Добавлено: Sat Nov 19, 2011 6:24 pm Заголовок сообщения: 1. Очная ставка
После событий, круто изменивших судьбу Уолтера Плинжа, в жизни его матери тоже произошли перемены: теперь ее сильнее донимал артрит в коленях. Пожилая леди уже не могла сновать по лестницам и коридорам Оперы, как раньше. Да и одолевать дорогу между Оперным театром и своим жилищем в Тенях ей стало нелегко. К счастью, в этом больше не было нужды: Уолтер с матерью перебрались жить в здание Оперы.
Кабинет нового музыкального директора находился в подвале - Уолтер говорил, что здесь ему лучше думается. К его кабинету примыкала квартирка в пару комнат, и самая просторная из них вскоре получила в Опере известность под названием "гостиная миссис Плинж".
Это была бывшая подсобка при столярной мастерской, и у входной двери до сих пор стоял верстак, покрытый скатертью, которая когда-то смотрелась из зала, как парчовая. Теперь верстак служил для того, чтобы гости складывали на него верхнюю одежду, которая не умещалась на вешалке.
А гостей в "гостиной" миссис Плинж бывало много. Здесь установилось нечто вроде странной демократии: с одной стороны, миссис Плинж много лет прослужила уборщицей и сохраняла приятельские отношения с простым людом. С другой стороны, она как-никак была матерью музыкального руководителя. Любой представитель оперной элиты понимал, что если по-дружески заглянуть к ней на чашечку чая и пару слов, это наверняка окупится. Если придется посидеть на одном диване с каким-нибудь маляром или привратником... искусство требует жертв!
Ни в чашечке чаю, ни тем более в паре слов миссис Плинж никому не отказывала. Особенно привечала она разговоры, которые начинались с фразы: "А вы слышали, что..." К ее чести нужно добавить, что если при ней у кого-то срывалось критическое замечание в адрес Уолтера, миссис Плинж не затаивала зла. С тех пор, как ее сын перестал нуждаться в постоянной защите и напоминаниях всем и каждому, что он хороший мальчик и никогда не доставляет хлопот, оказалось, что хлопоты он таки доставляет. В частности, Миссис Плинж частенько жаловалась на него любому, кто хотел слушать, за отсутствие внуков.
Наша правдивая история начинается промозглым днем, удачно сочетающим в себе сырость поздней осени с холодом ранней зимы. Миссис Плинж сидела на своем обычном месте, в кресле-качалке меж двух косых окошек, находящихся под самым потолком и радующих взор видом на обувь уличных прохожих.
Прочую обстановку "гостиной" составляла списанная сценическая мебель: диван в цветочек, однажды имевший шумный успех в роли конной статуи, низкая бордовая софа в форме сердца, которая когда-то смотрелась из зала, как бархатное развратное ложе, и была гораздо менее удобна, чем диван. Более неудобным из наличной мебели был только царский трон, когда-то смотревшийся из зала, как золотой.
Остальное пространство заполняли чайные столики, стулья и банкетки, чья обивка больше не позволяла позорить их видом театральное фойе. На маленькой железной печке, как всегда, грелся чайник, а мойка уже начала заполняться использованной посудой.
Ах да, и еще в "гостиной" был Шкаф. С большой буквы, потому что в нем вы всегда могли найти предметы первой необходимости: чайную заварку и молотый кофе, ватные тампоны и запасные резинки, банку соленых огурчиков и мятные конфеты, отбивающие запах перегара, домашние бисквиты, тальк и валерьянку.
На диване в цветочек расположились двое гостей. Одной из них была омнианская монахиня по имени сестра Фасоль. Она частенько появлялась в Опере и проводила здесь много времени, а на вопросы о том, что делает в столь злачном месте духовное лицо, туманно отвечала, что не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Впрочем, сестра Фасоль была не чужда искусству и пела в церковном хоре отличным сопрано. Говорили, что Уолтер Плинж заботится о своей душе и бесплатно дает монахине уроки пения, вдобавок никто не возбраняет ей присутствовать на репетициях и даже за кулисами во время спектаклей. Из уважения к ее сану работники Оперы воспринимали сестру Фасоль как иссохшую аскетичную особу и любезно игнорировали тот факт, что у нее было свежее румяное личико и веселые глаза девушки, которая никогда не прочь добродушно посплетничать и посмеяться с подругами.
Что касается второго гостя, то встретив его в темной подворотне, вы автоматически полезли бы в карман за кастетом. Это был коренастый крепыш с тяжелой челюстью и низким лбом. К тому же у него были руки прирожденного пианиста, то есть лопатообразные ладони с некрасивыми длинными пальцами, тупыми на кончиках. Он служил в Опере аккомпаниатором, занимая место за роялем во время танцевальных и вокальных репетиций, звали его Ник Форк, и он честно пытался придать себе облик, более подходящий к роду занятий. В смысле прически пробовал то романтический беспорядок, то стильную зализанность, и все расходились во мнениях, который вариант был хуже. Тогда Ник попытался взять цветом и превратиться из мышастого блондина в жгучего брюнета. Но ему попалась плохая краска, придавшая волосам здоровый малиновый оттенок. Поэтому сейчас голова его была обрита наголо, что и довело его имидж до полной законченности.
- Мои счастливые туфли... я уже молчу о том, что они стоили двадцать пять долларов... - горестно говорил он, закрывая лицо руками. - Эта постановка проклята!
Проклята!
- Молитесь! - весело посоветовала сестра Фасоль, откусив половину шоколадного печенья.
- А что вы вообще делали в слоновнике, мистер Форк? - спросила миссис Плинж.
- Мне захотелось морковки, - ответил пианист, взглянув на нее с отчаянием. Его маленькие глазки под нависшими надбровными дугами были полны слез. - Где тут можно найти свежую морковь, не в буфете же? Мы все на нервах, и я почувствовал, что у меня руки дрожат, я просто
должен съесть морковку, чтобы успокоиться, хотя обычно я ее терпеть не могу!
- А вы, случаем, не беременны? - поинтересовалась сестра Фасоль.
- Вот уж не ожидал от монахини подобных шуток, - заметил Ник с укором.
- Когда у верховного архижреца начались роды прямо во время торжественного шествия, этого тоже никто не ожидал, - ответила та, пожав плечами.
************************
Уолтер Плинж запер дверь своего кабинета изнутри, чтобы остаться наедине с посетительницей.
Пока он возился с замком, бормоча "querta maledetta", упомянутая посетительница - загадочная дама в черном платье и черной шляпке с густой вуалью - могла составить представление об окружающей обстановке. И, если ее это интересовало хотя бы в малейшей степени, она поняла бы, вокруг чего вращается жизнь Уолтера Плинжа.
Всю обстановку составляли письменный стол с парой стульев, небольшой рояль и кожаный диван, явно служивший также постелью. Единственными предметами украшения были мемориальная метла в углу и два портрета на стене. С одного из них широко улыбалась очаровательная девушка, чье лицо могло уже намозолить глаза на всех афишах, расклеенных вокруг оперного театра. С другого портрета сурово смотрел усатый мужчина, знаменитый композитор Кульман, по классификации Гиты Огг, создававший оперы ближе ко второму типу*.
________________________
* Первый тип - опера, где поют: "Я умираю, я это знаю, я это знаю и умираю". Второй тип - опера, где поют: "Пиво, пиво, нос как слива, пиво и еще раз пиво".
_________________
Уши кота могут вращаться быстро.
