Я постоянно создаю богов -- а сейчас я думаю, что бог всё же может существовать, гооврит фантаст Терри Пратчетт.
Ребёнком Терри Пратчетт задавал вопросы обо всём на свете, но не всегда получал желанные ответы. Автор фэнтезийных романов-бестселлеров вырос не веря в высшее божество – пока однажды мир не открылся писателю, когда тот готовился к очередному выступлению на ток-шоу.
Тут ходят слухи, что я «нашёл Бога». Я сильно в этом сомневаюсь, поскольку мне достаточно сложно найти даже мои ключи, хотя у меня имеется экспериментальное доказательство их существования.
Но это правда, что в своём недавнем интервью я описывал, как в один сумасшедший день у меня неожиданно возникло отчётливое ощущение, что я всё делаю правильно, и всё происходит так, как должно.
Это было похоже на отзвук в моей голове и с ним на миг пришло ощущение умиротворения. Я не привык к такому.
Как фантаст, я создаю новых богов и философов практически в каждой новой книге. (Я весьма доволен своей Анноей, богиней Утвари, которая застревает в кухонных шкафчиках; чей храм обвешан погнутыми венчиками для взбивания яиц и лопатками. Мне кажется, она ведёт свою деятельность и в нашем мире.)
Но с тех самых пор как я подцепил болезнь Альцгеймера, во время долгих зимних прогулок я пытался решить для себя, во что я верю на самом деле, если верю вообще.
Я прочитал Ветхий завет от корки до корки когда мне было 13 и я был в ужасе. Через несколько месяцев после этого я прочитал «Происхождение видов». Я тогда немножечко неадекватно воспринимал реальность, потому что лежал в постели с простудой, но несмотря на это – или, наоборот, благодаря – мне всё показалось очень логичным.
Как только мне снова разрешили выходить, я одолжил продолжение, и уже тогда меня поразило, что Дарвин не догадался доработать заголовок. Если бы только хороший издатель указал ему, что название «Восхождение человека» более привлекательно для публики, негодования, вероятно, было бы меньше.
Эволюция была для меня намного более увлекательной, чем библейские свидетельства. Кто же не предпочитает быть «взошедшей» обезьяной, а не падшим ангелом? На мой детский взгляд, доказательства того, что Дарвин прав, возникали каждый день. Нам не потребовалось многого, чтобы опять вернуться в обезьянье состояние.
А вот Новый завет мне нравился. Иисус говорил много хороших вещей, а что касается его отца, тот должен был пользоваться большим почётом у общества, чтоб работать с древесиной, – материалом, который никак не мог быть широко распространённым в Палестине.
Но я никогда не мог увязать оба завета в одну общую историю. Кроме того, в то время я также из интереса читал мифологию и мне попался «Фольклор в Ветхом завете» Сэра Джеймса Дж. Фрейзера, что называется, изящно замаскированный разнос.
Ко своим 14 годам я был уже слишком умным для собственного Бога.
Видите ли, я никогда не мог найти ответов. Может, я задавал неправильные вопросы, или был неправильным ребёнком, даже в младших классах.
Меня смущал тот факт, что, согласно церковному гимну, там, где-то далеко, есть зелёный холм, не окружённый городской стеной. Что странного в том, что вокруг холма нет стены? Если бы только кто-то мог объяснить…
И так оно было всегда – никаких объяснений.
Я спросил учительницу, что является противоположностью чуда, и она, не думая, полагаю, ответила, что это дело рук Божьих.
Вам не следует говорить что-то подобное ребёнку, который станет писателем, у нас хорошая память.
Но я задал этот вопрос, потому что моя мама рассказала мне про две знакомые ей семьи из Ист-Энда, в Лондоне. Они проживали в домах, имеющих общую стену. Девушка из одной семьи должна была выходить замуж за парня из другой, и в ночь перед свадьбой немецкая бомба погубила всех членов семьи разом, исключая брата-моряка жениха, который приехал как раз вовремя, чтобы голыми руками разгребать руины.
Эта история, как и многие другие, которые мама рассказывала мне, произвела на меня громадное впечатление. Я полагал, это было чудо. Оно выглядело как чудо. Только…наоборот.
Благодарил ли моряк своего бога за то, что бомба его обминула? Или проклинал за то, что она не обминула его семью? И если моряк благодарил бога, не было ли это предательством по отношению к его семье?
Если Бог спас одного, Он ведь мог спасти и остальных, не так ли? В конце-концов, разве не он тут главный? Почему Он ведёт себя так, как будто это не так? И он хочет, чтобы мы тоже вели себя так, как будто это не так?
Мальчишкой, я отчётливо представлял себе Всемогущего: он носил фрак и брюки в тонкую полоску, у него были чёрные, зализанные назад волоcы и орлиный нос.
В целом, я был, наверное, довольно странным ребёнком, и мне любопытно, на что могла бы быть похожа моя жизнь, если бы когда мне было девять, мне повстречался хороший теолог.
Около пяти лет назад тот ребёнок снова дал мне знать о себе, когда я начал работу над книгой, которая скоро увидит свет под названием «Нация». Это нахлынуло на меня неожиданно, в общих чертах, без каких-либо деталей.
Действие происходит в мире, очень похожем на наш, во временя взрыва как на Кракатоа; и в центре событий 13-летний мальчик, ставший сиротой, требует у своих богов ответов, хотя он даже не понимает полностью, в чём заключаются вопросы.
Он слишком ненавидит их, чтобы в них не верить. Ему пришлось похоронить свою семью, он не собирается кого-то благодарить. И вот я наблюдаю, как он пытается создать новую нацию и новую философию.
«Создатель дал нам мозги, которые могут доказать, что его не существует, --- говорит он старику. --- Лучше сконструировать сейсмограф, чем поклонятся вулкану».
Я согласен. Я не верю. И никогда не верил, особенно в длинные бороды на небесах.
Но я воспитывался в традициях английской церкви, что значит, что хотя посещение церкви не входило в воскресные планы моей семьи, все Десять заповедей исполнялись практически инстинктивно, и у нас господствовала атмосфера благоразумия, доброты и порядочности.
Про веру дома никогда не говорили, но каждый день подавались примеры того, как правильно поступать.
Возможно именно поэтому я никогда не испытывал неприязни к религии. Я думаю, у неё своя роль в нашей эволюции.
Я не особо разделяю мнение, что «религия является причиной большинства войн», потому что очевидно, что причиной войн являются сумасшедшие, любящие манипулировать другими и жаждущие власти люди, которые Богом прикрывают свои собственные амбиции.
В числе моих друзей есть верующие всех видов. Некоторые из них молятся за меня. Я действительно рад, что у них есть такое желание, но, полагаю, полагаться на науку несколько надёжнее.
Так как мне следует истолковать голос, который говорил со мной недавно, когда я носился, готовясь к очередному интервью на студийном диване?
Если быть точным, это был отголосок у меня в голове, и он сказал мне, что всё в порядке и всё идёт своим чередом. На мгновение я почувствовал умиротворение. Откуда же это пришло?
На самом деле – от меня самого, от той части каждого из нас, которая, в моём случае, заставила меня замереть в восхищении, когда я впервые услышал Spem In Alium Томаса Таллиса, чувствовать приподнятость духа на прогулке одним февральским днём, когда свет заходящего солнца окрасил вспаханное поле в ярко-розовый цвет; я верю, это то, что Авраам чувствовал на горе и чувствовал Эйнштейн, когда оказалось, что E=mc2.
Это то мгновение прозрения, когда мир открывается перед нами, и в этот миг приходит ощущения порядка большего, чем небесный, и, по крайней мере пока, находящегося за пределами понимания Стивена Хокинга. Он не требует поклонения, но, в свою очередь, вознаграждает разум, наблюдательность и любознательность.
Я не думаю, что я нашёл Бога, но, возможно, я увидел, откуда боги к нам приходят.