Нил Гейман

1. Концепция К.Г. Юнга

1.1. Основные понятия — подсознание, эго, символы, архетипы

1.2. Архетипы в процессе индивидуации человека

1.2.1. Тень;
1.2.2. Анима («Женщина внутри»);
1.2.3. Анимус («Мужчина внутри»);
1.2.4. Самость (целостность)

1.3. Мифы как архетипические сюжеты.

1.3.1. Героический миф как отражение взросления мужчины ;
1.3.2. Сюжет «Красавица и Чудовище» как отражение взросления женщины;
1.3.3. Архетип посвящения;

1.4. Символы трансцендентности и другие архетипические символы

2. «Дети Ананси»

2.0. Начало истории;

2.1. Первая — главная линия сюжета — взросление [утверждение мужественности] Толстого Чарли

2.1.1. Линия Чарли;
2.1.2. Его "Тень»;
2.1.3. Его «Анима»;
2.1.4. Героический миф и линия Чарли;
2.1.5. Его «Самость»

2.2. Вторая линия сюжета — взросление [утверждение мужественности] Спайдера (Паука)

2.2.1. Линия Паука
2.2.2. Его "Тень»;
2.2.3. Его «Анима»;
2.2.4. Героический миф и линия Паука;
2.2.5. Его «Самость»

2.3. Третья (второстепенная) линия сюжета — взросление [утверждение женственности] Рози

2.3.1. Линия Рози
2.3.2. Ее «Тень»;
2.3.3. Ее «Анимус»;
2.3.4. Сюжет «Красавица и чудовище» и линия Рози
2.3.5. Ее «Самость»

2.4. Символы трансцендентности и прочие символы в романе «Дети Ананси»

2.5. Символика имен (если она есть в романе "Дети Ананси")

1.1. Основные понятия.

(Ниже приводится пересказ ряда положений статьи К.Г. Юнга «К вопросу о подсознании», составляющей первую главу книги «Человек и его символы»).

Чтобы понять, что и как будет анализироваться, опишем для начала инструмент анализа, то есть приведем основные понятия концепции Юнга.
Одним из важных ее постулатов является раздвоенность личности современного человека, оторванность от древних корней психики, фиксированность только лишь на рациональной, сознательной ее части и игнорирование ее иррациональной составляющей, страх перед ней. Эта раздвоенность является почвой для большинства неврозов. А достижение целостности (wholeness) — высший этап развития личности.

Подсознание (в науку термин впервые введен З. Фрейдом) — иррациональная и неосознаваемая часть человеческой психики, наиболее древняя ее часть, на основе которой, собственно, и развивалось у современного человека сознание, способность к рефлексии, рациональное мышление.

Эго — рациональная часть человеческой психики, усвоившая все ограничения и нормы, накладываемые на современного человека жизнью в социуме.

Архетипы — элементы коллективного бессознательного: образы, формировавшиеся в ходе развития психики не отдельного человека, а человечества в целом (начиная «от червя»). Они не связаны с индивидуальным чувственным опытом человека и проявляются весьма сходно в ходе психической деятельности у людей самых разных эпох и культур. Юнг считает, что архетипы наследуются.

Символ — «термин, название или даже образ, обладающий помимо своего общеупотребительного еще и особым дополнительным значением, несущим нечто неопределенное, неизвестное». Символы — именно тот изначальный язык, на котором древнее подсознание обращается к рациональному Эго, пытаясь ему что-то сообщить.

(Ниже приводится пересказ ряда положений, преимущественно из статьи М.-Л. Фон Франц «Процесс индивидуации», составляющей третью главу книги «Человек и его символы» но также и из статьи А. Яффе «Символы в изобразительном искусстве», составляющих, соответственно, вторую и четвертую главы книги «Человек и его символы»).

К.Г. Юнг, которому в ходе терапевтической практики пришлось изучить и проанализировать не менее 80 тыс. разнообразных снов, обнаружил, что все сновидения словно бы следуют некоей общей схеме. Отдельному человеку трудно увидеть эту закономерность, но, когда в действие вступает закон больших чисел, становится заметно, что определенные образы постоянно повторяются. «Многим даже снятся по нескольку раз одни и те же персонажи, виды или ситуации, и если отследить их на протяжении последовательного ряда сновидений, обнаружится, что они постепенно, но заметно изменяются».
Причем создается впечатление, что «это действо чем-то тайно направляется или регулируется, вызывая медленно и неуловимо идущий процесс духовного роста — процесс индивидуации».
Направляющий центр, из которого исходит данное воздействие, — это ядро нашей психической системы. Юнг назвал его Самостью. Самость, по его мысли, охватывает всю психику человека, в отличие от Эго, представляющего лишь небольшую (сознательную) ее часть.
Итак, Самость направляет развитие и созревание личности, но первоначально это «разностороннее и цельное состояние психики выглядит лишь как врожденная, но не проявившаяся возможность». И проявляться ей помогает именно Эго: действуя в соответствии с подсказками и направляющими стимулами Самости, оно позволяет ей «стать осознанной, а значит, реализованной». «Врожденная, но скрытая цельность психики не тождественна целостности, уже полностью воплощенной».
Начинается этот процесс, разумеется, в детстве — причем в раннем детстве. Как только у ребенка зарождается сознание, рефлексия, как только он начинает усваивать социальные нормы, как только у него появляется Эго — так тотчас же у него возникает и подсознание. «Первые сны ребенка часто выявляют в символической форме базовую структуру психики»… Но это тема для другого, очень интересного разговора.
Всерьез обороты индивидуация набирает, когда ребенок начинает взрослеть. «Настоящий процесс индивидуации — осознанное взаимодействие со своим внутренним центром… — обычно начинается с ощущения душевной боли, сопровождаемой страданием», «первая встреча с Самостью выглядит подобно мрачной тени, нависшей над будущим». Очень знакомое любому подростку состояние, особенно нашим общеизвестным печальникам готам и эмо… И если не отмахиваться в смущении или страхе от того, что пытается поведать подсознание, оно выплеснет в сознание «поток символических образов и подсказок». И начинается время «усвоения горьких истин».

Первым делом подсознание стремится познакомить человека с теми аспектами его личности, которые он по разным причинам предпочитал игнорировать. Этот процесс Юнг назвал осознанием Тени.
Итак, Тень — это не все подсознание целиком, а только неизвестные или малоизвестные свойства Эго; ее функция состоит «в олицетворении противоположной стороны Эго», тех качеств, которые ее носитель старается изжить, вытеснить у себя — спрятанные, подавленные или неприятные (низменные).
В сновидениях (и в искусстве) Тень появляется в образе человека того же пола, что и сновидец (художник-творец) (1). Порой она может состоять из разных элементов — и, соответственно, символизироваться разными фигурами в одном и том же сне (произведении). Эго находится с Тенью в конфликте, который Юнг назвал «битвой за освобождение». Она может быть негативной, опасной, внушающей страх — но это не обязательно. Она враждебна лишь тогда, когда ее игнорируют или отрицают.

********************
(1) Добавлю, что и возрастом Тень обычно ему соответствует… Она вообще воспринимается как кто-то равный тебе по основным «характеристикам», кто-то, на чьем месте ты вполне мог бы оказаться.

Другой «внутренний персонаж» нашего подсознания символизирует то, что есть в нашей психике от противоположного пола.
У мужчин он олицетворяется образом женщины (которую Юнг назвал «àнимой»), у женщин, наоборот, образом мужчины («àнимуса»),
Анима — «это олицетворение всех проявлений женственного в психике мужчины: таких как смутные чувства и настроения, пророческие озарения, восприимчивость к иррациональному, способность любить, тяга к природе и — последнее по порядку, но не по значению — способность контакта с подсознанием».
Индивидуальные проявления мужской анимы складываются, как правило, под воздействием материнских черт (1).
Анима может быть как негативной, так и позитивной.
Негативная — деструктивная, порой даже демоническая, анима — это часто образ «роковой женщины», русалки, сирены, лорелеи, коварной, холодной и жестокой принцессы из сказок или злой уродливой старой ведьмы.
Позитивная анима — добрая женщина, прекрасная дева, Беатриче в «Божественной Комедии» Данте — помогает «разуму настроиться на одну волну с внутренними ценностями», исполняет роль проводника к Самости.
На ранних этапах духовного взросления (в подростковом, юношеском возрасте или при затянувшейся инфантильности) анима чаще всего проявляется как эротическая фантазия. Но главное — анима, как и Тень, «обладает свойством проекции, вызывающем у мужчин впечатление, будто речь идет о качествах какой-то определенной женщины».
Отсюда следует еще одно важное обстоятельство: в снах мужчины анима обычно бывает одна (в отличие от художественных произведений, где роль сознательных процессов все-таки очень заметна и может порождать всяческие искажения «классических образов» — но и там один замкнутый сюжет повествует обычно об одной главной героине, в том числе и в сюжете «любовного треугольника»).
Развитие анимы, по Юнгу, проходит четыре стадии: 1) «Ева»: инстинкты, физиология; 2) «Елена» (из 2-ой части Фауста): романтика, эстетика, но еще присутствуют черты сексуальности; 3) «Дева Мария»: любовь (Эрос) возносится «до вершин духовной преданности»; 4) «Сапиенция»: высшая мудрость, достигшая высшей святости и чистоты. Четвертый уровень, разумеется, очень редко достижим на существующей «стадии развития современного человека». (2)

********************
(1) К слову, один из промежуточных этапов взросления мужчины предполагает преодоление материнского влияния, как бы хороша мамочка ни была (а часто она и в реале бывает властной и подавляющей, порождая в любимом сыночке вытесняемые им в подсознание чувства тревоги и неуверенности в себе). Именно этот процесс часто символизируется сюжетом (сном) о спасении прекрасной девы (собственной анимы) от угрожающего ей чудовища…
(2) Обратим внимание, что все четыре стадии представлены позитивной анимой. То есть для адекватного прохождения этих этапов необходимо преодолеть негативные влияния своего женского начала.

Анимус (1) — олицетворение мужского начала в женском подсознании. На его формирование, разумеется, основное влияние оказывает образ отца.
Одна из функций анимуса (которую взрослеющей девушке необходимо преодолеть) — максимально изолировать ее от контактов с людьми, особенно — с мужчинами.
Подобно аниме у мужчин, он имеет как позитивные, так и негативные черты.
Возможные проявления анимуса в поведении — холодность, грубость, резкость, жесткость, неумолимость…
Символические образы негативного анимуса в мировых сюжетах и снах: Синяя Борода, убийца, насильник, зверообразный дикарь… вплоть до демона смерти.
Сюжет «Красавицы и Чудовища» — о прекрасном юноше, превращенном в пугающего монстра, которого девушка должна полюбить для возвращения ему истинного облика, символизирует процесс осознания анимуса. Вариант — сюжет «Амура и Психеи», когда возлюбленный маскируется звериной шкурой или темнотой и, по условию, его лицо должно оставаться тайной для девушки. Нарушение этого условия (а оно происходит непременно) — ведет к долгим, мучительным поискам своего анимуса (2).
Однако если женщине удалось познать и подчинить себе мужское начало в своей душе, если она не позволила ему захватить свой разум, подавить себя — анимус превращается в «бесценного внутреннего соратника», который подарит ей «истинно мужские качества» инициативность, храбрость, объективность, духовную мудрость...
Отметим, что анимус, в отличие от анимы, реже имеет форму эротических фантазий. Он — «скорее коллективный, чем индивидуальный образ», поэтому во снах нередко проявляется в виде группы мужчин (а порой, что интересно, и вообще не появляется в оформленном виде, брезжа где-то на границе сознания в качестве смутной мысли о чьем-то таком присутствии).
Как и анима, анимус проходит четыре стадии своего развития: 1) «Тарзан»: чисто плотский уровень, простая физическая сила; 2) «Байрон»: романтический тип и человек действия (3); 3) «Слово»: олицетворять его может любой харизматичный политик, искусный оратор; 4) На этом уровне «анимус становится воплощением смысла». Здесь он может проецироваться в образ Ганди: мудрый наставник, ведущий к духовной истине (4).

**********************
(1) Да-да, мне и самой слово «анимус» очень напоминает слово «анус»… И название «Мужчина внутри» выглядит как-то сомнительно… Но давайте уж здесь от этого отвлечемся
(2) Как в русской народной сказке о Царевне-лягушке сюжет этот съехал с анимуса на аниму — тайна сия велика есть. Однако в конце концов он таки сворачивает к спасению красавицы от злодея-чудовища, Кощея Бессмертного, то есть к нормальному героическому мифу. Отметим также, что героиня тут — Василиса Премудрая, то есть славится не столько — по-женски — красой, сколько умом. А это качество, сошлюсь на народную мудрость, как минимум присуще и мужчинам тоже, чтоб не сказать больше. Ну, а уж освобождение из-под власти подавляющего образа отца–Кощея, «препятствующего ее связям с другими людьми, особенно мужчинами», и вовсе укладывается в логику взросления женщины, с точки зрения концепции Юнга.
(3) Это я сама так объединила приводимые Л.М. фон Франц в качестве примера П.Б. Шелли («романтический тип») и Э.Хемингуэя («человек действия»).
(4) Аналогично аниме, все четыре стадии здесь — суть стадии развития позитивного анимуса, и все, сказанное на этот счет в 3-ем примечании, верно и для этого случая.

Если индивид преодолел отчуждение своей анимы (своего анимуса), перестал отождествлять часть собственной личности с чужой фигурой, встроил ее в свои когнитивные структуры, «подсознание вновь изменяет характер своего влияния и выступает в новой символической форме, представляющей Самость — глубочайшее ядро психики».
Во снах Самость обычно олицетворяется образом некоего высшего существа–чудотворца (того же пола, что и сновидец). .Для женщин это будет, к примеру, некая жрица, волшебница, мать-земля, богиня природы… Для мужчин — мудрый старец, учитель, дух природы, волшебник, божество…
Причем Самость не обязательно воплощается в образе мудрого старца или старухи–вещуньи. С тем же успехом она может оказаться юношей или девушкой, наделенными сверхъестественными способностями.
Как и анима, как и анимус, Самость также должна пройти четыре стадии развития, хотя автор статьи не перечисляет их «поименно». Первая стадия, тем не менее, описывалась в начале подраздела «Архетипы в процессе индивидуации человека»: это изначально присутствующее в человеке разностороннее и цельное состояние психики, которое, однако, выглядит лишь как врожденная, но не проявившаяся возможность.
На более высокой стадии развития как раз и появляется образ жреца (жрицы), мудреца, волшебника, сивиллы, прекрасного юноши, чудесного ребенка...
Самость может символизироваться также образом «Великого человека» — Пань-Гу, Адама, Девы Марии… Иногда она может воплотиться в животное — но не пугающее, не дикое, а чудесное, говорящее, мудрое, светящееся.
Еще один архетипический символ для нее — царственная чета (олицетворение воссоединения раздвоенности).
Драгоценный камень, кристалл, просто камень — все это тоже формы проявления Самости.
И, наконец, одним из наиболее абстрактных ее символов является солярный знак, мандала: круг или шар (сфера).

Как было отмечено выше, язык, на котором подсознание общается с Эго — это символы, в которых воплощаются архетипы. Количество архетипов в принципе не поддается точному исчислению — не потому, что их бесконечно много, а потому что в глубинных недрах бессознательного они, как вещества в плавильном котле, растворены друг в друге, взаимопереплетены и актуализируются, «кристаллизуются», принимая ту или иную символическую форму, лишь в зависимости от конкретных обстоятельств, от, так сказать, профиля напряженностей в жизни индивида.
Однако отдельные — самые базовые, актуальные для всех, необходимо присутствующие в творчестве (как и в снах) любого человека — архетипы вычленить возможно, и немало их описано в трудах юнгианцев, однако сейчас мы рассмотрим лишь некоторые из них.
В данном конкретном случае — с точки зрения анализа романа Н. Геймана «Дети Ананси» — нас интересуют в первую очередь сюжеты (мифы) взросления. В принципе, взросление, индивидуация, преодоление раздвоенности — это ключевой момент в концепции Юнга. Этот процесс идет в течение всей жизни человека, актуализируясь при переходе от этапа к этапу развития личности, и вершиной его (не всегда и не всеми, увы, достигаемой) является обретение целостности.

Героический миф является наиболее распространенным мифом, он встречается во все времена и у всех народов, в том числе и в наше время.
В деталях героические мифы разнятся, но внимательный анализ показывает, что они весьма сходны по структуре. Причем, отмечает Хендерсон, в них можно выделить четыре цикла, каждый из которых описывает определенный этап, достигнутый индивидуумом в развитии своего самосознания — то есть эволюция образа героя отражает каждую стадию развития личности человека.
В качестве наглядного примера автор ссылается на описанную П. Радином систему сказаний индейцев виннебаго — поскольку там эти четыре стадии обозначены особенно четко.
В этих сказаниях выделяются циклы трикстера («Плута»), культурного героя («Зайца»), эпического героя («Красного Рога») и Близнецов.

Цикл трикстера «связан с самым ранним возрастом, когда человек наименее развит». Поведение Плута определяется его физическими потребностями, у него детский склад ума. Не имея других мотивов кроме удовлетворения своих желаний, он «жесток, циничен и бесчувственен», но одновременно остроумен и весел. На самых ранних стадиях он имеет облик животного. У виннебаго, к примеру, это койот, у африканцев — кролик и паук, у японцев — обезьяна, в русских сказках — лисица, и так далее… Но, переходя от одного озорного поступка к другому, он меняется, становясь все более антропоморфным.

Культурный герой также (в самых древних вариантах мифов) может быть наделен рядом звериных черт (которые со временем, в ходе развития цивилизации, утрачиваются). «Он еще не обрел зрелости в ее человеческом понимании, но выступает, тем не менее, в роли основателя человеческой культуры», принося людям в дар те или иные полезные вещи: лечебный обряд, огонь, кукурузу, пшеницу, лодку, виноградную лозу, флейту или ткацкий станок. «Этот архетипический персонаж представляет собой явное продвижение вперед по сравнению с Плутом… Он становится общественным существом, корректирующим свои инстинктивные и инфантильные устремления…»

Эпический герой, герой–сверхчеловек — полностью человек обликом. Он уже почти взрослая, почти зрелая личность… Он превосходит всех силой и умом, побеждая любого, с кем только ему приходится сталкиваться (часто с помощью сверхъестественного или божественного покровителя). Чрезвычайно распространенный мотив этого цикла — спасение девы от чудовища. Но его подстерегает опасность впадения в гордыню (hybris), которая может привести его к гибели.

Близнецы — «люди, составляющие вкупе единую личность. Первоначально оба были объединены в лоне матери, а при рождении их насильно разделили. Тем не менее, они принадлежат друг другу, и необходимо, хотя это и чрезвычайно трудно, объединить их вновь». В подобных мифах обычно воплощена идея раздвоенности, не-целостности личности. Близнецы являются носителями двух разных сторон человеческой натуры: один интровертивнее, мягче, больше склонен к рефлексии, второй — экстравертивнее, динамичнее, активнее.
Как для мифа об эпическом герое, так и для мифа о близнецах характерны темы жертвы (самопожертвования) и / или смерти героя, необходимой для исцеления его hybris (гордыни, наказывающей самое себя).

К героическим мифам также относится сюжет двойного рождения (один из родителей — простой человек, второй —божество).

Как бы мы в наше время ни цеплялись за идеи равноправия, эмансипации и тому подобного феминизма, женщина все равно отличается от мужчины физиологически, а, следовательно, и психологически. Ее развитие и, в частности, взросление, идет по иному пути, и архетипическим мифом, отражающим этот путь, является сюжет о Красавице и Чудовище. Пересказывать его не имеет смысла, поскольку он всем известен, зато интересно привести его юнгианскую интерпретацию.
Красавица, с этой точки зрения, — юная девушка, сознательно стремящаяся лишь к чистоте («аленький цветочек», «поющий цветок», «белая роза»), но подсознательно уже готовая отдать себя неведомой и опасной силе — эросу, сексуальному влечению к «зверообразному чудовищу» — мужчине. После того, как она сумела полюбить Чудовище — то есть принять мужское начало — его облик меняется: он становится прекрасным принцем. Ей уже незачем его бояться.

Юнг считает, что каждое человеческое существо изначально наделено чувством целостности — могущественным и завершенным ощущением Самости, из которой, во время перехода от младенчества к детству, выделяется индивидуальное самосознание — Эго. Данный процесс является весьма травмирующим, поскольку в ходе его невольно ущемляется изначальное чувство целостности. «Поэтому Эго приходится постоянно восстанавливать свою связь с Самостью, чтобы психика оставалась здоровой».
То бишь, по завершении каждого очередного этапа взросления личности, ей необходимо снова приблизиться к своей изначальной целостности, обозначить, так сказать, свою к ней принадлежность, прилинковать себя к ней на новом уровне новым звеном — после чего можно переходить к следующей стадии развития. (Хотя окончательное преодоление конфликта между Самостью и Эго происходит лишь на высшем уровне развития личности — и, как уже было сказано выше, достигается не всеми).
В реальной жизни эти процессы обозначаются ритуалами инициации — «обрядами перехода», символически воплощающими тему смерти и последующего возрождения в новом качестве. А в сновидениях и произведениях искусства появляются образы, соответствующие архетипу посвящения и воспроизводящие разнообразные модели инициации. «… У молодых людей наиболее распространенной из них, скорее всего, будет модель сурового испытания на силу и выносливость», физических страданий. Иногда может иметь место и тема поглощения героя чудовищем (с последующим возвращением из его чрева), и тема принесения в жертву.
Это сразу вызывает в памяти героический миф, в котором тема жертвоприношения тоже нередка. Однако между героическим мифом и инициацией есть важное различие. В первом случае герой стремится к своей амбициозной цели и, в конце концов, приходит к ней, пусть даже пожертвовав ради нее жизнью. Во втором же случае развязка предполагает, что посвящаемый отказывается от прежних желаний и стремлений и подчиняется испытанию. Он должен быть готов к возможной смерти, его задача — не победить, а выдержать испытание.

Кроме упоминавшихся выше, существует ряд символов (также связанных с переходными периодами в жизни человека), выражающих потребность освободиться от любого слишком законченного, неизменного состояния — то есть стремление индивида к трансцендентному преодолению шаблонов существования по мере продвижения его к очередной, более зрелой стадии его развития.
Таким образом, символами трансцендентности называются символы, олицетворяющие усилия человека по достижению полной реализации потенциала своего индивидуального Я.
Самый архаичный уровень этой символики связан с темой «Плута» — но это уже не «необузданный и жаждущий выглядеть героем» трикстер в облике животного. Теперь это шаман, колдун, знахарь, первобытный мастер посвящения. Для шаманов характерно надевать на себя маску животного, особенно часто — птицы.
Именно птицы — дикие птицы — также являются символами высвобождения из застывших границ неизменности. «Но сегодня можно было бы с таким же успехом говорить о реактивных самолетах и космических ракетах, поскольку они представляют физическое воплощение того же трансцендентного принципа…»
Некоторые существа — обычно мифические, хотя и не только — также могут быть символами трансцендентности: крылатый конь, дракон, змея, обвившаяся вокруг жезла Эскулапа (и тем самым как бы связывающая верх и низ, небо и землю), лебедь, способный жить и в воде, и на земле, а также летать по небу, — все они так или иначе олицетворяют переход от одной стихии, от одного состояния к другому… Сюда же относятся и хтонические первобытные чудища, сочетающие в себе стихийную (или звериную) и человеческую сущности.
Одним из самых распространенных символов, передающих трансцендентное освобождение, является путешествие в одиночку (всем нам знакомый квест!).
[Update 23/12/08
Мост -- то, что соединяет два берега (два состояния, то, что позволяет перейти с одного берега на другой.]

Кроме символов трансцендентности хотелось бы упомянуть еще и такие архетипические символы, как горы (место откровений, где происходят преображения и перемены, также в «И-Цзин» — врата), пещеры (лоно Матери-Природы, глубины подсознания, уход в себя), зеркало (способность подсознания открывать для личности совершенно новый взгляд на себя), поворот направо или налево (правая сторона обычно символизирует область сознательного, рационального, левая — бессознательного, иррационального) — они также встретятся нам в дальнейшем при анализе книги Н. Геймана «Дети Ананси».