История одного затмения (отрывки) (author Dolan)

Добавлено: Sat Feb 11, 2006 1:21 pm     Заголовок сообщения: История одного затмения (отрывки) (author Dolan)

Давно обещал, теперь Выкладываю.
_________________
Пока пусть будет такое, а потом чё-нибудь придумаю.

Добавлено: Sat Feb 11, 2006 1:26 pm     Заголовок сообщения:

Пролог


Первое, что бросалось в глаза при въезде в Бубоград, – Башня Из Камней. В основном, конечно же, потому, что именно из-за неё люди сюда и приезжали, но не только поэтому. Бубоград вырос вокруг Башни Из Камней, ей он был обязан своим существованием и процветанием, и это было видно. Горожане то ли из суеверного страха, то ли в рекламных целях не позволяли ни одному зданию вырасти выше Башни.
Не смотря на то, что лишний раз бубоградцы предпочитали к ней не приближаться, Башня Из Камней прочно вошла в фольклор местных жителей: в пословицы, поговорки, и даже в книги и анекдоты. И вот почему.
В Башне был заточён Ло Кан – бестелесный зверь, хранитель величайшей мудрости, символ и источник добра в мире, прекраснейшее существо во Вселенной. По преданию, боги соорудили темницу из камней, взятых из самой преисподней, и спрятали в ней Ло Кана. В вину ему ставилось похищение священного огня.
Зверь жил в Башне многие века, и вместе с ним жила легенда. Она гласила, что в один из дней Ло Кан обретёт свободу и одарит величайшей мудростью своего избавителя. Это должен быть абсолютно безгрешный человек, бескорыстный, честный, отважный и бесхитростный. А всё, что ему надо сделать, это взойти на вершину Башни по ступеням, вмурованным по спирали во внешнюю стену. Начиная подъём, человек ощущает затылком дыхание Ло Кана. Отсчитывая ступень за ступенью, он взвешивается на Весах Истины, и если его греховность не равна нулю, беднягу поражает молния. Ровно за секунду до рокового момента бестелесный зверь задерживает дыхание; любой, кому дорога жизнь, должен стремглав бежать назад.
В основном пытающиеся погибают.
Некоторые остаются в живых, в основном благодаря хорошему старту с разворота.
Но ни одному из них не удавалось пройти дальше девятнадцатой ступени.
_________________
Пока пусть будет такое, а потом чё-нибудь придумаю.

Добавлено: Sat Feb 11, 2006 1:28 pm     Заголовок сообщения:

Самым нечестным человеком в Бубограде был, по общему мнению, Мурав Камзольник, букмекер с Главной площади. Он принимал ставки на то, до какой ступеньки доберётся очередной претендент на освобождение Ло Кана. Люди умирают, зверь томится в своей тюрьме, а он делает на этом деньги, – говорили про Камзольника недовольные горожане, но бизнес процветал. Во-первых, потому что каждый день находился желающий взойти на Башню Из Камней, а во-вторых, каждый день находились желающие заработать на его смерти.
Мурав не был злым человеком. Просто то, чем он занимался, было единственным, что он умел. Да и особо богатым это занятие его не сделало – у госпожи Камзольник было много сестёр и ещё больше племянниц, и всем им нужно было помогать. Ответную благодарность они, как правило, проявляли в виде увеличения запросов. К тому же Мурав, случалось, закладывал за воротник, делал регулярные пожертвования больнице для бездомных кошек и иногда попросту выбрасывал выигранные деньги в реку. Делал он это не потому, что ему так хотелось, но чтобы хоть часть заработанного не досталась его жене.
Вдобавок, Мурав обманывал даже тех, кому случалось выиграть, неправильно выплачивал выигрыши тем, кто сумел отстоять свои права на них, и не брезговал втягивать в игру несовершеннолетних. О том, чтобы попробовать самому взойти на Башню, он даже не думал. До того дня, когда случилось затмение солнца.


В то утро в ворота въехали целых три претендента – монах-отшельник, пресвятая сестра милосердия и беловолосый юноша на белом коне. Каждый из троих, по очереди, как того и требовал обычай, обратился к бубоградцам с вопросом, можно ли им, прибывшим издалека, попытать счастья с вызволением Ло Кана и уехать из города наимудрейшим среди смертных. Это была не более чем традиция, всего лишь символ, вот только никто уже не помнил, что именно он символизировал. Тем не менее, все горожане, собравшиеся на площади сегодня, а таковых было более трёх тысяч, дружно прокричали: ”Да!” Громче всех кричал Мурав Камзольник. Лично он искренне полагал, что наимудрейшим является тот человек, который и на арбалетный выстрел не подойдёт к Башне.
Впрочем, задумываться об этом сейчас было не время. Мурав набрал в грудь побольше воздуха:
– Делаем ставки! Шесть против одного, что старая перечница не сделает и трёх шагов! А кто поставит на победу молодого человека?
Далее последовал яростный краткий, но обычный в таких ситуациях процесс передачи денег из рук желающих сыграть в руки Мурава Камзольника, и вырывания им денег из рук тех, кому не повезло оказаться рядом. На победу претендентов не ставил почти никто.
И все лица обратились к Башне.
Настал час главного действа.
_________________
Пока пусть будет такое, а потом чё-нибудь придумаю.

Добавлено: Sat Feb 11, 2006 1:30 pm     Заголовок сообщения:

Вот уже много столетий никто из бубоградцев не верил, что когда-либо отыщется человек, способный освободить Ло Кана. Люди приходили, пытались, у них ничего не получалось, приходили другие, снова пытались, и с тем же результатом.
Но каждый раз, когда очередная нога ступала на первую ступеньку Башни Из Камей, где-то в глубине души каждого наблюдающего за этим мелькала мысль: «А вдруг сможет? Вдруг это случится на моих глазах?» Именно поэтому на площади всегда собиралась толпа, когда новый смельчак начинал подъём. Собралась она и на этот раз. Все глаза, за исключением двух, принадлежавших Мураву Камзольнику, занятому подсчётом денег, обратились к престарелому монаху, начавшему неторопливой поступью продвигаться вверх. На третьей ступени он обернулся к толпе и произнёс:
– Я слышу! Слышу его дыхание! – и пошёл дальше.
Девять ступеней. Десять. Все считали. Тринадцать.
Люди зашумели. Давно уже никто не добирался до тринадцатой.
Старик занёс ногу, и именно в этот миг ударила молния. Сверкнула вспышка, грохнуло мощное «Бдыщ!!» То, что секунду назад было живым воплощением святости, теперь больше всего походило на обгоревший манекен с приподнятой ногой, да и тот при первом дуновении ветра осел в виде кучки не очень чистого пепла на лестнице.
Мурав потёр руки.
Все взгляды обратились к сестре Арабелле. Она же не колебалась ни секунды – тотчас засеменила к Башне, сжимая в руке фигурку святого Кусуса, распятого на дереве. По лицу сестры было трудно сказать, что она испытывала в этот момент. Человек с таким выражением может быть и смертельно напуганным, и хладнокровным. Или, скажем, нуждающимся в туалетной кабинке.
Спустя несколько секунд молния настигла и сестру Арабеллу.
Мурав Камзольник умножил в уме две цифры и улыбнулся. Как упоминалось выше, он не был злым или злорадным, о нет. И Мурав не желал смерти монаху и старушке, он просто желал приумножить свой капитал. Раздав деньги тем счастливчикам, которые умудрились выиграть, и обманув при этом половину из них («Да, господин Здрав, вы действительно поставили на то, что молния ударит в неё на девятой ступеньке, и так и произошло, но её зубы рассыпались ещё по шести ступеням, поэтому ваш выигрыш аннулируется»), Камзольник нашёл глазами последнего претендента.
Паренёк волновался. Это было видно даже издалека. И это определённо почувствовали те, кто стоял поближе, поскольку круг пустоты вокруг юноши стал шире. Кто-то обратился к нему:
– Давай, парень, смелее! Пока ты слышишь, как дышит Ло Кан, молния тебя не долбанёт.
Народ поддержал говорившего одобрительным ворчанием. А здоровенный кузнец из середины толпы добавил:
– А вот я точно долбану, если и дальше будешь стоять на месте – я тридцать серебреников поставил на то, что до четвёртой тебе не добраться!
Юноша глянул на кузнеца и чуть ли не с облегчением подошёл к Башне. Облизав губы, он поставил ногу на первую ступеньку. Подождал. Потом подождал ещё. А затем, подождав ещё чуть-чуть, повернулся к толпе:
– Я не слышу никакого дыхания!
Какой-то старичок в первых рядах откашлялся и сказал:
– Тогда приготовься к тому, что сейчас тебе станет очень жарко. Чтоб ты знал, температура солнца...
Парень не стал слушать дальше. Он развернулся и побежал. Спустя мгновение в то место, где он стоял, ударил с оглушающим грохотом очередной разряд.
Какое-то время юноша стоял в стороне, попеременно то краснея, то бледнея. Он едва не умер, а люди смеялись над ним, и, как будто этого богам было мало, кто-то начал дёргать его за рукав. Юноша повернулся, и увидел перед собой сморщенное старческое лицо. Оно произнесло:
– Ты не дослушал меня. А ведь то весьма познавательно. И почему молодёжь вечно куда-то спешит? Кхме. Ну так вот, представляешь, температура солнца в шесть раз меньше температуры на поверхности молнии...
_________________
Пока пусть будет такое, а потом чё-нибудь придумаю.

Добавлено: Sat Feb 11, 2006 1:34 pm     Заголовок сообщения:

Мурав Камзольник был доволен. Какая прибыль за одно утро! Так как больше желающих попытать счастья не было, Мурав спрятал деньги, закрыл окошко своей конторы, запер дверь и отправился домой.
Он шёл не спеша, предвкушая отдых у камина с бутылочкой сливового пива, а ещё одна припрятана под креслом, и мурлыкал себе под нос незатейливый мотивчик. Мурав жил на другой стороне реки, и путь домой лежал через мост, возле которого всегда дежурила пара-тройка попрошаек. Сегодня попрошайка был только один и, увидев Мурава, начал бормотать:
– Добрый господин подайте медячок во имя Кусуса-спасителя сам я не местный домой добираюсь денег нет на дорогу не оставьте в беде сколько можете я любой монетке рад…
«Если даже он и говорит правду, – подумал Камзольник, – то наверняка его дом – пивнушка за углом».
Во внезапном и поразившем его самого до глубины души порыве щедрости Мурав достал из мешочка далеко не самую мелкую монету, и кинул попрошайке.
– Вот спасибо вот спасибо вот спасибо, – нищий рысью двинулся за угол, на полпути остановился, и в порыве благодарности выкрикнул, – Вы святой, господин! Вам на Башню идти надо! – и скрылся.
А Мурав, хмыкнув, пошёл своей дорогой.
Но о пиве больше не думалось. Почему-то последние слова [1] попрошайки прокручивались в его голове снова и снова. Нет, конечно же, он, Мурав Камзольник, никогда даже пытаться не станет взойти на Башню Из Камней. Уж кому, как не ему знать, что никакой праведностью и чистотой помыслов Мурав Камзольник не одарён. В богов-то он верил, посещал храмы и слушал то, о чём говорят священнослужители, но с праведностью вера в богов не имеет ничего общего. Даже те люди, сегодня на площади, хотя и слыли святыми, но испытания лестницей не выдержали. Хотя… старик дошёл до тринадцатой ступени, а мальчишка и до второй не добрался. Означает ли это, что один из них грешен в большей степени чем другой? Что тот, у кого душа чище, отсчитает больше ступеней, чем грешник?
Внезапно в голове у Мурава прозвучал вопрос, как будто кто-то чужой мыслил в его мозгу: «А на сколько ступеней хватит твоих грехов?»
Мурав остановился. А ведь это действительно интересная мысль.
Не будь он уверен, что молния сокрушит его в первое же мгновенье, он попробовал бы. Не ради того, чтобы бестелесный зверь обрёл свободу, не ради величайшей мудрости, потому что взойти на Башню, Мурав был твёрдо в этом уверен, он всё равно не смог бы, – нет, ради того, чтоб узнать, насколько он грешен. А ещё хотелось бы почувствовать дыхание Ло Кана: те, кому посчастливилось спуститься с Башни живыми, говорили, что это ни с чем не сравнимое ощущение.
Мурав Камзольник вдруг осознал, что ищет предлог для возвращения к Башне. Почувствовал, что хочет начать подъём – а дальше будь что будет.
Тогда он мысленно обратился к богам с просьбой послать ему знамение, любой знак, чтобы наконец решиться.
И к огромному удивлению Мурава боги ответили практически мгновенно. Сначала несколько сильных порывов ветра едва не сбили с его головы шляпу, затем в большинстве окрестных домов завыли собаки. Все разом. Откуда-то послышался истерический кошачий визг.
И небо потемнело. Это случилось не за одну секунду, а постепенно, но достаточно быстро, чтобы Мурав испытал суеверный ужас, оставшийся в генах каждого из нас от предков – жителей тех сумрачных эпох, когда силы природы были не познаны. Боги ответили ему!
Все прохожие подняли головы и стояли с раскрытыми ртами. Мурав тоже поднял взгляд. Это было солнечное затмение. Тёмное солнце висело посреди чёрного неба в обрамлении лучистой корны жёлтого цвета. Можно было даже рассмотреть некоторые звёзды и созвездия.
Вокруг по-прежнему лаяли собаки, шумела от ветра листва, испуганно кричали птицы. В каком-то доме заплакал ребёнок.
Продолжалось это недолго. Спустя минуту солнце опять приобрело свой нормальный цвет, а по небу снова весело побежали облака. Но Мурав этого не видел. Он нёсся к Башне.
__________________________________________________
[1]
На самом деле последними словами, которые произнёс данный попрошайка, были «Ну что, поймал? Ха-ха! Я здесь, а ты там, и деньги у меня! А этот топор ты сюда не добросишь никогда в ж…».
_________________
Пока пусть будет такое, а потом чё-нибудь придумаю.

Добавлено: Sat Feb 11, 2006 1:34 pm     Заголовок сообщения:

Люди на площади обсуждали затмение возбуждённо и громко, но потихоньку замолкали, увидев бегущего к Башне Камзольника. Толпа инстинктивно расступалась перед ним. Людей заставляло отходить в сторону не то, что человек нёсся не разбирая дороги и не видя никого перед собой, а выражение лица человека. Оно не угрожало и не предвещало; это выражение отодвигало людей в стороны, одновременно заставляя их молчать. Когда Мурав поставил ногу на первую ступень, над площадью повисла тишина.


Первый шаг – и он почувствовал, как кто-то дыхнул ему прямо в ухо. От неожиданности Мурав прижал ухо к плечу, но потом распрямился, и инстинктивно оглянулся. Сзади никого, но вдохи и выдохи он продолжал слышать. Мурав принюхался и скривился: кем бы ни был этот Ло Кан, из пасти у него пахнет преотвратно!
Поколебавшись какое-то мгновение, Мурав сделал ещё шаг. Ло Кан дышал, он слышал это так же отчётливо, как тишину, исходившую от толпы под Башней.
Третий шаг. Никаких изменений.
Четвёртый. Всё в порядке.
С каждым новым шагом в Мураве крепла уверенность, что на следующей ступеньке его ждёт молния, но он всё шёл и шёл, а дыхание Ло Кана становилось только отчётливее.
Сам не зная как, Мурав Камзольник добрался до девятнадцатой ступени. А затем шагнул на двадцатую. Наблюдатели на площади отреагировали на это дружным возгласом удивления. Раздался выкрик:
– Не знаю, каким макаром ты дошёл туда, Камзольник, но готов поставить пятьдесят золотых, что до верха тебе не добраться!
Всего лишь на секунду коммерсант победил первопроходчика, последствием чего стала фраза «Отвечаю. Два к одному», после которой Мурав зашагал дальше гораздо уверенней.


Когда до вершины осталось десятка два ступеней, а Ло Кан всё так же дышал за его спиной, Мурав побежал: ничего не мог с собой поделать. Даже собственный немалый вес не стал помехой букмекеру. Порхающей бабочкой со слезящимися глазами преодолел он эти последние ступени. И – последний шаг! Мурав сделал его с двумя мыслями. Одна была «Я богат! Я выиграл пятьдесят монет!», вторая – «Сейчас меня одарят величайшей мудростью!»
Он стоял на вершине Башни Из Камней, и ждал.
Люди внизу ждали тоже.
Мурав слышал, как бьётся его сердце. Оно стучало так громко, что казалось, этот звук слышит вся площадь.
И Ло Кан явился! В комплект входили: горящие ненавистью глаза – одна пара, один чешуйчатый хвост, одно чешуйчатое и местами шипастое туловище, конечности – четыре штуки, острые словно бритва когти – общим числом двенадцать, и больше смахивающие на кинжалы, чем на зубы, зубы – полная пасть. Ло Кан замер, глядя на своего избавителя. И внезапно, стоя перед легендарным бестелесным зверем, обретшим тело, и не в силах отвести взгляд от этих ужасных глаз, Мурав понял, что за зверь находится перед ним. Да-да, понял. Это был тот самый зверь, которого ни в коем случае нельзя было освобождать.
И неминуемая, как старость, ему явилась та самая величайшая мудрость. И он изрёк её. Точнее, продолжая смотреть в глаза судьбе, прошептал:
– Зря я это сделал…
_________________
Пока пусть будет такое, а потом чё-нибудь придумаю.

Добавлено: Sat Feb 11, 2006 1:41 pm     Заголовок сообщения:

Часть 1. Книга знакомств


Давайте сразу разберёмся, ладно?
То, что Вселенных существует бесконечное множество – достоверно известный факт. Та Вселенная, о которой пойдёт речь далее, имеет такое же право на существование, как и наша с вами, ибо все возможные вселенные одинаково возможны и одинаково нереальны.
Вот только создатели у всех вселенных разные. Кому-то достаточно просто отделить свет от тьмы или прочесть несколько заклинаний из Волшебной книги, и – хоп! – Вселенная готова! Теперь можно начинать возню с эволюцией, сажать налево-направо деревья познания, а когда рутина замучает – создавать людей.
Но таких создателей единицы. Они считают себя сливками общества, вечно заискивают с начальством и задирают нос перед обычными работягами, вкалывающими от зари до зари, которые, собственно, и составляют костяк любого коллектива. Такие ребята не хватают звёзд с неба, редко слышат похвалу в свой адрес, но зато тратят энергию на работу, а не на то, чтобы произвести как можно лучшее впечатление на спонсоров.
Когда один из таких создателей взялся за свою первую Вселенную, он с головой ушёл в работу, и не отдыхал, пока не закончил. Он вспотел, а его посох накалился. Создатель поднял голову, посмотрел на своё творение, и увидел, что получилось неплохо.[1] Конечно, вселенная была абсолютно пуста, но зато она была. Создатель поднял дрожащую руку к лицу, отёр пот и озвучил радостное чувство что самое сложное позади, тем самым единственным словом, характерным для всех только что покончивших с трудной работой, а именно выдохнул:
– Фух!
Однако поскольку он был создателем, пусть и начинающим, слово это материализовалось в виде мира. В виде крошечной планетки, которую создатель не планировал.
– Ой, – сказал создатель, и это слово превратилось в континент. Чувство стыда, знакомое каждому, кому случалось стоя у доски в первом классе написать букву «с» не в ту сторону, а потом слышать хохот тридцати человек ещё не ознакомленных с понятиями вроде «допустимая оплошность» и «соответствие наказания вине», чувство, опускающее островок самооценки на самое дно бушующего океана закомплексованности, проползло по позвоночнику создателя и заставило сжаться его сердце.
Остальную работу он доделал в молчании, добавил не очень-то и стараясь ещё четыре континента, а потом исчез, и больше никогда и никто не видел его в данной метадействительности.
Впрочем, его дальнейшая судьба нам совсем не интересна, в отличие от его творения. Давайте же повнимательней к нему присмотримся, ибо, возможно, вам предстоит провести там какое-то время.
Мир Фух со своими пятью континентами, четырьмя морями и одним океаном вращается вокруг своего солнца в гордом одиночестве и по сей день, но дело в том, что кое-что происходит в его чертогах, кое-что, требующее тщательного наблюдения.
Давайте же спустимся с космических вершин нашей точки зрения, и, двигаясь туда, куда зовёт нас повествование, рассмотрим Фух вблизи.
Вот поистине огромный и колоссальный Медленный Океан, занимающий почти половину Фухского шара [2]. Моряки стараются сюда не заплывать, чтобы не дай боги не встретиться с легендарными морскими чудовищами[3]. Если двигаться по океану (а в нашем с вами случае – над океаном) в западном направлении достаточно долго, рано или поздно, а возможно и ещё позднее, в пределах видимости появится Ой, загадочный и зловещий континент, изобилующий вулканами и заросший джунглями по самые берега, или Яропа, расположенная севернее и слывущая самым густонаселённым местом в мире. Двигаясь далее в том же направлении, нельзя не увидеть Квадратный континент, по размерам своим превосходящий все остальные вместе взятые, и состоящий, как кажется, целиком из одной громадной степи. Тут верят в странных богов, соблюдают странные обычаи и вкушают странные блюда. Но наконец Квадрат остаётся позади, и на горизонте появляются ещё две полоски, обозначающие большую землю. То Стох, жаркий пустынный континент, чья столица Шестьдесят Четыре Гроба является одновременно и самым громким базаром из всех существующих, и Сисет, имеющий форму подковы, и буквально напичканный королевствами и государствами, некоторые из которых настолько крошечные, что их название длиннее периметра границы.
Сюда-то нам и надо.


В пограничной деревушке Собачий Бивень, что в королевстве Фнор, вечерело.
Местный кузнец Слай вышел пройтись перед сном. Вечерние прогулки позволяли разыграться здоровому аппетиту, особенно если возвращаешься домой не с пустыми руками. Слай, посвистывая, ушёл довольно далеко от деревни и свернул в случайно оказавшийся на его маршруте следования лесок, причём в самую его гущу. Там он проверил неожиданно обнаруженные строжайше запрещённые капканы, тщательно засыпанные травой, а потому абсолютно не заметные. Два из девяти оказались не пустыми.
Слай не одобрял браконьерство, это он мог сказать любому. И то, что дичь, не менее четырёх раз в неделю вкушаемую его семьёй, он чисто случайно находил в лесу, он тоже мог бы сказать. Если бы говорил на эту тему.
Но о своих вечерних прогулках он никогда ни с кем не говорил, а у любого, кто иной раз встречал Слая с тушками в руках, говорить об этом охоты не было, особенно если кузнец, – просто так, безо всякого намёка – начинал поигрывать бицепсами.
Слай зарядил капканы заново (вдруг и завтра пройтись захочется) и повернул к дому.
Стемнело. Сверчки, стараясь переголосить друг друга, выводили трели так громко, что глохли сами.
Кузнец прошёл уже половину пути, когда заметил, что в его направлении движется телега. Она выехала из деревни и, поскрипывая, медленно покатила по дороге. Лошадь не очень спешила, а человек на козлах её не понукал. «Кто это вздумал следить за мной?» – подумал Слай, сжимая кулаки.
Когда телега поравнялась с кузнецом, он услышал голос ездока:
– Что, Слай, всё гуляешь?
Пальцы разжались, добыча упала на траву. К кузнецу обращался престарелый Хуан, волшебник, живший тут же, в деревне, но на отшибе, в древнем полуразвалившемся замке. Не то, чтобы Слай его боялся, нет-нет, просто непривычно было видеть его здесь, в такое время, да ещё трезвым. Старик никогда и мухи не обидел [4], но всё-таки он был магом, поэтому вместо того, чтобы напрячь мышцы и нахмурить брови, как он обычно делал в таких ситуациях, кузнец выдавил:
– Здравствуйте, дон Хуан.
– И ты здравствуй, – взгляд волшебника скользнул вниз.
– А я тут зайчика и лисичку мёртвых нашёл, – затараторил Слай, – Подрались, наверно, да от ран и издохли. Ничья у них, стало быть, вышла. Ну я, это, думаю, похоронить-то их надо, не пропадать же добру… э-э… в смысле, добрым воинам…
Но дон Хуан не слушал. Он просто держался за вожжи, и глядел перед собой. И скоро скрылся из виду.
Кузнец перевёл дыхание.
Нет, с этими прогулками пора завязывать…
_______________________________________________
[1]
Нет, конечно же в печати потом писали «И увидел он, что получилось хорошо», но в реальности больше, чем на «неплохо» его работа не тянула.
[2]
Конечно же все миры имеют форму шара. Не верьте тем, кто пытается задурить вам голову россказнями о планетах-дисках, бесконечно извергающих воду за край и путешествующих по вселенной на спинах слонов, стоящих на панцире черепахи. Если даже замолчать вопрос питания рептилии и неизбежной гиподинамии умлекопитающих, разве вся вода не должна была вылиться за край плоского диска сразу же, в первые несколько секунд его существования?
[3]
На самом деле никаких чудовищ нет. Миф о них появился с лёгкой руки одного капитана дальнего плавания, которому надо было как-то объяснить супруге покрытую шрамами спину.
[4]
Ну, мух он точно не обижал. Людей… иногда, но мух – нет.
_________________
Пока пусть будет такое, а потом чё-нибудь придумаю.

Добавлено: Sat Feb 11, 2006 1:43 pm     Заголовок сообщения:

«Неофит»[1] – одна из самых отвратительных таверен в мире, и уж точно это самое злачное место в Тварсете, столице Фнора. Отбросы общества, которыми иногда мудрые матери пугают неразумных дочерей, которым самое место на виселице и, завидя которых, вы переходите на другую сторону улицы, и те боятся заходить в «Неофит». Потому что там опасно.
В час ночи в эту таверну побоялась бы сунуться и банда тролей, но именно в это время тут произошёл случай, имеющий отношение к нашей истории, поэтому нам придётся проникнуть внутрь. И вот здесь уже не нужны никакие описания: воображение само рисует полки, уставленные несчётным количеством бутылок всех форм и размеров, множество плохо освещённых столиков, втиснутых между громадным облаком сизого табачного дыма и полом, там и сям заляпанным тем, о составе чего вы не хотите знать, барная стойка, запачканная тем же, подозрительный толстый бармен и посетители, ничем не уступающие в кровожадности крокодилам.
А случилось вот что.
В час ночи сюда зашла девушка.
О, естественно, к особям женского пола тут привыкли, но только к дамам известной раскрепощённости, которые всегда рады оказать услуги определённого рода по доступной цене. Вот только и одевались, и вели себя они совсем не так, как эта особа.
Изящное зелёное платье до ступней, оставляющее открытыми только руки и лицо, продефелировало мимо столиков и остановилось возле барной стойки. Разговоры смолкли. Все разглядывали хозяйку платья. Не сказать, чтобы красивая, не сказать, чтобы юная, не фигуристая, но женщина есть женщина, какая бы она ни была, и многие из присутствующих подобрались, ожидая когда можно будет включиться в игру. В том, что что-то теперь произойдёт, никто уже не сомневался: если ты девушка, нельзя зайти в «Неофит» без последствий. Последствия эти каждый из присутствующих представлял по-разному, но никто – правильно.
Итак, девушка подошла к бармену, и сказала:
– Стакан молока, будьте любезны.
Послышались смешки.
Бармен достал из-под стойки кувшин почти чистого молока – некоторые клиенты захаживали с собаками – и исполнил просьбу. Пододвинув молоко девушке, сказал:
– Две монеты.
Из-за одного столика поднялся мужчина, известный завсегдатаям «Неофита» под именем Тварь Пит, и двинулся к зелёному платью. О Твари Пите говорили, что он ограбил больше людей, чем видел за свою жизнь. Люди смотрели на Пита и девушку, расстояние между которыми сокращалось, и понимающе улыбались друг другу.
Но тут случилось нечто, заставившее даже Пита приостановиться. Девушка произнесла:
– Я не намерена платить, – а потом выплеснула молоко бармену в лицо, разбила стакан о его голову, развернулась, и резанула острыми осколками по лицу Твари, не успевшего даже воскликнуть сакраментальное «Что за…». Всё это заняло так мало времени, что те, кто по случайности в тот момент моргнул, ничего не увидели.
Как бы то ни было, присутствующие сделали выводы, и все как один решили подождать, что же последует дальше.
А девушка обвела глазами мужчин за столиками, и обратилась ко всем сразу:
– Я пришла сюда не за тем, чтобы веселить отбросов общества и платить втридорога за грязное пойло. Я предлагаю работу.
Завсегдатаи призадумались. Некоторые закивали головами. Ага, вот оно что…
– Мне нужен один мужчина. Работа простая.
На несколько секунд повисла пауза. Затем со стула встал собутыльник Пита по кличке Ячмень. И если Тварь во время ограблений ещё кое-как общался со своими жертвами, то Ячмень был человеком того склада ума, которого едва-едва хватает на удар куском трубы из-за угла, обдирание карманов и пробежку до ближайшей пивной. Маленький даже по стандартам шимпанзе словарный запас Ячменя ограничивал его монологи до примитивной вербализации своих желаний, состоящей наполовину из жестов, а наполовину из тех слов, которые теснились в крошечном интеллекте преступника и постоянно коверкались и перевирались.
– Милочка,- произнёс он, – Ты, того… Пита по этому, как его… по лицу… отэтим, из которого пьют… а так, это, ну как его… ну, типа, не надо…
– Нельзя, - шёпотом подсказал кто-то.
– Ага, во-во, нельзя так,- Ячмень подождал следующей мысли,- Ну, вощим я ща тебе, это, как это… слово такое... ну, когда один это, а другой смотрит… А! Покажу я тебе щас…
И он двинулся в её сторону. Окажись в тот момент кто-то на пути Ячменя, он смял бы его, как комбайн колосок. Но люди расчистили дорожку к стойке и девушке, не выказывающей ни малейшего признака тревоги. Она смотрела на приближающуюся гору мышц, и медленно поднимала ногу, а когда Ячмень подошёл вплотную, так же медленно нанесла удар. Испустив жалобный вопль, которым, кстати, он впервые в жизни чётко выразил свою мысль, вор упал рядом с другом. Обе руки сжимали очаг боли – коленную чашечку.
Тишина, издаваемая четырьмя десятками поражённых до самых глубин своих чёрных душ людей, звенела довольно долго. Потом из тёмного угла раздался вопрос:
– А каков характер работы?
– Меня ограбить, – девушка посмотрела в тёмный угол, – Понарошку. Надо притвориться, что я подверглась нападению грабителя.
– Да уж. Грабить по-настоящему я бы вас не стал, – говоривший поднялся. Не смотря на то, что в здешних местах навряд ли можно было отыскать человека, опаснее этого, в преступной среде его считали почти аристократом – из-за того, что он мыл волосы, стриг ногти, чистил зубы и один раз постирал себе носки. Однако насмехаться над этим никто даже не думал – после происшествия, о котором впоследствии говорили «А вы слышали, что случилось с Хохотуном Ухайдаком? Нет? О, его труп нашли на Тёмном бульваре. И на Злачной аллее. И в Герцогском тупике, да. И поиски продолжаются. Кого-то, видать, достал его однообразный юмор».
Мужчина вышел из тени, и двинулся по проходу.
– Я согласен поработать на вас, милая девушка. Моё имя Стэн Малолил. А ваше?
– Меня зовут убери-эту-штуковину-пока-я-не-выпустила-твои-кишки-придурок, – девушка за миг развернулась, и уставилась на бармена, который тут же начал делать вид, будто саблей, незнамо как оказавшейся в его руках, он всё это время чистил сковородку.
– …Ланзения Ают, - поворачиваясь, закончила она, – Это очень мило с вашей стороны, господин Малолил, и, надо ли уточнять, что если вы попробуете сделать что-то, что мне не понравится, то жалеть будете очень недолго – всего-то до конца жизни.
– Я видел, на что вы способны, и не собираюсь обманывать ваше доверие, – сказал он, причём совершенно искренне, останавливаясь в шаге от неё, – Разрешите узнать, как вы собираетесь платить?
Люди, наблюдающие за этим разговором, увидели, как девушка улыбнулась. Самым смелым захотелось сделать ноги. Остальные просто пожалели, что находятся не в уборной. Ланзения подошла вплотную к Стэну. Рук она не поднимала, не делала вообще никаких резких или угрожающих движений. И вдруг что-то в выражении лица Стэна изменилось, оно стало похожим на лицо человека, с которым произошло то, чего он никак не ожидал.
Малолил встал на носочки, на глазах выступили слёзы, было видно, как он пытается не поддаться панике и стать по возможности легче воздуха.
– Я предпочитаю обговорить детали нашей сделки не здесь, - спокойно сказала девушка, – Но если уж вы упомянули об оплате, то, что ж, – она на секунду опустила взгляд на свои руки, – в награду за то, что ты сделаешь всё, что я тебе прикажу, я, так и быть, не разлучу вас.
_________________________________________________
[1]
Называя своё заведение, хозяин хотел подчеркнуть, с какими слоями населения ему было бы приятно там работать, но, будучи человеком необразованным, решил, что «неофит» – это что-то вроде некрофила. Завсегдатаи таверны так и не поняли этой ошибки. И ещё ни один неофит, зашедший сюда поужинать перед вечерней проповедью, не вышел, не будучи перед этим разрубленным на куски.
_________________
Пока пусть будет такое, а потом чё-нибудь придумаю.

Добавлено: Sat Feb 11, 2006 1:46 pm     Заголовок сообщения:

В северной, холодной части Яропы обитают варвары. Сами себя они называют «втыкинги», потому что, как они сами объясняют, «Мы втыкиваем в людей разные острые штуки». Вот уже много веков племена втыкингов занимаются исключительно грабежами неварварских кораблей и государств. Корабли с драконами на носах, полные варваров с копьями и топорами, вселяют ужас даже в сердца храбрецов. Втыкинги обожают бои насмерть (предпочитая, разумеется, чтобы умирал враг), особенно друг с другом. Стоит встретиться в море двум втыкинговским кораблям из разных племён, они тут же сцепляются между собой, даже если до этого преследовали полную золота купеческую шхуну.
Но есть один корабль, с рыжим волком на парусе, от которого предпочитают держаться подальше все другие боевые корабли. Потому что на нём плавает Кувалд Какбывольфсон.


Тучи сгустились, а ветер усилился. По всем признакам вот-вот должна была начаться буря.
Полог шатра, крытого шкурами животных, распахнулся. Вольф Бородач, хозяин шатра и вождь племени, повернул голову посмотреть кто зашёл, но никого не увидел. Ага, значит вернулся малыш Кувалд. Сколько лет прошло, а он всё не может привыкнуть. Вольф перевёл взгляд с того места, где должно было быть лицо любого вошедшего нормального человека, туда, где у этого человека была бы пряжка ремня, и встретился глазами со своим сыном. Тот был в бешенстве.
Шагая к отцовскому ложу, он задел блюдо с ежевикой. Ягоды разлетелись по всему шатру.
– Опять? – сказал Вольф.
В ответ донеслась смесь нецензурной брани и ещё более нецензурной брани.
– Кто на этот раз? – обратился Вольф к сыну.
– Племя Лысой Вороны, – ответил Кувалд, – Уплыли на всех парусах. Ещё и вёслами себе помогали. Паршивые паскудники! Слышал бы ты их кормчего! Так вопил…
Воспоминание это, казалось, ещё сильнее рассердило Кувалда. Он побагровел, борода встала дыбом, и, воздев очи горе, завопил:
– Злю-у-уйка-а-а!
Молодая Злюйка, служанка Вольфа, вбежала в шатёр, всем своим видом изображая исполнительность, но остановилась, разглядев выражение лица Кувалда. Тот достал из-за пояса обоюдоострый топор:
– Ты знаешь что делать.
Злюйка обречённо посмотрела на старого Вольфа и спросила:
– От него что, опять все разбежались?
Вождь кивнул.
– А я обязана это делать? В который уж раз, надоело…
– Боюсь, что обязана. Всё-таки это мой сы…
– Ну! Долго мне ещё ждать? – Кувалд перебрасывал топор из руки в руку.
Злюйка всплеснула руками и неторопливо побежала вдоль стены. Её выражение лица давало понять, что то, что она сейчас делает, не доставляет ей никакого удовольствия, и что если бы не Вольф, его сына она бы не послушалась.
Кувалд размахнулся.
Метание топора в бегущую девушку – что-то вроде теста на инициацию в среде варваров. Если ты хоть чего-то стоишь, ты отрубишь развевающуюся косу, не попортив ни причёску, ни кожный покров. Самые умелые в этой области кидают топор так, что он не только лишает девушку косы, – поднимаемые им потоки воздуха завивают волосы[1] крупными или мелкими кудряшками – по желанию заказчицы.
Все мужчины племени Рыжего волка проделывали этот трюк на пять баллов. Некоторые даже с закрытыми глазами. И Кувалд тоже мог бы, – видят боги, талант у него имелся – если бы не определённые анатомические недостатки.
Топор воткнулся в деревянную балку, аккуратно срезав заднюю часть злюйкиной юбки.
Обычно Кувалд метал топор когда хотел успокоиться, когда чувствовал, что переполняющие его эмоции могут повредить рассудку. Именно с этой целью. Что всегда удивляло окружающих, ибо каждый раз он промахивался, отчего становился ещё свирепее. Злюйка уже смертельно устала зашивать свои юбки и штопать исподнее.
Вольф дал понять служанке, что она может идти.
Оставшись наедине с сыном, он движением подбородка указал на стул.
– Ты садись, сынок.
Кувалд вскарабкался на стул.
– Сколько это уже длится? – спросил Вольф.
– Несколько месяцев. С тех пор, как я заменил тебя в походах.
– Все корабли исчезают, стоит увидеть наш флаг?
– Ага, – Кувалд достал походной нож и начал точить его о свою бороду.
– А ты пробовал кричать им вдогонку, что они трусы и дети безродной козы? Я же говорил, правильно составленное ругательство красит втыкинга и унижает врага.
– Конечно. Всё равно улепётывают, – на самом деле у Кувалда был даже специальный топорик, на ручке которого были вырезаны несколько ругательств на тот случай, если он-де забудет текст, и надо будет незаметно подсмотреть.
Кувалд горестно вздохнул. Но тут же снова вскипел:
– Во всём виноват этот проклятый Бёдвар из племени Лисьего шипа! Ничтожество! Мерзавец! Парикмахер! Это из-за него никто не хочет со мной сражаться! Ух, попадись он мне в руки…
– Так ведь он и попался, разве нет? Или это не его мы кинули в выгребную яму?
– Его-его… Но иногда я думаю, может достать его и убить, а? По-настоящему? А то уже которую неделю там орёт, мол, воняет и есть нечего, да и спать неудобно. Так кричит, что и не сходишь по-нормальному…
Отец перебил его:
– Нет. Пусть послужит уроком. Попадись мы ему в плен, было бы не слаще.
– Да уж. Что угодно слаще того, что ест он.
– Это ведь его ты победил в своё первое плаванье?
Кувалд кивнул.
– Всё начиналось как надо, пап, ты ж знаешь, я выучил правила назубок. Мы поплыли на них, вывесили на нос красный щит, достали кто копья, кто другое оружие, и потрясали ими как ты нас и учил. И они тоже так сделали. А они подплыли ближе, и я стоял на носу, и я одел твою шапку, ту что ещё вечно спадает на лоб, и я готовился к бою, и я кричал что мы им сейчас насуём, и остальные ребята тоже так закричали. И сначала всё шло неплохо, потому что они меня не замечали, а потом…
Кувалд перестал точить нож, и попытался отрезать клок из своей бороды. Ничего не получилось, только нож затупился. Вольф произнёс:
– А потом они увидели тебя…
– Ну да. Бёдвар как заметит меня, и как закричит: «А-а-а, это что за…», – Кувалд покраснел, и продолжил чуть более агрессивно, – В общем, не помню я, что он там кричал, а они, они все стали смеяться, а тут и корабли сблизились. Ты ведь сам говорил, что восемь локтей – для умелого воина не расстояние, а там как раз было восемь локтей, ну я и прыгнул, и упал в воду, а они как давай ещё сильней хохотать, даже драться не могли, оружие из рук попадало, а ребята к ним в лодку попрыгали, и… ну…
– Насували?..
– Ага, а Бёдвара мы скрутили, но те, кто спаслись, я имею в виду кого мы не убили и кто в воде от смеха не утонул, ну в общем они всем рассказали, что… такие как я… ну что с нашей лодкой лучше не связываться, в общем.
– Чтобы от смеха не потерять способность сражаться, - закончил вождь.
– Ага.
Они посидели молча какое-то время. Отец и сын. Человек и гном.
– Смелость у тебя есть, Куви, просто пока что тебе не выпадает шанса ею воспользоваться. Но я уверен, что в самом скором будущем тебе даже будут подражать.
В разговоре повисла пауза.
Потом, чтобы как-то сгладить неловкое молчание, Вольф предложил:
– Хочешь ежевички? Злюйка собирала. Угощайся.
– Не, не надо. Я утром наелся. Кстати, – Кувалд со слегка напряжённым лицом погладил живот, – Пойду-ка я проведаю Бёдвара.
– Иди сходи, заодно и душу отведёшь.


Это случилось тогда, когда отгремела последняя война между троллями и гномами.
Молодой Вольф, будущий вождь Рыжих Волков, пошёл в горы. Он искал уединения, потому что испытывал печаль. Боги не даруют ему детей, теперь он точно знал. И всему виной последний боевой поход. А ведь мама говорила, и много раз, что обмундирование надо продумывать лучше.
Как бы то ни было, прошедшего не воротишь. Впоследствии Вольфа назовут мудрейшим из вождей, вождём, не поддающимся плотским соблазнам, и он будет горд этим и даже возблагодарит богов за тот поход, из которого вернулся не весь. Но то в будущем, и карабкающемуся по скалам юноше об этом пока ничего не известно. Он полон решимости взять приступом любую вершину, лишь бы продолжать чувствовать себя мужчиной.
Эта скала была из тех, на которые не решаются влезть даже самые отчаянные горные козлы. В основном, конечно же, потому, что горные козлы – создания простые, и такое чувство, как отчаяние им не присуще. Как бы то ни было, Вольф карабкался вверх, имея в распоряжении всего лишь два комплекта пальцев и, на крайний случай, зубы. Скала кончилась слишком быстро. Гораздо быстрее, чем того хотелось бы Вольфу. Она не была слишком низкой – просто он не успел устать, взбираясь на неё.
Вольф сел на вершине, закурил, посмотрел в разные стороны. На другом склоне он заметил небольшую ровную площадку, усеянную трупами – гномьими и тролльими. Тролльих тел было гораздо больше. Вольф отвернулся. Вмешиваться в дела гномов и троллей нельзя, – это закон. Иначе они могут перестать убивать друг друга, и совместными усилиями приняться за людей[2]. По всем признакам это была мелкая стычка, и выживших не осталось.
Он собрался уже было спускаться, но вдруг резко развернулся.
Внимание Вольфа привлёкло… Он не раз слышал, как младенцы пускают слюни, а потому сразу узнал этот звук, но было в нём что-то не то. Будто бы малыш пускал слюни через тёрку для сыра или жёсткую мочалку. Звук шёл с поля боя.
Вольф, прыгая, спустился на площадку, и стал искать источник звука. Отбросив чью-то голову, он увидел в скале трещину. Некто запихнул в неё шевелящийся жутко воняющий свёрток. Задержав дыхание, Вольф сунул руку в трещину, и вытащил свёрток, который оказался завёрнутым в несколько слоёв кольчуги ребёнком. Бородатым ребёнком. Малыш был совсем крохотным, гукал и улыбался, но отобрать зажатый в его руках топорик Вольф смог только со второй попытки.
Прижимая ребёнка к груди, Вольф начал спускаться. Это хорошо, думал он, что я не устал, поднимаясь сюда. Во время спуска, когда я смогу пользоваться только одной рукой, успею устать триста раз.
Так в племени Рыжего Волка появился гном. Кувалд Какбывольфсон, сын вождя.


Ветер достиг такой силы, что запросто срывал с голов рогатые шлемы, если их не придерживали.
Кувалд пробежал через деревню, на ходу пытаясь справиться с ремнём. Подбегая к кабинке, он бросил взгляд вверх, и успел подумать, что такого беспорядка на небе здешние края не видели никогда. Должно быть, боги сошли с ума. Тучи самых разных оттенков тёмного метались по небу, как котята за клубком. Ветер, казалось, дул со всех сторон одновременно. А это что за воронка образовывается прямо над головой? Кувалд никогда прежде не видел смерч, а потому решил, что это какое-то безобидное, хотя и очень редкое погодное явление (с точки зрения гнома, все погодные явления безобидны, потому что с погодой как таковой гномы, жители пещер, не сталкиваются). Нырнув в кабинку и плотно затворив за собой дверь, Кувалд приступил к тому, что всем нам надлежит делать наедине с собой и минимум раз в день, а потому не видел, как воронка из-под туч спустилась прямо к уборной. Когда стены затряслись, Кувалд подумал, что это из-за него.
А минутой позже он был уже высоко-высоко, в самом центре бури.
__________________________________________________
[1]
Искусство стрижки не получило у втыкингов массового распространения. Не зная истинного значения слова «парикмахер», они считают его бранным.
[2]
Прецеденты были. Врор-важак из племени Сытой Обезьяны однажды вклинился в побоище горных жителей, которое они устроили на его земле. Ему пришлось выслушать длинную лекцию о том, что встревать в чужие дела – верный признак невоспитанности, причём выслушать до конца, ибо ни закрыть уши, ни уйти он не мог, - его ноги были у главаря троллей под мышкой, а ноги – у короля гномов в рюкзаке. Последние двое после этого обнимаясь пошли пить пиво.
_________________
Пока пусть будет такое, а потом чё-нибудь придумаю.