Search
Thursday, March 28, 2024 ..:: Книги » Библиотека (переводы книг) » Истина » Истина. Ч.8 ::..   Login

                                                  

 Истина. Ч.8 Minimize

- Как это будет работать? – спросила Сахарисса, стараясь выглядеть умно. Сосредоточиться на чем-то подобном было лучше, чем думать о странных людях, готовящихся к новому вторжению.
- Медленно, - пробурчал Славногор, ковыряясь с прессом. – Вы понимаете, что из-за этого каждую картинку придется печатать намного дольше?
- Фы хотели цфет, я фам дал цфет, - мрачно отозвался Отто. – Быстро фы не просили.
Сахарисса взглянула на эксперементальный иконограф. Сейчас большинство снимков писалось в цвете. Только очень дешевые бесы рисовали черно-белым, пусть Отто и утверждал, что монохромные изображения «это само по себе форма искусстфа». Но вот печатать в цвете…
На краю иконографа сидело четыре беса, передавая друг другу очень маленькую сигарету и с интересом наблюдая за работой с прессом. Трое из них носили толстые очки с цветными стеклами: красными, синими и желтыми.
- Но не зелеными… - произнесла девушка. – Так значит… если встретится что-то зеленое – я правильно поняла? – Гутри видит… синее в зеленом и рисует это на пластинке синим…
Один из бесов помахал ей рукой.
- …А Антон видит желтое, и рисует его, а если это пропустить через пресс…
- …Очень, очень медленно, - пробормотал Славногор. – Было бы быстрее обежать все дома и рассказать новости.
Сахарисса посмотрела на пробные листки снимков недавнего пожара. Это был определенно пожар, с красными, желтыми и оранжевыми языками огня, и было немного, да, синего неба, и големы были весьма добротного красновато-коричневого цвета, но вот телесные тона… Ну, в Анк-Морпорке «телесный цвет» был несколько непростым, поскольку, если выбрать наугад горожанина, он мог оказаться любого цвета, за исключением, может быть, бледно-голубого, но здесь лица многих наблюдающих наводили на предположение, что по городу распространилась особенно страшная чума. Вероятно, Разноцветная Смерть, решила она.
- Это только начало, - сказал Отто. – Мы стелаем лучше.
- Лучше – может быть, но скорость уже на пределе, - отозвался Славногор. – Можем выпускать где-нибудь двести в час. Может, двести пятьдесят, но кто-то точно будет разыскивать свои пальцы еще до конца дня. Простите, но мы делаем все, что в наших силах. Если б у нас был день как следует все переделать и перестроить…
- Тогда напечатайте пару сотен, а остальные сделайте черно-белыми, - решила Сахарисса и вздохнула. – По крайней мере, привлечет внимание людей.
- В Инкфайрере, как только они это уфидят, фыяснят, как оно сделано, - заметил Отто.
- Тогда мы хотя бы пойдем ко дну с поднятыми цветными флагами, - сказала Сахрисса.
Когда с потолка посыпалась пыль, она покачала головой.
- Послушайте только, - проворчал Боддони. – Чувствуете, как пол трясется? Это опять их большие прессы.
- Во всем к нам подкапываются, - сказала Сахарисса. – А мы все так старались. Это так несправедливо.
- Удивляюсь я, как пол это выдерживает, - сообщил Славногор. – Здесь ведь ничего на твердом грунте не построено.
- Подкапываются, значит, а? – проговорил Боддони.
Когда он это сказал, два или три дварфа подняли глаза от работы. Боддони произнес что-то по-дварфийски. Славногор что-то резко ему ответил. Присоединилась пара других дварфов.
- Прошу прощения, - едко вмешалась Сахарисса.
- Ребята… задумались, не пойти ли и не взглянуть, - объяснил Славногор.
- Я недавно пыталась, - заметила Сахарисса. – Но тролль у дверей был крайне невежлив.
- Дварфы… По-другому к этому вопросу подходят, - произнес Славногор.
Сахарисса увидела движение. Боддони вытащил из-под скамьи свой топор. Это был традиционный дварфийский топор. С одной стороны была киркомотыга для извлечения интересных минералов, а с другой – боевой топор, потому что люди, владеющие землей с ценными минералами порой бывают такими неблагоразумными.
- Вы же не собираетесь ни на кого нападать, правда? – шокировано спросила девушка.
- Ну, кто-то же сказал, что, коль хочешь хорошую историю, нужно копать и копать, – отозвался Боддони. – Мы просто пойдем прогуляемся.
- В подвале? – спросила Сахарисса, когда они направились к ступеням.
- Ага, в темноте прогулка, - объяснил Боддони.
Славногор вздохнул.
- А мы, остальные, тогда продолжим заниматься газетой, так? – распорядился он.
Через минуту-другую под ними послышался звук нескольких ударов топором, а потом кто-то очень громко выругался по-дварфийски.
- Я пойду посмотрю, что они делают, - сообщила Сахарисса, не в силах больше противостоять, и поспешила прочь.
Когда она спустилась, кирпичи, которыми когда-то был заложен старый дверной проем, уже валялись на полу. Поскольку камни Анк-Морпорка перерабатывались целыми поколениями вновь и вновь, никто не видел смысла в том, чтобы разводить прочный строительный раствор, и особенно в том, чтобы закрывать старые дверные проемы. Песок, грязь, вода и слизь все сделают, чувствовали они. В конце концов, до сего же дня так и было.
Дварфы вглядывались в открывшуюся за проломом тьму. У каждого на шлем было установлено по свече.
- Я думал, твой молодой человек говорил, что старые улицы полностью заполнили, - сказал Боддони.
- Он не мой молодой человек, - ровно произнесла Сахарисса. – Что там?
Один их дварфов ступил в проем с фонарем.
- Там вроде как… туннели, - сообщил он.
- Старые тротуары, - пояснила Сахарисса. – В этой области везде так, я думаю. После больших потопов дороги застраивались древесиной и заполнялись, но тротуары с каждой стороны оставляли, потому что еще не вся собственность достроилась, и люди возражали.
- Что? – поразился Боддони. – То есть дороги были выше тротуаров?
- О, да, - ответила Сахарисса, вступая за ним в провал.
- А что случалось, если лошадь мо… пускала струю на улицу?
- Вот чего уж точно не знаю, - фыркнула Сахарисса.
- А как люди переходили через улицу?
- По лестницам.
- О, да бростье, мисс!
- Нет, они пользовались приставными лестницами. И кое-где туннелями. Это все было ненадолго. А потом проще было положить над старыми тротуарами тяжелые плиты. Так что получились эти… ну, забытые пространства.
- Тут крысы есть, - заметил Доузи, который прошел чуть подальше.
- Черт возьми! – воскликнул Боддони. – Кто-нибудь прихватил нож? Просто шучу, мисс. Эй, а что это у нас здесь?..
Он рубанул по каким-то планкам, рассыпавшимся под ударами.
- Кто-то не хотел лезть по лестнице, - заметил он, заглядывая в еще одну дыру.
- Она проходит прямо под улицей? – спросила Сахарисса.
- Похоже на то. Наверное, у кого-то была аллергия на лошадей.
- И… Э… Вы можете найти дорогу?
- Я дварф. Мы под землей. Дварф. Под землей. Что вы там спрашивали?
- Вы же не собираетесь проломиться в подвалы Инквайрера, ведь нет? – спросила Сахарисса.
- Кто, мы?
- Собираетесь, не так ли.
- Мы бы не стали делать чего-то такого.
- Да, но вы же делаете, не так ли.
- Это было бы равносильно взлому, разве нет?
- Да, и именно это вы и планируете сделать, так?
Боддони ухмыльнулся.
- Ну… Немного. Просто хотим осмотреться. Вы понимаете.
- Хорошо.
- Что? Вы не против?
- Вы же не собираетесь никого убивать, так?
- Мисс, мы такого не делаем!
Сахарисса выглядела слегка разочарованной. В течение долгого времени она была заслуживающей уважения приличной молодой женщиной. В случае определенных людей это значит, что внутри скопилось много запруженной недостойности, только и ждущей случая вырваться наружу.
- Ну… Может, тогда заставите их немного пожалеть?
- Да, это мы, наверное, сделать сможем.
Дварфы уже крадучись пробирались по туннелю на другую сторону захороненной улицы. В свете их факелов Сахарисса увидела старые здания, заложенные двери, заваленные валунами окна.
- Вот здесь должно быть приблизительно нужное место, - сказал Боддони, указывая на смутно различимый прямоугольник, заложенный чуть более низкокачественным кирпичом.
- Вы собираетесь вот так просто вломиться? – спросила Сахарисса.
- Скажем, что заблудились, - отозвался Боддони.
- Заблудились под землей? Дварфы?
- Ну хорошо, скажем, что мы напились. В это люди поверят. Ладно, ребята…
Прогнившие кирпичи обрушились. Хлынул свет. В открывшемся подвале человек, раскрыв рот, поднял взгляд от стола.
Сахарисса, прищурившись, всмотрелась сквозь пыль.
- Вы? – удивилась она.
- А, это вы, мисс, - произнес Себя-Режу-Без-Ножа Достабль. – Привет, парни. Я рад вас видеть…


Вся компания как раз собиралась уходить, когда галопом примчался Гаспод. Он бросил единственный взгляд на других собак, сгрудившихся вокруг огня, нырнул под волочащиеся складки кошмарного пальто Старикашки Рона и заскулил.
Потребовалось некоторое время, чтобы всей целиком команде разобраться, что случилось. В конце концов, они были людьми, способными спорить, и откашливаться, и проявлять творческое непонимание во многочасовом обсуждении, последовавшим за тем, как кто-то сказал «Доброе утро».
В конечном счете это Человек-Утка уловил сообщение.
- Эти люди отлавливают терьеров? – спросил он.
- Точно! Это все чертова газета! Ни в коем чертовом случае нельзя доверять людям, которые пишут в газетах!
- Это те люди выбросили собачек в реку?
- Точно! – подтвердил Гаспод. – Дело пахнет гнилью!
- Ну, мы тоже можем тебя защитить.
- Да, но мне надо повсюду бывать! Я в этом городе важная фигура! Я не могу залечь на дно! Мне нужна маскировка! Слушайте, нас, возможно, ждут пятьдесят долларов, так? Но вам нужен я, чтобы их достать!
Этим команда была впечатлена. В их безналичной экономии пятьдесят долларов было целым состоянием.
- Шобменя, - выразился Старикашка Рон.
- Собака – это собака, - заметил Арнольд Боком. – Вследствие того, что называется собакой.
- Гаааарк! – каркнул Генри Гроб.
- Это правда, - согласился Человек-Утка. – Фальшивая борода тут не сработает.
- Ну, вашим громадным мозгам лучше что-нибудь придумать, потому что до тех пор я с места не стронусь, - заявил Гаспод. – Я видел этих людей. Они совсем не милые.
Послышался гул от Вцелом Эндрюса. Его лицо подергалось, пока тасовались разные личности, и, наконец, остановилось на восковых одутловатых чертах Леди Гермионы.
- Мы можем его замаскировать, - объявила она.
- И под кого ты замаскируешь собаку? – поинтересовался Человек-Утка. – Под кошку?
- Собака – это не просто собака, - объяснила Леди Гермиона. – Думаю, у меня есть идея…



Когда Уильям вернулся, дварфы скопились вокруг чего-то толпой. Эпицентром скопления оказался мистер Достабль, который выглядел так, как стал выглядеть бы кто угодно, если бы на него разразились тирадой. Уильям еще не видел никого, кому бы так справедливо подходило это словосочетание. Оно означало человека, которому уже двадцать минут делала выговор Сахарисса.
- Проблемы? – спросил он. – Здравствуйте, мистер Достабль…
- Скажи мне, Уильям, - обратилась к нему Сахарисса, медленно вышагивая вокруг стула Достабля. – Если бы истории были едой, какой едой была бы «Золотая Рыбка Съедает Кошку»?
- Что? – Уильям уставился на Достабля. Его озарило догадкой. – Думаю, эта будет еда такого длинного, тонкого вида.
- Наполненная дрянью подозрительного происхождения?
- Ну-ну, нет никакой нужды говорить таким тоном… - начал было Достабль, но под испепеляющим взором Сахариссы умолк.
- Да, но дрянью, некоторым образом привлекательной. Ты продолжаешь ее есть, даже если бы тебе хотелось, чтобы ты этого не делал, - продолжил Уильям. – Что здесь происходит?
- Слушайте, я не хотел этого делать, - заявил Достабль.
- Что делать? – спросил Уильям.
- Мистер Достабль писал эти статьи для Инквайрера, - объяснила Сахарисса.
- Я имею в виду, никто же не верит тому, что они читают в газетах, верно? – подал голос Достабль.
Уильям пододвинул стул и сел на него верхом, сложив руки на спинке.
- Итак, мистер Достабль… Когда вы начали мочиться в фонтан Истины?
- Уильям! – возмутилась Сахарисса.
- Послушайте, время сейчас не легкое, понимаете? – проговорил Достабль. – И я подумал, все эти новости… Ну, людям нравится слышать обо всяком издалека, ну, знаете, как в Альманаке…
- «В Хершебе Чума Гигантских Хорьков»? – уточнил Уильям.
- Что-то в этом стиле. Ну, я подумал… Это вроде как не имеет никакого значения, по-настоящему это, ну, знаете, правда или нет… То есть… - От стеклянной улыбки Уильяма Достаблю начинало становиться неуютно. – То есть… Это же почти правда, так ведь? Все знают, что подобные вещи случаются…
- Ко мне вы не пришли, - заметил Уильям.
- Ну, конечно нет. Все знают, что вы немного… Лишены воображения в таких вещах.
- Ты имеешь в виду, что мне нравится знать, что события действительно происходили?
- Да, вот это. Мистер Подлиза говорит, что люди все равно не заметят разницы. Вы ему не очень нравитесь, мистер де Слов.
- Он руки распускает, - заметила Сахарисса. – Такому человеку нельзя доверять.
Уильям пододвинул к себе последний выпуск Инквайрера и наугад выбрал статью.
- «Человека Похитили Демоны», - прочел он. – Здесь говорится о мистере Ронни «Поверь мне» Очемолвидце, который известен тем, что задолжал троллю Хризопразу больше двух тысяч долларов, и в последний раз его видели во время покупки очень быстрой лошади?
- Ну и?
- Какое отношение к этому имеют демоны?
- Ну, его могли похитить демоны, - произнес Достабль. – Это может случиться с каждым.
- То есть вы имеете в виду, что нет никаких доказательств тому, что его не похитили демоны?
- Таким образом люди смогут собраться с собственными мыслями, - отозвался Достабль. – Так мистер Подлиза говорит. Людям надо предоставлять выбор, он сказал.
- Выбирать, что истинно?
- И зубы он как следует не чистит, - продолжала Сахарисса. – То есть, я не из тех, кто чистоплотность и аккуратность ставит рядом с благочестием, но всему же есть пределы.*
-----
* Классически, очень немногие люди ставили аккуратность рядом с благочестием, кроме как, разве что, в очень жестоко сокращенном словаре. Вонючая набедренная повязка и волосы высшей степени запутанности обычно были знаком должности пророков, чье презрение всего земного начиналось с мыла.
-----
Достабль печально покачал головой.
- Я теряю свою хватку, - сказал он. – Представьте себе – я, да на кого-то работаю? Я, наверное, умом повредился. Это холодная погода так на меня действует, вот что. Даже… налоги, - проговорив это слово, он содрогнулся, - выглядели привлекательнее. Вы знаете, - добавил он голосом, полным ужаса, - что он говорил мне, что делать? В следующий раз я тихо и мирно прилягу, пока это чувство не пройдет.
- Вы безнравственный приспособленец, мистер Достабль, - заявил Уильям.
- Пока что это здорово работало.
- Вы можете продать нам несколько своих реклам? – спросила Сахарисса.
- Я не собираюсь ни на кого работать еще р…
- На комиссионной основе, - добавила Сахарисса.
- Что? Ты хочешь его нанять? – удивился Уильям.
- А почему бы и нет? В рекламах можно врать сколько угодно. Это разрешено, - заметила Сахарисса. – Пожалуйста? Нам нужны деньги!
- Комиссионная основа, а? – протянул Достабль, потирая свой небритый подбородок. – Вроде как… пятьдесят процентов вам двоим и пятьдесят мне?
- Со мной это обсудим, хорошо? – предложил Славногор, похлопав его по плечу. Достабль поморщился. Когда дело доходило до жесткого торгования, дварфы были тверды, как алмазы.
- У меня есть выбор? – пробормотал он.
Славногор наклонился поближе. Его борода ощетинилась. Сейчас у него в руках не было оружия, но Достабль, так сказать, видел большой боевой топор, которого не было.
- Несомненно, - заверил дварф.
- О, - произнес Достабль. – Так… что именно я буду продавать?
- Пространство, - ответила Сахарисса.
Достабль снова просиял.
- Всего лишь пространство? Ничто? О, это я могу. Ничто я могу продать лучше чего-либо еще! – он сокрушенно покачал головой. – Вот когда я пытаюсь продать что-то, то все идет наперекосяк.
- Как вы тут оказались, мистер Достабль? – спросил Уильям.
От ответа он в восторг не пришел.
- Подобные штуки могут в обе стороны работать, - заметил он. – Нельзя просто так прокапываться в собственность других людей!
Он обвел дварфов яростным взглядом.
- Мистер Боддони, я хочу, чтобы эту дыру заделали сейчас же, ясно?
- Мы только…
- Да, да, вы делали все из лучших побуждений. А теперь я хочу, чтоб ее заложили, и как следует. Хочу, чтобы дыра выглядела так, словно ее никогда там не было, благодарю. Я не хочу, чтобы что-нибудь, не спускавшееся по лестнице в подвал, оттуда появлялось. Прямо сейчас, пожалуйста!
- Думаю, я напал на след настоящей истории, - сказал он, когда раздраженные дварфы гуськом удалились. – Думаю, я скоро встречусь с Вуффлзом. Я тут…
Как только он вытащил блокнот, что-то со звоном упало на пол.
- Ах, да… И я тут взял ключ от нашего городского дома, - сказал он. – Ты хотела платье…
- Поздновато уже, - заметила Сахарисса. – Я уже, честно говоря, обо всем этом и забыла.
- Почему бы тебе не пойти и не взглянуть, пока все заняты? Можешь еще взять с собой Рокки. Ну, знаешь… На всякий случай. Но вообще дом пустует. Отец, когда приезжает в город, останавливается в своем клубе. Давай. В жизни должно быть что-то кроме исправления рукописей.
Сахарисса неуверенно посмотрела на ключ в своей руке.
- У моей сестры целая куча платьев, - добавил Уильям. – Ты же хочешь пойти на бал, ведь так?
- Полагаю, миссис Теплостель сможет подогнать его под меня, если занести ей платье утром, - проговорила Сахарисса с выражением слегка раздраженной неохоты, тогда как язык жестов умолял о том, чтоб ее убедили.
- Вот именно, - отозвался Уильям. – И, я уверен, ты сможешь найти кого-нибудь, кто сделает тебе нужную прическу.
Сахарисса прищурилась.
- Это правда, знаешь ли, со словами ты поразительно управляешься, - сказала она. – А ты чем собираешься заняться?
- Я собираюсь, - ответил Уильям, - встретиться с собакой по поводу человека.


Сержант Ангва взглянула на Ваймса через пар, исходящий из миски перед ней.
- Простите за это, сэр, - сказала она.
- У него ноги земли не коснутся, - сообщил Ваймс.
- Вы не можете арестовать его, сэр, - сказал Капитан Моркоу, кладя Ангве на голову свежее полотенце.
- О? Не могу арестовать его за нападение на офицера, а?
- Ну, вот тут-то все и становится запутанно, не так ли, сэр? – заметила Ангва.
- Ты офицер, сержант, в какой бы форме ты ни оказалась в данный момент!
- Да, но… Всегда было несколько удобно оставлять весть об оборотне просто слухами, сэр, - сказал Моркоу. – Вы так не думаете? Мистер де Слов записывает вещи. Нас с Ангвой это не особенно привлекает. Тем, кому надо знать, знают.
- Тогда я запрещу ему это делать!
- Как, сэр?
Ваймс, казалось, слегка упал духом.
- Вы не можете мне говорить, что я, как командор Стражи, не могу запретить какому-то мерз… идиоту записывать все, что ему вздумается?
- О, нет, сэр. Конечно, можете. Но я не уверен, что вы можете запретить ему записывать, что вы запретили ему все записывать, сэр - сказал Моркоу.
- Я поражен. Поражен! Она – твоя… твоя…
- Его друг, - закончила Ангва, еще раз глубоко вдохнув пар. – Но Моркоу прав, мистер Ваймс. Я не хочу, чтобы это пошло дальше. Это я виновата в том, что недооценивала его. Я прямиком вышла на эту штуку. Через час или два я буду в порядке.
- Я видел, что с тобой было, когда ты пришла, - проговорил Ваймс. – Кошмар с тобой был.
- Это был шок. Нос просто отключается. Все равно, что завернуть за угол и налететь прямо на Старикашку Рона.
- О боги! Настолько плохо?
- Ну, может, не совсем. Пусть все останется, как есть, сэр. Пожалуйста.
- Быстро он учится, наш мистер де Слов, - заметил Ваймс, садясь за стол. – У него есть перо и печатный станок, и все ведут себя так, словно он вдруг стал самым важным игроком. Что ж, придется ему выучить еще немного больше. Он не хочет, чтобы мы следили? Ну, так мы больше не будем. Пусть пока пожинает, что посеял. Боги знают, у нас других дел более чем достаточно.
- Но технически он…
- Видишь вот эту табличку у меня на столе, капитан? Сержант, ты видишь? Тут написано «Командор Ваймс». Это значит, что здесь у нас cопротивление. (the buck starts here). Вы только что получили приказ. А теперь, что еще нового?
Моркоу кивнул.
- Ничего хорошего, сэр. Никто не нашел пса. Гильдии все принимают меры и готовятся к худшему. У мистера Скроупа побывало много гостей. О, и Верховный Жрец Чудакулли говорит всем, что Ветинари сошел с ума, потому что днем раньше он рассказывал о плане, как заставить омаров летать по воздуху.
- Омары, летающие по воздуху, - ровным голосом повторил Ваймс.
- И что-то о том, как посылать корабли с шелком семафором, сэр.
- О боже. А что говорит мистер Скроуп?
- Очевидно, он говорит, что он с нетерпением ждет новой эры в нашей истории, и теперь-то он поставит Анк-Морпорк на путь ответственного гражданства, сэр.
- А это не то же самое, что и омары?
- Это политика, сэр. Судя по всему, он хочет вернуться к ценностям и традициям, приведшим город к величию, сэр.
- А он знает, что это были за ценности и традиции? – в ужасе спросил Ваймс.
- Полагаю, да, сэр, - ответил Моркоу, сохраняя бесстрастное выражение лица.
- О мои боги. Я б уж скорее попытал удачи с омарами.


C темных небес снова шел мокрый снег. Мост Мисбегот был более-менее пуст, Уильям притаился в тенях, надвинув шляпу на глаза.
Наконец, раздался голос из ниоткуда:
- Итак… Ты принес свою бумажку?
- Глубокая Кость? – Уильям, вздрогнув, очнулся от задумчивости.
- Я посылаю тебе… проводника, чтобы ты следовал за ним, - объявил скрытый собеседник. – Его имя… Его имя… Триксибелл. Просто иди за ним, и все будет хорошо. Готов?
- Да.
Глубокая Кость следит за мной, подумал Уильям. Он, должно быть, очень близко.
Из теней вытрусил Триксибелл.
Он был пуделем. Более или менее.
Пероснал Ле Фольг дю Шьен, собачьего салона красоты, сделали все, что было в их силах, а мастер приложит все свои усилия, если это значит побыстрее выдворить Старикашку Рона из магазина. Он постригали, сушили, завивали, наряжали, красили, сплетали, терли шампунем, а маникюрша заперлась в уборной и отказалась выходить.
Результат вышел… Розовым. Розовость была только одним аспектом всего получившегося, но такой… розовой, что господствовала над всеми остальными, даже над создающим эффект подстриженного дерева хвостиком с пушистым пучком на конце. Перед пса выглядел так, словно им выстрелили сквозь большой розовый шар, и он пролетел только наполовину. Еще немалое значение имел крупный блестящий ошейник. Блестел он в целом слишком сильно – иногда стекло сверкает ярче бриллианта, потому что ему надо больше доказывать.
В общем и целом получился эффект не пуделя, а неуместной пудельности. То есть все в нем намекало: «пудель», кроме самого существа, которое намекало уходить прочь.
- Ийп, - сказало оно, и в этом тоже было что-то неправильное. Уильям понял, что подобные собаки издавали звуки «ийп», но эта, он был уверен, только что сказала «ийп».
- Вот хороший… - начал Уильям, и неуверенно закончил: - Песик?
- Ийп ийпийп ох ё ийп, - произнес пес и отправился прочь.
Уильям задумался над «ох ё», но решил, что пес, наверное, чихнул.
Тот уже пробежал сквозь слякоть и скрылся в переулке.
Мгновением позже его морда появилась из-за угла.
- Йип? У-урл?
- А, да. Извини, - сказал Уильям.
Триксибелл провел его вниз по скользким ступеням к старой дорожке, пробегавшей вдоль реки. Она была замусорена, а то, что остается выброшенным в Анк-Морпорке – это действительно настоящий мусор. Солнце редко сюда добиралось, даже в ясные дни. Тени ухитрялись быть одновременно холодными и движущимися вместе с водой.
Тем не менее, под мостом среди темных деревянных брусьев горел огонь. Когда его ноздри отключились, Уильям понял, что он пришел к Клянчающей Команде.
Старый бечевник с самого начала был заброшен, но причиной, почему он таким и остался, были Старикашка Рон и остальные. У них нечего было красть. У них даже было мало ценного, чтобы хранить. Время от времени Гильдия Попрошаек обсуждала то, что их нужно выгнать из города, но делалось это без особого энтузиазма. Даже у попрошаек должен быть кто-то, на кого можно смотреть сверху вниз, а команда была настолько далеко внизу, что в определенном свете они, казалось, были на вершине. Кроме того, Гильдия могла распознать мастерство с первого взгляда: никто не мог плевать и хрипеть лучше Генри Гроба, никто не мог сравниться с Арнольдом Боком в безногости и ничто в мире не могло пахнуть, как Старикашка Рон. Он мог бы использовать скарлатиновое масло в качестве дезодоранта.
И, как только эта мысль выскочила из мозга Уильяма, он понял, где был Вуффлз.
Смехотворный розовый хвост Триксибелла исчез за кучей старых ящиков и картона, в разных случаях известной команде как «Что?» «Шобоновсе!» «Ттьфуй!» и Дом.
Глаза Уильяма уже слезились. Здесь внизу было не много ветра. Молодой человек подобрался к лужице света костерка.
- О… Добрый вечер, джентльмены, - попытался начать разговор он, кивая фигурам вокруг окаймленного зеленым пламени.
- Давай-ка взглянем на цвет твоего куска бумажки, - приказал голос Глубокой Кости из темноты.
- Он, э-э, грязновато-белый, - отозвался Уильям, разворачивая чек. Его принял Человек-Утка, тщательно просмотрел и заметно добавил грязноватости к белизне.
- Похоже, что все в порядке. Пятьдесят долларов, подписано, - возвестил он. – Я объяснил концепцию моим коллегам, мистер де Слов. Должен вам сказать, это было нелегко.
- Да, и если ты не заплатишь, мы придем к твоему дому! – заявил Генри Гроб.
- Эм… И что сделаете? – спросил Уильям.
- Будем стоять снаружи целую вечную вечность! – ответил Арнольд Боком.
- Странно посматривать на людей, - добавил Человек-Утка.
- Харкать им на ботинки! – продолжил Генри Гроб.
Уильям постарался не думать о миссис Арканум.
- Теперь, могу я увидеть собаку?
- Покажи ему, Рон, - приказал голос Глубокой Кости.
Тяжелое пальто Рона раскрылось, явив взору моргающего от света огня Вуффлза.
- Он был у вас?! – воскликнул Уильям. – Вот и весь ответ?
- Шобоновсе!
- Кто будет обыскивать Старикашку Рона? – произнес Глубокая Кость.
- Хорошая мысль, - согласился Уильям. – Очень хорошая мысль. Или кто будет вынюхивать его.
- Так, теперь слушай, ты должен помнить, что он стар, - предупредил Глубокая Кость. – Да и раньше явно не претендовал на звание Мистер Ум. То есть, мы тут собаки говорим – не собаки говорим, - поспешно поправился голос, - а о собаках говорим, я имел в виду, - так что философских трактатов не жди, я вот о чем.
Вуффлз, заметив, что Уильям на него смотрит, встал на задние лапки.
- Как он оказался у вас? – спросил Уильям, пока Вуффлз обнюхивал его руку.
- Он выскочил из дворца прямиком под пальто Рона, - ответил Глубокая Кость.
- Что, как вы заметили, последнее место, где кто-либо будет искать, - сказал Уильям.
- Лучше тебе в это поверить.
- И даже оборотень его не сможет там найти, - Уильям достал свой блокнот, перевернул на чистую страницу и записал…
- Вуффлз, - сказал он. – Сколько ему лет?
Вуффлз гавкнул.
- Шестнадцать, - ответил Глубокая Кость. – Это важно?
- Это газетное требование, - объяснил Уильям. Он записал: «Вуффлз (16), ранее проживающий во Дворце, Анк-Морпорк»… Я беру интервью у собаки, подумал он. Человек Берет Интервью У Собаки. Это почти новость.
- Итак… Э-э, Вуффлз, что случилось перед тем, как вы выбежали из дворца? – начал он.
Глубокая Кость из своего укрытия заскулил и зарычал. Вуффлз навострил уши и прорычал что-то в ответ.
- Он проснулся и пережил момент ужасающего философского сомнения и неопределенности, - сообщил Глубокая Кость.
- Я думал, вы сказали…
- Я перевожу, так? А было это по той причине, что в комнате находилось два Бога. То есть два Лорда Ветинари, Вуффлз у нас старомодный пес. Но он знал, что один из них – неправильный, потому что он пах неправильно. И еще было два других человека. А потом…
Уильям неистово записывал.
Двадцать секунд спустя Вуффлз больно укусил его за лодыжку.


Служащий в кабинете мистера Криввса посмотрел сверху вниз со своего высокого места на двух посетителей, фыркнул и вернулся к своей утомительной каллиграфии. У него не было времени на понятие обслуживания клиентов. Закон не надо торопить…
Мгновением позже его головой шмякнули о стол и прижали к нему каким-то невероятным весом.
Появилась урезанная версия лица мистера Штыря.
- Я сказал, - повторил мистер Штырь, - что мистер Криввс хочет нас видеть…
- Снгх, - отозвался служащий. Мистер Штырь кивнул, и давление слегка ослабло.
- Прошу прощения? Вы что-то сказали? – произнес Штырь, наблюдая за тем, как рука человека подкрадывалась к краю стола.
- Он… никого… не… принимает… - речь завершилась приглушенным стоном.
Мистер Штырь наклонился.
- Извини за пальцы, - произнес он, - Но не можем же мы позволить этим негодяям подкрадываться к маленькому рычажку вон там, да? Не говорю уж о том, что могло бы случиться, если бы ты потянул за тот рычажок. А теперь… Который здесь кабинет Криввса?
- Вторая… дверь… налево… - простонал человек.
- Видишь? Все намного проще, когда мы проявляем вежливость. И через недельку, самое большее – через две, ты снова сможешь держать перо.
Мистер Штырь кивнул мистеру Тюльпану, который отпустил человека. Тот сполз на пол.
- Хочешь, чтобы я, на–, свернул ему шею?
- Оставь его, - отозвался мистер Штырь. – Думаю, я сегодня буду добрым к людям.
Ему пришлось отдать Криввсу должное. Когда Новая Фирма вошла в его кабинет, адвокат поднял взгляд, и выражение его лица едва дрогнуло.
- Джентльмены? – произнес он.
- Ни на что, на–, не нажимай, - предупредил мистер Тюльпан.
- Вам стоит кое-что узнать, - сообщил мистер Штырь, доставая из пиджака коробочку.
- И что это? – поинтересовался мистер Криввс.
Мистер Штырь щелкнул задвижкой с одной стороны коробочки.
- Давайте услышим о вчерашнем дне, - предложил он.
Бес моргнул.
- …ньип… ньяпньип… ньяпдит… ньип… - сказал он.
- Он просто проговаривает все в обратном порядке, - объяснил мистер Штырь.
- Что это такое? – спросил юрист.
-…ньяпньип… сипьяп…нип…ценно, мистер Штырь. Так что я не буду тянуть. Что вы сделали с собакой?
Палец мистера Штыря тронул другой рычажок.
- Видлвидл ви… У моих… клиентов долгая память и глубокие карманы. Могут быть наняты другие киллеры. Вы меня понимаете?
Послышалось тоненькое «Ой», когда рычажок Выкл ударил беса по голове.
Мистер Криввс встал и подошел к древнему буфету.
- Не желаете ли выпить, мистер Штырь? Боюсь, у меня есть только жидкость для бальзамирования…
- Еще нет, мистер Криввс.
- …И, думаю, у меня где-нибудь найдется банан…
Мистер Криввс повернулся с блаженной улыбкой при звуке шлепка, с которым мистер Штырь остановил руку мистера Тюльпана.
- Я говорил, я его, на–, убью
- Увы, слишком поздно, - отозвался юрист, снова садясь. – Очень хорошо, мистер Штырь. Дело в деньгах, не так ли?
- Все, что мы заработали, плюс еще пятьдесят тысяч.
- Но вы не нашли пса.
- Также как и Стража. А у них есть оборотень. Все разыскивают пса. Пес исчез. Но это не имеет значения. Вот эта маленькая коробочка – имеет.
- Это очень мало в смысле доказательства.
- Правда? Как вы спрашиваете нас о собаке? Говорите о киллерах? Думаю, что тот тип Ваймс займется такой мелочью. Он, судя по всему, не похож на тех, кто что-то просто выкидывает из головы, - мистер Штырь невесело улыбнулся. – У вас есть данные на нас, но, так, между нами, - он наклонился ближе, - кое-что из того, что мы сделали, может быть засчитано как, ну, равносильное преступлениям…
- Все те –ные убийства, для начала, - кивая, добавил мистер Тюльпан.
- Что, поскольку мы – преступники, может быть названо типичным поведением. Тогда как, - продолжил Штырь, - вы – уважаемый гражданин. Нехорошо это выглядит, когда уважаемые граждане замешаны в таком. Так люди говорят.
- Чтобы избавиться от… разногласий, - процедил мистер Криввс, - Я выпишу вам чек на…
- Драгоценными камнями, - отрезал мистер Штырь.
- Мы любим драгоценные камни, - добавил мистер Тюльпан.
- Вы сделали копии… этого? – спросил Криввс.
- Я ничего не скажу, - заявил мистер Штырь, который даже не знал, как эти копии делать. Но он придерживался мнения, что мистер Криввс был не в том положении, чтобы быть неосторожным, и, похоже, мистер Криввс тоже так думал.
- Интересно, могу ли я вам доверять? – произнес Криввс, словно сам себе.
- Ну, понимаете, дело обстоит так, - сказал мистер Штырь насколько мог терпеливо. Его голове было хуже. – Если распространится новость, что мы засадили в тюрьму нашего клиента, это будет нехорошо. Люди скажут, что нельзя доверять таким типам. Они не знают, как себя вести. Но если люди, с которыми мы ведем дела, прослышат, что мы прикончили клиента, который вел нечестную игру, то они скажут себе, вот это деловые люди. У них деловая хватка. Они дела делают…
Он замолчал и бросил взгляд на тени в углу комнаты.
- И? – спросил мистер Криввс.
- И… и… к черту все это, - отозвался мистер Штырь, моргнув и тряхнув головой. – Дайте нам драгоценные камни, Криввс, или просить будет мистер Тюльпан, понятно? Мы убираемся отсюда, со всеми вашими дварфами, и вампирами, и троллями, и ходячими трупами. От этого города меня в дрожь бросает! Так что гоните бриллианты! Сейчас же!
- Очень хорошо, - произнес Криввс. – А бес?
- Он остается у нас. Если поймают нас, поймают и его. Если мы по загадочным причинам умрем, то… некоторые люди кое-что узнают. Когда мы в целости и сохранности будем далеко… вы не в том положении, чтобы спорить, Криввс. – Штырь вздрогнул. – У меня сегодня плохой день!
Мистер Криввс выдвинул ящик стола и бросил на покрытую кожей столешницу три маленьких бархатных мешочка. Мистер Штырь промокнул бровь носовым платком.
- Осмотри их, мистер Тюльпан.
Последовало молчание, когда оба они наблюдали, как мистер Тюльпан высыпает драгоценные камни в свою гигантскую ладонь. Он тщательно изучил некоторые из них через оценочное стекло. Он понюхал их. Он осторожно лизнул один-другой.
Потом он взял четыре из кучки и кинул их обратно юристу.
- Думаешь, я какой-то –ный идиот? – прорычал он.
- Даже не думай спорить, - предупредил мистер Штырь.
- Возможно, ювелиры ошиблись, - предположил мистер Криввс.
- Да? – отозвался мистер Штырь. Его рука снова метнулась к пиджаку, но на этот раз появилась, сжимая оружие.
Мистер Криввс посмотрел в дуло пружинного ружья. Технически и по закону это был арбалет, в том смысле, что человеческая сила сокращала пружину, но терпеливыми технологиями его уменьшили до той степени, что он более-менее был просто трубкой с рукояткой и курком. По слухам, любой, кого с этим поймает Гильдия Наемных Убийц, в экстремальных условиях испытает способность этого оружия быть спрятанным в человеческом теле, а городская стража, если против нее такое используют, позаботится о том, чтобы ноги обидчика не коснулись земли, а вместо этого болтались в воздухе на ветру.
Должно быть, на столе у мистера Криввса тоже был переключатель. Распахнулась дверь, и ворвалось два человека - один вооруженный двумя длинными ножами, а другой – арбалетом.
То, что мистер Тюльпан с ними сделал, было весьма кошмарно.
Это, в некотором смысле, было определенным навыком. Когда вооруженный человек влетает в комнату, зная, что там неприятности, ему требуется доля секунды, чтобы оценить ситуацию, чтобы решить, чтобы вычислить, чтобы подумать. Мистеру Тюльпану не нужна была доля секунды. Он не думал. Его руки двигались сами.
Даже расчетливым глазам мистера Криввса потребовался мысленный повтор действия. И даже в замедленном движении ужаса было тяжело увидеть, как мистер Тюльпан схватил стул и замахнулся им. В конце размытой дуги два человека лежали без сознания, один из них - с рукой, вывернутой сбивающим с толку образом, а нож подрагивал в потолке.
Мистер Штырь не повернулся. Он продолжал держать ружье нацеленным на зомби. Зато он вытащил из кармана маленькую зажигалку в форме дракона, а потом мистер Криввс… Мистер Криввс, который трещал при ходьбе и от которого пахло пылью… Мистер Криввс увидел клочок ткани, обвернутый вокруг маленькой зловещей стрелы, торчащей из трубки.
Не сводя глаз с юриста, мистер Штырь поднес к ней огонь. Ткань загорелась. А мистер Криввс стал действительно очень сухим.
- Я собираюсь сделать очень плохую вещь, - сообщил Штырь, словно загипнотизированный. – Но я уже столько плохого совершал, что едва ли это будет считаться. Это как… Убийство – большое дело, но еще одно убийство, оно вроде как уже вдвое меньше. Понимаете? Так что, вроде как, когда ты совершил двадцать убийств, в целом они едва заметят. Но… сегодня прекрасный денек, птички поют, всякие вещи вроде… котят и всего такого, и солнце отражается на снегу, принося обещание весны, с цветочками, и свежей травкой, и еще больше котят, и жарких летних дней, и нежных поцелуев дождя, и прекрасных чистых вещей, которые ты никогда не увидишь, если не дашь нам то, что в том ящике, потому что ты сгоришь, как факел, ты, двурушнический лицемерный высушенный жульничающий сукин сын!
Мистер Криввс порылся в ящике и бросил еще один бархатный мешочек. С беспокойством поглядывая на своего партнера, который раньше никогда не упоминал котят иначе как в одном предложении со словами «бочка с водой», мистер Тюльпан взял его и изучил содержимое.
- Рубины, - сообщил он. – Хорошие, на–.
- А теперь убирайтесь отсюда, - проскрежетал мистер Криввс. – Прямо сейчас. Никогда не возвращайтесь. Я о вас никогда не слышал. Я вас никогда не видел.
Он уставился на выбрасывающее искры пламя.
Мистер Криввс за последние пару сотен лет сталкивался со множеством плохих вещей, по прямо сейчас ничто не казалось более угрожающим, чем мистер Штырь. Или более неустойчиво безумным. Человек пошатывался, а его глаза продолжали стрелять по тенистым углам комнаты.
Мистер Тюльпан потряс партнера за плечо.
- Давай прикончим его на– и пойдем? – предложил он.
Штырь моргнул.
- Верно, - проговорил он, по-видимому, возвращаясь в собственную голову, - верно.
Он бросил взгляд на зомби.
- Думаю, сегодня я позволю тебе жить, - сказал он, гася пламя. – Завтра… Кто знает?
Это была неплохая угроза, но каким-то образом сказано было не с душой.
Потом Новая Фирма ушла.
Мистер Криввс сел и посмотрел на закрывшуюся дверь. Ему стало ясно, а у покойника в таких делах есть опыт, что двоим его вооруженным служащим, ветеранам многих юридических битв, было уже не помочь. Мистер Тюльпан был экспертом.
Криввс достал из ящика лист писчей бумаги и написал печатными буквами несколько слов, запечатал все в конверт и послал за еще одним служащим.
- Примите меры, - сказал он, когда человек воззрился на своих павших коллег, - а потом отнесите это де Слову.
- Которому, сэр?
На мгновение мистер Криввс забыл об этом.
- Лорду де Слову, - ответил он. – Определенно не другому.


Уильям де Слов перевернул страницу своего блокнота и продолжил быстро писать. Команда наблюдала за ним так, словно он был публичным развлечением.
- Это у тебя великий дар, сар, - заметил Арнольд Боком. – Сердцу радость, когда карандаш вот так прыгает. Хотел бы я знать, как это делается, но я никогда не понимал механику…
- Не желаете чашечку чая? – предложил Человек-Утка.
- Вы тут чай пьете?
- Конечно. А почему нет? Кто, вы думаете, мы такие? – Человек-Утка с приглашающей улыбкой поднял почерневший чайник и ржавую кружку.
Пожалуй, сейчас подходящий момент для проявления вежливости, подумал Уильям. И потом, воду, скорее всего, кипятили, да ведь?
- …только без молока, - быстро сказал он. Он представлял, какое здесь будет молоко.
- А, я же сказал, что вы джентльмен, - отозвался Человек-Утка, наливая в кружку похожую на деготь коричневую жидкость. – Молоко в чае – это мерзость.
Изящным движением он поднял тарелку и пару щипцов.
- Ломтик лимона? – добавил он.
- Лимона? У вас лимон есть?
- О, да даже мистер Рон скорее своими руками помоется, чем будет пить чай с чем-то кроме лимона, - ответил Человек-Утка, плюхнув в кружку Уильяма ломтик.
- И четыре ложки сахара, - сообщил Арнольд Боком.
Уильям сделал щедрый глоток чая. Он был мутным и перепаренным, но еще сладким и горячим. И слегка лимонным. В общем и целом, пришел к выводу Уильям, могло быть и намного хуже.
- Да, что касается кусочков лимона, то тут нам здорово везет, - сообщил Человек-Утка, суетясь с чайными принадлежностями. – Да уж, это по-настоящему плохой день, когда мы не можем отыскать два-три ломтика, проплывающих в реке.
Уильям сосредоточенно уставился в стену.
Выплюнуть или проглотить, подумал он, вечная загадка.
- Вы в порядке, мистер де Слов?
- Ммф.
- Слишком много сахара?
- Ммф.
- Не слишком горячо?
Уильям благодарно выпрыснул чай в направлении реки.
- А! – воскликнул он. – Да! Слишком горячо! Вот оно в чем дело! Слишком горячо! Замечательный чай, но слишком горячий! Я просто поставлю его вот тут, рядом с ногой, чтоб он остывал, хорошо?
Он схватился за карандаш и блокнот.
- Итак… Э, Вуффлз, которого человека вы укусили за ногу?
Вуффлз пролаял.
- Он их всех покусал, - объяснил голос Глубокой Кости. – Раз уж начал кусать, зачем останавливаться?
- Вы их узнаете, если еще раз укусите?
- Он говорит, что да. Говорит, что большой человек на вкус был как… ну, знаете... – Глубокая Кость помолчал, - похоже на… как там ее… большую, большую миску с горячей водой и мылом.
- Ванна?
Вуффлз зарычал.
- Это… оно самое, - ответил Глубокая Кость. – А другой пах дешевым бриолином. А от того, который выглядел как Бо… Как Лорд Ветинари, от него пахло вином.
- Вином?
- Да. Вуффлз еще хочет попросить прощения за то, что он тебя только что укусил, но его захватили воспоминания. У нас… ну, то есть, у собак очень физическая память, если понимаешь, о чем я.
Уильям кивнул и потер ногу. Описание вторжения в Продолговатый Кабинет было передано с помощью последовательности поскуливаний, гавканий и рычаний, при этом Вуффлз бегал кругами и ловил собственный хвост, пока не врезался в лодыжку Уильяма.
- И Рон с тех самых пор таскает его под пальто?
- Никому нет дела до Рона, - заметил Глубокая Кость.
- Я верю вам, - сказал Уильям. Он кивнул на Вуффлза.
- Я хочу сделать его иконографию, - сказал он. – Это… потрясающие сведения. Но нам нужен снимок, чтобы доказать, что я действительно разговаривал с Вуффлзом. Ну… С помощью переводчика, разумеется. Мне не хотелось бы, чтобы люди подумали, что это одна из глупых россказней Инквайрера о говорящих собаках…
От команды последовало некоторое бормотание. Просьбу встретили неблагосклонно.
- Это, знаете ли, элитное место, - сообщил Человек-Утка. – Мы сюда кого попало не пускаем.
- Но там же дорожка, которая ведет прямо под мост! – воскликнул Уильям. – Кто угодно может пройти!
- Нхуууу, дхааа, - протянул Генри Гроб. – Они могли бы.
Он откашлялся и с величайшей сноровкой плюнул в огонь.
- Только вот они этого больше не делают.
- Шобоновсе, - объяснил Старикашка Рон. – Задыхаешь жестяника? Шерт! Я им грил. Десница тысячелетия и моллюск.
- Тогда вам лучше вернуться со мной в офис, - предложил Уильям. – В конце концов, вы же его все время с собой повсюду таскали, когда продавали газеты, не так ли?
- Теперь слишком опасно, - возразил Глубокая Кость.
- А не будет менее опасно еще за пятьдесят долларов? – спросил Уильям.
- Еще пятьдесят долларов? – повторил Арнольд Боком. – Тогда у нас будет пятнадцать долларов!
- Сто, - устало поправил Уильям. – Вы осознаете, правда ведь, что это в интересах общества?
Команда вытянула шеи.
- Не вижу, чтоб кто-то смотрел, - сказал Генри Гроб.
Уильям шагнул вперед, совершенно случайно опрокинув свой чай.
- Тогда пошли, - сказал он.


Теперь мистер Тюльпан начинал волноваться. Это было необычно. В области волнений он привык быть скорее причиной, нежели адресатом. Но мистер Штырь вел себя неправильно, а поскольку на доле мистера Штыря были все размышления, этому стоило уделить некоторое внимание. Мистер Тюльпан думал в мгновениях ока, и, когда дело доходило до оценивания предметов искусства, он мог легко думать в веках, но вот средним расстояниям он был не рад. Для этого ему был нужен мистер Штырь.
Но мистер Штырь разговаривал сам с собой и продолжал вглядываться в тени.
- Мы теперь отправимся подальше? – спросил мистер Тюльпан в надежде навести коллегу на нужную нить. – Мы получили –ную плату с –ной большой премией, так что какой –ный смысл ошиваться тут дальше?
Еще он волновался по поводу того, как мистер Штырь поступил с –ным юристом. Не в его стиле было нацелить на кого-то оружие, а потом не применить его. Новая Фирма не бродила вокруг, угрожая людям. Они и были угрозой. А вся эта –ная чушь про «на сегодня сохраню тебе жизнь»… Это дилетантская чушь.
- Я сказал, мы теперь…
- Как ты думаешь, что происходит с людьми, когда они умирают, Тюльпан?
Мистер Тюльпан был ошеломлен.
- Что это за –ный вопрос такой? Ты знаешь, что происходит!
- Правда?
- Разумеется. Помнишь, когда нам пришлось оставить того парня в том –ном амбаре, и прошла неделя, прежде чем мы его как следует похоронили? Помнишь его…
- Я не тела имел в виду!
- А. Всякое там связанное с религией, тогда?
- Да!
- Я об этом никогда, на–, не беспокоюсь.
- Никогда?
- Никогда ни на –ную секунду не задумываюсь. У меня есть моя картошка.
После этого мистер Тюльпан обнаружил, что несколько футов он прошел один, потому что мистер Штырь остановился, как вкопанный.
- Картошка?
- О, да. Я ее на веревке на шее ношу. – Мистер Тюльпан похлопал по своей огромной груди.
- И это относится к религии?
- Ну, да. Если на тебе, когда ты умер, есть картошка, то все будет нормально.
- Что это за религия такая?
- Не знаю. За пределами нашей деревни она никогда мне на пути не попадалась. Я был всего лишь ребенком. То есть, это как с богами, так? Когда ты ребенок, тебе говорят «Вот это вот Бог». Потом ты вырастаешь, и выясняешь, что их –ные миллионы. То же самое и с религиями.
- И все в порядке, если у тебя есть картофелина, когда ты умираешь?
- Ага. Тогда тебе можно будет вернуться и прожить еще одну жизнь.
- Даже если… - мистер Штырь нервно сглотнул, потому что он зашел в местность, которой раньше никогда в его внутреннем атласе не существовало, - Даже если ты делал вещи, которые люди могут считать плохими?
- Типа как кромсать людей и спихивать их с утесов?
- Да, такого рода вещи.
Мистер Тюльпан шмыгнул, отчего его нос загорелся.
- Ну-у, это ничего, если ты об этом по-настоящему сожалеешь, на–.
Мистер Штырь был потрясен и испытывал небольшие подозрения. Но он чувствовал, как что-то… нагоняло его. В темноте были лица, а на грани слуха – голоса. Сейчас он не посмел повернуть голову, чтобы ничего не увидеть за спиной.
На доллар можно купить мешок картошки.
- И это работает? – спросил он.
- Конечно. Дома люди так –ными веками делали. Этого бы не делали, если б оно, на–, не работало, так?
- А где это было?
Мистер Тюльпан попытался сосредоточиться на этом вопросе, но на памяти было слишком много струпьев.
- Там были… леса, - сказал он. – И… яркие свечи, - пробормотал он. – И… тайны, - добавил он, смотря в никуда.
- И картошка?
Мистер Тюльпан вернулся в здесь и сейчас.
- Ага, она, - сказал он. – Всегда куча –ной картошки. Если у тебя есть картофелина, все будет хорошо.
- Но… Я думал, что нужно молиться в пустынях, и ходить каждый день в храм, и петь песни, и отдавать всякий хлам бедным?..
- О, это все тоже можешь делать, конечно, - отозвался мистер Тюльпан. – Пока у тебя есть твоя –ная картофелина.
- И ты возвращаешься живым? – спросил мистер Штырь, все еще пытаясь отыскать приписку мелким шрифтом.
- Конечно. Нет смысла возвращаться мертвым. Кто тогда заметит –ную разницу?
Мистер Штырь открыл рот для ответа, и мистер Тюльпан увидел, как он изменился в лице.
- Кто-то положил руку мне на плечо! – прошипел он.
- Ты себя хорошо чувствуешь, мистер Штырь?
- Ты никого не видишь?
- Не-ка.
Сжимая кулаки, мистер Штырь обернулся. На улице было полно народу, но никто на них и не смотрел.
Он попытался заново собрать картинку-головоломку, в которую быстро превращался его мозг.
- Ладно. Ладно, - проговорил мистер Штырь. – Что мы сделаем… Так это вернемся в дом, так, и… и мы заберем все остальные бриллианты, и прирежем Чарли, и, и... найдем овощную лавку… Какой-то особый сорт картофеля?
- Неа.
- Точно… но сначала…
Мистер Штырь остановился, и мгновением позже ухо его разума услышало шаги позади него. Этот чертов вампир что-то с ним сделал, он знал. Темнота была похожа на туннель, и там что-то было…
Мистер Штырь верил в угрозы, и в насилие, и в такое время он верил в месть. Внутренний голос, который в данный момент сходил за здравый смысл, рьяно возмущался и протестовал, но его заглушал более глубокий и машинальный ответ.
- Это тот чертов вампир сделал, - проговорил мистер Штырь. – А убить вампира… эй…Это же практически хороший поступок, так?
Он просиял. Спасение достигалось Благими Делами.
- Все знают, что они владеют зловещими оккультными силами. Может даже засчитаться за услугу обществу, а?
- Ага. Но… Кого это волнует?
- Меня.
- Ладно, - даже мистер Тюльпан не спорил с таким тоном. Мистер Штырь мог быть изобретательно неприятным. Кроме того, частью кодекса являлось то, что оскорбление неотомщенным не оставляешь. Это все знали.
Просто тревога начинала просачиваться даже в опустошенные-солями-для-ванн-и-порошком-от-глистов проходы его собственного мозга. Его всегда восхищало то, как мистер Штырь не боялся сложных вещей вроде длинных предложений.
- Что используем? – спросил он. – Кол?
- Нет, - ответил мистер Штырь. – Тут я хочу быть уверенным.
Он зажег сигарету немного трясущейся рукой, а потом дал спичке сгореть.
- А. Точно, - произнес мистер Тюльпан.
- Давай просто сделаем это, - сказал мистер Штырь.


Когда Рокки посмотрел на печати, окружающие двери городского дома де Словов, его лоб наморщился.
- Это чиво такое? – спросил он.
- Они показывают, что Гильдии проявят интерес к любому, кто вломится внутрь, - объяснила Сахарисса, теребя в руках ключ. – Это вроде проклятия. Только работает.
- Эта вот Наемных Убийц? – спросил тролль, указывая на грубый щит с плащом-и-клинком и двойным крестом.
- Да. Это значит, что на любого, что заберется в дом, автоматически заводится контракт.
- Не хотел бы, шоб они ко мне проявляли интерес. Хорошо, что у тя ключ есть…
Замок щелкнул. Дверь открылась от толчка.
Сахарисса бывала в нескольких великолепных домах Анк-Морпорка, когда владельцы делали какие-то части этих домов открытыми для публики в качестве помощи самым уважаемым благотворительным обществам. Она не представляла, как может измениться здание, если люди больше не хотели в нем жить. Оно казалось угрожающим и необъятным. Дверные проемы были слишком большими, потолки – слишком высокими. Затхлая, пустая атмосфера обрушилась на нее, как головная боль.
За ее спиной Рокки зажег пару ламп. Но даже их свет оставил ее в окружении теней.
По крайней мере, главную лестницу было несложно найти, а спешные указания пути Уильяма привели девушку к анфиладе комнат больше ее дома.
Гардероб, когда она отыскала его, оказался просто комнатой, полной вешалок.
Вещи поблескивали в полумраке. Еще платья сильно пахли нафталином.
- Интересно, - сказал Рокки позади нее.
- О, это от моли, - откликнулась Сахарисса.
- Я про все эти следы, - объяснил тролль, - И в холле они тоже были.
Она оторвала взгляд от рядов платьев и поглядела вниз. Пыль явно была потревожена.
- Э… уборщица? – предположила она. – Кто-то же должен тут за всем присматривать?
- И чиво она делает, запинывает пыль до смерти?
- Полагаю, здесь должны быть... Сторожи и все такое? – неуверенно произнесла Сахарисса. Голубое платье прямо-таки говорило ей: надень меня, я же как раз тебе подхожу. Смотри, как я мерцаю.
Рокки подтолкнул коробку нафталиновых шариков, которые рассыпались по туалетному столику и укатились в пыль.
- Похоже, моли эти штуки оченно нравятся, - заметил он.
- Как ты думаешь, вот это платье будет не слишком… Откровенно, и, ну, выделяться, нет? – спросила Сахарисса, приложив платье к себе.
Рокки выглядел обеспокоенным. Его нанимали не за способность разбираться в платьях, и уж точно не за его понимание разговорного языка среднего класса.
- Да у тя и так, откровенно говоря, все нормально выделяется, - выразил он свое мнение.
- Я имела в виду, не выгляжу ли я в нем женщиной легкого поведения!
- А, вон чиво, - понял Рокки. – Нет. Тогда точно нет.
- Правда?
- Конешно. В таком-то платье вообще ничего легко делать нельзя.
Сахарисса сдалась.
- Думаю, миссис Теплостель сможет его немного выпустить, - задумчиво сказала она. Было очень заманчиво остаться здесь подольше, потому что многие ряды вешалок были весьма заполненными, но она чувствовала себя здесь непрошенным гостем, и какая-то ее часть была уверена, что женщина, у которой сотни платьев, скорее заметит отсутствие какого-то одного из них, чем женщина, у которой платьев дюжина или около того. В любом случае, пустая темнота начинала действовать девушке на нервы. Она была полна призраков других людей.
- Давай возвращаться.
Когда они наполовину пересекли холл, кто-то начал петь. Слова были несвязными, а мотив искажался алкоголем, но это было своего рода пение, и исходило оно у них из-под ног.
Когда Сахарисса взглянула на него, Рокки пожал плечами.
- Может, все эти моли устроили бал? – предположил он.
- Должен же здесь быть сторож, ведь так? Может, нам лучше просто, ну, знаешь, сообщить, что мы здесь были? – мучилась Сахарисса. – Не очень-то это вежливо, просто забрать вещи и сбежать.
Она направилась к зеленой двери, спрятанной у лестницы, и раскрыла ее. Пение на секунду стало громче, а потом, когда она обратилась в темноту со словами «Прошу прощения?», прекратилось.
Через пару секунд тишины раздался голос:
- Привет! Как дела? У меня все хорошо!
- Это всего лишь, э, я? Уильям сказал, что это ничего? – она произнесла это утверждение в виде вопроса и тоном человека, который извинялся перед грабителем за то, что застал его врасплох.
- Мистер Нафталиновый Нос? Ой! – произнес голос из теней с подножия лестницы.
- Э… Вы в порядке?
- Не могу… из-за… хахаха… из-за цепей… хахаха…
- Вы не… больны?
- Нет, у меня все хорошо, совсем не болен, просто мне слегка слишком…
- Слегка слишком что? – спросила Сахарисса из укрытия воспитания.
- Как их… штуки, которые пьют… бочками?
- Вы пьяны?
- Во, точно! От эт слово! Пьян в… такую штуку… Обувную штуку… ахахахаха…
Раздался звон стекла.
Слабое свечение лампы показало что-то, что выглядело как винный погреб, но на скамье у одной стены сгорбился человек, от лодыжки которого до кольца в полу бежала цепь.
- Вы… пленник? – спросила Сахарисса.
- Ахаха…
- Сколько вы уже здесь? – она спустилась вниз.
- Много лет…
- Много лет?
- Много тут разных лет… - человек подобрал бутылку и стал ее разглядывать. – Вот эта… Год Исправляющего Верблюда… чертовскихороший год был… А это вот… Год Переведенной Крысы… Тоже чертовскихороший… Все они чертовскихорошие. Хотя пирожное бы не помешало.
Познания в винах Сахариссы ограничивались знанием, что Шато Мэзон было очень популярным вином. Но людей не приходилось приковывать цепью, чтобы они пили вино, даже то Эфебское пойло, которое намертво приклеивало стакан к столу.
Она немного приблизилась, и свет упал на лицо человека. Оно застыло в улыбке серьезно пьяного, но все равно было очень узнаваемым. Сахарисса видела его каждый день на монетах.
- Э… Рокки, - позвала она. – Э-э… Ты не мог бы сюда на минутку спуститься?
Дверь резко распахнулась и тролль спустился по ступеням с большой скоростью. К несчастью, это было оттого, что он катился.
На вершине лестницы появился мистер Тюльпан, массируя кисть.
- Это мистер Чих! – сообщил Чарли, поднимая бутылку. – Вся банда в сборе! Уууупии!
Рокки, слегка пошатываясь, встал. Мистер Тюльпан медленно спустился по лестнице, мимоходом отодрав дерево косяка. Тролль поднял кулаки, встав в классическую боксерскую стойку, но мистер Тюльпан не заботился о таких тонких манерах и тяжело ударил его куском старой древесины. Рокки рухнул, как срубленное дерево.
Только тогда огромный человек с вращающимися глазами попытался сосредоточить их на Сахариссе.
- Кто, –ный черт возьми, ты такая?
- Не смейте так со мной выражаться! – воскликнула она. – Как вы смеете ругаться в присутствии дамы!
Казалось, это его озадачило.
- Я, на–, не ругался!
- Слушайте, я видела вас раньше, вы та… Я знала, что вы не настоящая целомудренная дева! – торжествующе сказала Сахарисса.
Послышался щелчок арбалета. Некоторые тихие звуки очень хорошо разносятся и обладают значительной останавливающей силой.
- Существуют мысли, слишком ужасные, чтобы их думать, - произнес худой человек, стоящий на вершине ступеней и смотрящий на нее сверху вниз вдоль длины арбалета. – Что вы здесь делаете, леди?
- А вы – Брат Штырь! У вас здесь нет никаких прав! У меня есть ключ! – Кое-какие области разума Сахариссы, имеющие дело с такими вещами, как смерть и страх, в этот момент подавали знаки, чтобы их выслушали, но, поскольку они были частью Сахариссы, они пытались сделать это очень деликатно и воспитанно, так что она не обращала на них внимания.
- Ключ? – переспросил Брат Штырь, приближаясь к ним по ступеням. Арбалет оставался наведенным на нее. Даже в его текущем состоянии рассудка, мистер Штырь знал, как целиться. – А кто дал тебе ключ?
- Не подходите ко мне! Не смейте ко мне подходить! Если вы ко мне подойдете, я… Я об этом напишу!
- Да? Ну, я знаю одно – словами не ранить, - отозвался мистер Штырь. – Я слышал множество…
Он замер и скорчился, и на секунду было похоже, что он вот-вот упадет на колени. Но он выпрямился и снова сосредоточился на ней.
- Ты идешь с нами, - сказал он. – И не вздумай говорить, что ты закричишь, ты тут одна, а я слышал… множество… криков…
И вновь у него, казалось, кончился завод, и вновь он пришел в себя. Сахарисса в ужасе смотрела на раскачивающийся арбалет. Те ее части, рекомендующие молчание в качестве помощи для выживания, наконец-то оказались услышанными.
- А что с этими двумя? – спросил мистер Тюльпан. – Мы их теперь укокошим?
- Закуй их в цепи и оставь в покое.
- Но мы же всегда
- Оставь их!
- Ты уверен, что с тобой все в порядке? – спросил мистер Тюльпан.
- Нет! Не уверен! Просто оставь, их, ладно? У нас нет времени!
- Да у нас куча в…
- У меня – нет! – мистер Штырь шагнул к Сахариссе. – Кто дал тебе этот ключ?
- Я не собираюсь…
- Ты хочешь, чтобы Мистер Тюльпан распрощался с нашими напившимися друзьями? – В его жужжащей голове и с его смутным улавливанием сути того, как полагалось всему работать в моральной вселенной, мистер Штырь решил, что это нормально. В конце концов, их тени будут преследовать Тюльпана, а не его…
- Этот дом принадлежит Лорду де Слову, и ключ мне дал его сын! – возликовала Сахарисса. – Вот так-то! Он тот, кого вы встретили в газете! Теперь-то вы поняли, во что ввязались, а?
Мистер Штырь уставился на нее.
А затем сказал:
- Я собираюсь это выяснить. Не беги. И, правда предупреждаю, не кричи. Иди нормально, и все… - он запнулся. – Я собирался сказать, что все будет хорошо. Но это было бы глупостью, не так ли?


Продвижение по улицам с командой было не быстрым. Для них мир был постоянным театром, картинной галереей, мюзик-холлом, рестораном и плевательницей, да и вообще никто из команды и не думал о том, чтобы пройти куда-либо по прямой.
Пудель Триксибелл сопровождал их, держась как можно ближе к центру группы. Не было никаких знаков Глубокой Кости. Уильям предложил нести Вуффлза, потому что он чувствовал себя в каком-то смысле его владельцем. По крайней мере, владельцем на сотню долларов. Этой сотни у него не было, но, несомненно, завтрашний выпуск все окупит. И, кто бы ни охотился на пса, несомненно, не будет пытаться сделать что-либо здесь, на улице, средь бела дня, особенно поскольку день сейчас был не особенно белым. Облака, похожие на гагачий пух, заполнили небо, туман, опускавшийся на город, встречался с поднимающейся от реки дымкой, и свет высасывался отовсюду.
Уильям постарался подумать над заголовком. Он пока еще не наловчился с ними управляться. Сказать нужно было слишком много, а у него не очень хорошо получалось заключить огромные сложности мира менее чем в дюжину слов. Сахарисса в этой области была лучше, потому что она относилась к словам как к кускам букв, которых можно слеплять вместе, как заблагорассудится. Самый ее лучший заголовок о какой-то нудной межгильдийной распре в одну колонку гласил:

РАЗБОР
ДИКОГО
СКАНДАЛА
ГИЛЬДИЙ


Уильям просто не привык к идее оценивать слова, исходя исключительно из их длины, тогда как она приобрела такую привычку всего за два дня. Ему уже пришлось останавливать ее называть Лорда Ветинари БОССОМ ГОРОДА. Технически, действительно, если просидеть какое-то время с тезаурусом, можно прийти к такому определению, и оно вмещалось в одну колонку, но от вида этих слов Уильям чувствовал себя чрезвычайно уязвимым.
Именно из-за этой погруженности в мысли он вошел в сарай с идущей по пятам командой и не заметил ничего необычного, пока не увидел выражения лиц дварфов.
- А, наш писатель, - произнес мистер Штырь, делая шаг вперед. – Закрой дверь, мистер Тюльпан.
Мистер Тюльпан одной рукой захлопнул дверь. Другая рука сжимала рот Сахариссы, которая повернула глаза к Уильяму.
- И ты принес мне маленького песика, - заметил мистер Штырь. Когда он приблизился, Вуффлз зарычал. Уильям попятился.
- Здесь скоро будет Стража, - сказал Уильям. Вуффлз продолжал рычать, уже громче.
- Теперь меня это не волнует, - отозвался мистер Штырь. – Не с тем, о чем я знаю. О ком я знаю. Где чертов вампир?
- Я не знаю! Он не всегда с нами! – резко ответил Уильям.
- Правда? В таком случае, позвольте мне возразить! – сказал мистер Штырь, его арбалет был в дюймах от лица Уильяма. – Если оно не будет здесь через две минуты, я…
Вуффлз вырвался из рук Уильяма. Его лай был неистовым «вурвур» маленького песика, обезумевшего от ярости. Штырь отшатнулся, взметнув одну руку, чтобы прикрыть лицо. Арбалет выстрелил. Стрела попала в одну из ламп над прессом. Та взорвалась.
Вниз хлынуло облако горящего масла. Оно брызнуло на металл шрифтов, старых лошадок-качалок и дварфов.
Мистер Тюльпан отпустил Сахариссу, чтобы помочь своему коллеге, и в медленной пляске бешено развивающихся событий Сахарисса развернулась и решительно и сильно засадила ему коленом в то место, из-за которого пастернак становился по-настоящему забавной штукой.
Уильям схватил ее по пути и вытолкнул на ледяной воздух. Когда он начал с трудом проталкиваться назад сквозь паникующую команду нищих, у которых на огонь была та же инстинктивная реакция, что и на мыло с водой, комната оказалась полна горящих обломков. Дварфы пытались сбить пламя с хлама. Дварфы пытались сбить пламя со своих бород. Некоторые подбирались к мистеру Тюльпану, который стоял на коленях, и его рвало. А мистер Штырь вертелся волчком, молотя разъяренным Вуффлзом, которому удавалось рычать, до самой кости вонзив зубы в руку мистера Штыря.
Уильям сложил ладони рупором.
- Выбирайтесь сейчас же! – прокричал он. – Жестянки!
Один или два дварфа его услышали и оглянулись на полки со старыми жестянками с краской прямо тогда, когда у первой их них сорвало крышку.
Жестянки были древними, и теперь не представляли из себя ничего, кроме ржавчины, скрепленной густой химической грязью. Несколько уже начинало гореть.
Мистер Штырь плясал по всему помещению, пытаясь стряхнуть разъяренного пса со своей руки.
- Сними с меня эту чертову шутку! – проорал он.
- Забудь о –ной псине, у меня –ный костюм горит! – закричал мистер Тюльпан, колотя по собственному рукаву.
Жестянка с чем-то, что раньше было краской для эмали, издавая звуки «взип-взип», выпала из полыхающего хаоса и взорвалась на печатном станке.
Уильям схватил Славногора за плечо.
- Я сказал пошли!
- Мой пресс! Он горит!
- Лучше он, чем мы! Идем!


    

 Помочь Мастеру Minimize

Про Фонд исследования болезни Альцгеймера

Если хотите помочь в сборе средств для Треста исследования болезни Альцгеймера, сделайте, пожалуйста взнос, щелкнув на ссылку официального сайта по сбору средств, где, как  вы можете быть уверены, все 100% попадут тресту. Не забудьте упомятуть Терри в окне для комментариев.

Спасибо за вашу продолжающуюся поддержку.


  

Copyright (c) 2024 Терри Пратчетт — Русскоязычный международный сайт   Terms Of Use  Privacy Statement
DotNetNuke® is copyright 2002-2024 by DotNetNuke Corporation