Добавлено: Mon Mar 20, 2006 10:28 am Заголовок сообщения:
– Мое имя, – сказал Лю-Цзы, предостерегающе развернув свою метлу, поскольку разгневанный тинг уже занес руку, – Лю-Цзы.
В доджо стало тихо. Боевой вопль нападавшего оборвался на середине.
– ...Айи! Хао-
гмх! Гмх? Охчёоооооовтблиииии.., – Он застыл, и, вместо того, чтоб завершить пируэт, прогнулся, сжимаясь из боевой стойки в испуганный, кающийся поклон.
Лю-Цзы наклонился и чиркнул спичкой об его безвольный подбородок.
– А как
тебя зовут, парень? – спросил он, раскуривая свою кривоватую сигаретку.
– Его зовут – грязь, Лю-Цзы, – сказал мастер доджо, выступив вперед. Он отвесил застывшему задире пинка. – Ладно, Грязь, ты
знаешь правила. Бейся с человеком, которого вызвал, или снимай свой пояс.
В первый момент склоненная фигура пребывала в полной неподвижности, а потом осторожно, в манере театральной постановки о непротивлении злу насилием, принялась что-то делать с поясом.
– Нет-нет, нам ведь не это нужно, – отозвался Лю-Цзы доброжелательным тоном. – Это был хороший вызов. Сдержанное такое "Айи!", ну, и вполне сносное "Хайи!", я так думаю. Во всех смыслах, добротная боевая тарабарщина, какую Вы, наверняка, не часто слышите в эти дни. И, потом, мы ведь не хотим, чтобы в такой момент с него свалились штаны, правда? – он затянулся сигаретой и добавил, –
Особенно в такой момент.
И похлопал съежившегося человека по плечу.
– Будем считать, что ты просто освежил в памяти правило, которое ваш здешний учитель вдалбливал вам день за днем, да? И... почему бы тебе не пойти и не убрать за собой? Я имею в виду, что кто-то из вас мог бы сам наводить здесь порядок.
Потом он повернулся и кивнул мастеру доджо.
– Пока я здесь, мастер, я хотел бы показать юному Лобсангу работу Устройства Внезапных Шаров.
Мастер доджо низко поклонился.
– Оно в Вашем распоряжении, Лю-Цзы, Подметальщик.
Поскольку Лобсанг всюду, с неизменным проворством, следовал за Лю-Цзы, он услышал мастера доджо, который, как и все учителя, никогда не упускал возможности дать своим подопечным наставление:
– Доджо! Каково Первое Правило?
Даже склонившийся забияка пробормотал вместе с хором:
– Не поступать опрометчиво, оказавшись перед маленьким, лысым, морщинистым улыбающимся человеком!
– Хорошее Первое Правило, – сказал Лю-Цзы, ведя своего нового последователя в соседнюю комнату. – Я встречал много людей, которые могли бы прислушаться к этому с пользой для себя.
Он остановился, и, не глядя на Лобсанга Ладда, придержал того за руку.
– А теперь, если ты будешь столь любезен, ты вернешь тот маленький совочек, который украл у меня, когда мы только познакомились.
– Но я даже не приближался к Вам, господин!
Улыбка Лю-Цзы не дрогнула.
– О, да. Это правда. Мои извинения. Рассеянность старого человека. Не написано ли, "Я б потерял свою собственную голову, если б она не была прибита"? Давай-ка перейдем к делу.
Пол здесь был деревянным, а высокие стены имели обшивку. На ней, то тут, то там, попадались красно-коричневые пятна.
– Э-э, у нас есть такое, в доджо послушников, Подметальщик, – сказал Лобсанг.
– Но шары там сделаны из мягкой кожи, да? – спросил старец, приблизившись к высокому деревянному коробу. До середины стороны, сориентированной по длине комнаты, шел ряд отверстий. – И двигались они крайне медленно, как мне помнится.
– Э-э, да, – сказал Лобсанг, наблюдая, как подметальщик потянул на себя весьма большой рычаг. Где-то внизу раздался металлический скрежет, а после – назойливый звук текущей воды. Воздух наполнился хрипами какого-то устройства, скрытого в коробе.
– Эти – деревянные, – спокойно сказал Лю-Цзы. – Поймай один.
Слух Лобсанга уловил еще какой-то звук, и обшивка за его спиной затряслась: где-то там, в глубине, притаился шар. Он вылетел и врезался в пол. – Можно немного помедленней, – сказал Лю-Цзы, поворачивая ручку.
После пятнадцати неудачных попыток, Лобсанг поймал-таки один шар, угодивший ему прямо в живот. Лю-Цзы вздохнул и вернул большой рычаг в исходное положение.
– Удачно получилось, – сказал он.
– Подметальщик, я не привык ... – забормотал мальчик, поднимая себя с пола.
– О, я знал, что
поймать ты не сможешь, – сказал Лю-Цзы. – Даже нашему неистовому другу, который в доджо, не удалось бы этого сделать на такой скорости.
– Но Вы сказали, что сделали помедленней!
– Так, чтоб тебя не убило. Это, видишь ли, только проверка. Общая проверка. Пойдем, парень. Мы не можем заставлять настоятеля ждать нас.
Оставляя за собой сигаретный дым, Лю-Цзы легким шагом направился прочь.
Лобсанг шел следом, в нем нарастало беспокойство. Это
и был Лю-Цзы, и доказательством тому служило проишествие в доджо. И, по крайней мере, он знал это. Он видел это некрупное круглое лицо, обращенное к разгневанному бойцу, внимательное и дружелюбное, видел, как боец
узнал его. Но... просто подметальщик? Без знаков отличия? Без статуса? Ладно, положим, статус ясен, ибо мастер доджо не мог бы поклониться ниже даже самому настоятелю, но...
И вот он шел за этим человеком по переходам, где даже монаху, под страхом смерти, запрещено было появляться. Рано или поздно, но это обязательно выльется в неприятность.
– Подметальщик, на самом деле, я должен вернуться к своим обязанностям на кухне... – начал он.
– О, да. Кухонные обязанности, – сказал Лю-Цзы. – Чтобы научить тебя добродетельной покорности и трудолюбию, правильно?
– Да, Подметальщик.
– А сами они работают?
– Э-э... да.
– В самом деле?
– Ну... нет.
– Они ведут не совсем тот образ жизни, который превозносят, я тебе говорю, – сказал Лю-Цзы. – А вот то, что мы делаем здесь, – он шагнул в сводчатый коридор, – и есть учеба, мой мальчик!
Это был самый большой зал, какой Лобсанг когда-либо видел. Лучи света тяжелыми стрелами падали сквозь украшенные изразцами отверстия в потолке. А внизу, размером более сотни ярдов, пестуемая старшими монахами, ходящими над ней по изящным веревочным мостикам...
Лобсанг слышал о Мандале.
Она представляла собой... как если бы брошенные кем-то тонны раскрашенного песка рассыпались по полу гигантским вихрем разноцветного хаоса. Но в этом присутствовал и порядок, борющийся за выживание в хаосе – возвышающийся, и опадающий, и длящийся. Миллионы песчинок, упавших произвольно, все равно складывались в часть узора, который должен был повториться и распространиться по кругу, откатиться или слиться с другими узорами, и, в конечном итоге, раствориться в общем беспорядке. Это происходило вновь и вновь, превращая Мандалу в безмолвную непримиримую войну цвета.
Лю-Цзы вступил на деревянно-канатный мостик, непрочный на вид.
– Ну? – спросил он. – И что ты об этом думаешь?
Лобсанг глубоко вздохнул. Он чувствовал, что, если полетит с моста, то упадет в этих волны цвета и никогда-никогда не достигнет дна. Он моргнул и вытер лоб.
– Это... ужасно, – сказал он.
– Вот как? – произнес Лю-Цзы. – Мало, кто говорил такое с первого раза. Обычно употребляли слова наподобие "великолепно".
– Она собирается неправильно!
– Что?
Лобсанг держался за ограждающий канат.
– Узоры... – начал он.
– История повторяется, – сказал Лю-Цзы. – Они всегда есть.
– Нет, они... – Лобсанг попытался свести все воедино. Здесь были узоры
из узоров, только кажущиеся частью хаоса. – Я имею в виду
дополнительные узоры и...
Он запнулся и полетел вперед.
Было холодно, мир кружился, а земля спешила навстречу, чтобы обнять его.
И остановилась. Когда до нее оставалось несколько дюймов.
Воздух вокруг шипел, будто его осторожно поджаривали.
– Вратновин Ладд?
– Лю-Цзы? – отозвался он. – Мандала это...
Но где же цвета? Откуда этот влажный и вонючий воздух города?
Вот и призрачные воспоминания начали блекнуть. А, поскольку они уже уходили, они спросили: "Как мы можем быть воспоминаниями о том, что еще не случилось? Ты, конечно же,
помнишь свой подъем на крышу Гильдии Пекарей и верхние расшатанные камни, поскольку
это уже случилось?"
А умирающая память напоследок возразила: "Эй, это же было несколько
месяцев тому назад..."
– Нет, мы не Лю-Цзы, загадочно падающее дитя, – произнес голос, обращавшийся явно к нему. – Ты можешь двигаться?
Вратновин начал с большим трудом поворачивать голову. Ему казалось, будто он увяз в смоле.
В нескольких футах от него, на перевернутом ящике, сидел молодой мужчина, немного неуклюжий, в грязной желтой одежде. Он был бы похож на монаха, если б не его волосы, смотревшиеся как полностью независимое существо. Просто сказать, "они были черными и собранными в хвостик", значило бы упустить возможность воспользоваться термином "слоновый". Эти волосы – были личностью.
– Чаще всего меня зовут Сото, – сообщил мужчина-под(волосами). – Марко Сото. Я не буду суетиться, запоминая твое имя, пока мы не выясним, собираешься ты жить, или нет, ладно? Итак, скажи-ка мне, а не задумывался ли ты, в какой-нибудь момент, о ценностях духовной жизни?
– Только что? Именно! – произнес... ах, да, "Вратновин", рассуждал он, такое у меня имя, да? Тогда, почему мне вспомнилось "Лобсанг"? – Э-э, я думал о возможности заняться чем-нибудь новым!
– Быстро растешь, – сказал Сото.
– Это какой-то вид магии? – Вратновин попытался сдвинуться, но остался висеть в воздухе, в легком развороте, недалеко от поджидавшей его земли.
– Не совсем. Кажется, ты можешь управляться со временем.
– Я? А как я это делаю?
– Ты не знаешь?
– Нет!
– Ха, больше его слушай! – произнес Сото, видимо разговоривая с каким-то добрым приятелем. – Из вращательно-временного Накопителя выжато все возможное. Наверняка, чтобы помешать твоей маленькой шалости стать причиной невыссказанной обиды на целый мир. И ты не знаешь, как ты это делаешь?
– Нет!
– Что ж, мы тебя научим. Это – хорошая жизнь и отличные перспективы. По крайней мере, – добавил он, фыркнув, – они получше, чем твои теперешние.
Вратновин напрягся, чтобы еще немного повернуть голову.
– Научите меня чему?
Мужчина вздохнул.
– Все еще спрашиваешь, дитя? Так, ты согласен или нет?
– С чем?
– Послушай, я предлагаю тебе возможность нормального жизненного срока, ты меня вообще понимаешь?
– Почему это, возможность пожизненного срока, мистер Сото?
– Нет, ты неправильно меня понимаешь.
Тебе, а именно Вратновину Ладду, предлагается, а именно
мной, возможность
получить целую жизнь. Подлиннее этой, которая у тебя будет короткой.
Вратновин заколебался. Он отдавал себе отчет в том, что тело его оцепенело. В некотором смысле, оно все еще падало. Он не знал,
почему ему это известно, но знание было столь же реальным, как и булыжники внизу. Если он сделает неправильный выбор, падение просто продолжится. Было уже недалеко. Последние несколько дюймов до финального удара.
– Я должен признать, что мне не нравится то, что в данный момент происходит с моей жизнью, – сказал он. – Наверное, стоит направить ее в другую сторону.
– Вот и ладно! – отдельно-волосый мужчина достал что-то из своих одежд. Это выглядело как складные счеты, но, когда он открывал какую-либо их часть, она, неярко вспыхнув, исчезала, будто перемещалась куда-то, а куда, не было видно.
– А что Вы делаете?
– Ты знаешь, что такое кинетическая энергия?
– Нет.
– Это то, чего у тебя слишком много. – Пальцы Сото танцевали среди стержней счет, то исчезающих, то появляющихся снова. – Мне кажется, ты весишь приблизительно сто десять фунтов, верно?
Он спрятал свое небольшое устройство в карман и направился к ближайшей повозке. Он что-то с ней сделал, что именно, Вратновин видеть не мог, а потом вернулся.
– Твое падение завершится в несколько секунд, – произнес он, указав рукой на некое место внизу. – Попытайся думать об этом, как о начале новой жизни.
Вратновин упал. Встретился с землей. Перед глазами вспыхнул пурпур, а нагруженную повозку, стоявшую на другой стороне улицы, подбросило в воздух на фут, и она тяжело рухнула на мостовую. Одинокое колесо попрыгало куда-то прочь.
Сото нагнулся и затряс обмякшую руку Вратновина.
– Привет, как дела? – спросил он. – Какие-нибудь ушибы?
– Есть немного, – ответил Вратновин, когда встряска закончилась.
– Возможно, ты несколько тяжелее, чем выглядишь. Разреши-ка.., – Сото подхватил Вратновина под плечи, чтобы отбуксировать его подальше в туман.
– Могу я пойти и ..?
– Нет.
– Но – Гильдия...
– Тебя для Гильдии не существует.
– Что за глупости, я – в списках.
– Нет, не ты. Мы позаботимся об этом.
– Как? Вы же не можете переписать историю!
– Спорим на доллар?
– И с кем я только связался?
– Мы – настолько тайное общество, что ты даже представить себе не можешь.
– Да? В таком, случае, кто это "мы"?
– Монахи Истории.
– Кто-кто? Никогда о вас не слышал!
– Вот видишь? Уж мы такие.
А дальше, – какие они такие.
А потом, время просто полетело мимо.
А теперь настоящее возвращалось.
– Ты в порядке, парень?
Лобсанг открыл глаза. Он чувствовал, что рука буквально отрывается от тела.
Он скользнул взглядом по руке вверх и увидел Лю-Цзы, который удерживал его, распластавшись на качающемся мостике.
– Что случилось?
– Я думаю, ты, наверное, переволновался, парень. Или, может, голова закружилась. Просто не смотри вниз.
Внизу, под Лобсангом, стоял такой шум, будто там носился рой разъяренных пчел. Машинально ему захотелось опустить голову.
–
Я же сказал, не смотреть вниз! Просто, расслабься.
Лю-Цзы дотянулся до его ног. И легко, будто перышко, начал поднимать Лобсанга, пока сандалии мальчика не оказались над деревянным настилом мостика. Где-то там, ниже, по переходам с криками бегали монахи.
– Теперь, закрой глаза...
не смотри вниз!.. и я просто переведу нас обоих на ту сторону, хорошо?
– Я, э-э, снова видел... снова был в городе, когда Сото нашел меня... Я снова оказался... – бормотал Лобсанг слабым голосом, неуверенно шагая вслед за монахом.
– Однако, чего уж тут было ожидать, – проговорил Лю-Цзы, – в таких-то обстоятельствах.
– Но, но я видел, что опять был там, потом вспомнил, что нахожусь здесь. Вы и Мандала!
– А не записано ли в священном тексте, "По-моему, судьба вершится, когда мы о ней не знаем"? – спросил Лю-Цзы.
– Мне еще такое не попадалось, Подметальщик, – сказал Лобсанг. Он почувствовал, что воздух стал прохладнее, а значит, они уже достигли скального туннеля на той стороне зала.
– Печально, но в писаниях, которые у них здесь есть, тебя, вероятно, не будет, – сказал Лю-Цзы. – Ах, да, теперь ты можешь открыть глаза.
Они шли дальше, а Лобсанг все тер и тер свой лоб, пытаясь отогнать странные мысли.
За его спиной разъяренные вихри, внутри разноцветного круга, разлетающиеся из точки, где Лобсанг должен был упасть, постепенно утихали и сглаживались.