Добавлено: Tue Jun 17, 2014 11:18 am Заголовок сообщения: Передача имён собственных в романе "Soul music"
Со мной на контакт вышел переводчик романа Оле Янсен, и мы плодотворно сотрудничали с ним на протяжении этого времени. Янсен оказал мне неоценимую помощь в моей работе. В курсе моей работы была также и Орландина как автор переводов APF.
Говорящие имена – это явление, свойственное всей художественной литературе в целом, то есть не только прерогатива жанра фэнтэзи. Достаточно вспомнить Молчалина у Грибоедова, Вральмана у Фонвизина.
В сложившейся переводческой практике применяются два способа передачи говорящих имен: практическая транскрипция и семантический перевод. Существуют три перевода романа «Soul music»:
1. Грант Бородин, 2001 – «Музыка души»
2. Николай Берденников под ред. А. Жикаренцева, 2002 – «Роковая музыка»
3. Оле Янсен, 2014 – «Музыка души».
Бородин и Янсен при передаче говорящих имён в основном используют метод практической транскрипции, а Берденников – в основном семантический перевод.
В первой главе (теоретической) я встаю на сторону семантического перевода и объясняю, что именно он передаёт авторскую прагматику. Во второй главе (исследовательской, «Анализ материала») я рассматриваю варианты передачи говорящих имен в романе тремя разными переводчиками, анализирую их на предмет верности/ неверности, успешности/ неудачности, то есть провожу сопоставительный анализ, а кроме того, в случае несогласия ни с одним из предложенных вариантов семантически синтезирую свой собственный вариант передачи имени на основе потенциально заложенных в имя мотивировок. Материалом для исследования послужили 50 лексем (имен собственных), собранных методом сплошной выборки из одного источника (роман Терри Пратчетта «Soul music»). Полный список имен собственных, встречающихся в романе, приведен в приложении.
Вот термины, которые я использую в работе и которые важны для её понимания:
Имя собственное = имя проприальное = оним = ИС = proper name – это имя существительное, обозначающее слово или словосочетание, предназначенное для называния конкретного, вполне определённого предмета или явления, выделяющее этот предмет или явление из ряда однотипных предметов или явлений.
Имя нарицательное = апеллятив = ИН = common noun – это имя существительное, обозначающее название (общее имя) целого класса предметов и явлений, обладающих определённым общим набором признаков, и называющее предметы или явления по их принадлежности к такому классу, однако само по себе не несущее какого-либо специального указания на этот класс.
Фиктоним – это имя собственное вымышленного предмета, одушевленного или неодушевленного, в художественном произведении (термин Суперанской).
Говорящее имя – это фиктоним, семантика которого реализована в контексте произведения, и который содержит в себе либо одну или более аллюзий на реалии нашего мира (referring name), либо характеристику персонажа (charactonym), либо игру слов (quasi-name).
ИЯ = исходный язык – язык оригинального текста, в данном случае английский.
ПЯ = переводящий язык = язык перевода – язык переводного текста, в данном случае русский, а теоретически – все те языки, на которые был переведён «Soul music».
Практи́ческая транскри́пция — запись иноязычных имён и названий с помощью исторически сложившейся орфографической системы языка, на который они передаются. Термин «практическая транскрипция» впервые применён в 1935 году А. М. Сухотиным в книге «Передача иностранных географических названий» в сборнике «Вопросы географии и картографии» (М., 1935) и введён во всеобщее употребление А. А. Реформатским («Введение в языкознание». М., 1947) — см. справочник Гиляревского, с. 13.
Наивный читатель – читатель, не являющийся лингвистом, филологом или переводчиком, и специально не изучавший творчество Терри Пратчетта на предмет мотивировок ИС.
Сема́нтика (от др.-греч. σημαντικός — обозначающий) — 1. раздел лингвистики (в частности, семиотики), изучающий смысловое значение единиц языка, 2. либо самое такое значение единиц языка. В данной работе термин используется во втором своем значении.
Автономная семантика – интертекстуальная замкнутость значения ИС на сюжете/ персонаже/ игре слов.
Мотивировка ИС – ассоциация, которая с наибольшей вероятностью потенциально узнается в ИС англофоном, читающим текст романа «Soul music», и которая, таким образом, с наибольшей вероятностью была заложена в ИС самим автором романа, то есть Терри Пратчеттом.
Псевдомотивировка – отсутствие в ИС каких-либо семантических мотивировок кроме комического эффекта (miss Traitor).
Реализация семантики ИС – это актуализация потенциальных значений ИС или, выражаясь языком компьютерщиков, их «активация» или «активизация», выражаясь же языком эволюционистики – их «эмергенция».
Вытаскивать семантику ИС – реализовать в тексте то или иное значение ИС
Квази-артикль – артикль перед именем персонажа, необходимый для формирования игры слов (De Bris).
Квази-имя – ИС, именующее персонажа или объект, отсутствующие в ткани повествования романа «Soul music».
Сапионим – ИС разумного существа в художественной литературе (я ввёл этот термин для удобства при составлении классификации).
Гномоним – ИС представителя расы гномов, мыслимых в контексте произведения как реальных и семантически объединяемых на основе критерия единообразия мотивировки (тоже мой термин).
Троллоним – ИС представителя расы троллей, мыслимых в контексте произведения как реальных и семантически объединяемых на основе критерия единообразия мотивировки (тоже мой термин).
Представляю вашему вниманию выдержки из исследовательской главы своей дипломной работы, а именно – конкретные примеры синтеза новых вариантов передачи ИС на основе анализа трёх исходно предложенных вариантов.
Имена основных персонажей и сопряженные с ними ИС
Imp y Celyn
1. Имп-и-Селлайн 2. Дион Селин 3. Имп И'Келин
(literally means "bud of holly" – «Росток падуба») = Imp the bard
= Buddy
Протагонист романа «Soul music», молодой бард, носит имя Imp y Celyn. Имя это даже без наведения лингвистических справок отдает валлийским. Это одно из самых сложных для передачи ИС в романе. Не менее сложным оказывается и сценический псевдоним паренька, который большую часть романа заменяет ему его настоящее имя – Buddy. Особая сложность в том, что это прозвище семантически связано с его настоящим именем. Ведь imp y celyn – это валлийская транслитерация английской фразы bud of holly – «росток падуба». Электронный словарь Lingvo показывает, что в английском языке у слова imp есть такое устаревшее значение – «почка/ росток». Видимо, английский позаимствовал слово imp в этом значении из валлийского языка. Итак, imp, или его нормальный синоним bud – росток, почка (у растений). Holly – падуб. Дальнейшее прозвище персонажа – Buddy, таким образом, имплицитно содержит сему «почка дерева» или «росток дерева». Но ведь buddy – еще и «дружище», и даже в первую очередь «дружище», по крайней мере, с позиции его товарищей, которые ему это прозвище дали и которые его так в дальнейшем и называют. Далее. Если додумывать (go elaborating), то ведь imp – еще и «бесенок». Барабанщик группы, в которой играет на гитаре главный герой, говорит на счет его имени: «Imp sounds a bit like elf to me». Дело в том, что в вымышленной вселенной Пратчетта эльфы – злобные, бесоподобные создания из параллельного измерения, которые стремятся вырваться в Плоский мир, чтобы питаться энергией живых созданий. Фактически слово «эльф» равнозначно слову «бес». И если в быту главный герой – тихий и молчаливый парень, то когда он заполучает волшебную гитару и попадает с ней на сцену, то в него словно вселяются бесы. Такой аллюзии Пратчетт напрямую не проводит, но логически ее развить можно.
Далее, вторая часть имени – Celyn – графически напоминает имя известной канадской певицы Селин Дион. Собственно, так и передал имя протагониста Николай Берденников – «Дион Селин». Наконец, самое интересное: был такой американский певец и композитор, первопроходец в жанре рок-н-ролла Buddy Holly (1936–1959). Бадди Холли – сценический псевдоним Чарльза Хардина Холли. Он успел побывать в зените славы только полтора года, потому что потом погиб в авиакатастрофе. И тем не менее, для рок-н-ролла он является фигурой культовой. Будучи «самой влиятельной созидательной силой в раннем рок-н-ролле» («the single most influential creative force in early rock and roll»), он оказал сильнейшее влияние на Beatles, Rolling Stones и Боба Дилана. Бытует мнение, что если бы Бадди не умер так рано, то именно он, а не Элвис Пресли, носил бы звание короля рок-н-ролла. Судьба литературного персонажа Buddy во многом повторяет судьбу своего аналога в реальном мире. Молодой бард также стал первопроходцем в том жанре музыки, которую он исполнял. Исполняемая им музыка так же сильнейшим образом повлияла на умы его современников – многочисленные гитарные коллективы стали расти, как грибы после дождя. Пратчетт иронически подчеркивает низкое качество творчества и исполнения большинства этих коллективов. В тексте нигде напрямую не указывается название жанра, в котором играл протагонист, но по косвенным признакам можно догадаться, что речь идет о рок-музыке вообще, как таковой. Например, некоторые названия групп, которые вслед за главным героем стали играть в том же жанре, имитируют названия реально существовавших на заре рок-музыки рок-групп, исполняющих рок в самых различных его проявлениях: rock-n-roll, hard rock, heavy metal. Взять хотя бы Lead Baloon, отсылающий нас к Lead Zeppelin. Жанр Lead Zeppelin также трудно однозначно определить. Это конгломерат недифференцированных на тот момент поджанров рока. В тексте романа то и дело всплывает глагол rock и его дериваты, когда описываются концерты, которые дает группа «Band with rocks in it», фронтмэном которой выступает протагонист. Из всего вышеописанного можно заключить, что жанр музыки главного героя – это коммулятивная аллегория на рок вообще.
Наконец, протагонист романа, как и Бадди Холли, также должен был умереть молодым, едва придя к славе. Другое дело – и на этом обстоятельстве построен весь роман – что внучка Смерти, Сьюзан, благодаря своим магическим способностям на протяжении всего сюжета спасает барда от нелепой гибели. Не вызывает сомнений, что Imp y Celyn – альтер-эго музыканта Бадди Холли. Это настойчивая аллюзия на него.
Cами жители Уэльса подтвердили, что «imp y celyn» – валлийская транслитерация. А косвенным, лингвистическим доказательством аллюзии на Уэльс служит манера речи главного героя – его множественное «l». APF: «Двойная «l» типична для кельтского языка (от которого происходит валлийский)». Посмотрим, как главного героя награждают прозвищем:
«Well, all my family are y Celyns,» said Imp, ignoring the insult to an ancient tongue. «It means «of the holllly». That's allll that grows in Llamedos, you see. Everything else just rots.» «I wasn't goin' to say,» said Cliff, «but Imp sounds a bit like elf to me.» «It just means «small shoot»,» said Imp. «You know. Like a bud.» «Bud y Celyn?» said Glod. «Buddy?»
Чтобы адекватно передать имя и прозвище протагониста на ПЯ, в силу всего вышесказанного их надо рассматривать в совокупности. Итак, произведем осмотр всех семантических мотивировок данных двух ИС, выстроив их в виде списка:
1. экстралингвистические
1.1. явная омофоническая, омографическая и сюжетная аллюзия имени и прозвища на реальное лицо: певец Buddy Holly
1.2. графически вложенное в имя указание на Wales: валлийские национальность, культуру, язык
1.3. графическое сходство имени с реальным лицом: певица Селин Дион
1.4. социальная мотивировка прозвища: Buddy – броский сценический и творческий псевдоним персонажа
2. лингвистические
2.1. значение фразы imp y celyn
2.2. двойное значение слова imp, из которых значение «бесенок» не только отсылает нас к эльфам, которые у Пратчетта выступают в функции бесов, но и может характеризовать поведение барда на сцене
2.3. семантическая связь одного из значений imp с прозвищем Buddy через синоним bud – «росток»
2.4. собственное значение слова buddy: приятель, дружище
Читатель данной работы имеет возможность видеть, что имя протагониста содержит в себе восемь семантических структур – восемь мотивировок, если угодно. И чем больше их удастся передать на ПЯ – тем лучше. Так сколько же удастся передать? Сколько нужных ассоциаций мы сообщим читателю? Во-первых, какая из восьми составляющих представляется нам семантической доминантой? Легче сказать, какая из них наименее приоритетна. Тут все просто: это первое словарное значение слова imp – бесенок. Для сюжета и характера персонажа это значение не играет практически никакой роли, тем более что сам по себе бард – тихоня. Значит, этой мотивировкой с чистой совестью можно пренебречь. Но от этого решения легче не становится. Что делать с остальными? Что-то заранее подсказывает нам (и автору, и читателю), что все эти мотивировки – взаимоисключающие. Лирическое отступление (digression): в Евангелии от Матфея, глава 6, стих 24, Христос говорит: «Не можете служить Богу и маммоне». Конец лирического отступления. Итак, если попытаться взглянуть на все глазами самого Пратчетта, главная мотивировка – это аллюзия на Бадди Холли. Она и самая доказуемая, и самая ярко выраженная. Графическая, фонетическая и сюжетная связь с неизвестным королем рок-н-ролла Бадди Холли настолько тесна и неоспорима, что ее трудно игнорировать. Иными словами, Пратчетт очень старался, чтобы референция на него была очевидной читателю. И читателю-англофону она действительно очевидна. А вот читатель русскоязычный про этого певца и композитора в массе своей и слыхом не слыхивал – знает только про Элвиса Пресли (если утрировать общую тенденцию). Так может, подобрать аналог в советском и/или постсоветском пространстве? А нет у нас такого аналога. Рок с самого начала не приобрел такого размаха и дифференциации в СССР, как в Америке и Великобритании. Да он и не одобрялся, порой даже запрещался режимом. Это сейчас у нас много групп. Но в романе-то подчеркивается, что главный герой – именно первопроходец в музыке такого типа. Гребенщиков? Цой? Летов? Глупо будет выглядеть аллюзия на советского исполнителя в контексте английской литературы, тем более фэнтезийной, пусть даже это пародия. А вот решение Берденникова в контексте данной проблемы уместно – имя канадской певицы Селин Дион вполне узнаваемо в России. И все-таки Пратчетт из кожи вон лезет, чтоб читатель подумал именно о Бадди Холли. Может, он, таким образом, хотел поспособствовать популяризации этого незаслуженно забытого таланта? Например, автор данной работы до ее написания о таком человеке не знал, а теперь знает. И другие узнают. Это тот случай, когда аллюзия на реальную личность, видимо, входит в прагматику задач автора произведения. Значит, придется не аллюзию приспособить к читателю, а читателя к аллюзии – редкий случай. Так что – Бадди Холли? Не тут-то было. А как же валлийский дух? Как же Росток Падуба? Как же Дружище? Это еще три мотивировки, весьма рекомендуемые к передаче. Остальные не столь важны.
Почему важен «валлийский дух» имени? Не только имя протагониста, но графическое изображение его речи в тексте романа (allll), название его родины (Llamedos – читай, Wales), название проводимого на его родине музыкального фестиваля Eisteddfod (это реальное название проводимого в Уэльсе музыкального фестиваля) – вся эта совокупность интертекстуальных аллюзий образует однозначную, прочную связь с Уэльсом, валлийским языком и культурой. Надо отметить, что вообще эта мотивировка наивному русскому читателю мало что говорит, как и топоним «Уэльс». Но тут, опять же, такая референция входила в прагматику Пратчетта, поэтому опять мы читателя приспосабливаем к аллюзии, а не наоборот. Грех не передать аллюзию на Бадди Холли, и грех не передать аллюзию на Уэльс. Росток падуба? Дружище? Жаль будет утратить эти значения, очевидные наивному читателю-англофону и им все время осознаваемые.
Чтобы отложить неизбежное (т.е. синтез), займемся сначала анализом. И Бородин, и Янсен транскрибируют имя, причем делают это по-разному. Бородин, видимо не распознав связи с валлийским языком, предлагает читателю английскую транскрипцию «Имп-и-Селлайн». Янсен, уже знающий, что к чему, изображает имя на ПЯ как Имп И'Келин. Устоявшаяся под влиянием Библии Уильяма Моргана современная орфография языка Cymraeg предполагает, что c (первая буква с Celyn) произносится как [k]. Что касается y. Википедия, статья «Валлийский язык», раздел «Орфография»: «y обозначает [ə] в односложных безударных словах (клитиках) типа fy 'мой' и неконечных слогах, но [ɨ] или [i] (в зависимости от диалекта) во всех прочих позициях». А вот на этом форуме представлена дискуссия британцев (в том числе носителей Welsh English и Cymraeg) по поводу произношения данного имени:
https://groups.google.com/forum/#topic/alt.fan.pratchett/6CTj9Pia-Fg . Один из участников пишет: «I believe (but ICBW) it is pronounced IMP - UH - KELIN. (Welsh "y" being both schwa and [i]).» Итак, в имени главного героя y встречается дважды, и оба раза будет произноситься по-разному. В Celyn y находится не в составе клитики, и в конечном слоге. В такой позиции y произносится как [i] – то есть, Янсен изобразил данную фонему соответствующей русской буквой «и» правильно. Если мы напечатаем имя главного героя в поисковой строке сайта
http://ru.forvo.com/, то увидим целый ряд примеров аутентичного произнесения валлийских имен. В частности, в имени Garth Celyn фамилия произносится с ударением на первый слог: «Ке́лин». Как же обстоит дело с первым, соединительным y, стоящим между двумя частями имени? Это односложный, безударный союз – значит, здесь y обозначает шва, то есть [ə]. Послушаем записи аутентичного произношения валлийских имен с этим союзом все на том же сайте. В именах Tal-y-Cafn, Llanbedr-y-Cennin, Bendith y Mamau союз звучит как русское «э». В именах Pont-y-clun, Betws-y-Coed, Capel-y-ffin, Cae'n-y-coed, Tyn-y-Coed – как русское «э» с тенденцией к «у». В Sŵn y Môr – вообще как «о». В Dinas y Fatican явственно отдает «а». А все потому, что позиция безударная – как хочет носитель языка, так и произносит, в зависимости от данного конкретного имени. Поэтому изображение этого союза Янсеном как «и» в общем-то имеет право на существование, хотя валлиец, судя по всему, произнесет имя так: Имп-а-Ке́лин.
Подведем итоги. Вариант первого переводчика, Бородина, не передает ни одной из восьми мотивировок. Имп-и-Селлайн – это английское, а не валлийское прочтение. Вариант третьего переводчика, Оле Янсена, в целом успешно передает одну мотивировку – национальную стилизацию. А это уже не плохо. Берденников в своем варианте Дион Селин передает только аллюзию на канадскую певицу – потенциально оптимальный вариант (так как еще и может отдавать кельтским), если б Пратчетт не навязывал нам Бадди Холли. Получается, что из трех вариантов лучший принадлежит Янсену – он гарантированно передает хотя бы одну важную мотивировку.
Перейдем к синтетической части. За автором данной работы всегда остается возможность согласиться с одним из существующих вариантов, но оставим ее на крайний случай. Что, если видоизменить «Бадди Холли» так, чтобы он отдавал валлийским? После долгих раздумий автор данной работы остановился на одном варианте: Ба́ддин-а-Хо́ллин. Ударение падает на первые слоги обеих составляющих имени, что соответствует расстановке ударений и в Imp-y-Celyn, и в Buddy Holly. Это обстоятельство усиливает аллюзию на последнее имя и сохраняет оригинальную акцентацию первого. Кроме того, в предложенном нами варианте оказалось и двойное валлийское «л», и даже, в качестве случайного бонуса, двойное валлийское «д». Если не валлийская, то кельтская стилизация вполне может быть узнана наивным русскоязычным читателем.
Ну а как же «росток падуба»? А «приятель»? Похоже, автор данной работы вынужден официально признать поражение в попытке совместить эти две мотивировки с двумя предыдущими. В связи с этим автор предлагает свой конечный вариант:
Ба́ддин-а-Хо́ллин.
=
Buddy 1. Бадди 2. Бадди 3. Бадди
Значит ли это, что и Buddy просто транскрибируется в неприглядное Бадди? Да. Вариант: Бадди. Согласно Ермоловичу, это прозвище можно классифицировать по одной из его мотивировок как содержащее субъективную оценку общего характера.
Согласно построенной нами (практичности ради) семантической классификации по мотивировкам, в одну группу с именем главного героя попадает название его родины и название музыкального фестиваля, проводимого на его родине. Семантический критерий, за счёт которого эти три ИС относятся в одну группу – очевиднейшая для британца стилизационная аллюзия на Wales.
Llamedos (Imp y Celyn’s homeland) 1. Лламедос 2. Лламедос 3. Лламедос
Название родины Баддина-а-Холлина также содержит в себе несколько мотивировок. Это не только стилизация под валлийский топоним (а конкретнее – ойконим), но также и анаграмма (а конкретнее ананим), то есть лингвистическая мотивировка, и связанная с этим аллюзия на реальное литературное произведение. Но начнем, конечно, со стилизации.
Прежде всего, не будем забывать, что двойное l в валлийском означает глухой альвеолярный латеральный спирант, то есть фонему [ɬ], отсутствующую в русском языке, но звучащую примерно как нечто среднее между русскими звуками [с] и [щ]. Например, валлийское слово cyllell (нож) звучит примерно как «кащэ́щ». Лирическое отступление: несколько похожий мягкий шипящий согласный звук мы обнаруживаем в японском языке – глухой альвеоло-палатальный фрикатив (или глухой альвеопалатальный спирант), то есть фонема [ɕ]. Система Поливанова тщетно пытается передать его как «с», а современные авторы субтитров к аниме-сериалам – более верно, чем Поливанов – как «ш». Хотя наиболее точно звучание этой фонемы, конечно, передается русской буквой «щ». Например, записанное ромадзи (латынью) японское слово shinobi (ниндзя) в реальности звучит скорее как «щино́би», чем как «шиноби» или уж тем более «синоби». Конец лирического отступления.
Итак, ll читается как [с], [ш] или [щ]. Уже в одном этом фонетическом аспекте все три переводчика передают ойконим неверно. Он должен произноситься как «Щамедос». Чтобы убедиться в правильности такого произнесения, достаточно прослушать все на том же сайте Forvo аутентичную запись валлийской фамилии Llywelyn – звучит как «Щувэлэн». Хотя традиционно эту фамилию графически передают на русский язык как Ллевелин. Pont (мост) Llangollen, одно из «Семи чудес Уэльса» (Saith Rhyfeddod Cymru), произносится на сайте как «Понт Щангощэ́н».
Взглянем и на две другие, довольно неожиданные мотивировки этого ойконима. Обратимся к спасительным англоязычным комментариям APF.
APF: «Llamedos is 'sod em all' backwards. This is a reference to the town of Llareggub in Dylan Thomas' short prose piece Quite Early One Morning. That story was later expanded into Under Milk Wood, a verse play scripted for radio. In that version the name of the town was changed to the slightly less explicit Llaregyb. Apart from that, Llamedos is instantly recognisable to the British as the Discworld version of Wales. The double-l is a consonant peculiar to the Celtic language (from which Welsh is descended), hence also Buddy's habit of doubling all l's when he speaks.»
Вот перевод этой цитаты на русский язык, выполненный Орландиной: «Llamedos - "Sod em all" задом наперед. Это отсылка на город Llareggub (Bugger all) из краткой зарисовки в прозе Томаса Дилана "Однажды очень ранним утром". Этот рассказ позже был переделан в пьесу в стихах для радиопостановки - "Под молочным лесом". В этой версии название города было изменено на менее определенное - "Llaregyb". Кроме того, Лламедос немедлено узнается британцами как плоскомирская версия Уэльса. Двойная "l" типична для кельтского языка (от которого происходит уэльский), отсюда и привычка Бадди удваивать все "л"».
Конец цитаты. Итак. Фразу «Sod em all» можно примерно перевести как «В задницу всех». Перевод «Bugger all» зависит от грамматического контекста: если это повелительное наклонение, то «В задницу всё», а если дополнение – то «ни фига». Поскольку Пратчетт спародировал значение фразы валлийского поэта и драматурга Томаса Дилана именно в повелительном наклонении, можно сделать вывод, что скорее всего оно и имелось в виду в оригинальной пьесе «Под сенью молочного леса».
Итак, мы одновременно имеем дело с двумя мотивировками, сплётшимися в единое целое. Лингвистическая мотивировка: Llamedos – это ананим (ananym) фразы «Sod ‘em all» («В задницу всех»), то есть эта же фраза, прочитанная наоборот (частный случай анаграммы). Экстралингвистическая мотивировка: этот самый ананим Терри Пратчетта, в свою очередь, оказывается аллюзией на ананим Томаса Дилана Llareggub, образованный от близкой по форме и значению фразы «Bugger all» («В задницу всё») и тоже являющийся ойконимом. Ни той, ни другой мотивировки ни один из трех переводчиков читателю не сообщил. И всех трех переводчиков можно понять.
Стоит ли и говорить, что широкому русскому читателю неизвестен не только вымышленный Диланом город Llareggub (замененный в радио-спектакле на Llareggyb), не только произведение, для которого Дилан придумал этот город («Под сенью молочного леса»), но и сам Дилан. А ведь в цели и задачи данной работы входит, в первую очередь, синтез имен, которые будут вызывать у читателя определенные ассоциации. Но по классификации прагматических взаимоотношений Альбрехта Нойберта, ИС в творчестве Пратчетта подпадают под четвертый, наивысший уровень сложности: почти полная невозможность воспроизвести прагматический оригинал в переводе, когда оригинал текста специфично направлен на носителей языка. А направлен ли оригинал текста специфично на носителей языка? Семантика имен волей-неволей заставляет учесть такую возможность. Но ведь во вторую очередь в цели и задачи данной работы входит популяризация именно тех культурных аллюзий, которые имел в виду Пратчетт. Основанием для постановки такой задачи служит подозрение автора данной работы, что Пратчетт нарочно проводит в своих романах такие культурные параллели, чтобы потихоньку просвещать своих читателей по всему миру насчет Томасов Диланов и Бадди Холли. Входила ли в планы этого несомненно талантливого писателя подобная популяризация реалий англоязычного мира? Или он даже не задумывался об этом и писал так, чтоб в первую очередь своим было понятно? Прежде всего, почему аллюзии именно на Уэльс? Почему не на Ирландию или Шотландию? Ну, тут все просто: родители Теренса (David и Eileen Pratchett) происходят из так называемого «книжного города» Hay-on-Wye (на Cymraeg: Y Gelli Gandryll) в графстве Powys. Как несложно догадаться, графство это расположено в Уэльсе. Правда, родился Терри в Бакингемшире. То есть, для «своих» он точно пишет. А в какой степени он пишет для «чужих»? Достоверного ответа мы не получим. Но сама логика творческих усилий Пратчетта, так плотно напичкавшего свой Плоский мир пародиями на наш мир, приводит к мысли о ненавязчивой, но планомерной просветительской деятельности, которую подспудно ведет Пратчетт и в которой многое зависит от переводчика.
Что же делать переводчику, если он хочет просветить широкого читателя относительно известного в Уэльсе поэта? Дилан Томас – даже близко не часть нашей культуры. Значит, его «Есвнерхан» никто не поймет. Но, может быть, можно сообщить читателю аллюзию на название произведения-источника – «Под сенью молочного леса» (Under Milk Wood)? Однако если придать названию малой родины Баддина-а-Холлина сходство с Молочным Лесом в робкой надежде, что читатель заинтересуется происхождением такого названия и станет наводить справки, то этот любознательный читатель скорее выйдет на немецко-польский фильм 2003 года «Milchwald» (Молочный Лес). А если подойти к передаче ойконима с позиции лингвистической мотивировки? Читатель не узнает в «Есвнерхан» культурной аллюзии, но может догадаться прочитать это слово наоборот, и обрадуется своей находчивости и заложенной автором в текст шутке. Только шутку тогда, конечно, надо заложить поизящнее.
Итак, мы имеем дело с тремя одинаково важными мотивировками. Причем даже если бы у этого топонима была бы только одна единственная мотивировка – аллюзия на Томаса Дилана – все равно ее едва ли возможно удовлетворительно передать на русский, т.е. так, чтоб русский читатель понял и заинтересовался. Придется поэтому пожертвовать Томасом Диланом. Но тогда остальные две надо передать непременно. Название должно узнаваться как валлийское и должно обладать собственной семантикой – причем, желательно, схожей с оригинальной семантикой фразы «Sod ‘em all» («В задницу всех»). Автору данной работы приходит на ум только одно решение – Отвалли́йск. Не будем кривить душой и признаем, что топонимы Уэльса слабо узнаются наивным русским читателем как валлийские. Даже столицу Уэльса мало кто назовет. Прямое название города Cardiff (или Caerdydd) необязательно что скажет русскому человеку. Единственное, что подсознательно наверняка узнается как валлийское – это эндоэтноним «валлийцы», «валлийский язык». Автоэтноним (самоназвание) субъектообразующей нации Уэльса – Cymru, но носители русского языка знают их как валлийцев. Цитата из Википедии: «Слово «валлиец» германского происхождения, означает «иностранец». Считается, что ранее кельтоязычные племена были расселены почти по всей Европе, поэтому от валлийцев остались такие топонимы, как Валлония (Бельгия), Вале (Швейцария), Валахия (Румыния), окончание «уолл» в названии Корнуолл». Итак, мы нашли корень, так или иначе передающий национальную стилизацию. Осталась еще автономная семантика ананима Llamedos – «Sod ‘em all». Семантика этой фразы эквивалентна семантике фразы, расшифровывающейся при обратном прочтении ойконима Томаса Дилана – «Bugger all». По сути, это фраза, произнесенная человеком, которого все достало, который хочет, чтобы все оставили его в покое, а проблемы исчезли. В этом смысле семантика этих двух английских фраз в значительной степени перекрывается семантикой русской фразы «Отвалите!» Значит, эту фразу можно использовать для синтеза русскоязычного варианта оригинального топонима. Здесь нам повезло. Указанная нами русская фраза состоит из глагола «отвалить» в повелительном наклонении. Корень глагола «отвалить» – ‘вал’ – является омофоном и омографом части корня существительного «валлийцы» и прилагательного «валлийский» в русском языке – ‘валл’. Вследствие этого, вариант «Отвалли́йск» перекрывает обе мотивировки – лингвистическую и национальную, и приобретает дополнительное значение: слово «отваллийск» звучит как «нечто, образованное от валлийского». Иными словами, частица ‘от’ с позиции лингвистической мотивировки оказывается приставкой, а с позиции национальной мотивировки – предлогом. Конечно, такое качество как анаграммность, будет утеряно наряду с аллюзией на Дилана, но переворачивание нашего варианта задом наперед уничтожило бы его смысл. Наш окончательный вариант ойконима Llamedos –
Отвалли́йск.
Mustrum Ridcully 1. Мастрим/ Маструм Ридкулли 2. Наверн Чудакулли 3. Маструм Ридкулли
Mustrum Ridcully – Аркканцлер Незримого университета (магическое и научное заведение), верховный маг Анк-Морпорка. Начнем с фамилии. Ridcully явно происходит от французского заимствования ridicule, превратившегося в английский корень. Совпадающее с корнем существительное означает: насмешка, смехотворность, высмеивать. Какую же семантику вытаскивает из фамилии сторонник семантического перевода Берденников? Он воспринимает фамилию как логически происходящую от прилагательного ridiculous (деривата ridicule): нелепый, смехотворный. То есть, в его интерпретации, чудак. Но возможно ли так воспринимать эту фамилию? Посмотрим на самого персонажа. В Плоском мире Пратчетта чудак на чудаке и чудаком погоняет, это правда. Чудят все, кому не лень – но только не Mustrum Ridcully. Это в высшей степени прагматичный человек, лишенный чувства юмора и каких бы то не было странностей. Таким трезвым умом, как у него, обладает, пожалуй, лишь патриций Анк-Морпорка Havelock Vetinary. На протяжении всех романов цикла за этим уравновешенным и рациональным типом не наблюдается никаких чудачеств. Зато за ним наблюдается критическое восприятие окружающей действительности и обитающих в ней чудаков. Вследствие своей полной нормальности этот персонаж всегда критикует и высмеивает остальных ненормальных персонажей. В свете его характера уместно значение исходного существительного ridicule: насмешка, смехотворность, высмеивать. А самая вероятная разгадка происхождения фамилии кроется в другом деривате ridicule – в наречии ridiculously: смехотворно, нелепо, абсурдно. Соответственно, фамилию Ridcully можно интерпретировать как восклицание самого персонажа, графически и фонетически представляющее из себя редуцированную форму наречия ridiculously с синкопой в середине слова (выпущенное i) и выпущенным суффиксом ous. Это возглас «Rid(i)cul(ous)ly!»: «Нелепо!», «Абсурд!». Мы, безусловно, имеем дело с автономной семантикой: с характерологической мотивировкой, когда ИС описывает характер персонажа. Чудакулли – семантически неверный вариант. Фамилию, таким образом, можно передать как Критикан или Насмешник. В то же время вследствие частого упоминания фамилии в тексте ни Критикан, ни Насмешник не походят по критерию благозвучия. Ridcully, вообще-то, один из основных, сквозных персонажей всего цикла. К чему же нам прибегнуть, чтобы фамилия зазвучала солидно, именно как фамилия, пусть и вымышленная, сохранив при этом семантику? Стилизация под русские фамилии с окончанием на «ов» недопустима, так как сообщает неприемлемую национальную стилизацию под русские фамилии. Но есть другие славянские языки, в которых фамилии выглядят как существительные (в восприятии русского человека). Например, чешские фамилии: Чапек, Полачек (оба писателя и оба Карела). Автор данной работы предлагает в качестве стилистически нейтрального инструмента чешский язык. Автор работы перевел «насмешник» на чешский язык и получил posměváček. Это слово читается как «посмева́чек», но для благозвучия и большей семантической очевидности для русского читателя, автор данной работы предлагает изменить неудобное «ч» на «ш». Таким образом, наш вариант передачи данной фамилии на ПЯ: Посмева́шек. Это некто, кто посмеивается над глупостью других. Бородин и Янсен традиционно транскрибировали фамилию.
Перейдем к имени. Бородин и Янсен транскрибируют имя. Причем, Бородин в первый раз упоминает имя как Мастрим, а во второй раз – Маструм. Имя упоминается в романе всего два раза – персонажа всегда называют по фамилии. Берденников снова вытаскивает странную семантику и передает имя как Наверн. Наверное, переводчику почудилось «must be». Возможно, он воспринял имя и фамилии в совокупности, как квази-имя и квази-фамилию, которые на самом деле являются составляющими частями фразы «Must be something ridiculous»: «Это, должно быть, какое-то чудачество», «Это, наверное, что-то чудное». Тогда становится понятно его решение Наверн Чудакулли. Вообще-то, переводчика сложно винить, потому что семантика имени действительно очень неясна. Сначала воспримем Mustrum буквально как сочетание двух корней – must и rum – и посмотрим на него под этим углом.
must: 1. должен 2. необходимость 3. заплесневелость 4. молодое вино/ молодое винное сусло/ молодой солод 5. бешенство
rum: 1. ром 2. странный.
Что ж, имя может означать «молодой ром», как сочетание четвертого значения must и первого значения rum. Тогда это Мо́лодсо́лод Посмева́шек. Но это ли имел в виду Пратчетт – если он вообще что-то имел в виду в данном случае, а не слепил имя наобум, как у него это бывает? Может, заплесневелый ром? Или по необходимости странный? Или вынужденный быть странным? Странное бешенство? Заплесневелая странность? Все эти этимологические выкрутасы пропадают всуе, стоит осознать, что Mustrum созвучно слову mushroom – «гриб». Похож ли герой на гриб? Как сказать. Внешне это такой здоровый, крепкий дед, с бородой. Он носит одежду мага, но нигде не сказано, чтобы он носил стереотипную остроконечную шляпу волшебника, которая придавала бы ему внешнее сходство с грибом. Обратимся к переносному значению mushroom: выскочка. Можно ли назвать Посмевашека выскочкой? Вот тут попадание. В карьерном отношении он самый настоящий выскочка. Всю жизнь Посмевашек прожил в сельской местности, и о нем никто слыхом не слыхивал. Но потом, воспользовавшись смутой, он буквально захватил власть в университете и подмял под себя других магов (конечно, перед этим сам став очень хорошим магом). В контексте его биографии именно это значение имени оправдывает себя. Но Выскочка плохо годится для имени, в том числе и потому, что склоняется по первому типу существительных. Расширим же немного семантику имени. По своей сути аркканцлер – в первую очередь узурпатор. Он узурпирует власть в Незримом университете без всяких на то оснований, будучи выскочкой из деревни. Таким образом, имя Узурпатор Посмевашек соответствует его характеру, характеру его правления и обращения с остальными. Тут же сохраняется и сема must – «должен». Нужно ли видоизменять имя Узурпатор по аналогии с тем, как Пратчетт видоизменил mushroom на Mustrum? В разделе «Стратегия передачи ИС» нами уже оговорена нежелательность таких трансформаций, если только они не нужны для передачи какой-либо семы. Однако в других романах цикла Discworld некоторые персонажи обращаются к Аркканцлеру по имени, а "узурпатор" не очень-то подходит для личного обращения, отдавая неуместной трагичностью. В связи с чем возникает прагматическая потребность в видоизменении мотивировочного ИН. При трансформации придадим имени такое качество как рифмованность с фамилией. Итак, наш окончательный вариант:
Узурпа́шек Посмева́шек.
Death 1. Смерть 2. Смерть 3. Смерть
Казалось бы, уж тут-то не о чем рассуждать, подумает читатель и мысленно пожелает автору данной работы поскорее перейти к следующему ИС. Читатель, возможно, еще не знает об одном гендерном нюансе – Терри Пратчетт наделяет эту антропоморфную персонификацию мужским полом. А русское слово Смерть – женского рода и склоняется по третьему типу. Это вызывает постоянный синтаксический дискомфорт у читателя, поскольку все синтаксическое окружение данного ИС (определение, сказуемое, придаточные) ведет себя так, будто имеет дело с существительным мужского рода. «Высокий Смерть наклонился над трупом». «Сьюзен обняла своего дедушку Смерть, который держал поводья». Читателю хочется, чтобы либо Сьюзен обнимала бабушку Смерть, либо пусть дедушку, но тогда не Смерть, а какого-нибудь Скелета. Какую альтернативу можно подобрать этому «женскому» слову, оставаясь в рамках пратчеттовской космогонии? Второй роман подцикла о Смерти (и одинадцатый в общем цикле Discworld) называется «Reaper Man», что восходит к европейскому эпитету Смерти Grim Reaper. Официальный перевод «Эксмо» также принадлежит Берденникову, который переводит название романа как «Мрачный жнец». Отталкиваясь от данного решения, теоретически можно было бы заменить во всем тексте имя Смерть на Жнец, но возникает ненужный и чрезмерный акцент на эллиптической метафоре, которой Пратчетт на деле никогда не пользуется. Может, использовать в качестве имени какой-нибудь синоним слова «смерть»? Да вот незадача – синонимы «смерти» тоже женского рода: гибель, погибель, кончина. А что насчет Скелета? Этот вариант делает слишком сильный акцент на физиологии персонажа и заставляет не только думать о нем, как о голом скелете без сутаны (что не эстетично), но и забывать о главной функции этого скелета – быть смертью. А как же быть нам? Автору данной работы приходят на ум лишь крамольные решения –
Тана́тос, Некро. Они годятся с переводческой точки зрения, но не годятся с коммерческой и читательской. Миллионные тиражи книжек Терри в России уже сформировали устойчивую традицию передачи данного ИС. Русский читатель знает и любит Смерть. То есть, персонажа по имени Смерть. Кроме того, писатель иногда прибегает к игре слов на основе нарицательного значения имени. Увы, Смерть так и останется Смертью.
Засим мы переходим к прозвищам Смерти. В них, согласно Суперанской, перед нами открывается социальное поле ИС – «языковое преломление экстралингвистических социальных отношений и закрепление их за определёнными формами номинации». Дело в том, что Смерть, в попытках забыть будущее (которое всегда открыто его взору и тяготит его) путешествует по различным социальным слоям и как бы невольно примеряет различные маски. Представители разных слоев, воспринимающие его каждый под своим углом, награждают его соответствующей номинацией.
= the
Master 1. Хозяин 2. Хозяин 3. Хозяин
Так называет его слуга Альберт, который был величайшим магом Плоского мира до того, как попал во Владения Смерти. Согласно Ермоловичу, это внеситуативное прозвище по занимаемому положению. Все переводчики одинаково верно передали социальную мотивировку прозвища через калькированный перевод, однако вкусу автора данной работы больше отвечает обращение
Господин, ведь никаких «хозяйских» замашек за Смертью не замечается.
=
Beau Nidle 1. Белая Тыква Пустыни 2. Костлявый Билл 3. Ленивчик Жест
Это прозвище рассматривается чуть ниже в совокупности с the Klatchian Foreign Legion.
= Mr
Scrub 1. мистер Кляча 2. господин Скребок 3. господин Задохлик
Таким прозвищем награждают Смерть нищие. Да-да – под конец романа Смерть опускается на самое дно в своих безуспешных попытках забыть будущее. Потерянный, у костра под мостом, он находит приют у бездомных бродяг, которые учат его своему ремеслу попрошайничества. Он ходит с ними по городским площадям с протянутой кистью и просит милостыню. Бродяги показаны людьми абсолютно беспринципными. Они даже состоят в официальной Гильдии Попрошаек. Как и все, с кем взаимодействует Смерть, из-за действия его магии они не осознают, что видят скелет, но осознают, что товарищ выглядит явно нездоровым. В свете этой заботливой, жалостливой наблюдательности бомжей, и применительно к физиологии Смерти, уместно только одно значение существительного scrub: заморыш. Янсен единственный из всех передает это значение. Бородин и Берденников реализуют контекстуально неадекватную семантику имени. Первый реализует значение «человек, выполняющий тяжелую и грязную работу», а второй вытаскивает сему «жесткая щетка». Это лишь демонстрирует непонимание ими пратчеттовской иронии. Автор данной работы согласен с вариантом Янсена, но из соображений благозвучия останавливает свой выбор на словарном значении:
Замо́рыш.
Klatchian Foreign Legion
Все, что связанно в тексте с Клатчским Иностранным Легионом, включая сюда не только ИС, но и всю череду сюжетных событий, весь спектр ассоциаций, всю парадигму образов – все это без остатка является пародией на американский фильм 1939 года «Beau Geste» о Французском Иностранном Легионе. Начиная от прозвища Смерти, вступившего в Легион – Beau Nidle, и мертвых легионеров в бойницах крепостной стены, и до названия атакующей крепость народности – D’regs, являющейся прямой отсылкой к туарегам (Tuaregs). Связанные с Клатчским Иностранным Легионом ИС, таким образом, должны быть понятны человеку, смотревшему оригинальный фильм. Хотя, надо заметить, фильм этот русскому человеку практически не известен, как и вообще перлы американского кинематографа 30-х годов (например, неповторимый «Потерянный горизонт» 1937 года).
Сразу перейдём к самому интересному – к прозвищу Смерти в стенах Легиона:
Beau Nidle. Оригинальное название фильма обладает тройной семантикой. Во-первых, Geste – это фамилия протагониста фильма (Michael Geste), а Beau – полученное им в Иностранном Легионе прозвище («Красавчик»). Во-вторых, в переводе с французского словосочетание beau geste означает «красивый жест». В третьих, в название фильма заложена омофонная игра слов (pun): французское слово geste является омофоном английского слова jest, и на слух название может быть воспринято как «остроумная шутка». В русском прокате фильм известен как «Красавчик Жест» (тем, кому он вообще известен). Возьмем это хоть кому-то известное (ибо прокатное) название фильма за основу для передачи на русский язык прозвища Beau Nidle. В оригинальном фильме Майкла Джеста прозвали Красавчиком Жестом, когда он вступил во Французский Иностранный Легион. В романе «Soul music» персонажа Смерть прозвали Beau Nidle, когда он вступил в Клатчский Иностранный Легион. Вспомним, как выглядит Смерть у Пратчетта. Это антропоморфная персонификация мужского пола (такое описание принадлежит самому Пратчетту), внешне выглядит как скелет в сутане, иногда с косой. Иногда с голубыми огоньками в глазницах. Подчеркивается, что когда Смерть разговаривает со смертными, то из-за его магии они не видят, что это скелет. Однако даже при всей его магии, смертные все равно осознают, что он какой-то уж очень тощий, костлявый. Пратчетт нигде не определяет до конца технологию этого процесса: принимает ли Смерть человеческий облик, или же это все-таки «обман зрения» – то есть, видят-то смертные простой скелет, но не могут это осознать. Косвенно из текста следует, что это все-таки обман зрения. Но пратчеттовская ирония в том, что этот обман зрения не до конца работает – разговаривающим со Смертью людям постоянно кажется, что их собеседник не здоров, слишком бледен, тощ, костляв. Оле Янсен, третий переводчик романа, отмечает (правда, в других словах), что прозвище Beau Nidle при слитном прочтении омофонично английской идиоме bone idle – «ленивая кость», т.е. «отпетый лентяй». Вспомним, как персонаж американского мультсериала South Park Эрик Картман, страдающий избыточным весом, в ответ на реплику друзей «Ты жирный!» регулярно использует отговорку: «Я не жирный, просто у меня кость широкая» (I'm not fat, I'm big-boned!). А здесь кость ленивая. Итак, мы видим, что прозвище Смерти, как и прозвище протагониста оригинального фильма, обладает тройной семантикой. Во-первых, это аллюзия на фильм и протагониста. Во-вторых, это такое физиологическое (и биологическое) качество Смерти как костлявость. Люди, имеющие с ним дело, подспудно отдают себе отчет в том, что он костлявый (bony). В-третьих, это опять же омофонная игра слов (pun), характеризующая Смерть как отпетого лентяя. Автор данной работы поставил игру слов на третье место по значимости как мотивировку, поскольку сюжетно Смерть не проявляет такого качества как лень. Правда, Смерть не подчиняется приказам командования, аргументируя неповиновение репликой «Этого еще не должно случиться». У Пратчетта Смерть видит будущее и может перемещаться во времени, поэтому он знает, что уже должно случиться, а что - еще нет. А когда в качестве наказания легионеры закапывают Смерть по горло в песок (форт Легиона расположен в пустыне, как и в фильме), оставляя на солнцепеке на весь день, тот не демонстрирует ни малейшего дискомфорта и даже просит оставить его в песке еще на некоторое время. Со стороны это может восприниматься как лень, но, в общем, Смерть не производит впечатления ленивого персонажа. Так что при невозможности передать все три семы на ПЯ пожертвовать можно именно этой, третьей семой. А передать все три значения действительно не получается. Оле Янсен делает выбор в пользу «лентяя» и отметает «костлявость» – и в итоге предлагает вариант «Ленивчик Жест». Хороший вариант, но, по мнению автора данной работы, сема костлявости приоритетнее семы лентяя – при том, что сема аллюзии на фильм, несомненно, приоритетнее их обеих. В связи с этим автор данной работы предлагает свою альтернативу: Костлявчик Жест. «Костлявчик» к тому же созвучно с «красавчиком», что усиливает аллюзию на фильм. Посмотрим, как передает это прозвище Бородин – хронологически первый переводчик. У него мы также видим достойное решение: Белая Тыква Пустыни. Русскому читателю, как носителю русской культуры, сразу очевидна аллюзия на культовый советский фильм «Белое солнце пустыни». Весьма удачная находка, если задуматься. Действие также происходит в пустыне, и тоже есть герой, которого закапывают по горло в песок. При этом название «Белое солнце пустыни» русскому человеку говорит обо всем, тогда как название «Красавчик Жест» не говорит ни о чем. Бородин делает замену одной культуремы другой, подбирает реалию, близкую носителю культуры ПЯ, вместо культурно чуждой реалии. Причем, в сюжетном плане не теряет при этом ничего, а даже и приобретает – исходя из чего, можно говорить о равноценной замене. Именно в варианте Бородина сохраняется ирония аллюзии. Но, кроме аллюзии, больше ничего не сохраняется. Утрачена не только «костлявость» и «леность» Смерти, но и главный аспект – прозвищность. Вряд ли кого-то могут называть в обиходе так длинно – Белая тыква пустыни. Это звучит неправдоподобно. Автор данной работы, вследствие личной симпатии к данному варианту, хотел бы предложить ему альтернативу – Белый череп пустыни – чтоб сохранить хотя бы сему костлявости. Но прозвищности от этого не прибавляется. Поэтому наше конечное решение:
Костля́вчик Жест. Отметим, что решение второго переводчика, Берденникова, вообще не раскрывает семантического наполнения имени, хотя сохраняет прозвищность: Костлявый Билл. А ведь именно перевод Берденникова был опубликован (в том числе издательством «Эксмо») в качестве официального. То есть, Николай Берденников – самый «официальный» и авторитетный из всех трех. А ведь читатель не поймет (т.е. уже не понял), почему Смерть – Билл. Тем более в Клатчском, читай Французском, Иностранном Легионе. Может, Берденников стремился к аллюзии на фильм 1998 года «Легионер» с Жан-Клодом Ван Даммом? Но там нет никакого Билла, а протагониста-француза зовут Ален.
Что касается названия самой организации – Klatchian Foreign Legion, то оно очевидно является аллюзией на Французский Иностранный Легион, и было передано всеми тремя переводчиками одинаково – Клатчский Иностранный Легион, на основе того, что Klatch единодушно передан как Клатч.
В американском фильме командующий фортом садист после кое-как отбитой атаки туарегов рассовывает мертвых легионеров по бойницам крепостной стены так, что они повисают в бойницах, и всовывает им сбоку винтовку – чтоб при следующем нападении туареги не сразу поняли, где живые, а где мертвые, и часть пуль досталась бы мертвецам. В более поздней сцене один из братьев Джестов притворяется мертвым, повиснув на бойнице крепостной стены так, что залезший внутрь форта легионер из подкрепления не отличает его со спины от настоящих трупов. Затем Джест чудесным образом «воскресает» и спрыгивает со стены в пустыню. Эта сцена обыграна в «Soul music». После неожиданной атаки племени D’regs в бойницах форта остается много трупов. Смерть, используя присущую ему магию, на время оживляет мертвецов для отражения следующей волны атаки, и те успешно отстреливают аборигенов. Один из выживших легионеров впоследствии так описывает эту сцену: «But I’m not going to forget my old mate
Nudger Malik stuck full of arrows and still giving the enemy what for». Malik – это титул арабских царей, который обычно передается на русский язык описательно, через слово «царь», «владыка». От этого значения происходит идентичное арабское имя, традиционно передаваемое на русский как Малик. Переводчики дружно используют данный эквивалент для передачи имени на русский. А вот прозвище Nudger Бородин и Берденников истолковали как Толкач, а Янсен – как Беспокойный. Глагол nudge означает «пихать локтем» и, как метафорическая производная от этого родового значения, «ныть». Значит, Nudger – это тот, кто постоянно ноет, и пихает занятых обороной товарищей локтем, чтоб они обратили на его нытье внимание. Иными словами, Нытик. Так может, Пратчетт реализовал здесь этимологию арабского имени Malik, чтобы создать семантику «королевский нытик»? В смысле, тот, кто ноет по-королевски, тот, кто достиг совершенства в искусстве нытья. Доказать это нельзя, да и больших оснований думать, что Пратчетту известна этимология арабских имен, тоже нет. Поэтому наш окончательный вариант:
Ны́тик Ма́лик. Cotton – фамилия капрала Легиона – единодушно передана как Хлопок, на основе словарного эквивалента ИН, омографичного и омофоничного ИС.
Susan
Susan Sto Helit 1. Сьюзан Сто Гелитская 2. Сьюзен Сто Гелитская 3. Сьюзан Сто Гелитская
=
Suzi 1. Сьюзи 2. Сюзи 3. Сьюзи
Susan – одно из немногих имен в цикле Пратчетта Discworld, которое реально существует в нашем мире и может поэтому быть признанно настоящим антропонимом. Значит, и обращаться мы с ним будем, как с реальным антропонимом. Шошанна (שׁוֹשַׁנָּה) – женское имя еврейского происхождения, этимологически означающее «водяная лилия», а в современном иврите – «роза». Традиционно это еврейское имя передавалось на русский язык как Сусанна – вспомнить хотя бы библейский сюжет о Сусанне и старцах из книги пророка Даниила. В то же время во французском языке имя закрепилось как Suzanne, а в английском языке – как Susan. И уже с французского имя традиционно передается на русский как Сюза́нна, а с английского, согласно практической транскрипции (А. М. Сухотин) – как Сью́зен. Впрочем, вариант «Сьюзан» также иногда встречается и, с позиции узуса, поэтому допустим. Но с позиции нормы правильным вариантом передачи английского имени Susan на русский язык является Сьюзен. Таким образом, вариант Берденникова мы признаем в этой части правильным. Говорящее ли это имя? Нет. Главная героиня романа «Soul music» – внучка Смерти, временно исполняющая его обязанности. Будучи по своему характеру девушкой готического типа, то есть несколько замкнутой и мрачной, она к тому же еще и довольно мрачно выглядит: выступая в функции Смерти, она носит черную сутану и косу (в смысле, косу-оружие, а не косу-прическу). Волосы ее от природы абсолютно белые – только одна черная прядь выделяется на фоне белоснежной шевелюры. Что ж, водяные лилии зачастую бывают белыми. Но даже если сам Пратчетт подразумевал такую мотивировку – это не повод вытаскивать на поверхность семантику реально существующего антропонима, у которого есть реально существующие аналоги в русском, французском, иврите и других языках. Тем более что скорее всего белый цвет волос Сьюзен символизирует белый цвет костей ее дедушки Смерти, а черная прядь – антураж его владений. Отношение самой Сьюзен к своему собственному имени показано Пратчеттом в ее внутреннем монологе, построенном по принципу несобственно прямой речи:
«Susan... it wasn't a good name, was it? It wasn't a truly bad name, it wasn't like poor Iodine in the fourth form, or Nigella, a name which means 'oops, we wanted a boy'. But it was dull. Susan. Sue. Good old Sue. It was a name that made sandwiches, kept its head in difficult circumstances and could reliably look after other people's children. It was a name used by no queens or goddesses anywhere. And you couldn't do much even with the spelling. You could turn it into Suzi, and it sounded as though you danced on tables for a living. You could put in a Z and a couple of Ns and an E, but it still looked like a name with extensions built on. It was as bad as Sara, a name that cried out for a prosthetic H. Well, at least she could do something about the way she looked.»
Из данного абзаца мы можем заключить, что имя главной героини романа не имеет вообще никакой авторской мотивации. По прочтении этого монолога становится понятно, что никакой параллели с лилией Пратчетт не проводит. Также из монолога мы вычленяем уменьшительные формы от Susan – Sue, Suzi. Бородин и Янсен справедливо передают Suzi как Сьюзи, а Берденников почему-то выбирает Сюзи, что нелогично при полной форме Сьюзен (единственно правильной именно у него). Нарушен критерий переводческого однообразия. Относительно Suzi автор работы соглашается с Бородиным и Янсеном. Sue передано у всех одинаково – как Сью.
Поскольку название герцогства Sto Helit мы передали как Сто Гелит, то Susan Sto Helit –
Сьюзен Сто Гелитская. Ее титул все три переводчика передали одинаково, и автор данной работы к ним присоединяется.
The Quirm College for Young Ladies 1. Квирмский Колледж для Юных Леди 2. Щеботанский колледж для благородных барышень 3. Квирмский Колледж для Молодых Девиц
В единое семантическое поле с сотрудницами колледжа неизбежно попадает сам колледж, по категории «сюжетная связь с другими ИС в тексте». Автор данной работы не может не сказать сразу, что едва он прочел данный официоним в оригинальном тексте, как ему сразу же пришел на ум вариант:
Квирмский Институт благородных девиц. Аллюзия на Смольный институт благородных девиц настолько сильна в сознании русского человека, что это оказывается наиболее естественным и «говорящим» способом передачи. В данном контексте институт функционально эквивалентен колледжу. А сема «благородные» хотя и не прослеживается в названии явно (то бишь, в названии попросту нет такого слова), но интертекстуально эта сема неоспорима. Ведь человеку, прочитавшему даже несколько первых страниц романа, становится ясно, что по сюжету в колледже учатся как раз благородные девицы. Слово же «девица» удивительным образом покрывает и сему young, и сему ladies – причем, последнюю только в контексте аллюзии на Смольный институт благородных девиц. Это потому что мы знаем, что под «девицами», учившимися в Смольном, культурологически подразумеваются именно молодые благородные дамы, а не базарные девки. Поэтому понятно и справедливо стремление Янсена максимально уподобить официоним нашей культуреме про Смольный, но автор данной работы несомненно выберет саму аллюзию, нежели ее адаптационный суррогат. Что касается компонента «Щеботанский» в варианте Берденникова, то это потому, что Берденников и название страны Quirm передал как Щеботан.
Leonard of Quirm 1. Леонардо из Квирма 2. Леонард Щеботанский 3. Леонард из Квирма
Изобретатель и ученый из Квирма. Подтвержденная аллюзия на Леонардо да Винчи. Для лучшего узнавания русским читателем автор данной работы предлагает усиление аллюзивности:
Леонардо да Кви́рми.
Нам нужны такие вдумчивые и старательные переводчики, как вы. Эксмо-то спустя рукава переводит, я после их версии "Вора времени" последующие переведённые ими книги даже открывать не хочу, читаю фанатские переводы в интернете.
