Добавлено: Wed Jul 23, 2014 1:11 pm Заголовок сообщения:
Оба узревших божество смертных молча переглянулись, и наступила тишина… То есть, объективно говоря, далеко не тишина, ох, совсем не тишина: где-то поблизости надрывно и тошнотворно пищало что-то вроде волынки, разносились истовые боевые кличи и несомненно нецензурные выражения, издаваемые кем-то очень маленьким... Но кому дело, позвольте-ка, до объективного в присутствии божества? Молчал сам Рок и молчали глядевшие друг на друга Мир Натом и Урания – значит по сути (извините, по Сути) стояла тишина. Рок неторопливо и величественно заобращался к зрителям задом, а к холму передом, вероятно собираясь передвигать злосчастный холм далее к еще более злосчастной деревне. Куда ему торопиться, сказал же, что „суждено“.
- Всегда ли. Такой. Визг стоит. При ваших…? – попробовала докричаться через тишину Урания.
Жрец только покачал головой. Этим же, кажется, выразив и то, что думал об явлении бога.
Визг приостановился и невидимый старческий голос принялся воодушевленно декламировать:
- Оооо-О! Хррраброй безумно атаки такой не бывало с того ррраза, как
Шестьсот фигглов вели бой великий, что-оо в Болиголове!
Айе, тогда после пэба попали Шестьсот в чью-то голову в страшном похмелье.
Оооо-О! Не бывало такого похмелья жестокого ранее!
А уж раз там было фигглов шестьсот – значит было стрррашно!
В Болиголове не двоилось всë, а в раз восемь оно умножалось.
И супротив каждого фиггла по восемь врррагов всë вставали!
Не было боя тупей и бессмысленней во всей мультивселенной!
- Айе, крайвенс! Тупость нас не остановит! Тупо бити мы сами умеем! – подкрепил боевого поэта еще какой-то голос.
- Айе, о крайвенс, сей бой безнадежнее дела Трррехсот в Дерьмопилах! – продолжил виршеплет –
- Все войско цортское с тышью слонов фигглы там в бегство оборрротили.
Тррриста мальцов в мышьих шкурах запомнят слоны во все веки.
С тех пор мышей на всем Диске боятся слоны,
Во всех мирах даже трррепещут.
Так те слоны, о, рррасстроились, айе, такой им понос пррриключился,
Что с тех пор пррроход Дерьмопильский совсем, крайвенс, непррроходимый!
- Айе! THIS IS CRIIIIVENS!!
- Оооо-О! А еще безнадежно, о!, так не бывало,
С тех пор как сорррок семь фигглов из клана Осины
Мстили Кралеве самой за кельду ихнюю
И забрррались к Кралеве, как раз когда
Она с Коррролем делать наследника уж собиррралась,
И такое веселье те Сорррок семь там учинили,
Что с Коррролем так Кралева ррразррругалася люто,
Горы сквозь землю пррропали, моря испарррились,
А Кралева более с Коррролем никогда не сошлася.
Мальца ужасную каррру пррридумала тем Сорррока семи:
Их она всех в агатейцев, о крайвенс, пррревррратила.
И так им то пррревррращенье башки замутнило,
Что в них ужасное чувство случилось, „стыд“ имя ему.
Так нестерррпимо то чувство было, что они все
Сами себе пузо вспоррроли! О крайвенс!
На фоне этих бодрых и красноречивых примеров, насколько разумно бороться с судьбой, очевидно было просто
суждено, чтобы не остались в молчании и наши определённо имеющие сказать что-то миру герои. Как и следовало ожидать, первой успела заговорить она:
- А вы знаете, что боги на самом деле существуют только, потому что какие-то балбесы верят в такие недоразумения? Увы, вера дураков бывает очень реальной.
Он, прежде чем ответить, возвел очи горе. В его случае вполне возможно и для молитвы.
- Я с каких пор только это и говорю! Потому развелось столько … чуши на небесах, потому что верят во что попало. Выбирают что понравится и получается
ересь! “Ересь“ и значит по эфебски „выбор“, то есть знают что… вздор, что неправильно, а все-таки выбирают. Каких только безобразий я не видел. Но чтобы поверить в такую, - он указал на фигуру Рока, - в такую … халтуру, даже не старающуюся хоть отдаленно походить на Божественную Доброту и Милосердие, в этот… - он очевидно задумался над более сильным словом, - манчкин!
- Сам ты, о смертный, манчкин! – послышался какой-то божественный голос из-за кадра.
- И Рок тоже... - начал второй божественный голос, но запнулся, в паузе как-то без никакого образа или звука все-таки почувствовалось, как кто-то осторожно оглядывается, нет ли поблизости объекта разговора, - ... всегда читит, гад. Можно ли так с коллегами небожителями нагло мухлевать? Так ему и суждено!
- Не разговаривать нам сейчас надо, а действовать, - отмахнулась тем временем мисс Урания, - Пока он не ... – тут запищал какой-то гудок, очевидно дабы божественные уши не услышали, как она применила слово, вовсе не подобающее леди, - и холм и деревню к че.. к его же бабушке!
- Ничего у него такого не получится, - возразил жрец, - Потентности у него на то нет, бессилен он то есть. Потому что очевидный лже-бог, нелепый фантазм суеверных умов. Смотри, как у него фигура полупрозрачна и бесплотна, словно какой-то призрак! Настоящий Бог напротив, воплощается телесно, без резервов. Как во время святаго пророка Бруты, когда Бог принял настоящую смертную плоть, из-за чего после проявил и реальное могущество... А вот это роковое недоразумение со временем само рассеется. С опыта вам говорю, рано или поздно все они рассеиваются, так ничего и не сделавши. Хотя, увы, нельзя не признать, что очень досадны.
- Постой! Ведьмы тоже не верят во всяких там богов, но... - она немного осеклась, но потом резко махнула рукой и продолжила, - Но это не значит, что эти подонки не существуют. Верить в них незачем, но сила в них то есть. Хочешь, не хочешь, приходится же в природные силы верить. Так что нам надо...
- Вздор! - перебил ее брат Мир, - Когда не хочется верить, а приходится, это совсем не то. Приходится - это когда осознаешь свою же ошибку неправильной веры, когда увидишь, что Благо это что-то другое и когда исправишься на что-то более верное. Но когда, вопреки желанию, начнешь верить во что-то отчаивающее, это никакая не вера! А самое обыкновенное бесхребетное малодушие! Как у тех ваших селян из Лысого Холма, которые поверили, что та чета кабатчиков может помыкать ими, как им вздумается. Подумаете, судьба? Это же только отмазки тех, кому лень самим поработать над своими жизненными обстоятельствами и пошевелить своими мозгами. Ибо писано, что каждый сам кузнец своей судьбы. А кто такой кузнец? Это тот, кто добросовестно, методически, неустанно, терпеливо, не жалея сил, эту самую судьбу обрабатывает.
- Что? Колотит еë тяжелым тупым предметом что-ли? - не преминула огрызнуться Урания, в то же время как-то странно смотря на ручку веника в своих руках, как бы сожалея, что этот тупой предмет не достаточно тяжелый.
- Да. Имеющимися у него средствами, - веско закончил Мир Натом, после чего заметив, как она смотрит на веник, торопливо пояснил, - Метафорически, разумеется. Метафорически! Имея ввиду прежде всего тяжкий труд и упорство мысли. Потому что бой у нас не с людьми, а с бесплотными силами злобы... э, то есть призраков вроде этого все равно палкой не взять. А надо умом. Понять насколько он ничтожен. И призвать вместо него истинного Бога.
- Ох, опять! Только подумаю, что наконец дело говоришь, брат Натом, а потом вдруг оп-ля. Ведь
очевидно же, что раз имеем дело с неправильным умом, бестолковой идеей, значит надо выправить мозги тому самому, кто с неправильным умом. То есть этому Року надо втолковать, где роки зимуют.
- Нет. С такими как он говорить бессмысленно. Их тьма тьмущая, одного отвадишь, миллион других налетят. Вместо этого надо сосредоточиться на чем-то осмысленном. Чего от этих бесплотных ждать нельзя. Вы же сами, мисс Урания, это знаете, пробовали же Смерти ум вправить, чем Судьбе будет более различно?
- Смерть был очень даже приличным джентльменом, не то что этот самовлюблённый
индюк, - возразила Урания как-то задумчиво, - Но слишком уж много мы говорим, пусть вы и с умом говорите, признаю, но нам не разговорчики, а дела нужны...
И в этот самый миг, Рок, которому очевидно надоело, чтобы его поносили последними словами, начал медленно и величественно обращать голову к смертным. Презрительно, через плечо, не спеша . Но появилось еще в этом неотвратимом повороте головы что-то... плотное. Как тяжелый-тяжелый сгусток реальности. Начавшийся откуда-то с головы, с жутких неотвратимых глаз, с неотвратимо-недоброй усмешки. Рок становился телесным. И телесность эта неотвратимо ползла вниз к шее и плечам. Нельзя отрицать, что эффект смотрелся внушительно.
-
Фат он, о боги родимые, фат, а не фатум он!
Надо же было ему совершать сей бессмысленный жест!
Правду же все говорят, что кому быть наказанным Роком
Жребий неласковый выпал, тому ум сначала отнимут! – жалобно, но и с какой-то долей предвкушающего злорадства провозгласил кто-то из богов за кадром.
Урания вдохнула поглубже воздуху, выступила на пару шагов поближе к Року и подбоченилась.
- Слушай ты, - начала она, - такую глупость нельзя терпеть даже от ведьмущей свекрови, а тем более от...
-
Смертная, – перебил ее
плотным голосом Рок. -
Не суждено тебе заполучить кузнеца судьбы своей. Ты сама, смертная, знаешь прекрасно, сколько ни протестуй внешне. Писано же тебе, только на матерь того кузнеца натыкаться и без толку издалека поминать мать ту в неписьменном виде. В глубине души знаешь всë это, а также знаешь, что против судьбы не попрешь. Потому и ни разу не встретилась с ведьмой той, правда? – к тому времени Он уже с головы до бедер был реальнее всякой реальности, почти как смерть (но еще и с плотью), непоколебимый как истукан, только ноги его всë еще были призрачно-полупрозрачными, -
И еще суждено тебе ведьмой быть. Тем самым, что ты так, смертная, люто и безнадежно ненавидишь. И рыпаться против сего и ребячливо и бесполезно.
Не дожидаясь ответа, он вновь повернулся к ней спиной. И было видно, до самого мозга реальности очевидно, что больше он говорить не будет, потому что говорить ему незачем, и говорить ему что-либо бесполезно, потому что он слушать не будет. Всë.
- Внемлите, - проговорил зачарованно кто-то из небожителей, - кто-то у нас вот теперь уж попрыгает, боги.
С глухим стуком, как печать окончательно и безвозвратно подтвердившая какой-то жуткий и неотвратимый документ, о землю стукнули уже плотные и реальные-реальные ноги Рока.
Где-то за спиной Урании совсем себе преподобный Натом убежденно твердил что-то в смысле, что:
- ... Когда истинный Бог принимает плоть, это значит, что Он разделяет со смертными
уязвимость. Во время пророка Бруты Он принял образ даже намного уязвимей человека, образ, которого любой смертный мог повергнуть в полную беспомощность, лишь перевернув Его на спину. И поэтому мы знаем, что Истинному Богу воистину понятна судьба смертных...
По виду Урании не было видно, чтобы она его слушала. Несколько сучьев с импровизованного веника посыпались на землю, когда костяшки ее пальцев на рукоятке побелели как плоть предыдущего сверхъестественного джентльмена, которому она пыталась вправлять мозги. Но зато лицо ее покраснело как недавно солнце на закате. Высокомерная и неумолимая фигура перед ней и бездна за его глазами... Мисс Двести-тридцать-пять кипела, кипела, пока что-то в ней не достигло критической массы и она...
...Сами боги на Дунманифестине затаили дыхание...
...Как фурия неистово ринувшаяся на совершившего хюбрис... нет, еще страшнее: как Большой Взрыв, случившийся в камине на котором вы только-что грели себе спину... нет, еще страшнее: как сам Альфред Ноббс (не родственник) из команды Академиков, разгоняющийся для штрафного удара (ибо даже самому могущественному волшебнику ясно, что нет ничего страшнее бегущего на него университетского педеля), она бросилась вперед с криком:
- Но я не ведьмаааААА!
... и с разбегу
попрала ногой Судьбу в то место на его божественном (и плотном) теле, которое было наименее божественным и наиболее подходящим для пинка. (И которое неприлично прямо так упомянуть в благочестивой компании.)
Нет, никто не может шутить с судьбой (мисс Урания Двести-тридцать-пять и не шутила). Неотвратимое – оно и есть неотвратимое. И неотвратимо, что ежели Некто совершенно в плоти, дабы наглядно продемонстрировать, насколько тому, что суждено, всякая апелляция нипочём; и ежели сию совершенную плоть кто-то нешуточно пнёт, то совершенно неотвратимо будут... последствия. Рок дико взвыл чуть не упав на Лицо Свое, неуклюже пытаясь уклониться, когда Урания, как кузнец своей судьбы не удовлетворилась пинком, а продолжила энергически, упорно, добросовестно, неустанно колотить его по голове тупым (и к счастью для Рока не очень тяжелым) предметом. Ну, конечно никакой кузнец не расходовал бы так лихорадочно свои силы, и при этом не поучал бы то, что он кует, резким как циркулярная пила голосом чему-то несомненно достойному и мудрому. Фики Ликалл не слушал чему именно, потому что, когда женщина говорит таким голосом, необходимо переждать бурю, а потом она обязательно еще раз выложит суть своих поучений, но уже спокойнее.
Правда, Рок почему-то не очень обращал внимания именно на мисс Двести-тридцать-пять. Его как бы беспокоило сильнее еще что-то. Он очень непредставительно дрыгал то одной то другой ногой, как будто пытаясь стряхнуть что-то лазящее по этим ногам. А где-то помимо голоса не-ведьмы можно было услышать голоса кого-то невидимого:
- Страшными Судьбейскими нас будешь пужати, а скригган?!
- Рок - индюк, жизнь - копейка!
- Крааайвенс!
- Айда спляшем рок-и-риль!
- Как тебе эндакой твист судьбы, корби!?
- Веришь в буги-вугимэнов, боженька? Щас поверишь!
- Гип-гоп! Стоп!
- То было каргааАА которая говорит шо не каргааАА. А это Нак Мак ФиииИИИГЛ!
И (неотвратимо) бедный Рок не выдержал такое роковое испытание и исчез. С довольно непрезентабельным треском и визгом (и кажется кубарем) и тощим облачком чего-то сыровато-желтоватого. Которое желтоватое не пахло даже серой, а скорее как-бы аммиаком (и да, чудное Устройство, которое смотрели боги передавало и запахи. Хотя боги наверное предпочли бы, чтобы не передавало). Запах страха. И скоро осело в жалкую желтоватую лужицу.
~~~
Когда Урания отдышалась, все еще держа остатки веника, как и надо держать меч, она подняла взгляд на молчаливо глазевшего на нее Мира Натома и сказала:
- Ладно, в большинстве случаев бросаться на досадных особ с кулаками в самом деле ребячество и делу не помогает. Но иногда просто
нельзя терпеть, когда переходят просто
всякие границы. Надо же хоть как-то довести до их ума, что это
серьезно.
Жрец улыбнулся ей. Тепло. Даже одобрительно.
- Слава Единому Богу! Никогда не ожидал, что скажу такое о насильственной саморасправе, но вы сделали именно, что надо, мисс Урания! Могут значит, могут и они понять, что не всë дозволено, могут! Вы возвратили мне веру в мировую Справедливость.
- И вы, оказывается, умеете очень дельно и вовремя... напоминать. О вещах, которые я и не запоминала. А следовало бы. А то этот индюк чуть было совсем меня не запутал. Вроде бы я кое-что твердо знала, а оказывается...
- Не стоило такой чести? - подсказал Мир Натом – Я и сам все твердил, твердил, а на деле, по сути, тоже забыл.
Она кивнула. После расслабилась и даже улыбнулась. Тепло.
- Ладно, дело сделано. Сейчас и разговорчики можно послушать с самым что ни есть удовольствием.
- Что вы? - возразил бродячий проповедник, - Ничего еще не кончено. Они, лже-боги, всегда на веру слетаются как мухи на мëд. Вы, мисс, их нешуточно напугали, но искушение для них неустоимо. Но сейчас, - он улыбнулся довольно, - сейчас уже им придется хотя бы постараться казаться добрыми. И все равно, в конце останется только один, и этот один будет Истинным Богом. Только что теперь лже-боги будут слетаться не как вороны на падаль, а как на экзамен, с полагающимся старанием. Надо только до самого конца поддерживать неукоснительную бдительность. А то однажды я уже был так уверен, что дошел до конца, что остался уже только Один, а он возьми да ляпни, что его зовут МакЛеод. Ладно, тот МакЛеод был достойным парнем и вовсе не претендовал на божественность, а попал в переплет вопреки воли; но это только показывает, насколько важна бдительность.
- Чтобы боги в самом деле потрудились что-то сделать?... - запереваривала интересную мысль Урания. - Неужели можно в этих ваших религиях от богов что-то прямо так требовать? Они не считают ли это богохульственным?
- Если какой и считает так, значит боится конкуренции, а следовательно никакой он не Единый Истинный Бог, - отрезал брат Натом, после чего возвел очи горе и продолжил, - О Единый Истинный Боже, открой нам Истину, как быть с деревней Лысый холм?
И ответил ему Голос. Причем не бесплотный, а явившийся пред ними в образе и теле, такой благообразный, белый и пушистый, добрый-предобрый.
- О, достойнейшие дети мои! Ты, сын мой, мудро прошел испытания и достиг единого истинного просветления, о проницательнейший мой, а ты, дочь моя, доблестно и самоотверженно поборола Зло. В награду за верность вашу, просите, и все что попросите, то и исполнится.
- Ей, постойте, коллеги, - всполошился уже не на сцене, а со стороны зрителей Голос, чрезвычайно похожий на только что говоривший, только что совсем другим тоном, - Дело же уже после Рока более чем ясно, зачем дальше тянуть? Давайте вместо этого всем сонмом решим, что дальше творить, а?
Но этот голос потонул в приглушенном гуле очевидно желающих еще немного посмотреть высочайших зрителей.
- Он? - подняла бровь доблестная дочь.
- Ни малейшего шанса, - рассудил проницательнейший сын, - Вы, мадам, сильная женщина, так что не говорите мне, что к вам никогда не пробовали подольститься. Не верю. И эта безответственная чушь, что нам от нашего имени, представляете себе, надо определить Абсолютное решение? Нет, пожалуйста, вы представляете себе?!
- Представляю себе, - отвечала Урания, - И рада, что вас тоже нельзя поймать на сиропные слащавости. Но в том, чтобы нам определить Решение, есть резон. Если последняя инстанция не наша совесть, что же еще?
- Совесть, о да, вы достигли до мудрости этой, доблестная дочь моя, - поддакнуло божество, кандидатствующее на должность Единого Бога, - Единый Бог доверяет совести своих вернейших, ибо он же и есть творец совести сей.
- Совесть? - фыркнул жрец, - Вы когда-то припомните, чтобы совесть так объявляли с барабанным боем? Разве совесть обычно не заговаривала совершенно нежданно? И мало мне разве приходило в голову наиотвратительнейших глупостей, когда я бывал рассержен, или наоборот - расслаблен? Кроме того, вы, когда о больных заботитесь, о своей совести ли рассуждаете или о том, чтобы делу было лучше? Еще чего: „что ни попросите“! И этому лодырю хотя бы заблагорассудилось разузнать, о чем это мы просим? Самые банальные общие фразы, которые я уже тыщу раз от других слышал! Да ведь если он претендует на роль Единственного Бога, ему бы хоть чуточку постараться, хоть чем-то походить на единственного, а он – трафареты и только!
Она кивнула и переместила веник из одной руки в другую.
- Позвольте немного одолжить у вас эту волшебную палочку, - протянул руку к венику он.
- Вы что обо мне подумали? - возмутилась она, - Что я на всякого чуть что с кулаками налетаю? Этот может и врет, ну и что? Никаких границ он не переходит.
- О вас я подумал, что как раз сейчас вы не собираетесь использовать веник. А также, я подумал, что негоже джентльмену оставлять всю без остатка работу даме. Пусть работой дама и справляется лучше него, но тем не менее, - ответил галантно Мир Натом и мягко схватил свободный конец остатков веника.
Она посмотрела на него с подозрением, но веник выпустила. А он схватил веник как и она раньше - как меч, и обернулся к новоявившемуся божеству. Попутно объясняя Урании:
- У обычных людей такое действительно было бы невинным. Но этот тут претендует на позицию абсолютной власти. А палец о палец не ударит, чтобы к такой высокой ответственности тщательно подготовиться! Вот что я называю преступной халатностью... точнее тогностью. В конец меня такие как он достали.
Тут образ замглился, как будто кто-то толкнул миску с водой, в которой отражался этот самый образ. И поднялся гвалт голосов всяческих божеств, в котором выделялся тот самый, который ранее не хотел, чтобы смотрели, что случилось с определенным ... соискателем на единственность. В этот раз он воззвал к еще нескольким присутствующим персонально, напомнив им, что немного погодя и они попадут в кадр. Так что почему не решить просто, что дело уже выяснено, потому что оно и есть ясно? Гвалт и толкотня увеличились, и, наконец, образ совсем погас. Еще некоторое время толкотня и суетня слышалась не только со стороны богов, но и с той сцены, которую боги наблюдали. Пока не стихло и то и это.
- Нам бы, - послышался в темноте голос Урании, делово и спокойно, - при первой возможности надо запастись крепкими надежными дубинками. Которые так легко не ломались бы. Хорошая палка как раз прекрасно послужила бы дорожным посохом. А я могла бы сделать себе настоящую метлу, что тоже штука очень полезная. Но надо прихватить с собой и связку запасных дубинок, а то что только не случается.
- Как хорошо иметь рядом с собой практически мыслящую женщину, - заметил одобрительно Мир Натом. - Что же, продолжим дальше сверхъестественный отбор...
- Только что, если рассуждать реалистично, - заметила Урания, - о богах известно, что умом они, мягко говоря, не отличаются. Что и не удивительно, поскольку им до сих пор не приходилось утруждаться использовать свой ум. У них, понимаешь ли, мотивации для этого нет. Так-что можно ли ожидать от этого народа умных решений?
- Тем более, наш долг дать им мотивацию заняться самовоспитанием, - отвечал голос Мира Натома, - При таком высоком уровне ответственности, пусть стараются.
~~~
- Нам вечносущим богам не препона событий поток быстротечный, - вмешался со стороны зрителей сладкий голосок богини Устриции, и даже в темноте можно было угадать насколько она мило и успокоительно улыбается, -
- Незачем рабски нам следовать цепи событий, а можно
Сразу в страницу последнюю книги Событий нам глянуть,
Спойлер узреть и вердикт наш божественный без проволочки
Мудро творить. Что случилось в деревне-то?
- Чудо невиданно было в деревне той, вот что случилось, - засуетилось и Точка Мощи, восстановило образ и засияло своей хрупкой улыбкой, -
-
Трезвенность там воцарилась. О чудо. А как? Вот, узрите!
Нечто показало изможденного вида мужчину и женщину в каком-то укромном подвале. Надпись указывала, что это „эпизод из жизни мистера и миссис Фонт, кабак деревни Лысый холм“. Мужчина открывал ящик, очевидно присланный недавно экстренной посылкой. Женщина беспокойно оглядывалась, сами ли они. Мужчина вынул бутылку, несомненно полную, и полу-мечтательно, полу боязливо ее погладил.
- Не медли же, - заторопила его женщина, - Один раз только бы нам пробить проклятие того жреца и той ведьмы...
- Спокойно, мы же все меры приняли. Зря разве за все эти заклятья заплатили, - возразил муж, но медлить не стал, воровато оглянулся, открыл бутылку, быстро поднял ее к горлу и...
Не успел он ее поднять, как вдруг у горлышка замельтешило что-то синевато-рыжее, мужчина и женщина хором застонали, а из горлышка несомненно пустой бутылки вылилась последняя капля. И не долетела до земли, а таинственно испарилась.
Образ угас и перед Устройством опять появилась сладкая улыбка богини Устриции, которая защебетала:
- Сим, небожители, всеочевиднейше ясно: при правильно
Организованных действиях, очень возможно при даже
Жестких условиях этих решения все же добиться.
Некто из нас же успел протолкнуть эту штучку.
И она ослепительно улыбнулась деликатно указывая на себя.
Но к ней хмуро подошла Анафемида и тыкнув в Устройство парировала:
- Но почему не припомнить, как выспренно тот же (иль та же)
„Некто“ второй раз добиться того же потщилась, но всуе?
А так-же третий и далее... Многим из нас раз за разом
Очень несладко бывало. И дело чем дальше, все хуже.
Устройство показало сидящих за чаем Уранию вместе с какой-то пожилой женщиной, которая, очевидно продолжая разговор, заметила:
- Но объясните-ка мне, милочка, как вы это можете всерьез говорить, что при супружеской склоке помогает обеим сторонам, представьте себе, молитва! Я что, супружеских свар не видела?
- Да нет же, миссис Прим, смысл применить молитву имеется, только если молиться так упорно и с такой верой, чтобы молитве было отвечено. Понимаете, чтобы появились лже-боги. Предпочтительно с обеих сторон. Я же с опыта вам говорю, миссис Прим, - в глазах Урании мелькнуло пламя, - Вы представить себе не можете, как укрепляет супружеские отношения - вместе с супругом плечо к плечу дубасить ложных богов!
Когда Устройство погасло, какой-то из богов спросил:
- Постойте. Какие еще супружеские отношения? Это же омнианский жрец, а у них, известно же, есть обет, как было его...
Анафемида ответила еще более кисло, чем для нее обычно:
- Ом, безалаберный лодырь, еще в кои веки такой ляп
Невероятный сумел сотворить с тем пророком, Оссори:
В пику безбожным волшебникам он повелел, что восьмой сын
В брак обязательно должен вступить, дабы тем, что при браке бывает,
Грешной магии не дать уж ни-ни проявиться. О тупость!
Я уж за это займусь, и до Ома я все ж доберусь! Я...
Прокашлявшись на передний план вышло еще одно божество с табличкой „Анонимное божество анонимных трезвенников“:
- Здравствуйте сонебожители, я... кхе-кхе... навык, простите...
Надо нам всем пантеоном решиться и бросить навеки сью скверну,
И искушению твердо сказать нам в согласьи: „Ни капли!“
Сколько те двое ни молятся, пусть их в покое оставим.
Но добровольный пикет установим, чтоб тем нам, несчастным,
Кто на мгновенье не выдержит страсти желанной и жгучей,
Хором его увещать поспешим, споем гимны, напомним про принцип,
Всякие гнусные факты на этом Устройстве покажем,
Братски поддержим его, чтоб опомнился. Вместе мы можем!
Ибо совсем извратили концепцию Монотеизма,
Перевернули вверх дном отношенья бессмертных и смертных.
Вид нестерпим нам того, как пред смертными боги трепещут!
Значит, нам всем завязать надо с той новой верой!
- Только что если самим по себе мы оставим ту пару, - возразила печально и вкрадчиво, со смущенной улыбкой Устриция, -
Если на нас они всë отвлекаться не будут, то
Страшно подумать какие последствия с временем
Могут случиться. Подумайте: двое супругов оставить
Делать свободно, что, гм, смертные в случаях этих...
- Станут они размножаться, - пришла без приглашения на подмогу Анафемида, - А тут всеизрядно учесть бы:
Он сын восьмой, а она дочь восьмая. То значит - у пары
Страшно подумать, что в счете восьмом из чресел уродится!
Будет кузнец судьбы Мира всего нам, злосчастным, на главы...
На некоторое время воцарилось звенящее молчание (Звенящее, это когда в головах богов звучит сигнализация тревоги). После чего сам Господин, да мягок будет ил под Брюхом Его, так, по отечески добавил (передадим тут речь Его без особенностей божественного прононса:
- Кто их знает, может все таки и дойдет до их ума правда о Чудеснике. Но не подумайте, что до восьмого ребенка ничего плохого не будет. Еще с первым младенцем получится страшная закавыка. Сейчас очень плохо, но хотя бы они нас призывают на дела великие. А появится младенец, так придется нам, всевышним силам, умилительно так этому слюнявому комочку плоти ...
гукать!
Кто-то из богов не выдержал напряжения и жалобно простонал. Выждав эпическую паузу, Устриция подхватила голосом, каким убеждают добровольцев на очень важные для общества дела:
- Надо их нам неустанно гонять то туда то сюда,
Времени думать о плотском нисколечко им не оставить,
А тормошить их чреде тех коллег кому выпали кости,
И обязательно всë в глухомань направлять ихни стопы...
- Но как же? - опять подъяло голос Анонимное божество, очевидно обиженное, что его проект анонимного воздержания отвергли, - Подумайте только... извините,
узрите только, нам, значит, вмешиваться пока они... эээ подобно тем сорока семи, как-их-там, ну, тем которые потом сами себе пузо вспороли... Главное, на
такое вредное и неблагодарное дело разве будут из нашего Высочайшего сонма добровольцы, разве могут быть?
Мрачно покачивая головой Анафемида ответила еще более мрачным тоном:
- Будут. Наш случай похож на один прецедент бородатый:
Так же, как некогда войнам младым вел рассказ знаменитый
Старый охотник один, истребитель чудовищ отважный:
Что делать, если во время охоты на злую гимеру
Вдруг оказалось - сгнило древко пики, ушел мимо дротик,
„Брэдли и Сильный-в-руке“ дал осечку, колчан был пробитым,
Меч верный в ножнах застрял, в дартс профуканы были кинжалы,
Так неодетыми в шатре остались доспехи, поскольку жарища,
Там же лежит и секира двуручная – разве таскать еë,
И амулет от чудовищ был куплен, представьте себе, у Достабля,
А мантикора-то, бестия, всë наступает... Что делать?
„Только не бойтесь“, вещал он юнцам занемевшим и бледным,
„Взять надо ...э... нечистоты рукой дерзновенной; мгновенно
Метко их бросить гимере в глаза, чтоб не никто увидел,
В бегстве постыдном отважного война.“ В восторге великом
Внемлют юнцы ему. Робко один вопрошает: „Откуда
В пыле сраженья найти нечистоты?“ Ловец же бывалый
Так успокоил их ласково: „Будут, не бойтеся, будут.“
Так и у нас, раз незыблема вера... ох, будут.
Очередное затянувшееся молчание осмелилось пробить своей нервной улыбкой опять таки Анонимное божество:
- Высшие силы, коллеги, зачем не отправить их в Койхрен?
Там в суетне городской отвлекать-то их будет сподручней...
- В Город никак им нельзя, - ответствовала мягко Устриция, - ибо шум сотворится великий,
А говоря же короче: доктрины их станут широко известны
Множеству праздных умов и тогда... размножение веры...
- Целые толпы как хлынут, о горе нам!, последователей,
Монотеизм новомодный попрактиковать тож' хотящих, - закончила так, что словно смертный приговор зачитала Анафемида.
Боги хором застонали и, после надлежаще выдержанной паузы, как робкий лучик вроде бы надежды опять взяла слово Устриция:
- В дикой глуши все-ж пока они бродят безвестно, лишь слухи
Дикие только достичь масс людских могут, так что
И ограничить удастся революционну заразу.
Если сорвать их поход в Анх-Морпорк согласованно, с планом.
Точенька, План, будь любезно, наглядно представим пред Сонмом...
- Ах, да, - встряхнулось Точка Мощи, - воздействия тонкого, нежного, верного ради
На представителей жречества в Городе разнообразных
В целях подвинуть их к благоприятным решеньям, таким чтоб
Что-то придумал ту пару отвадить Патриций довольный
Этим решеньем, такие пророчества целесообразно
Нам хирургически точно направить на цели по списку:...
На устройстве появилась таблица, со столбцами озаглавленными соответственно: „Божество отвечающее за единицу откровенного вмешательства“ (в ячейках этого столбца стояли аватары), „Контакт в жречестве, ответственный за доктринальные решения“, „Рекомендуемый реципиент откровения“, „Примерный текст откровения в пользу гоблинов“, „Срок выполнения“...
... И тут откровенный бред кандидат-пророка местного значения Фики Ликалла внезапно закончился.
~~~
Ясное солнышко нежно грело Пруд Священных Крокодилов при Храме Оффлера, а сами священные, к счастью уже отменно нажравшись, с добродушным любопытством уставились на Фики Ликалла. И даже соблагоизволили, любезные,
приблизиться к нему в более или менее плотный полукруг. О слава Оффлеру, в
полукруг! Фики Ликалл мысленно напомнил себе, что свое внимание они обратили скорее всего не на его скромную особу, а на обертки от сосисок госпожи Ликалл в его руках, на которых он, оказалось, во время откровенного бреда догадался вести записки. И напоминание это было, надо признать, разумным, но... Скажем так, Фики Ликалл достаточно продвинулся по пути Благочестия, чтобы знать, когда необходимо проявить добродетель Скромности и дискретнейшим образом отступить куда-то, где он не находился бы под вниманием священных. В сторону притвора, откуда доносились голоса, которые, кажется, и прервали его созерцание дел божественных.
И что делать сейчас с таким неожиданным и невероятным откровением? Все нутро настаивало, что это было именно откровением, самым что ни есть настоящим и несомненным. Но вопрос был в том, является ли оно, так сказать, богоугодным? Вопрос, от которого даже в такой теплый солнечный день Фики Ликалл чувствовал страшную внутреннюю прохладу.
С другой стороны, это было именно Откровением, а он, Фики Ликалл, какой-никакой, а все-таки пророк. До сих пор, как ни неприятно признать, ни чем не могущий похвалиться в плане пророчеств. От самой мысли благоразумно промолчать о Таком... ну, просто все нутро кричало, как это было бы несправедливо.
В притворе, судя по звуку направляясь к священной канцелярии, был слышен голос его Высокопреоскаленства настоятеля. А какая, спрашивается, польза от начальства, если не для того, чтобы переложить на него ответственность за особо высокочувствительные вопросы?
Кроме того, поскольку боги сейчас очевидно собрались вмешиваться, в том числе наверное и в адрес его Высокопреоскаленства, то настоятелю могло бы быть на руку, если его заблаговременно предупредят о высочайшем посещении, дабы подготовиться к такой нервной неприятности. Да, времени еще должно хватить, поскольку боги явно занялись бюрократией, а как очень правильно заметил Мир Натом, когда это случалось комиссии сделать что-либо путное?... Тьфу, не надо сейчас об этом монотеизме, пока голова и так кружится. Так, о чем мы думали... ах, да, о комиссии. Во всяком случае в комиссиях всегда волокита, так что есть еще время. Тут непрошенным явилось воспоминание, как он недавно читал в газетах интервью с Патрицием в смысле, как, если глубоко напуганным членам какой-то комиссии, каждому персонально, предложить какие-то простые действия, о которых вышеупомянутым членам будет думать проще чем о напугавшем их ужасе, то...
Фики Ликалл переждал, пока настоятель и его помощники не докончили говорить что-то относящееся, кажется, к сфере публичных отношений, и нервно (потому что ритуальная Широкая Улыбка его Высокопреоскаленства выглядела как-то слишком уж сардонически) обратил на себя внимание:
- Э, Ваше Высокопреоскаленство, я тут... возможно ли чтобы Пророчество было... так сказать... в смысле чтобы было в Смысле...?
Высокопреоскаленный отчаянно простонал:
- Неужели все уже слышали об этом, Оффлер с ним, пророчестве!?! И это пока у нас еще официальное доктринальное заявление не готово! И даже еще не начато!!! - настоятель с усилием взял себя в руки после чего красноречиво отмахнулся от Фики Ликалла со словами: - Сын мой, задай-ка лучше свой вопрос во благовремении.
Один из сопровождавших настоятеля жрецов как в зеркале повторил жест отмахивания, причем даже не одной, а обеими руками. А второй насупившись добавил:
- Конечно, если не имеете чего-то откровенного в пользу гоблинов, брат. А если не имеете чего путного сказать о гоблинах, так отправляйтесь быстрее сочинять. А то без чего-то о гоблинах, какая от вас вообще, спрашивается, польза в качестве кандидат-пророка?
- Но прямо так, пророчество же все-таки... О гоблинах? - запнулся Фики Ликалл.
- Что за вздор, сын мой, - обратился к тому жрецу настоятель, - Ничего у Ликалла, конечно, нет, какая еще от него, ради Оффлера, польза? Ты сам, сын мой, от своих задач не отлынивай. А задача наша - придумать какое-то заявление о гоблинах прежде остальных религий, но такое чтобы было оригинальным. Причем так, чтобы вышло в газетах еще в вечернем выпуске на передней странице.
Оба спутника настоятеля хором застонали.
- Но как же, Ваше Высокопреоскаленство, газеты же... они на первых сраницах только
скандальное печатают, а наше же не должно бы...
- А нельзя ли, Ваше Высокопреоскаленство, лучше мы возьмем, и когда другие религии их натужные заявления публикуют, тогда и мы копи-пейстиком, самое лучшее только. Потому что, Ваше Высокопреоскаленство, о гоблинах сейчас ведь столько наговорилось, что оригинального - просто никакого шанса. Можно так, Ваше Высокопреоскаленство, а?
- Нельзя, - отрезал настоятель, - Хватит хныкать, копи-пейстом мы конечно окончательное Заявление, это само собой, но в самом начале нам бы такой коротенький абстракт, чтобы было ясно, что именно мы первые...
Фики Ликалл дальше слушать не стал, а тихонько и в полном соответствии с добродетелью Скромности отстранил себя с их присутствия. Лучше всего вообще из храма вон, на улицу, так как раз Откровенное Вмешательство уже, судя по всем признакам, случилось, сейчас и тут, и во всех прочих храмах такая паника настанет, что благочестивому и скромному маленькому кандидат-пророку лучше под ногами не путаться. Значит так, никакой от него, от Фики Ликалла, пользы, а? Значит если ничего о гоблинах
оригинального нет (а о них действительно столько уже все наговорили, что...), так незачем и кандидат-пророка держать, да? Он попробовал умственно успокоить себя, что хотя его местечко и теплое, но как раз при нынешней жаре никто кроме него не пожелает и приближаться к отеплительным печам. И что вообще настоятель просто перенервничал и не всерьез, а так, с вполне понятной истерики. И успокоения эти были вполне себе рациональными...
С другой стороны, пусть он кандидат-пророк не очень авторитетный, даже можно сказать, совершенно безавторитетный, но пророк-то, если по сути дела помотреть, это же Автор. А у него как раз есть что сказать миру, как раз по своему жанру. И пусть пророки нынче не самые авторитетные из авторов, и пусть пророкам нет смысла ждать оплаты, тем более такой высокой оплаты, какую, согласно слухам, газеты плотят авторам действительно сенсационных новостей...
Фики Ликалл совершенно случайно повернул на другую улицу, и едва тогда заметил, что новое направление привело бы его на Остров Богов. Туда же, где, совершенно случайно, находится и редакция Таймс. А он пророк или кто, чтобы не знать о Знамениях. То есть, что случайных событий не бывает, а есть знаки Свыше, наводящие стопы праведника на путь истинный. А кто такой Фики Ликалл, чтобы со Знаками Свыше спорить?
С каким-то сладостным предвкушением в голову начали лезть возможные заголовки. „Революционный переворот в понятии Монотеизма“? Или может „Монополия на Монотеизм переходит от богов к людям“? Он одернул себя. Говорят же, что в газетах редакторы очень любят сами сочинять заголовки, так что нечего стараться, все равно переправят. А вот о чем постараться надо, так это об имени Автора. У него же не что-то там, а самая настоящая Утечка Информации. Самого высшего уровня, выше не бывает. И такая поверительная, что просто трудно поверить. Как-то для Утечки Информации не подходит, чтобы она была от „Фики Ликалла“. Не говоря уж о том, что просто ... неблагоразумно, чтобы имя „Фики Ликалл“ кто либо (особенно Высшие Силы) связывал с Автором Утечки. Надо какой-то более авторитетный псевдоним. Что-то, чтобы никто не догадался, но в то же время, чтобы было видно, что Автор говорит Правду самым праведным способом. Даже по возможности с намеком, что он более прав, чем другие... Ах, вот: Фик Райтер.
И на этой морозящей (или хотя бы расхлаждающей) кровь ноте поставим пожалуй:
конец
