихиваться самой.
А могло получиться так хорошо, Мойст это чувствовал. Были все нужные ингредиенты: здоровяки в черном и с таким угрожающим видом, такие ухоженные и такие светлые собаки… Однако саму Пупси природа одарила маленькими подозрительными глазами-бусинками и щедрой верхней губой, которая в сочетании с длинной шеей рождала в сознании честного наблюдателя образ утки, оскорбленной проплывающей мимо форелью.
Кому-нибудь стоило сказать ей, что черный ей не шел, что дорогой мех лучше смотрелся на своих первоначальных владельцах и что если уж собираешься выйти на высоком каблуке, то писк моды этой недели – не надевай в то же время солнечные очки, потому что когда входишь из яркого света в относительный мрак, скажем, банка, то теряешь всякое чувство направления и норовишь проколоть ступни собственным телохранителям. Кто-то должен был ей сказать, что истинный стиль на самом-то деле идет из врожденной хитрости и лживости. Его не купишь.
- Мисс Пупси Роскошь, леди и джентльмены! – возгласил Мойст, захлопав, в то время как Пупси сорвала свои солнечные очки и продвинулась к стойке с убийственным блеском в глазах. – Одна из руководителей, которые вместе со всеми нами будут делать деньги.
Некоторые в толпе зааплодировали, в основном те, кто никогда раньше Пупси не видели, но хотели бесплатного зрелища.
- Я вот что скажу! Послушайте меня! Все слушайте меня, - приказала Пупси. Она опять помахала чем-то, что показалось Мойсту очень похожим на один из экспериментальных долларовых банкнот. – Это просто ничего не стоящая бумага! Вот что он вам даст!
- Нет, это то же самое, что и счет или банковский перевод, - возразил Мойст.
- Правда? Посмотрим! Я вот что скажу! Добрые люди Анк-Морпорка! Кто-нибудь из вас думает, что этот клочок бумаги может стоить доллар? Кто-нибудь даст мне за него доллар? – и Пупси в доказательство еще раз взмахнула листком.
- Не знаю. Что это? – спросил кто-то, и в толпе поднялся гул.
- Экспериментальная банкнота, - ответил Мойст поверх нарастающего шума. – Вы только распробуйте эту идею.
- И сколько их таких? – продолжил спрашивающий.
- Около двенадцати, - сказал Мойст. Человек повернулся к Пупси.
- Дам за нее пять долларов, пойдет?
- Пять? Тут написано, что она стоит один! – с ужасом воскликнула Пупси.
- Да, точно. Пять долларов, мисс.
- Почему? Ты ненормальный?
- Нормальный, как человек рядом, благодарю, юная леди!
- Семь долларов! – заявил человек рядом, поднимая руку.
- Это безумие! – завопила Пупси.
- Безумие? – возразил человек рядом. Он показал на Мойста. – Да если б я купил полный карман черных марок за пенни, когда этот малый в прошлом году их только выпустил, я бы разбогател!
- А кто-нибудь помнит Треугольную Синюю? – подал голос еще один покупщик. – стоила пятьдесят пенсов. Я одну наклеил на письмо тетке - так пока оно дошло, марка стала стоить пятьдесят долларов! И старая развалина не отдала ее назад!
- Теперь она стоит сто шестьдесят, - сообщил кто-то позади него. - Продали на аукционе в Торговом Центре Марок и Булавок Дейва на прошлой неделе. Предлагаю десять долларов, мисс!
- Пятнадцать!
Мойсту со ступеней открывался отличный вид. В дальней части холла образовался небольшой консорциум на базе того, что лучше получить небольшую долю, чем вообще ничего.
Коллекционирование марок! Оно началось в первый же день, а потом раздулось как какой-нибудь огромный… Как что-то, действующее по странным, безумным правилам. Еще в какой-нибудь другой области было так, что изъяны добавляют вещам ценности? Вы купите костюм только потому, что у него один рукав короче другого? Или потому, что все еще оставалось немного ткани в запас? Конечно, когда Мойст это заметил, он стал делать изъяны специально, ради всеобщего развлечения, но он точно не планировал того, чтобы в каждом листе Синих марок появлялась одна с перевернутой головой Ветинари. Один из печатников уже собирался их уничтожить, когда Мойст помешал ему раскачивающимся тросом. One of the printers had been about to destroy them when Moist brought him down with a flying tackle.
Все это дело было ненастоящим, и ненастоящим был мир Мойста. Еще когда он был несносным мальчишкой, то продавал мечты, и очень ходким товаром была возможность стать богачом за капельку везения. Мойст выдавал стекло за бриллианты, потому что жадность застилала людям глаза. Разумные, честные люди, которые каждый день много трудились, все равно вопреки всему опыту верили в легкие деньги. Но коллекционеры марок… Они верили в маленькие безупречности. Какую-то маленькую часть мира можно было исправить. И даже если не получится, то хоть будешь знать, какого кусочка не хватает. К примеру, это может быть пятидесятипенсовой Треугольной Синей с изъяном, а ведь их где-то есть еще шесть, и кто знает, когда убежденному искателю улыбнется удача?
Потребуется довольно широкая улыбка, должен был признать Мойст, потому что четыре из них были надежно спрятаны на черный день в маленькой свинцовой коробочке под досками пола в кабинете Мойста. Но даже так, две все еще где-то были, может, уничтожены, может, съедены улитками, или – тут-то и крылась глубокая, как сугроб, надежда – все еще лежат в непросмотренной пачке писем в залежах одного из ящиков.
…А мисс Пупси просто не знала, как управлять толпой. Она топала ногой, требовала внимания, задирала, оскорбляла, не помогало и то, что она назвала всех «добрыми людьми», потому что никто не любит откровенных лжецов. И теперь она начинала выходить из себя, потому что цена поднялась до тридцати четырех долларов. И вот…
… она порвала бумажку!
- Вот что я думаю об этих глупых деньгах! – объявила она, бросив клочки в воздух. А потом, тяжело дыша, встала с торжествующим видом, как будто сделала что-то умное.
Удар в зубы всем присутствующим. Слезы на глаза наворачиваются, в самом деле. Ну что ж…
Мойст вытянул из кармана еще одну из новых банкнот и высоко ее поднял.
- Леди и джентльмены! – провозгласил он. – У меня тут одна из все более редких Однодолларовых Банкнот первого поколения, - ему пришлось остановиться переждать смех, - подписанная мной и председателем. Предлагайте цены выше сорока долларов, прошу вас! Вся вырученная сумма – маленьким детишкам!
Он поднял цену до пятидесяти, дав паре предложений отрикошетить от стен. Пупси некоторое время стояла никем не замечаемая и кипящая от ярости, а потом заколдыхалась вон. А вот колдыханье было отменным. Она понятия не имела, как обращаться с людьми и старалась выдать большое самомнение за чувство собственного достоинства, однако эта девица могла колдыхаться лучше, чем толстая индейка на батуте.
Когда счастливый победитель добрался до дверей банка, его уже окружили менее удачливые собратья по торгам. Вся остальная толпа хлынула к прилавкам, неуверенная в том, что будет дальше, но твердо намеренная заполучить кусочек этого чего бы то ни было.
Мойст сложил ладони рупором и прокричал:
- И этим вечером, леди и джентльмены, мистер Бент и я будем доступны для обсуждения банковских займов!
Это вызвало очередное волнение.
- Дым и зеркала, мистер Липовиг, - заявил Бент, отворачиваясь от балюстрады. – Ничего, кроме дыма и зеркал…
- Но сотворенные без дыма и в полном отсутствии зеркал, мистер Бент! – радостно заметил Мойст.
- А «детишки»? – поинтересовался Бент.
- Найдите каких-нибудь. Должен же быть приют, которому нужны пятьдесят долларов. Конечно, это будет анонимное пожертвование.
Бент, казалось, удивился.
- Правда, мистер Липовиг? А я нисколько не сомневаюсь, что вы человек, который поднял бы большой Пер Еппо Лох по поводу пожертвования денег на благотворительность, - он произнес "переполох" так, что это звучало словно какое-то эзотерическое извращение.
- Ну, я не такой человек. Делай добро тайком, вот мой девиз.
Все и так вскоре выяснится, и тогда я буду не только прекрасным славным малым, но еще и трогательно скромным.
"Вот интересно… Я и впрямь мерзавец, или только очень хорошо умею мыслить, как таковой?" - подумал Мойст.
Что-то протолкнулось в его разум. Крошечные волоски на затылке задрожали. Что-то было неправильно, не к месту… опасным.
Он повернулся и еще раз посмотрел вниз на холл. Люди толпились, собирались в группы и разговаривали, строились в очереди…
В мире движения притягивает взгляд неподвижность. В центре банковского холла, не замечаемый множеством народа, человек как будто застыл во времени. Он был во всем черном, с плоской широкой шляпой, которые часто носят в наиболее мрачных Омнианских сектах. Он просто… стоял. И смотрел.
Всего лишь еще один зевака пришел посмотреть, что творится, сказал себе Мойст, и мгновенно понял, что врет. Этот человек имел какой-то вес в его мире.
…некатарые письманные свидетельсва…
Насчет него? О чем? У Мойста не было прошлого. О, дюжина вымышленных имен разделила между собой довольно занятое и полное событий прошлое, но они все испарились вместе с Альбертом Спэнглером, повешенным до не-совсем-смерти и пробужденным Лордом Ветинари, который предложил Мойсту фон Липовигу новенькую блестящую жизнь…
О боги, он уже издергался только из-за того, что какое-то старое пугало смотрит на него со странной ухмылочкой! Никто его не узнает! Он мистер Забываемый! Если пройтись в городе без золотого костюма, то он был просто еще одним лицом.
- Вы в порядке, мистер Липовиг?
Мойст обернулся и вгляделся в лицо главного кассира.
- Что? А… нет. То есть да. Э… Вы раньше видели этого человека?
- Какого этого человека?
Мойст повернулся показать на человека в черном, но тот исчез.
- Выглядел как проповедник, - пробормотал он. – Он… Ну, он на меня смотрел.
- Что ж, вы довольно-таки располагаете к этому. Может, согласитесь, что золотая шляпа была ошибкой?
- Мне нравится шляпа! Другой такой во всем мире нет!
Бент кивнул.
- К счастью, это правда, сэр. О боги. Бумажные деньги. Практика, применяемая только язычниками-агатейцами…
- Язычниками? Да у них куда больше богов, чем у нас! И там золото ценится меньше железа!
Мойст смягчился. Лицо Бента, обычно такое сдержанное и равнодушное, сейчас скомкалось, как клочок бумаги.
- Послушайте, я читал. Банки выпускают монеты в количествах, четырехкратно превышающих запас того золота, которое у них содержится. Это нонсенс, без которого мы можем обойтись. Мы в мире мечты. Город достаточно богат, чтобы стать своим собственным золотым слитком!
- Они доверяют вам безо всякой причины, - проговорил Бент. – Они доверяют вам, потому что вы смешите их. Я не смешу людей, и это не мой мир. Я не знаю, как улыбаться, как вы и говорить, как вы. Вы не понимаете? Должно быть что-то, чья ценность выше моды и политики, ценность, которая не проходит. Вы ставите Ветинари во главе моего банка? А что будет служить гарантией всем сбережениям, которые те люди толкают через наш прилавок?
- Не что, а кто. Я. Я лично буду заботиться о том, чтобы банк не потерпел крах.
- Вы?
- Да.
- О да, человек в золотом костюме, - кисло сказал Бент. – А если все остальное потерпит крах, будете молиться?
- В прошлый раз сработало, - спокойно заметил Мойст.
Глаз Бента дернулся. Впервые за все время знакомства с Мойстом он казался… потерянным.
- Я не знаю, что вы хотите, чтобы я делал!
Это было почти стоном. Мойст похлопал его по плечу.
- Управляйте банком, как всегда делали. Думаю, нам надо открыть несколько займов, со всеми-то этими поступающими деньгами. Вы хорошо разбираетесь в людях?
- Я думал, что так, - ответил Бент. – Теперь? Я не имею понятия. Сэру Джошуа, мне жаль говорить, это удавалось плохо. Миссис Роскошь, по моему мнению, была в этом очень, очень хороша.
- Лучше, чем вы можете представить, - согласился Мойст. – Хорошо. Я отведу председателя на прогулку, а потом… Немного разбросаемся деньгами. Как насчет этого?
Мистер Бент содрогнулся.
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.

Добавлено: Mon Nov 19, 2007 11:23 am     Заголовок сообщения:

Вышел ранне-вечерний выпуск Таймс с большой картинкой на передней странице, изображающей огромную очередь, извивающуюся от входа в банк. Большая часть очереди хотела принять участие в событии, чем бы это событие не обернулось, а остальные становились в очередь, предполагая, что на другом конце может быть что-то интересненькое. В толпе был мальчишка-продавец газет, и люди покупали их, чтобы прочитать статью, озаглавленную «Волна клиентов затопила сБЕРЕГАтельные кассы банка», это казалось Мойсту немного странным. Они ведь и так в очереди, верно? Что, настоящим это все станет, только если об этом прочитать?
- Уже объявилось несколько… людей, желающих узнать про займы, сэр, - сказал Бент позади Мойста. – Я предлагаю вам дать мне разобраться с ними.
- Нет, мы разберемся, мистер Бент, - ответил Мойст, отворачиваясь от окна. – Проводите их, пожалуйста, в кабинет на первом этаже.
- Я действительно думаю, что вам стоит предоставить это мне, сэр. Некоторым из этих людей идея банков внове, - настаивал Бент. – Вообще-то я не думаю, что некоторые из них раньше бывали в банке, разве что, может, в темное время.
- Разумеется, я хотел бы, чтобы вы присутствовали, но окончательные решения буду принимать я, - сказал Мойст как можно более важным и высокомерным тоном. – При поддержке председателя, естественно.
- Мистера Непоседы?
- О да.
- У него талант разбираться в людях, не так ли?
- О да!
Мойст взял пса и направился к кабинету. Он чувствовал, как главный кассир свирепо смотрит ему вслед.
Бент был прав. Некоторые люди, с надеждой ожидавшие того, чтобы обсудить с ним заем, имели в мыслях пару долларов до пятницы. С ними было легко иметь дело. А потом появились другие…
- Мистер Достабль, верно? – уточнил Мойст. Он и так это знал, но когда сидишь за столом, надо говорить подобающим образом.
- Точно, с юных лет, - ответил Достабль, в выражении лица которого постоянно было что-то от грызуна, что-то подвижное и нетерпеливое. – Если хотите, могу быть кем-нибудь другим.
- И вы продаете свиные пирожки, сосиски, крыс-на-палочке…
- Э, я разношу их, сэр, - поправил Достабль. – Поскольку я занимаюсь разносной торговлей.
Мойст посмотрел на него поверх бумаг. Сильвестр Регюлус Бомбаст Нюанс Достабль, имя больше самого человека. Все знали С. Р. Б. Н. Достабля. Он продавал пирожки и сосиски, в основном людям, перебравшим выпивки, которые потом становились людьми, перебравшими пирожков.
Мойст, тем не менее, как-то пробовал странный свиной пирожок и пару раз брал сосиску в тесте, и сам факт этого его заинтересовал. Что-то было в этих штуках такое, что вы возвращались за добавкой. Наверное, какой-нибудь секретный ингредиент, или, может, мозг просто не верил тому, что ему сообщали вкусовые сосочки, и хотел еще раз почувствовать этот вкус прокатившихся по языку горячих, жирных, не совсем органических, немного хрустящих субстанций. Так что вы покупали еще одну сосиску.
И, надо сказать, бывали времена, когда сосиска Достабля была именно тем, чего вам хотелось. Печально, но это так. У всех бывают такие моменты. Когда жизнь прижимает настолько сильно, что на несколько живительных секунд сочетание странных жиров и подозрительных веществ было вашим единственным другом во всем мире.
- У вас есть счет в нашем банке, мистер Достабль?
- Да, спасибосэр, - проговорил Достабль, который отказался от предложения отложить свой лоток и сел, оборонительно выставив его перед собой. Банк, похоже, заставлял уличных торговцев нервничать. Конечно, так оно и должно было быть. Для этого-то и нужны были все колонны и мрамор. Чтобы заставить вас чувствовать себя неуместным и несоответствующим.
- Мистер Достабль открыл счет в пять долларов, - сообщил Бент.
- И еще принес сосиску для вашего песика, - добавил Достабль.
- Для чего вам нужен заем, мистер Достабль? – спросил Мойст, наблюдая, как мистер Непоседа осторожно обнюхивает сосиску.
- Я хочу расширять бизнес, сэр, - объяснил Достабль.
- Вы занимаетесь торговлей уже больше тридцати лет, - заметил Мойст.
- Дасэр, спасибосэр.
- И ваша продукция, смею сказать, уникальна…
- Дасэр, спасибосэр.
- Итак, я представляю себе, что теперь вам нужна наша помощь для открытия сети фирменных кафе, работающих под маркой Достабля, предлагающих разнообразную еду и напитки, все с отличительными чертами вашего меню?
Мистер Непоседа спрыгнул со стола, аккуратно держа сосиску во рту, бросил ее в угол на пол и усердно постарался закопать в ковер. Достабль уставился на Мойста, а затем сказал:
- Дасэр, если настаиваете, но вообще-то я подумывал о тележке.
- Тележке? – повторил Бент.
- Дасэр. Я знаю, где достать хорошую подержанную тележку с духовкой и всем прочим. Выкрашена тоже мило. Уолли Канитель уходит из картофельно-мундирного бизнеса из-за стресса, и он продаст мне тележку всего за пятнадцать долларов наличными. Нельзя упускать такую возможность, сэр. – Он очень беспокойно посмотрел на Бента и добавил: - Я могу возвращать вам долг по доллару в неделю.
- Двадцать недель, - заключил Бент.
- Семнадцать, - поправил Мойст.
- Но пес только что пытался… - начал было Бент, но Мойст отмахнулся от возражения.
- Так мы заключили сделку, мистер Достабль?
- Дасэр, спасибосэр, - произнес торговец. – А вообще хорошая у вас идея-то была, про сеть и все такое, и я вам благодарен. Но я уверен, что в этом бизнесе выгоднее быть мобильным.
Мистер Бент не очень доброжелательно отсчитал пятнадцать долларов, и заговорил сразу, как за торговцем закрылась дверь:
- Даже пес не стал…
- А люди будут, мистер Бент, - перебил его Мойст. – И в этом отношении человек гениален. Думаю, большую часть денег он делает на горчице, но он умеет продавать шипение, мистер Бент. И это выгодная для него конъюнктура рынка.
О последнем перспективном заемщике сперва объявила пара мускулистых людей, занявших позиции по обе стороны двери, а затем запах, который взял верх даже над въедливым ароматом Достаблевской сосиски. Это был не чрезвычайно дурной запах, вызывающий в уме старую картошку или заброшенные туннели, это был такой запах, как если бы вы много работали с чем-то крайне вонючим и грязным, а потом долго, но безрезультатно его смывали. Вот это-то и окружало Короля как императорская мантия.
Мойст был изумлен. Его звали Королем Золотой Реки, потому что основой его состояния был производимый его людьми ежедневный сбор мочи во всех тавернах и пабах города. Заказчики платили, чтобы ее забирали, а алхимики, дубильщики и красильщики платили, чтобы ее к ним привозили.
Но это было только начало. Люди Гарри Короля забирали все. Их телеги можно было увидеть повсюду, особенно в рассветные часы. Каждый старьевщик и сортировщик мусора, каждый ныряльщик за жестянками каждый торговец металлоломом… На Гарри Короля работаете, говорили они, потому что сломанная нога невыгодна для бизнеса, а Гарри весь был посвящен своему бизнесу. Говорили, что как только у собаки на улице появляется слегка напряженный вид, то в мгновение ока возле нее окажется человек Короля, держа у нее под задом совочек, потому что свежий собачий навоз у высококлассных дубильщиков ценился в девять пенни за ведро. Они платили Гарри. Город платил Гарри. Все платили Гарри. А то, что он не мог перепродать в более ароматной форме, шло на корм его гигантским компостным кучам ниже по реке, которые в морозные дни испускали такие клубы пара, что дети называли их фабриками облаков.
Кроме наемных помощников, Короля сопровождал худощавый молодой человек, сжимавший портфель.
- Хорошее у вас тут местечко, - заметил Гарри, присаживаясь на стул напротив Мойста. - Очень солидное. Жена меня все упрашивала достать такие же занавески. Я Гарри Король, мистер Липовиг. Я только что положил пятьдесят тысяч долларов в ваш банк.
- Мы очень благодарны вам за это, мистер Король. Мы приложим все силы, чтобы присмотреть за ними.
- Сделайте это. А теперь я бы хотел занять сотню тысяч, благодарю, - сообщил Гарри, доставая толстую сигару.
- У вас есть какая-нибудь гарантия, мистер Король? – спросил Бент.
Гарри Король даже не взглянул на него. Он зажег сигару, вдохнул в нее жизнь, сделав затяжку, и махнул в приблизительном направлении Бента.
- Кто это, мистер Липовиг?
- Мистер Бент – наш главный кассир, - объяснил Мойст, не смея встречаться с Бентом взглядом.
- Служащий, значит, - пренебрежительно произнес Гарри Король. – Это и вопрос был служащего.
Он подался вперед.
- Мое имя – Гарри Король. Вот это и есть моя гарантия, и в таких вещах это может сойти за сто тысяч долларов. Гарри Король. Все меня знают. Я плачу то, что задолжал и беру то, что задолжали мне, слово даю, разве ведь нет. Мое состояние – это мое рукопожатие. Гарри Король.
Он хлопнул огромными ручищами по столешнице. За исключением отсутствующего мизинца левой руки, на каждом пальце было по очень тяжелому золотому перстню, на каждом перстне по выгравированной букве. Если заметите их стремительное приближение в узком переулочке, например, из-за того, что вы прикарманили выручку, последним именем, что вы увидите, будет Г*А*Р*И*К*О*Р*О*Л. Этот факт стоит сохранить на переднем плане мозга, дабы сохранить передний план мозга.
Мойст посмотрел в глаза собеседнику.
- Нам нужно намного больше, чем это, - послышался голос Бента откуда-то сверху.
Гарри Король даже не соизволил поднять глаза. Он сказал:
- Я говорю только с шарманщиком.
- Мистер Бент, вы не могли бы выйти на пару минут, - жизнерадостным тоном попросил Мойст. – И, может… партнеры мистера Короля сделают то же самое?
Гарри Король почти незаметно кивнул.
- Мистер Липовиг, я действительно…
- Прошу вас, мистер Бент.
Главный кассир фыркнул, но последовал за головорезами прочь из кабинета. Молодой человек с портфелем хотел было тоже выйти, но Гарри взмахом руки послал того обратно на свое место.
- Вы бы смотрели за этим Бентом, - сказал Гарри. – Есть в нем что-то забавное.
- Странное, может быть. Ему бы не понравилось, если бы его назвали забавным, - заметил Мойст. – Так для чего Гарри Королю нужны деньги, мистер Король? Все знают, что вы богаты. Что, в бизнесе собачьего навоза отвалилось дно? Или наоборот?
- Я кон-соль-и-дир-уюсь, - объяснил Король. – Это дело с Подприятием… Там для человека в нужном месте найдется парочка возможностей. Там надо и землю купить, и хватает где подмазать… Знаете, как это бывает. Но эти другие банки, они ничего не ссудят Королю Золотой Реки, а все потому, что это благодаря моим ребятам их выгребные ямы пахнут как фиалки. Да если б не я, эти хлыщи оказались бы по локоть в собственном дерьме, но они только зажимают носы, когда я прохожу мимо, о да.
Он замолчал, как будто ему внезапно пришла в голову какая-то мысль, а потом продолжил:
- Ну, конечно, так делает большинство людей, но не может же человек каждые чертовы пять минут принимать ванну, но эта кучка банкиров даже после того, как жена меня до мяса отскребет, все равно оказывают мне холодный прием. Да как они смеют! Я надежней, чем большинство их елейных клиентов, можете быть уверены. На меня так или иначе работает тысяча человек в этом городе, мистер. А это тысяча семей, которых я обеспечиваю обедом. Я, может, и имею дело с грязью, но совесть держу чистой.
Гарри Король не мошенник, напомнил себе Мойст. Он вытащил себя с самого дна сточной канавы и пробил дорогу к вершине мира, причем на этой дороге обычным средством переговоров была железная труба. В том мире бумаге не доверяют. В том мире репутация решает все.
- Сто тысяч - это большая сумма, - сказал он вслух.
- И тем не менее, вы мне ее дадите, - сказал Король, усмехаясь. – Я знаю, что дадите, потому что вы любите испытывать удачу, прямо как я. Я это в вас чувствую. Я всегда чувствую малого, который в свое время провернул одно-другое дельце, а?
- Нам всем нужно есть, мистер Король.
- Конечно, нужно. Конечно, нужно. А теперь мы можем тут рассиживаться, как пара судей и быть опорой общества, так? Так что на этом ударим по рукам как джентльмены, которыми мы не являемся. Вот это, - продолжил он, положив огромную ладонь на плечо молодого человека, - это Уоллас, мой служащий, ведет для меня расчеты. Он новенький, вместо прежнего, я того поймал, он меня обсчитывал. То-то смеху было, можете себе представить!
Уоллас не улыбнулся.
- Пожалуй, могу, - согласился Мойст. Все владения Гарри Короля охранялись существами, которых можно было назвать собаками только лишь потому, что волки не настолько безумны. И этих собак держали голодными. Ходили разные слухи, и Гарри Король наверняка был этому рад. Реклама того стоила. Нельзя дважды пересечь дорогу Гарри Королю. Но это был обоюдоострый клинок.
- Уоллас может обсудить числа с твоей мартышкой, - сказал Гарри, поднимаясь. – Вам захочется меня прижать, вполне справедливо. Бизнес есть бизнес, разве я не знаю. Что скажешь?
- Ну, скажу, что мы заключили соглашение, мистер Король, - произнес Мойст. Потом плюнул на ладонь и протянул руку.
Выражение лица собеседника стоило видеть.
- Я не знал, что банкиры такое делают, - признался Гарри.
- Ну, значит, они нечасто пожимают руку Гарри Королю, - отозвался Мойст. Может, это было уже слишком, однако Король моргнул, плюнул на собственную ладонь и схватился за Мойстову. Мойст приготовился, но все равно от хватки этого человека у него чуть не расплющились пальцы.
- В тебе больше навоза, чем на целом пастбище с испуганным стадом, мистер Липовиг.
- Благодарю, сэр. Я принимаю это как комплимент.
- И просто чтоб порадовать вашу мартышку, я внесу в депозит документы бумажной мельницы, большого двора и еще кое-какой собственности, - сообщил Гарри. – Передай их, Уоллас.
- Сразу бы так и сказали, мистер Король, - произнес Мойст, принимая несколько внушительных свитков.
- Да, но не сказал же. Хотел тебя проверить. Когда я смогу забрать свои деньги?
- Скоро. Когда я их напечатаю.
Гарри Король сморщил нос.
- А, эти бумажки. Я лично люблю, когда деньги звенят, но вот Уоллас говорит, что за бумагой будущее, - он подмигнул. – И не то, чтобы я жалуюсь, старый Спулс ведь теперь у меня скупает бумагу. Я теперь уже могу подумать о своей мануфактуре, так ведь? Доброго вам дня, сэр!
Двадцать минут спустя мистер Бент прошествовал обратно в кабинет с лицом, напоминающим чем-то налоговую декларацию, и обнаружил Мойста, с отсутствующим видом рассматривающего листок бумаги на вытертой зеленой коже стола.
- Сэр, я должен возразить…
- Вы прижали его приличными процентами? – спросил Мойст.
- И горжусь, что я это сделал, но то, как вы…
- Мы много заработаем на Гарри Короле, мистер Бент, а он много заработает на нас.
- Но вы превращаете мой банк в какой-то…
- Не считая нашего друга Гарри, мы сегодня приняли больше четырех тысяч долларов. Большая их часть – от тех, кого бы вы назвали бедняками, но ведь их намного больше, чем богачей. Мы можем пустить эти деньги в дело. И на этот раз не будем ссужать их негодяям, на этот счет не беспокойтесь. Я сам негодяй, я других за милю чую. Прошу, выразите нашу признательность персоналу за стойками. А теперь, мистер Бент, мы с мистером Непоседой пойдем увидимся с человеком насчет деланья денег.
_________________
Do what you love and you will find someone who loves the same thing. Don't look for love, beg for love or suffer for love. Just live.