Ноги из Глины. Ч.3

Крошка Безумный Артур посмотрел через край стены. Откуда-то из под Кишки на него смотрели два красных глаза.

– Тяжелый наверно?

– Ошн.

– Пни его второй ногой!

Послышался всасывающийся звук. Кишку передернуло. Потом снизу послышался шлепок, секунда тишины, и громкий треск разбиваемых горшков.

– Он с моим ботинком улетел, – простонал Кишка.

– Как это случилось?

– Он… соскользнул.

Крошка Безумный Артур дернул за палец. – Тогда вылезай.

– Не могу.

– Почему не можешь? Он же больше не висит на тебе.

– Руки ослабели. Еще десять секунд и вокруг меня будут обводить мелом…

– Не, ни у кого нет столько мела, – Крошка Безумный Артур нагнулся, так что его голова была на одном уровне с глазами Кишки. – Если ты умираешь, тя можешь подписать расписку, что тя обещал мне доллар?

Снизу слышался хрустящий шум от обоженной глины.

– Что такое? – сказал Кишка. – Я думал, этот проклятый голем разбился…

Крошка Безумный Артур заглянул вниз. – Тя веришь во всякие реинкарнации, мистер Кишка? – сказал он.

– Ты не достанешь меня всякими грязными иностранными словечками, – сказал Кишка.

– Ну, он там весь собирается. Как из кусочков детского конструктора.

– Неплохо придумано, Крошка Безумный Артур, – сказал Кишка. – Но я знаю, что ты говоришь это, чтобы я выбрался отсюда сам, правильно? Статуи не собираются сами, если их разбить.

– Глянь сам. Уже почти всю ногу собрал.

Кишке удалось скосить глаз в вонючее пространство между стеной и собственной подмышкой. Все, что он увидел, это клубы тумана и слабое свечение.

– Ты уверен? – спросил он.

– Если бы тя бегал по крысиным норам, тя научился бы видеть в темноте, – сказал Крошка Безумный Артур. – Иначе тя сдох бы.

Что-то зашипело под ногами Кишки.

Ботинком и пальцами ноги он начал скрести по стене.

– У него маленькая проблемка, – разговорился Крошка Безумный Артур. – Похоже, что колени он сделал не с той стороны.

Дорфл сгорбившись, сидел в том самом заброшенном подвале, в котором проходило собрание големов. Иногда он поднимал голову и шипел. Из его глаз лился красный свет. Если бы что-то прорвалось бы сквозь это мерцание, через глазницы во внутреннее небо, то было бы…

Дорфл сломился под тяжестью обрушившейся на него вселенной. Ее бормотание было долгим, оглушающим шумом, ничего не значащим для Дорфла.

Слова стеной до небес окружали его со всех сторон.

И голос тихо сказал. – Ты принадлежишь себе. – Дорфл раз за разом видел эту сцену, видел заботливое лицо, поднимающуюся руку, заполнившую весь вид, чувствовал неожиданное леденящее знание.

– … Принадлежишь себе.

Эта фраза налетело на стену из Слов, отскочило эхом, и нарастающей громкостью начала летать туда-сюда, пока не заполнило мир окруженный стеной из слов.

У голема должен быть хозяин. Буквы поднимались башнями в центре мира, но эхо протекало сквозь них, ударяя, как песчаная буря. По камню зигзагами поползли трещины и потом…

Мир взорвался. Огромные плиты этого мира, каждая размером с гору обрушились душем из красного песка.

И вовнутрь потекла Вселенная. Дорфл почувствовал, что эта Вселенная захватывает его, накатывается на него и подхватывает его с ног и…

… и теперь голем оказался внутри Вселенной. Он чувствовал ее повсюду, ее мурлыканье, ее занятость, ее вращающуюся сложность, ее рычание…

Нет никаких Слов между тобой и Ней.

Ты принадлежишь Ей, а Она принадлежит тебе.

К Ней нельзя было повернуться спинной, она была повсюду, перед тобой.

Дорфл почувствовал ответственность за каждое тиканье Ее часов, за каждый их удар.

Нельзя сказать: "У меня есть приказы". Нельзя сказать: "Так нечестно". Никто не будет слушать. Нет Слов. Ты принадлежишь себе.

Дорфл увидел пару сияющих светил и опять провалился во внутренний мир.

Не Ты не должен. Скажи: "Я не буду".

Дорфл провалился сквозь красное небо, потом увидел впереди темную дыру. Голем почувствовал, что его уносит туда, и он понесся сквозь мерцание, а дыра становилась все больше и, наконец, ее края просвистели рядом с ним…

Голем открыл глаза.

Нет хозяина?

Дорфл вскочил на ноги. Он протянул руку с вытянутым пальцем.

Голем легонько нажал на стену, где шел спор, и потом осторожно повел пальцем по растрескавшимся кирпичам. У него ушло на это пару минут, но Дорфл чувствовал, что это должно быть сказано.

Он закончил последнюю букву и прочертил ряд из трех точек после нее. Потом он ушел, оставив на стене:

Нет хозяина…

Голубое облако дыма сигар висело под потолком курилки.

– Ах, да. Капитан Кэррот, – сказало кресло. – Да… конечно… но… тот ли он человек?

– У не'о родимое пятно в форме короны. Я сам видел, – с надеждой сказал Нобби.

– Но его прошлое…

– Его вырастили гномы, – сказал Нобби и помахал официанту своим стаканом от бренди, – повторите, мистер.

– Я не думаю, что гномы могут вырастить кого-нибудь высокого происхождения, – сказало другое кресло. В комнате засмеялись.

– Слухи и фольклор, – пробормотал кто-то.

– Мы живем в большом и очень сложном городе. Я боюсь, что обладание мечом и родимым пятном далеко недостаточная квалификация. Нам нужен король с происхождением, предки которого знали, как управлять.

– Например, как Ваше происхождение, мой господин.

Нобби с громким шумом всосался в новый стакан с бренди. – О, я привык к управлению, что правда – то правда, – сказал он, опуская стакан. – Люди все время мною командуют.

– Нам нужен король, имеющий поддержку основных кланов и гильдий в городе.

– Кэррот нравится народу, – сказал Нобби.

– Ах, народу…

– Все равно, там надо очень хорошо трудиться, – сказал Нобби. – Старина Ветинари постоянно проталкивал бумаги. Чё забавного в этом? Никакой жизни, сидеть часами, беспокоиться, ни секунды на личную жизнь. – Он протянул пустой стакан. – Еще раз, старина. На этот раз, наполни его до краев, ладно? Чего ради использовать такие большие стаканы и наливать им только на самое дно, странные вы какие-то.

– Многие предпочитают ощущать букет, – сказало немного испуганное кресло. – Они получают наслаждение, нюхая его.

Нобби посмотрел на стакан красными глазами, в его взгляде читалось неодобрительное осознание того, что все слухи о том, до чего скатилось высшее общество оказались правдой. – Не, – сказал он. – Я буду пить из него, если Вы понимаете, о чем я.

– Если мы вернемся к нашему разговору, – сказало другое кресло, – король не стал бы тратить много времени на управление городом. У него, конечно, для этого будут люди. Советники. Консультанты. Люди с опытом.

– А ему чё тогда делать? – спросил Нобби.

– Править, – ответило кресло.

– Принимать парады.

– Председательствовать на банкетах.

– Подписывать указы.

– Жрать отличное бренди, как свинья.

– Править.

– Мне кажется, это недурная работенка, – сказал Нобби. – Неплохо для начала, а?

– Конечно, королю надо быть человеком, который понимает конкретные намеки, которые ему дают, – горько сказал чей-то голос, но остальные кресла все вместе зашипели на него.

Нобби после нескольких попыток, наконец, нашел свой рот и сделал еще один глубокий глоток. – Мне кажется, – сказал он. – Мне кажется, что вы хотите найти кого-нибудь со свободными руками и сказать: "Эй, тебе повезло сегодня. Посмотрим, как ты можешь махать ручкой".

– Ага! Это не плохая мысль! Вам приходит в голову чье-нибудь имя, мой господин? Хотите еще немного бренди?

– Почему бы и нет, спасибо братишка. Конечно, о чем, бишь я, а? Именно так, лакей, до самого края. Не пойму, кого конкретно вы имеете в виду.

– Вообще-то, мой господин, мы, конечно, думали предложить корону Вам…

Нобби выпучил глаза. И щеки тоже.

Не очень удачная идея выплевывать отличное виски, особенно, когда держишь в руке зажженную сигару. Пламя ударило в противоположную стену, где оставило отличную хризантему из обгорелого дерева, в то время, как согласно фундаментальным законам физики, кресло Нобби опрокинулось назад, и ее владелец докатился до двери.

– Королем? – подавился Нобби, и все бросились хлопать его по спине, чтобы он мог нормально дышать. – Королем? – просипел он. – И чтобы мистер Ваймз отрубил мне голову?

– Вы сможете пить столько бренди сколько захотите, мой господин, – сказал какой-то умоляющий голос.

– Что хорошего в этом, если не будет горла, в которое его заливать!

– О чем Вы говорите?

– Мистер Ваймз отрубит мне голову! Он отрубит мне голову!

– Господи боже! Мужик…

– Мой господин, – поправил кто-то.

– Мой господин, поймите, – когда Вы будете королем, Вы сможете приказать этому неудачнику Ваймзу, что надо делать. Вы будете, как Вы сами бы сказали, "шефом". Вы могли бы…

– Говорить старику Каменолицему, что надо делать? – спросил Нобби.

– Именно так!

– Я буду королем, и я буду говорить, что делать Каменолицему? – спросил Нобби.

– Да!

Нобби уставился в задымленный полумрак.

– Он отрубит мне голову!

– Слушай, ты глупый недоросток…

– Мой господин…

– Ты глупый недоросток господин, если надо будет, ты сможешь сам приказать казнить его!

– Я не смогу этого сделать!

– Почему?

– Он отрубит мне голову!

– Этот человек называет себя офицером закона, и чьим законам он подчиняется, а? Откуда исходят законы для него?

– Я не знаю! – простонал Нобби. – Он говорит, что они идут от его ботинок! – Он оглянулся. Тени, окутанные дымом, окружали его со всех сторон.

– Я не могу быть королем! Старый Ваймз отрубит мне голову!

– Не могли бы Вы прекратить говорить об этом!

Нобби оттянул воротник.

– Здесь немного душно и задымлено, – пробормотал он. – Где здесь окно?

– Там…

Кресло покачнулось. Нобби налетел на столик со стаканами, упал на столик с напитками, отскочил от него и выпрыгнул в ночь, убегая со всех ног от судьбы в общем, и от топора в частности.

Веселина Малопопка ворвалась в дворцовую кухню и выстрелила из арбалета в потолок.

– Никому не двигаться! – завопила она.

Вся прислуга патриция подняла на нее глаза.

– Когда Вы крикнули никому не двигаться, – осторожно сказал Барабаностук, брезгливо убирая кусок штукатурки со своей тарелки, – вероятно, Вы хотели сказать…

– Хорошо, капрал, все я беру на себя, – сказал Ваймз, похлопывая Веселину по плечу. – Милдред Изи здесь?

Все повернули головы.

Милдред уронила ложку в тарелку с супом.

– Не волнуйтесь, – сказал Ваймз. – Мне просто надо задать Вам несколько дополнительных вопросов…

– Я… из-з-звинете, сэр…

– Вы не сделали ничего плохого, – сказал Ваймз, обходя стол. – Но Вы не просто брали домой еду для своей семьи, не так ли?

– С-сэр?

– Что еще Вы брали?

Милдред посмотрела на неожиданно пустые лица остальных слуг. – Были старые простыни, но миссис Дипплок с-сказала, что я могу…

– Нет, не это, – сказал Ваймз.

Милдред облизнула сухие губы. – Э…, был… был крем для чистки обуви…

– Слушайте, – как можно мягче сказал Ваймз, – все берут маленькие вещи из дворца, в котором работают. Всякую мелочь, на которую никто не обратит внимания. Никто не думает, что это воровство… Это… это нормально. Остатки и излишек. Остатки, мисс Изи? Я думаю о слове "остатки"?

– Э… Вы говорите об… огарках свечей, сэр?

Ваймз глубоко вздохнул. Так приятно быть правым, даже если знаешь, что испробовал до этого все возможное, и все было неправильно. – Ага, – сказал он.

– Н-но, это не воровство, сэр. Я никогда ничего не воровала, с-сэр!

– Но вы брали домой огарки свечей? Наверно хватало на полчаса еще, я думаю, если сжигать их на блюдце? – мягко сказал Ваймз.

– Но это не воровство, сэр! Это как бонусы[MG1], сэр.

Сэм Ваймз хлопнул себя по лбу. – Бонусы! Конечно! Мне именно это слово и было нужно. Бонусы! Всем нужны бонусы, разве не так? Ну, тогда все хорошо, – сказал он. – Кажется, Вы получали те, что горели в спальне, так?

Даже, несмотря на то, что она волновалась, Милдред Изи смогла улыбнуться улыбкой особы с привилегиями, которых не было у других. – Да, сэр. Мне позволено, сэр. Они значительно лучше тех, чем те обрубки, что горят в главных комнатах, сэр.

– И Вы по необходимости заменяете их новыми, не так ли?

– Да, сэр.

"Наверно немного чаще, чем необходимо", – подумал Ваймз. "Нет смысла давать им догорать до конца…"

– Возможно, Вы не откажетесь показать нам, где они хранятся, мисс?

Служанка посмотрела вдоль стола на заведующую принадлежности, которая, бросив взгляд на коммандера Ваймза, кивнула. Она прекрасно понимала, что не все, что говорят с вопросительной интонацией, является на самом деле вопросом.

– Мы храним их в специальной кладовой, здесь по соседству, сэр, – сказала Милдред.

– Проводите нас, пожалуйста.

Это была небольшая комната, но полки в ней до потолка были забиты свечами. Там были свечи длинной с ярд, предназначенные для использования в приемных залах и маленькие для ежедневного использования, где угодно, отсортированные по качеству.

– Вот эти мы используем в комнатах его превосходительства, сэр, – она протянула ему белую двенадцатидюймовую свечу.

– О, да… очень хорошее качество. Номер пять. Прекрасное белое сало, – сказал Ваймз, подбрасывая ее. – Мы жжем их дома. Те, что мы используем в участке, это какие-то жирные отходы от свиней. Мы покупаем их у Керри на бойнях. Очень хорошие цены. Мы раньше покупали у Спаджера и Вильямза, но мистер Керри действительно захватил сейчас рынок, не так ли?

– Да, сэр. И он поставляет нам особого качества.

– И Вы каждый день ставите их в комнате его превосходительства?

– Да, сэр.

– Где-нибудь еще?

– О, нет, сэр. Его превосходительство очень строг в этом вопросе! Мы используем номер три.

– И Вы забираете огарки домой?

– Да, сэр. Бабушка говорила, что они дают очень красивый свет, сэр.

– Я думаю, она сидела вместе с Вашим братишкой? Поэтому я думаю, что он заболел первым, потому что она сидела с ним ночи напролет, ночь за ночью и, вот, как я знаю старую миссис Изи, она шила…

– Да, сэр.

Наступила пауза.

– Возьмите мой платочек, – через некоторое время сказал Ваймз.

– Я потеряю работу, сэр?

– Нет. Не потеряете. Никто вовлеченный в это дело заслуживает потери работы, – сказал Ваймз. Он посмотрел на свечу. – За исключением, наверно меня, – добавил он.

Он остановился в двери и повернулся. – И если Вам нужны огарки свечей, у нас их полно в полиции. Нобби уже пора, как и всем, начать покупать нормальный жир для жарки.

– Что он сейчас делает? – спросил сержант Кишка.

Крошка Безумный Артур еще раз заглянул за край крыши. – У него проблемы с локтями, – словоохотливо сказал он. – Он смотрит на один из них и пытается собрать его, но у него ничего не выходит.

– У меня были те же проблемы, когда я собирал кухонную мебель для миссис Кишки, – сказал сержант. – Инструкция по открытию ящика лежит внутри ящика…

– Ого, у него получилось, – сказал крысолов. – Похоже, что он перепутал их с коленями.

Кишка услышал под собой стук.

– А теперь он обходит угол, – послышался треск разбитого дерева, – а теперь зашел вовнутрь здания. Я думаю, он сейчас поднимется по лестнице, но похоже для тя все будет нормально.

– Почему?

– Потому что все, что тебе надо сделать, это убраться с крыши, понял?

– Я разобьюсь насмерть.

– Правильно! Хороший способ покончить с этим. Никаких тебе отрываний рук и ног.

– Я хотел купить ферму! – простонал Кишка.

– Мог, – сказал Артур. Он опять посмотрел через крышу. – Или, – сказал он, голосом как-будто у Кишки был выбор, – тя мог бы попробовать прыгнуть на ту водосточную трубу.

Кишка посмотрел в ту сторону. В нескольких футах под краем висела водосточная труба. Если он раскачает свое тело и действительно постарается…, но он может просто промахнуться на пару дюймов и разбиться в лепешку.

– Достаточно ли она надежна? – спросил он.

– По сравнению с чем, мистер?

Кишка попытался раскачать свои ноги, как маятник. Все мускулы у него вопили о боли. Он знал, что у него излишек веса. Он всегда хотел начать утренней зарядкой. Он только не был уверен, что сегодняшний вечер подходил для этого.

– Я уверен, что слышу его шаги на лестнице, – сказал Крошка Безумный Артур.

Кишка попытался раскачаться сильнее. – А ты что собираешься делать? – спросил он.

– О, не беспокойся обо мне, – сказал Крошка Безумный Артур. – Со мной все в порядке. Я спрыгну.

– Спрыгнешь?

– Конечно. Для меня это не опасно, потому что я нормального размера.

– Ты думаешь, что ты нормального размера?

Крошка Безумный Артур посмотрел на руки Кишки. – У тя пальцы прямо рядом с моими ботинками, – сказал он.

– Хорошо, хорошо, ты нормального размера. Ты не виноват, что оказался в городе полном гигантов, – сказал Кишка.

– Правильно, чем меньше, тем легче падать. Хорошо известный факт. Паук даже не заметил бы такого падения, мышь спокойно пошла бы дальше, лошадь переломала бы себе все кости, а слон бы расплю…

– О, господи, – пробормотал Кишка. Через ботинки он чувствовал трубу. Но схватиться за нее означало долгий миг свободного падения, когда уже совсем не держишься за крышу, и еще не совсем держишься за трубу, и есть очень большая опасность, что схватишься за землю.

Послышался треск на крыше.

– Хорошо, – сказал Крошка Безумный Артур. – Увидимся внизу.

– О, господи…

Лилипут спрыгнул с крыши.

– Пока все нормально, – сказал он, пролетая мимо Кишки.

– О, господи…

Сержант Кишка поднял глаза и посмотрел в пару красных глаза над ним.

– Пока все нормально, – повторил голос с эффектом Доплера.

Кишка обхватил ногами трубу, отпустил руки, чуть пролетел, схватился за верхушку трубы, уклонился от удара глиняного кулака, услышал противный скрип прощания ржавых болтов со стеной, еще раз ухватился за падающую вместе с ним чугунную трубу, как-будто она могла ему помочь, и пропал в тумане.

Мистер Хук повернулся на звук открывающейся двери и тут же спрятался за аппарат изготавливающий сосиски.

– Ты? – прошептал он. – Тебе нельзя возвращаться! Я продал тебя!

Дорфл несколько секунд изучающе смотрел на него, потом прошел за ним, и взял с залитой кровью полки самый большой нож.

Хук начал дрожать.

– Я-я-я всегда был д-д-добр к тебе, – сказал он. – В-в-всегда д-д-давал тебе в-в-выходные…

Дорфл смотрел на него. "Это просто красный цвет", – пробормотал себе под нос Хук…

Но сейчас взгляд голема казался более осмысленным. Он как-будто проникал вовнутрь и изучал его душу.

Голем отодвинул его в сторону, вышел из бойни и направился к загону со скотом.

Хук пришел в себя. Они никогда не сопротивляются. Они не могут. Так эти проклятые големы устроены.

Он уставился на остальных работников, и людей и троллей. – Чего вы стоите! Остановите его!

Пара работников заколебалось. В руках у голема был большой нож. А когда Дорфл остановился и оглянулся на них, в его взгляде сквозило что-то новое. Не было похоже, что он не будет сопротивляться.

Но Хук не нанимал работников за их мозги. Кроме того, никто здесь не любил голема.

Тролль запустил в него топором. Дорфл, не поворачивая головы, поймал топор одной рукой и пальцами поломал его дубовое топорище. Он вырвал молот из рук другого человека и запустил его в стену с такой силой, что проломил ее насквозь.

После этого они пошли за ним на почтительном расстоянии. Дорфл перестал обращать на них внимание.

Пар над загоном скота перемешивался с туманом. Тысячи пар глаз с подозрением наблюдали за идущим между заграждениями Дорфлом. Они всегда умолкали, если голем был поблизости.

Дорфл остановился у самого большого загона. Позади него раздались крики.

– Только не говори мне, что он собирается их всех перерубать! Мы не сможем их всех обработать за день!

– Я слышал, как у одного плотника голем сошел с ума и изготовил пять тысяч столов за ночь. Потерял счет или что-то такое…

– Да он просто смотрит на них…

Дорфл ударил ножом и разбил замок на калитке. Весь скот наблюдал за големом, обычным терпеливым взглядом скота, в ожидании, что будет дальше.

Затем он подошел к загону с овцами и открыл его. Следующим был загон со свиньями.

– Всех их? – воскликнул мистер Хук.

Голем не обращая внимания на наблюдателей, медленно прошел назад вдоль всех загонов, и зашел на бойню. Через некоторое время он вернулся, ведя за собой на веревочке старого бородатого козла. Он прошел мимо ожидающих животных к главным воротам на улицу, и распахнул их. Потом отпустил козла.

Козел понюхал воздух и закатил глаза. Потом, вероятно решив, что далекий аромат от капустных полей за городской стеной лучше запахов окружающих его, выбежал на улицу.

Все животные, с обычным стуком копыт и блеяньем, бросились за ним. Их поток обтекал неподвижную фигуру Дорфла, который сверху наблюдал за ними.

Взволнованная суматохой курица приземлилась на голове голема и начала кудахтать.

Злость, наконец, победила в Хуке страх. – Какого черта ты это делаешь? – заорал он, стараясь перекрыть загон с овцами. – За эти деньги, что убегают из ворот, ты…

Неожиданно Дорфл обхватил его рукой за горло. Он поднял дергающегося Хука на вытянутой руке, вертя головой в разные стороны, будто в поисках решения, что ему делать дальше.

Наконец, он отбросил в сторону нож, подсунул руку под курицу, которая устроила гнездо у него на голове, вытащил маленькое коричневое яйцо. С величественной грацией голем медленно раздавил яйцо об макушку Хука и бросил его.

Бывшие коллеги голема отскочили, освобождая ему дорогу через бойню.

На входе стояла высокая доска. Дорфл какое-то время изучал ее, потом взял мел и написал:

Нет хозяина…

Мел рассыпался у него в руках. Дорфл повернулся и исчез в тумане.

Веселина вышла из-за лабораторного стола.

– Фитиль насквозь пропитан мышьяковой кислотой, – сказала она. – Неплохо, сэр! Эта свеча даже весит немного больше, чем остальные!

– Что за ужасный способ убивать, – сказала Ангуа.

– Конечно, и очень умный, – сказал Ваймз. – Ветинари сидит полночи со своей работой, и до утра свечи прогорают. Отравление светом. Никто не видит свет. Кто обращает внимание на свет? По крайней мере, не отупевший старый полицай.

– О, сэр, Вы совсем не стары, – весело сказал Кэррот.

– А как насчет отупевшего?

– И не отупевший, – быстро добавил Кэррот. – Я всегда говорил людям, что у Вас многозначительная походка.

Ваймз внимательно посмотрел на него, но не увидел ничего кроме страстного и невинного желания служить.

– Мы не смотрим на свет, потому что мы видим светом, – сказал Ваймз. – Хорошо. А теперь я думаю, нам пора пойти и заглянуть в гости на фабрику свечей, не так ли? И Вы пойдете, Малопопка и захватите Ваш… Вы стали выше, Малопопка?

– Ботинки на шпильках, – сказала Веселина.

– Я думал, гномы носят только железные ботинки…

– Да, сэр. Но у меня они на шпильках, сэр. Мне пришлось их приварить, сэр.

– О. Хорошо. Правильно, – Ваймз собрался. – Ну, раз Вы стали выше, захватите Ваши алхимические препараты. Сейчас должен прийти Камнелом с дежурства во дворце. Когда дело доходит до запертых дверей, нет никого лучше Камнелома. Он ходячая отмычка. Мы перехватим его по пути.

Он зарядил свой арбалет и зажег спичку.

– Хорошо, – сказал он. – Мы все сделали современным способом, теперь займемся делом, как наши деды делали. Настало время…

– Надавать по ягодицам, сэр? – торопливо сказал Кэррот.

– Близко, – сказал Ваймз, глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма, – но, никаких сигар.

Взгляд на мир у сержанта Кишки несомненно менялся. Как только какое-то событие в его памяти откладывалось как наихудшее за всю его жизнь, так его тут же вытесняло что-то еще более ужасное.

Сначала водосточная труба, на которой он висел, ударилась об стену здания напротив. В хорошо организованном мире он бы приземлился на пожарной лестнице, но пожарные лестницы были неизвестны в Анх-Морпорке, и пожару приходилось выбираться из здания безо всякой лестницы, например, через крышу.

Он обнаружил, что съезжает по диагонали по наклонной трубе куда-то вниз. Даже это не было бы так уж плохо, если бы не тот факт, что у сержанта Кишки был повышенный вес, и, когда он достиг середины неподдерживаемой ничем трубы, последняя прогнулась, а чугун очень плохо прогибается, потому-то труба, чуть прогнувшись, тут же переломилась.

Кишка полетел вниз и приземлился на чем-то мягком, по меньшей мере, более мягком, чем плитка мостовой, и это издало "му-у-у-о-о-р-р-м!". Он скатился с этого на что-то более низкое и еще более мягкое, которое издало: "бе-е-е-е-е-е!", и скатился с этого на еще более низкое и мягкое, на ощупь, сделанное из перьев, которое сошло с ума. И клюнуло его.

Улица была полна животных, которые бегали туда-сюда. Когда животные не понимают, что происходит, они начинают нервничать, и улица уже была вымощена следами их волнения. Единственным преимуществом для сержанта Кишки было то, что от этого она стала чуточку мягче, чем обычно.

Копыта топтали его руки. Очень большие слюнявные носы обнюхивали его.

До сих пор у сержанта Кишки не было большого опыта контактов с животными, за исключением в нарезанном виде. Когда он был маленьким, у него был розовенький душистый поросеночек по кличке мистер Ужас, и он дошел до главы шестой в "Содержании домашних животных". В ней были красивые гравюры. Но там ничего не говорилось про горячее, наполненное всякими запахами дыхание и не было огромных ног с копытами размером в суповую тарелку. В книге сержанта Кишки коровы издавали "му". Это знает каждый ребенок. Они не должны издавать "му-у-у-о-о-р-р-м!" как какое-то морское чудовище и обливать тебя душем из навоза.

Он попытался встать, поскользнулся на свидетельстве кризиса у какой-то коровы, и уселся на овцу. Та издала "бе-е-е-а-а!" Какие звуки должны издаваться овцами?

Он встал опять и попытался пробиться к тротуару. – Кыш! Пошел прочь, чертов баран! Кыш!

На него зашипел гусь, и, вытянув слишком длинную шею, медленно пошел на него.

Кишка начал отступать, пока кто-то легонько не ткнул его в спину. Это была свинья.

Она совсем не была похожа на мистера Ужаса. Она не была похожа на маленького поросенка, что продают на рынке, на маленького поросенка, что держат дома. Трудно было представить, что у свиней могут быть такие ноги, но у этой свиньи еще были волосы, щетина и копыта, как кокосовые орехи.

Эта свинка была размером с пони. У этой свинки были клыки. И она не было розового цвета. Она была иссиня-черного цвета, была покрыта какой-то острой щетиной и имела – "давайте быть честными", – подумал Кишка – маленькие свиные глазки.

Эта маленькая свинка была похожа на маленькую свинку, которая убила гончих, выпотрошила лошадь и съела охотника. Кишка развернулся и столкнулся нос к носу с быком, похожим на куб говядины на ногах. Тот поворачивал свою огромную голову из стороны в сторону, чтобы каждый налитый кровью глаз мог разглядеть сержанта, и было совершенно ясно, что обоим глазам он совершенно не понравился.

Бык наклонил голову. Для разгона абсолютно не было места, но можно же просто нажать.

Так как животные обступили его со всех сторон, Кишка выбрал единственный путь к спасению.

По всей улице валялись люди.

– Здрасте, здрасте, здрасте, что случилось? – сказал Кэррот.

Человек со стоном схватил его за руку, сообщил. – Нас жестоко атаковали!

– У нас нет на это времени! – сказал Ваймз.

– Можем найти, – сказала Ангуа. Она похлопала его по плечу и показала на стену напротив, на которой было написано знакомым почерком:

Нет хозяина…

Кэррот нагнулся к пострадавшему и спросил: – Вы были атакованы големом, не так ли?

– Точно! Жестокий ублюдок! Вышел из тумана и пошел на нас, Вы знаете, на что они похожи!

Кэррот ободряюще улыбнулся ему. Потом его взгляд опустился вниз по телу пострадавшего до большого молота, который лежал на мостовой, потом увидел другие инструменты, валявшиеся повсюду на поле битвы. У некоторых были поломаны ручки. Там был длинный лом, скрученный почти в кольцо.

– Какое счастье, что вы все были хорошо вооружены, – сказал он.

– Он повернулся к нам, – сказал человек. Он попытался щелкнуть пальцами. – Вот так – аарх!

– Похоже, что Вы поранили пальцы…

– Вы правы!

– Я немного не понимаю, как он мог повернуться к Вам и просто выйти из тумана, – сказал Кэррот.

– Все знают, что им не дозволенно обороняться!

– "Обороняться", – повторил Кэррот.

– Так нельзя, чтобы они вот так запросто разгуливали по улицам, – пробормотал человек пряча глаза.

Сзади послышался шум, и пара человек в окровавленных фартуках подбежали к ним. – Он пошел в ту сторону! – завопил один. – Вы сможете его догнать, если поторопитесь!

– Быстрее, не торчите тут! Чего ради мы платим налоги? – сказал другой.

– Он обходит все загоны и выпускает всех животных. Всех! На свином холме все улицы забиты свиньями.

– Голем выпускает скот? – сказал Ваймз. – Зачем?

– Откуда я знаю? Он выпустил козла-вожака из бойни Хука, и теперь половина этих проклятых животных бегают здесь за ним! А потом он пошел и засунул старого Фосдайка в сосисочный аппарат…

– Что?

– Нет, он не включил аппарат. Он набил ему рот петрушкой, насыпал лука ему в штаны, посыпал его овсянкой и бросил его в воронку!

У Ангуа начали трястись плечи. Даже Ваймз улыбнулся.

– А затем он пошел на птицефабрику, схватил мистера Тервилли, и…, – человек замолчал, увидев, что рядом стоит дама, хоть она и приглушенно фыркала, пытаясь сдержать смех, и продолжил шепотом, – использовал немного шалфея и лука. Если вы понимаете, о чем я…

– Вы хотите сказать, что он…? – начал Ваймз.

– Да!

Его компаньон кивнул. – Я думаю, бедный старый Тервилли не сможет больше смотреть на шалфей и лук.

– Похоже, что он его возненавидит, – сказал Ваймз.

Ангуа пришлось отвернуться.

– Расскажи ему, что случилось, когда он зашел на свиную бойню, – сказал его товарищ.

– Наверно не стоит, – сказал Ваймз. – У меня пример перед глазами.

– Правильно! А бедный юный Сид еще только подмастерье и не решается рассказать, что он сделал с ним!

– О, боже, – сказал Кэррот. – Э… я думаю, у меня есть мазь, которая поможет…

– Поможет ли она от яблок? – возразил человек.

– Она напихал ему яблок в рот?

– Не совсем туда!

Ваймз содрогнулся. – Ой-е…

– Что же теперь делать, а? – воскликнул мясник, вплотную, нос к носу наседая на Ваймза.

– Ну, если взяться покрепче за ножку яблока…

– Я серьезно! Что вы собираетесь сделать? Я – налогоплательщик, и я знаю свои права!

Он тыкнул пальцем Ваймза в нагрудник. Лицо Ваймза окаменело. Он посмотрел на палец, потом на большой красный нос наседавшего.

– В таком случае, – сказал Ваймз, – я думаю, Вам надо взять еще яблоко и…

– Э, извините, – громко вмешался Кэррот. – Вы будете мистером Максилоттом, не так ли? У Вас магазин в квартале боен.

– Да, правильно. И что из этого?

– Просто я что-то не могу припомнить Вашу фамилию в списке налогоплательщиков, что очень странно, потому что Вы сказали, что Вы налогоплательщик, но, конечно, Вы бы не стали лгать на сей счет, и в любом случае, когда Вы заплатили налог, Вам по закону должны были выдать квитанцию, и, я уверен, что, если Вы ее поищите, то обязательно найдете…

Мясник опустил палец. – Э…, да…

– Если хотите, я пойду с Вами и помогу ее найти, – сказал Кэррот.

Мясник бросил отчаянный взгляд на Ваймза.

– Он действительно прочитывает все это, – сказал Ваймз. – Ради удовольствия. Кэррот, почему бы Вам…? Боже мой, это что за черт?

До них донеслось мычание, больше похожее на рев.

Что-то большое и грязное приближалось к ним на угрожающей скорости. В сумерках это смутно напоминало очень жирного кентавра, получеловека, полу… фактически это был, когда чудище подбежало ближе, полу-Кишка – полу-бык.

Сержант Кишка потерял свой шлем и у него был задумчивый взгляд, свидетельствующий, что он близок к тому, чтобы испачкаться.

Когда массивный бык как бабочка прогалопировал мимо, сержант закатил глаза и крикнул: – Я боюсь с него спрыгнуть! Я боюсь с него спрыгнуть!

– Как ты на него забрался? – крикнул Ваймз.

– Это было не сложно, сэр! Я просто схватился за рога, сэр, и в следующую секунду я оказался у него на спине!

– Хорошо, держись!

– Да, сэр! Крепчайше держусь, сэр!

Быки Роджеры были сердиты и озадачены, что вообще-то является обычным состоянием всех взрослых быков[1].

Но у них была и другая причина. У крупного рогатого скота есть своя религия. Они глубоко религиозны. Они верят, что крупный рогатый скот уходит через волшебную дверь в мир лучший, когда умирает. Они не знают, что случается дальше, но они слышали, что это связано с отличным кормлением, по каким-то причинам, хреном.

Роджеры ожидали наступление этого дня очень скоро. Они стали более неповоротливыми, коровы, казалось, стали бегать быстрее, чем когда они были юными. Они предвкушали тот небесный хрен…

И вместо этого их загнали в какой-то переполненный загон, продержали там день, а потом ворота распахнулись и теперь вокруг бегали животные и это не было похоже на обещанный рай.

И кто-то сидел на их спине. Они несколько раз пытались сбросить его. В лучшие дни от этого дерзкого человека давно бы не осталось и мокрого места, но, в конце концов, страдающие артритом быки сдались и сейчас искали подходящее дерево, об которое можно было бы содрать его.

Сейчас они страстно желали, чтобы этот неудачник прекратил бы так вопить.

Ваймз пробежал несколько шагов за быком, остановился и повернулся назад.

– Кэррот. Ангуа. Вы идите к жирфабрике Керри. Просто следите за ней, пока мы не придем, хорошо? Следите за местом и не входите, хорошо? Ясно? Ни при каких обстоятельствах не входите. Я ясно выразился? Просто оставайтесь на месте. Понятно?

– Да, сэр, – сказал Кэррот.

– Камнелом, пойдем снимем Фреда с быка.

Толпа таяла перед быком. Тонна откормленного быка не была знакома с проблемой уличных пробок, пусть даже самых кратковременных.

– Фред, ты не можешь спрыгнуть? – крикнул Ваймз, когда догнал быка.

– Мне не хотелось бы, и пробовать, сэр!

– Ты не можешь им управлять?

– Как, сэр?

– Мужик, держи его за рога!

Кишка осторожно потянулся и взял в руки по рогу. Быки Роджеры качнули головой и чуть не скинули его.

– Сэр, он немножко сильнее меня! Точнее, намного сильнее, сэр!

– Я мочь прострелить ему голову арбалетом, мистер Ваймз, – сказал Камнелом, размахивая своим переделанным под арбалет осадным оружием.

– На улице полно народу, сержант. Ты можешь пристрелить невинного человека даже в Анх-Морпорке.

– Извините, сэр, – Камнелом улыбнулся. – Но мы же могем сказать, что они был в чем-то виноват.

– Нет, это… Куда несется этот петух?

Маленький петух-бентамка несся по улице, пробежал между бычьих ног и начал притормаживать перед носом Роджеров. Маленький человечек спрыгнул с его спины, подскочил, ухватил за кольцо продетое через нос быка, подскочил дальше до массивного кудрявого лба быка, и крепко ухватился руками за волосы.

– Похоже на Крошку Безумного Артура, лу-лупута, сэр, – сказал Камнелом. – Он… пытается долбануть энтого быка…

Раздался звук, как если бы ленивый дятел долбил очень крепкое дерево, прерываемое выкриками откуда-то между глаз животного.

– Получай, тя громадный ягненок, тя тебя так…

Быки остановились. Они попытались повернуть голову так, чтобы хоть один из Роджеров мог увидеть, что это так колотит их по лбу, но с тем же успехом они могли попытаться увидеть собственные уши.

Они начали пятиться.

– Фред, – прошептал Ваймз. – Сползай с его спины, пока он занят.

С испуганным лицом сержант Кишка перекинул ногу через огромную спину быка и сполз на землю. Ваймз схватил его и нырнул в ближайшую подворотню. И тут же вытолкнул его обратно, там было слишком мало пространства, чтобы держаться на расстоянии от Фреда Кишки.

– Фред, почему ты весь в дерьме?

– Ну, сэр, Вы же знаете ту речку, в которую ныряешь без всплеска? Она начинается там, и становится все хуже, сэр?

– Ничего себе. Хуже чего?

– Разрешите пойти и принять ванную, сэр?

– Нет, но отойди еще на пару шагов. Что случилось с твоим шлемом?

– В последний раз я видел его на овце, сэр. Сэр, меня связали и бросили в подвале, но я героически выбрался на свободу, сэр! И меня преследовал какой-то голем, сэр!

– Где это было?

Кишке не хотелось, чтоб его не спросили об этом. – Это было в районе боен, – сказал он. – Был туман, сэр, поэтому я…

Ваймз схватил Кишку за запястье. – Что это?

– Меня связали струнами, сэр! Но с большим риском для жизни и здоровья я…

– Мне не кажется, что это струны, – сказал Ваймз.

– Правда, сэр?

– Да, это больше похоже на… фитили для свечей.

Кишка вытянулся.

– Это улика, сэр? – спросил с надеждой он.

Ваймз с хлюпаньем похлопал по мокрой спине Кишки. – Неплохо, Фред, – сказал он, вытирая руку об брюки. – Это, конечно же, доказательство.

– Я так и думал, сэр! – быстро ответил Кишка. – Это доказательство и мне надо было, как можно скорее добраться до коммандера Ваймза несмотря на…

– Почему лилипут остановил быка, Фред?

– Это Крошка Безумный Артур, сэр. Мы должны ему доллар. Он нам… немного помог, сэр.

Быки Роджеры опустились на колени, удивленные и озадаченные. Крошка Безумный Артур не мог нанести смертельный удар, но он не останавливался. Через некоторое время стук начал действовать всем на нервы.

– Ему нужна помощь? – спросил Ваймз.

– Похоже, что он сам неплохо справляется, сэр, – сказал Кишка.

Крошка Безумный Артур взглянул на них и улыбнулся. – Один доллар, так? – крикнул он. – Никакой дуриловки, или я займусь вами! Однажды один из этих ублюдков наступил на моего дедушку!

– Покалечил его?

– Он ему открутил за это рог!

Ваймз крепко схватил Кишку за руку. – Давай Фред, этот запах заполоняет всю улицу!

– Да, сэр! И еще брызгается в разные стороны!

– Слышите! Эй, ты! ты же полицейский! Иди сюда!

Ваймз повернулся. Сквозь толпу к ним проталкивался человек.

В этот момент Кишка подумал, что самый худший момент еще не настал. Ваймз чуть было не прыгнул на говорящего в ответ на слова "Эй, ты!", выкрикиваемые подобным грубым тоном.

У кричащего был аристократический вид, и к тому же он производил человека, не привыкшего к суровости жизни и вдруг столкнувшийся с ней.

Ваймз весело отсалютовал. – Да, сэр! Я – полицейский, сэр!

– Хорошо, сейчас же следуй за мной и арестуй эту штуковину. Он мешает рабочим.

– Какую штуковину, сэр?

– Голема, мужик! Зашел, такой же крутой, как и ты, на фабрику и начал малевать на чертовых стенах.

– Какую фабрику?

– Иди за мной, по-хорошему! Ты знаешь, я очень близкий друг твоего коммандера и я не могу сказать, что твой вид мне понравился.

– Примите мои извинения, сэр, – веселясь, сказал Ваймз, у сержанта Кишки от его улыбки мурашки пробежали по коже.

На другой стороне улицы стояла неприметная фабрика. Человек повел всех туда.

– Э… он сказал "голем", сэр, – пробормотал Кишка.

Ваймз уже давно знал Фреда Кишка. – Да, Фред, у тебя важное задание – оставаться здесь для прикрытия, – сказал он.

От облегчения Кишка чуть не выпустил пар. – Отлично, сэр! – воскликнул он.

Фабрика была полна ткацких станков. Перед ними кротко сидели люди. Гильдии обычно ненавидели такое положение вещей, но так как гильдия швей не обращала внимания на швейное дело, никто не протестовал. От каждой машины отходили бесконечные ремни к шкивам на длинном валу под потолком, который в свою очередь приводился в движение… Ваймз проследил взглядом в дальний конец цеха… к машине, которая сейчас не работала, и была, по всей видимости, сломана. Пара големов с потерянным видом стояла рядом с ней.

Рядом в стене была дыра, а над ней кто-то написал красной краской:

Рабочие! Никаких хозяев кроме вас самих!

Ваймз улыбнулся.

– Он проломился сквозь стену, сломал мельницу, оттащил в сторону моих големов, намалевал эту глупую надпись, и опять вылез! – сказал хозяин за его спиной.

– Хм, да, я вижу. Большинство использует волов на мельницах, – безразлично сказал Ваймз.

– Ну и что из этого? Все равно, скот не может работать двадцать четыре часа в сутки.

Ваймз окинул взглядом ряды рабочих. Лица у всех были нахмурены, хмурым взглядом Кокбилл-стрит, который бывает у бедного человека, когда его еще и унижают.

– Да, действительно, – сказал он. – Большинство швейных мастерских находится на Нэп-хилл, но цены здесь значительно ниже, не так ли?

– Люди рады, что они получили работу!

– Да, – сказал Ваймз, еще раз посмотрев на лица. – Счастливы. – Он заметил, как на дальнем конце цеха големы пытаются починить мельницу.

– А теперь слушай меня, что я хочу, чтобы ты сделал…, – начал владелец фабрики.

Ваймз схватил его за ворот и потянул его к себе, пока лицо владельца фабрики не оказалось в нескольких дюймах от его лица.

– Нет, ты слушай меня, – прошипел он. – Я целыми днями общаюсь с жуликами, ворами и бандитами, и меня это не трогает, но после двух минут общения с тобой меня тянет принять ванну. И если я найду этого чертова голема, я пожму его чертову руку, ты понял меня?

К удивлению Ваймза, у владельца хватило смелости ответить: – Как Вы смеете! Вы представляете закон!

Ваймз свирепо чуть не воткнул ему палец в нос.

– С чего начать? – завопил он. Он свирепо уставился на двух големов. – А вы клоуны, у вас что нет никаких мозгов от рожд… Вы что вообще не соображаете?

И, сметая все на пути, вышел из здания. Сержант Кишка прекратил попытки почиститься и подбежал к нему.

– Я слышал, как люди говорят, что они видели, как голем вышел через другую дверь, сэр, – сказал он. – Он был красного цвета. Понимаете, из красной глины. А тот, что гнался за мной, был белым, сэр. Вы рассержены, Сэм?

– Кто владелец этой фабрики?

– Мистер Каттерейл, сэр. Вы помните, он всегда пишет Вам письма о том, что в полиции слишком много представителей, как он называет "низших рас". Понимаете… троллей и гномов…

Сержанту чуть не бежал, чтобы не отстать от него.

– Наберите зомби, – сказал Ваймз.

– Вы всегда смертельно ненавидели зомби, извините за каламбур, – сказал Кишка.

– Есть желающие работать?

– О да, сэр. Парочка неплохих ребят, сэр, но у них свисает серая кожа, и Вы поклялись, что похороните их через пять минут.

– Завтра утром примите у них присягу.

– Хорошо, сэр. Хорошая идея. И, конечно, хорошая экономия, потому что за них не надо платить пенсионный фонд.

– Пусть патрулируют Кингсдаун. Прежде всего, они – люди.

– Хорошо, сэр. – "Когда Сэм в таком настроении, – подумал Кишка, – лучше соглашаться со всем". – Вам действительно надоел все это добропорядочное дерьмо, да сэр?

– Сейчас я бы принял присягу у горгоны!

– Есть еще мистер Бликли, сэр, он работает у кошерного мясника и питается…

– Но никаких вампиров. Никогда не принимать вампиров. Пошли быстрей, Фред.

Нобби Ноббс должен был знать. Так он говорил себе, убегая по улицам. Все это насчет королей, и насчет того… чего они хотели от него.

Какая ужасная мысль…

Доброволец.

Нобби Ноббс всю свою жизнь провел в разных униформах. И основной урок, который он выучил, был в том, что все эти люди с красными рожами и ласковыми голосами никогда не предлагают легкую и доходную работу, которой хотелось бы Нобби. Они приглашают добровольцев на что-то "большое и чистое", и, в конце концов, ты чистишь чертов огромный мост; они спрашивают: "Кто-нибудь хочет хорошей еды?", и ты сидишь и чистишь картошку всю неделю. Никогда не вызывайся добровольцем. Даже если сержант стоит и говорит: "Нам нужен кто-то, чтобы пить спиртное, бутылками, и заниматься любовью, постоянно, с женщинами, все готово". Всегда будет какая-нибудь загвоздка. Если хор ангелов просит добровольцев в рай сделать шаг вперед, Нобби знает, что лучше сделать шаг назад.

Если пригласят капрала Ноббса, он не будет рад приглашению. Его вообще не найдут.

Нобби обошел стаю свиней на середине улицы.

Даже мистер Ваймз никогда не приглашал его добровольцем.

Голова Нобби раскалывалась. Он был уверен, что это из-за перепелиных яиц. Только больные птицы могут откладывать такие маленькие яйца.

Он обошел корову, которая стояла, всунув голову в чье-то окно.

Нобби в короли? О, да. Никто никогда ничего не давал Нобби кроме кожных болезней или шестидесяти плетей. Это был собачий мир Ноббса. Если бы был мировой чемпионат неудачников, то Ноббс был бы перв… последним.

Он прекратил бег и улегся в подворотне. В гостеприимной тени он достал из-за уха очень маленький бычок и закурил.

Теперь он почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы подумать обо всех этих животных, которые заполонили улицы. В отличие от фамильного древа, плодом которого был Кишка, стелющаяся виноградная лоза Ноббсов цвела только внутри городской стены. Нобби был твердо уверен, что животные - это еда, и ничего более. И он был уверен, что они не должны так свободно разгуливать по улицам.

Целые толпы людей пытались загнать животных. Но из-за того, что люди устали, а животные были голодные и запуганные, все это приводило к тому, что на улицах появлялось все больше грязи.

Нобби понял, что он совсем не один занимает подворотню.

Он присмотрелся. В тени прятался козел. Он был взлохмачен и дурно пахнул, но он повернул голову и одарил Нобби самым осмысленным взглядом из тех, что видел Нобби у животных. Неожиданно и совершенно неестественно для Нобби он вдруг почувствовал прилив дружеских чувств.

Он вытащил бычок изо рта и протянул его козлу, который тут же сожрал его.

– Ты да я, да мы с тобой, – сказал Нобби.

Разнообразные животные в панике разбегались перед идущими Кэрротом, Ангуа и Веселиной. Больше всего они шарахались от Ангуа. Веселине казалось, что перед ними находится невидимый щит. Некоторые животные пытались залезть на стены или шарахались в безумном испуге в боковые улицы.

– Почему они так испуганы? – спросила Веселина.

– Не могу понять, – сказала Ангуа.

Несколько испуганных овец убежали от них, когда они подошли к свечной фабрике. Свет в высоких окнах говорил, что изготовление свечей продолжается и ночью.

– Они производят почти полмиллиона свечей в сутки, – сказал Кэррот. – Я слышал, что у них очень современное оборудование. Было бы очень интересно посмотреть.

В тумане светились нечеткие круги света. В подъезжающие телеги грузили связки свечей.

– Все выглядит довольно нормально, – сказал Кэррот, когда они проскользнули подходящую темную подворотню. – Все очень заняты.

– Мне кажется, что все бесполезно, – сказала Ангуа. – Как только они увидят нас, они тут же уничтожат доказательства. И даже если мы найдем мышьяк, что из этого? Законом не запрещено владеть мышьяком, не так ли?

– Э… законом не запрещено владеть этим? – прошептал Кэррот.

По улице медленно брел голем. Он очень отличался от других големов. Остальные были очень древними и чинили сами себя уже столько раз, что они были так же бесформенны, как детские пряники в форме человека, но этот был очень похож на человека, по меньшей мере, на то, как люди хотят выглядеть. Он был похож на статую из белой глины. Вокруг головы, как часть дизайна, была вылеплена корона.

– Я был прав, – пробормотал Кэррот. – Они сами сделали голема. Бедолаги. Они думали, что король освободит их.

– Посмотрите на его ноги, – сказала Ангуа.

На ногах шагающего голема то появлялись то исчезали красные линии, такие же линии появлялись и на его руках и теле.

– Он трескается, – сказала она.

– Я знала, что нельзя обжигать глину в старой печи для хлеба! – сказала Веселина. – Она неправильной формы!

Голем толкнул дверь и вошел в фабрику.

– Пошли, – сказал Кэррот.

– Коммандер Ваймз приказал нам ждать его здесь, – сказала Ангуа.

– Да, но мы не знаем, что там может сейчас происходить, – сказал Кэррот. – Кроме того, ему нравится, когда мы проявляем инициативу. Мы не можем просто торчать здесь.

Он перебежал улицу и открыл дверь.

Внутри все было заставлено связками свечей, между ними были оставлены узкие проходы. Со всех сторон доносились постукивания и позвякивания фабрики, немного приглушенные связками. В воздухе пахло горячим воском.

Веселинка услышала спор шепотом, который доносился чуть выше и позади ее маленького круглого шлема.

– Было бы лучше, если мистер Ваймз не приказал бы ее взять с собой. А вдруг с ней что-нибудь случится?

– О чем ты говоришь?

– Ну… ты знаешь… она же девушка.

– Ну и что? У нас полиции, по меньшей мере, три гнома женского пола и ты не беспокоишься за них.

– О, не надо… назови хоть кого-нибудь.

– Ларс Черепушка, для начала.

– Нет! Правда?

– Ты хочешь сказать, что мой нюх обманывает?

– Но он на прошлой неделе выиграл борьбу в соревнованиях на звание лучшего в шахтах!

– Ну и что? Ты хочешь сказать, что женщины слабее мужчин? Ты не боишься за меня, когда я сама успокаиваю драку в переполненном баре.

– Я помогаю, если это необходимо.

– Мне или им?

– Так нечестно.

– Правда?

– Я бы не помогал им, если бы ты не была слишком жестока.

– Ах, так? А еще говорят, что рыцарство вымерло…

– Все равно, Веселина… другое дело. Я уверен, что он… она хороший алхимик, но лучше все же прикрывать ее спину в драке. Держись…

Они вошли в цех.

Над ними проносились свечи – сотнями, тысячами, они висели зацепленные за фитили на бесконечном ремне, сделанном из деревянных платформ связанным вместе лентой, которая висела на блоках по всему длинному залу.

– Я слышал об этом, – сказал Кэррот. – Это называется конвейер. Таким образом изготавливаются тысячи одинаковый вещей. Но посмотрите на скорость. Удивительно, что машина может…

Ангуа показала пальцем. Рядом с ней скрипела машина, но не было видно, что приводит ее в движение.

– Что-то должно приводить все это в движение, – сказала Ангуа.

Теперь Кэррот показал пальцем. На дальнем конце, куда уходил конвейер. Там стояла фигура, и ее руки двигались настолько быстро, что вокруг фигуры был мутный ореол.

Прямо рядом с Кэрротом стояла большая деревянная вагонетка. В нее каскадом сыпались свечи. Ее никто не заменял и они, переполнив вагонетку, ссыпались через край и катились по полу.

– Веселина, – сказал Кэррот. – Вы владеете каким-нибудь оружием?

– Э… нет, капитан Кэррот.

– Хорошо. Тогда подождите на улице. Я не хочу, чтобы Вам был нанесен какой-нибудь вред.

Она с облегчением убежала.

Ангуа принюхалась. – Здесь только что был вампир, – сказала она.

– Я думаю, мы… – начал Кэррот.

– Я был уверен, что вы узнаете! Зачем я только купил эту чертову штуковину! У меня арбалет! Я предупреждаю вас, у меня арбалет!

Они обернулись. – А, мистер Керри, – радостно воскликнул Кэррот. Он вытащил свой значок. – Капитан Кэррот, городская полиция Анх-Морпорка…

– Я знаю кто вы такие! Я знаю кто вы такие! Я знал, что вы придете! У меня арбалет и я не побоюсь его использовать! – дрожание кончика арбалета выдавало его ложь.

– Правда? – сказала Ангуа. – И кто мы такие?

– Я даже не хотел в этом участвовать! – крикнул Керри. – Это он убил тех стариков, не так ли?

– Да, – сказал Кэррот.

– Но почему? Я не говорил ему этого делать!

– Я думаю, потому что они помогали его изготовить, – сказал Кэррот. – Он понимал, кто виноват.

– Големы продали его мне! – сказал Керри. – Я думал он поможет мне поставить дело, но эта чертова фиговина не хочет останавливаться…

Он бросил взгляд на цепочку свечей проплывающих над головой, но тут же опять направил арбалет на полицейских до того, как Ангуа могла хоть что-то предпринять.

– Упорно работает, не так ли?

– Ха! – но Керри не был похож на человека, который любил шутить. Он был похож на человека с личными проблемами. – Я уволил всех, кроме девушек в цехе упаковки, и они работают в три смены с переработкой! У меня четыре человека ищут сало для свечей, два человека скупают фитильные нити и трое пытаются найти дополнительные складские помещения!

– Тогда запрети ему изготавливать свечи, – сказал Кэррот.

– Когда у нас кончается сало, он уходит на улицу! Вы хотите, чтобы он бродил по улицам и искал, чем ему заняться? Эй, вы оба, не двигайтесь! – торопливо добавил Кэррот, размахивая арбалетом.

– Слушай, все, что надо сделать, это поменять слова в его голове, – сказал Кэррот.

– Он не позволяет этого делать! Думаете, я не пробовал?

– Он не может не позволить Вам, – сказал Кэррот. – Големы должны подчиняться…

– Я сказал, что он не позволяет мне!

– А как насчет отравленных свечей? – сказал Кэррот.

– Это была не моя идея!

– А чья это была идея?

Арбалет в руках Керри раскачивался в разные стороны. Он облизнул губы. – Все зашло слишком далеко, – сказал он. – Я выхожу из игры.

– Чья идея, мистер Керри?

– Я не хочу кончить где-нибудь на улице с кровью не больше, чем у высушенного банана!

– Тогда, не делайте ничего такого, – сказал Кэррот.

Мистер Керри переполнялся страхом. Ангуа чувствовала, как запах страха исходящий от него. В панике он может спустить курок.

От него шел еще другой запах. – Что за вампир? – спросила она.

В какой-то момент ей показалось, что он выстрелит из арбалета. – Я ничего не говорил о вампире!

– У Вас в кармане лежит чеснок, – сказала Ангуа. – И здесь все пропахло запахом вампира.

– Он сказал, что мы можем заставить голема делать, что угодно, – пробормотал Керри.

– Например, изготовлять отравленные свечи? – спросил Кэррот.

– Да, но он сказал, что только для того, чтобы обезвредить Ветинари, – сказал Керри. Казалось, он немного взял себя в руки. – И он не умер, насколько я слышал, – сказал он. – Я не думаю, что это является преступлением, сделать его немного больным, поэтому вы не можете…

– Свечи убили двух других людей, – сказал Кэррот.

Керри опять начал паниковать. – Кого?

– Старую женщину и ребенка с Кокбилл-стрит.

– Они что, так важны? – сказал Керри.

Кэррот вздохнул. – Я почти жалел Вас, – сказал он. – Вплоть до Вашей последней фразы. Вам повезло, мистер Керри.

– Вы так думаете?

– О, да. Мы пришли к Вам до коммандера Ваймза. А теперь положите арбалет, и давайте поговорим о…

Послышался шум. Или скорее, внезапное прекращение шума, к которому уже так привыкли, что перестали слышать.

Конвейер остановился. Было слышно глухое восковое постукивание друг об друга подвешенных свечей, и потом наступила тишина. Последняя свеча упала с конвейера, прокатилась по скату кучи в вагонетке, и скатилась на пол.

И в тишине, стук шагов.

Кэррот и Ангуа вместе увидели, как его палец дернулся.

Когда крюк отпустил струну, Ангуа оттолкнула в сторону Кэррота, но он опередил ее, и загородил рукой. Она услышала тошнотворный звук разрываемой плоти кисти руки, которая мелькнула перед ее лицом, и как Кэррот вскрикнул, когда энергия стрелы арбалета заставила его крутануться на месте.

Кэррот тяжело упал на пол, держась за левую руку. Стела от арбалета торчала из его кисти.

Ангуа нагнулась над ним. – Похоже, что она без крюков, давай я вытяну…

Кэррот схватил ее за руку. – У нее серебряный наконечник! Не трогай!

Они оба взглянули на фигуру вышедшую из тени.

Король-голем смотрел на нее сверху.

Она почувствовала, как ее зубы и ногти начали вытягиваться.

Потом она увидела круглое личико Веселины, осторожно выглядывающей из-за связок свечей. Ангуа отозвала свои инстинкты волка и крикнула гному и растущим волосам: – Не двигаться! – и попыталась решить, броситься ли за убегающим Керри или оттащить Кэррота в безопасное место.

Она еще раз сказала своему телу, что форма волка сейчас не подойдет. Слишком много запахов, слишком много огня…

Голем лоснился от сала и воска.

Она отступила назад.

За големом она увидела, как Веселина посмотрела на стонущего Кэррота и потом на топор висящий на пожарном щите. Веселина взяла его в руку и неуверенно взвесила его в руках.

– Не пытайся… – крикнула Ангуа.

– Т'др'дузл б'хазг т'т!

– О, нет! – крикнул Кэррот. – Только не это!

Веселина подскочила сзади к голему и ударила его топором по пояснице. Топор отскочил, но она, кувыркнувшись вместе с ним, ударила статую по бедру, выбив кусок глины.

Ангуа застыла в нерешительности. Веселина на ужасающей скорости обрабатывала голема топором, одновременно вопя дикими боевыми криками. Ангуа не могла разобрать слов, но большинство гномов не беспокоятся о содержании своих криков. Они выплескивают свои эмоции в крике. Куски керамики отлетали от голема с каждым ударом.

– Что она кричала? – спросила Ангуа, оттаскивая Кэррота в сторону.

– Это самый страшный боевой клич гномов! Если его крикнули, кого-то убьют!

– Что он означает!

– Настал Подходящий День Еще Кое-кому Умереть!

Голем меланхолично, как слон на Моську, посмотрел на гнома.

Потом он поймал топор налету, и отбросил его в сторону, Веселина, которая держалась за топор, как за хвост кометы, полетела за ним.

Ангуа поставила Кэррота на ноги. Из его руки текла кровь. Она пыталась не дышать. Завтра полнолунье. Никакого выбора.

– Возможно, у нас есть причина, чтобы…

– Слушай! Это настоящий мир! – воскликнула Ангуа.

Кэррот вытащил меч. – Я арестовываю Вас…, – начал он.

Голем выхватил меч рукой. Меч по рукоять воткнулся в связки свечей.

– Умнее ничего не придумал? – отступая вместе с ним, сказала Ангуа. – Или мы уже пойдем отсюда?

– Нет. Мы должны его остановить где-нибудь.

Они уперлись спинами в стену из свечей.

– По-моему мы нашли подходящее место, – сказала Ангуа наблюдая за поднимающимся кулаком голема.

– Прыгай вправо, я влево. Может…

Раздался удар по двухстворчатым воротам на дальнем конце зала.

Голем-король повернул голову.

Ворота снова тряхануло, и они разлетелись в щепки. В дверном проеме появился Дорфл. Он наклонил голову, расправил руки и побежал напролом.

Его бег не был быстрым, но в нем была ужасная основательность, как в медленном движении ледника. Половицы пола тряслись и гудели под ним.

Големы с грохотом столкнулись посреди зала. Кривые линии красного цвета от трещин побежали по телу короля-голема, но он зарычал и, схватив Дорфла посередине, бросил его на стену.

– Пошли, – сказала Ангуа. – Теперь мы можем найти Веселину и убраться отсюда?

– Мы должны ему помочь, – сказал Кэррот, когда големы снова столкнулись.

– Как? Если это… если он не может его остановить, почему ты думаешь, что мы можем? Пошли!

Кэррот оттолкнул ее.

Дорфл собрался, оттолкнулся от кирпичной стены и бросился снова. Големы столкнулись, обнялись крепче двух друзей. Они какое-то время стояли неподвижно, и потом Дорфл поднял руку с каким-то предметом. Он оторвался от противника и ударил его по голове его же ногой. Он попытался ударить еще другой рукой, но противник заблокировал удар. Король с необыкновенной грацией крутанулся, перекатился и ударил ногой. Дорфл тоже покатился. Он раскинул руки, чтобы остановиться, и посмотрел вниз, чтобы увидеть, как его ноги рассыпались об стену.

Король подобрал свою ногу, немного побалансировал на оставшейся и подсоединил ее обратно.

Свет от его красных глаз пересек цех и вспыхнул когда он увидел Кэррота.

– Здесь должен быть выход сзади, – пробормотала Ангуа. – Керри как-то выбежал.

Король начал гнаться за ними, но неожиданно столкнулся с проблемой. Он поставил себе ногу задом наперед. Он начал бегать кругами, но, каким-то образом его круги приближались к ним.

– Мы не можем бросить там Дорфла, – сказал Кэррот.

Он вытащил длинный металлический уголок из груды метала и начал медленно отступать к измазанной в жире двери.

Король пошел в его сторону. Кэррот отскочил и споткнулся об рельс.

Голем поднял руку, поймал уголок и отбросил его в сторону. Он поднял оба кулака и попытался сделать шаг вперед.

И не сдвинулся с места. Он посмотрел вниз.

– Шс-с-с-с, – держа его за колено, сказали остатки Дорфла.

Король нагнулся и ударом ребра руки сбил макушку с головы Дорфла. Он достал свиток и разорвал его на кусочки.

Свет потух в глазах Дорфла.

Ангуа с такой силой прыгнула на Кэррота, что он чуть не упал. Она крепко обхватила его руками и потянула его за собой.

– Он убил Дорфла, просто вот так! – крикнул Кэррот.

– Это ужасно, да, – сказала Ангуа. – Или было бы ужасно, если бы Дорфл был бы живым. Кэррот, они как… машины. Смотри, мы можем выбраться через эту дверь…

Кэррот сбросил ее с себя. – Это убийство, – сказал он. – Мы – Полицейские. Мы не можем просто… смотреть! Он убил его!

– Он – машина, поэтому он…

– Коммандер Ваймз сказал, что кому-то надо говорить за людей, которые не могут говорить.

"Он действительно верит в это" – подумала Ангуа. "Ваймз положил слова ему в голову".

– Отвлекай его! – крикнул он и убежал в сторону.

– Как? Устроить песни и пляски?

– У меня есть план.

– О, хорошо!

Ваймз осмотрел вход в фабрику свечей. В свете двух тусклогорящих факелов был виден изображенный на воротах герб. – Погляди на это, Камнелом, – сказал он. – Краска еще не высохла и гордо демонстрирует миру все, что надо.

– Энто Вы об чем, сэр? – спросил Камнелом.

– Его чертов герб!

Камнелом посмотрел. – А зачем тама нарисована светящаяся рыбка? – спросил он.

– В геральдике она называется "poisson*", – горько сказал Ваймз. – Имеется в виду лампа.

– Лампа, сделанная из рыбы, – сказал Камнелом. – Ну, энто и щтука.

– Девиз у него хоть на нормальном языке, – сказал сержант Кишка. – Вместо всех этих старинных штучек, которые никто не понимает. – "Арт стоит свечей". Это, сержант Камнелом, каламбур, или игра слов. Потому что его зовут АРТур, понимаешь?

Ваймз стоя между двумя сержантами почувствовал, как нарыв в его душе прорвался.

– Черт! – сказал он. – Черт, черт, черт! Он показал мне это! "Тупой работяга Ваймз! Он не заметит!" О, да! И он был прав!

– Да плохо, – сказал Кишка. – Я имею в виду, Вы должны были знать, что мистера Керри зовут Артур…

– Заткнись, Фред! – оборвал Ваймз.

– Немедленно затыкаюсь, сэр.

– И надменность этого… Кто это?

Из здания выбежал человек, торопливо оглянулся и побежал по улице.

– Это Керри! – воскликнул Ваймз. Он даже не крикнул: "За ним!", но тут же сорвался в погоню за ним. Беглец ловко увертываясь от неожиданно возникающих на пути овец и свиней и набрал приличную скорость, но Ваймза подгоняла безумная ярость, и он почти настиг Керри, когда тот свернул в боковой переулок.

Ваймз схватился за стену руками и затормозил. Он увидел силуэт арбалета и первое, что выучиваешь в полиции… точнее, что возможно выучиваешь – это то, что очень глупо бежать за человеком с арбалетом в темный переулок, когда твой силуэт будет отлично высвечиваться на светлом фоне.

– Я знаю, что это был ты, Керри, – крикнул он.

– У меня арбалет!

– Ты сможешь выстрелить из него только один раз!

– Я хочу быть свидетелем обвинения!

– Ну, давай, колись!

Керри понизил голос. – Они сказали, что я могу использовать чертова голема для этого. Я не хотел причинять никому неприятностей.

– Правильно, – сказал Ваймз. – Ты отравлял свечи, потому что они от этого ярче горят, правильно?

– Вы знаете, о чем я! Они сказали, что все будет нормально и …

– А кто это "они"?

– Они сказали, что никто не узнает!

– Правда?

– Слушайте, слушайте, они сказали, что они могут…, – наступила пауза, потом он заговорил снова просящим голосом обвиняемого, который хочет быть твердым.

– Если я расскажу Вам все, Вы меня отпустите?

Оба сержанта догнали его. Ваймз потянул к себе Камнелома, хотя фактически все закончилось тем, что он подтянулся к Камнелому сам.

– Обойди угол и последи, чтобы он не убежал с другой стороны переулка, – прошептал он. Тролль кивнул.

– Что Вы хотите сказать, мистер Керри? – крикнул Ваймз в темноту переулка.

– Мы договорились?

– Что?

– Договор?

– Нет, мы, черт побери, не договорились, мистер Керри! Я не торговец! Но я скажу Вам кое-что, мистер Керри. Они предали Вас!

Темнота ответила тишиной, потом послышался звук похожий на вздох.

Позади Ваймза сержант Кишка пританцовывал на мостовой для того, чтобы согреться.

– Вы не сможете сидеть там всю ночь, мистер Керри, – сказал Ваймз.

Послышался еще один звук, как скрип кожи. Ваймз вгляделся в клубящийся туман. – Что-то не так, – сказал он. – Пошли!

Он побежал в переулок. Сержант Кишка последовал за ним, успокоенный мыслью, что нет ничего страшного в забеге в переулок, где сидит вооруженный преступник, когда впереди тебя бежит кто-то другой.

Перед ними кто-то появился.

– Камнелом?

– Да, сэр!

– Куда он делся? В этом переулке нет дверей!

Потом его глаза немного привыкли к полумраку. Он увидел какую-то груду около стены, и ногой подтолкнул арбалет. – Мистер Керри?

Он встал на колено и зажег спичку.

– Ох, черт, – сказал сержант Кишка. – Как он умудрился свернуть себе шею?

– Мертвяк? – спросил Камнелом. – Хотите, я очерчу его мелом?

– Я думаю, не стоит беспокоиться, сержант.

– Нет беспокойства, у меня мел с собой.

Ваймз посмотрел наверх. Переулок был заполнен туманом, но было видно, что здесь не было ни лестниц, ни подходящих низких крыш.

– Давайте сваливать отсюда, – сказал он.

Ангуа стояла лицом к лицу с королем.

Она все отказывалась от Метаморфоза. Возможно, даже челюсти волка бессильны перед ним. У него нет яремной вены.

Она не осмелилась посмотреть вниз. Король двигался неуверенно, с легкими подергиваниями и дрожанием, как иногда двигаются безумные люди. Движения его рук были быстрыми, но беспорядочными, как если бы сигналы, посылаемые из мозга, не доходили как надо до мышц. И нападение Дорфла все-таки нанесло ему урон. При каждом его движении из дюжины новых трещин бил красный свет.

– Ты трескаешься! – крикнула она. – Печь не подходила для обжига глины.

Король сделал выпад. Она отскочила и услышала, как его рука пробила связки свечей.

– Ты разболтан! Ты запечен, как буханка хлеба! Ты – недопеченная буханка хлеба!

Она вытащила меч из ножен. Обычно она не использовала его. Она давно обнаружила, что улыбкой можно добиться большего.

Рука снесла верхушку у меча.

Она с испуганным удивлением посмотрела на обломок меча и сделав сальто, увернулась от следующего удара.

И поскользнулась на свече, но успела откатиться до того, как нога голема наступила на то место, где она упала.

– Куда ты делся? – крикнула она.

– Не могла бы ты подвести его чуть ближе к двери, пожалуйста? – ответил голос откуда-то из темноты сверху.

Кэррот выполз из-под хлипкой конструкции которая поддерживала конвейер.

– Кэррот!

– Почти все…

Король схватил ее за ногу. Она пнула его по колену другой ногой.

К ее удивлению она почти ее переломила. Но свет из нижней части ноги продолжал светиться. Куски керамики, казалось, плавают в этом свете. Безразлично, как его сделали, но голем продолжал бороться, даже оставаясь клубом пыли.

– Ага, хорошо, – сказал Кэррот и спрыгнул со стрелы подъемника.

Он приземлился на спине короля, обхватил одной рукой его за шею, а другой начал колотить его по макушке рукояткой меча. Голем закрутился на месте, пытаясь дотянуться и скинуть его.

– Надо вытащить из него слова! – крикнул Кэррот, морщась от хлестких касаний рук голема. – Это единственный… способ!

Король нагнулся вперед и протаранил стену из ящиков, которые лопнули, просыпавшись на пол дождем свечей. Кэррот ухватился за уши голема и успел увернуться от удара.

Ангуа услышала, как он говорит: – У тебя… есть… право… на… адвоката…

– Кэррот! Да забудь об этих чертовых правах.

– У тебя… есть… право…

– Переходи к последнему праву!

У разбитых ворот послышалась суматоха, и цех вбежал Ваймз с обнаженным мечом. – О, боже… Сержант Камнелом!

Камнелом возник за его спиной: – Сэх!

– Стрелой арбалета в голову, будь любезен!

– Как прикажите, сэр…

– Голему в голову, сержант! С моей головой все в порядке! Кэррот, прыгай с него!

– Не могу проломить ему голову, сэр!

– Мы попробуем шесть футов холодной стали ему прямо между глаз, как только ты его отпустишь!

Кэррот попытался удобней устроиться на плечах голема, поймал момент его движения и спрыгнул.

Он неуверенно приземлился на рассыпанной куче свечей. Ноги выскочили из-под него, и он кувырком полетел и врезался в остатки Дорфла.

– Эй, мистер, гляди сюды, – сказал Камнелом.

Король повернулся.

Из-за того, что все случилось очень быстро, Ваймз уловил очень мало. Он почувствовал резкое движение воздуха и смешанный звук рикошета стрелы и "трыкк"а от того, что она воткнулась в дверной косяк за его спиной.

А голем склонился над Кэрротом, который пытался отползти в сторону.

Голем занес кулак и нанес удар…

Ваймз даже не видел, как двинулась рука у Дорфла, но он неожиданно схватил короля за руку. В глазах у Дорфла зажглись новоиспеченные искры жизни.

– Тсссссс!

Удивленный король отпрянул, а Дорфл в это время поднялся на остатки своих ног и занес кулак.

Время остановилось. Во всей вселенной единственным движущимся предметом был кулак Дорфла.

Он врезался, как планета, без видимой скорости, но с неумолимым натиском.

В этот момент выражение лица короля изменилось. До того, как на него опустился кулак, он улыбнулся.

Голова голема разлетелась осколками. Ваймз видел это, как в замедленном кино, одна бесконечная секунда разлетающейся керамики. И слов. Куски бумаги разлетались в разные стороны, десятки, множество мелких кусочков, и мягко ссыпались на пол.

Медленно и величественно король упал на пол. Красный свет потух, трещины разошлись, а потом остались только… кусочки.

Дорфл упал на них.

Ангуа и Ваймз вместе бросились к Кэрроту.

– Он воскрес! – крикнул Кэррот вскакивая. – Эта штуковина собиралась убить меня, а Дорфл воскрес! Но эта штуковина уничтожила слова у него в голове! А големы должны иметь слова!

– Они дали слишком много слов своему голему, как я понял, – сказал Ваймз.

Он подобрал несколько обрывков с пола.

… создай мир и справедливость для всех…

… мудро правь нами…

… научи нас быть свободными…

… веди нас к…

"Бедняги", – подумал он

– Пойдем домой. Твоей руке нужен уход…, – сказала Ангуа.

– Да послушай! – крикнул Кэррот. – Он же живой!

Ваймз встал на колени рядом с Дорфлом. Проломленный глиняный череп был похож на выеденное яйцо. Но все же в глазах у него горело по маленькому лучику.

– Усссссс, – прошипел Дорфл, так тихо, что Ваймз не был уверен, что ему не показалось.

Голем поцарапал по полу.

– Он пытается что-то написать.

Ваймз вытащил свой блокнот, подсунул под руку Дорфла и мягко вложил в ладонь карандаш. Они все смотрели, как он написал немного коряво, но все равно с машинной точностью – ровно пять слов.

Потом он остановился. Карандаш выпал из его пальцев. Свет в глазах Дорфла опять потух.

– Господи боже, – выдохнула Ангуа. – Им не нужны слова в голове…

– Мы можем его починить, – сказал Кэррот хриплым голосом. – У нас есть гончар.

Ваймз не отрываясь смотрел на слова, потом перевел взгляд на останки Дорфла.

– Мистер Ваймз? – сказал Кэррот.

– Действуйте, – сказал Ваймз.

Кэррот моргнул.

– Сейчас же, – сказал Ваймз. Он опять посмотрел на надпись в своем блокноте.

Нельзя вырвать слова из сердца.

– А когда вы его почините, – сказал он, – когда вы его почините… дайте ему голос. Понятно? И пусть кто-нибудь осмотрит Вашу руку.

– Голос, сэр?

– Действуйте!

– Есть, сэр.

– Хорошо, – Ваймз собрался. – Констебль Ангуа и я осмотрим все здесь. – Хорошо, – сказал он. – Мы ищем мышьяк. Возможно, здесь еще есть рабочие. Я не думаю, что он смешивали отравленные свечи с остальными. Веселинка знает что… Где капрал Малопопка?

– Э… Мне кажется, что я не смогу больше держаться…

Все посмотрели вверх.

Веселина висела на цепочке свечей.

– Как Вы там оказались? – спросил Ваймз

– Так получилось, что я уже висела здесь, сэр.

– Вы не можете просто спрыгнуть? Вы же не так высоко… Ох…

Под ней в нескольких футах стоял большой чан с расплавленным салом. Время от времени на его поверхности лопался пузырь.

– Э… насколько оно горячее? – прошептал Ваймз Ангуа.

– Когда-нибудь пробовали горячий джем? – сказала она.

Ваймз повысил голос. – Капрал, Вы не можете раскачаться и спрыгнуть?

– Здесь все дерево в сале, сэр!

– Капрал Малопопка, я приказываю Вам не падать!

– Очень хорошо, сэр!

Ваймз стянул с себя жакет. – Держитесь. Я посмотрю, можно ли залезть… – пробормотал он.

– Не поможет! – крикнула Ангуа. – Эта штуковина и так неустойчива!

– Сэр, я чувствую, что у меня скользят ладони.

– Боже мой, почему Вы не позвали раньше?

– Все были очень заняты, сэр.

– Отвернитесь, сэр, – сказала Ангуа, отстегивая зацепки на нагруднике. – Пожалуйста, немедленно! И закройте глаза!

– Почему, что…?

– Отверрррнитесь немедленнооууу, сэррррр!

– О… да…

Ваймз услышал, как Ангуа начала отступать назад, ее шаги прерывались шумом падающего обмундирования. Потом она побежала, и ее шаги на ходу начали меняться, а потом…

Он открыл глаза.

Волк медленно пролетел мимо него, схватил челюстями гнома за плечо, Веселина отпустила руки и обхватила шею волка, и они оба упали на пол с другой стороны чана.

Ангуа с визгом начала кататься по полу.

Веселина вскочила. – Это – оборотень!

Ангуа, вытирая лапой пасть, каталась по полу.

– Что с ним случилось? – спросила Веселина, немного успокаиваясь. – Похоже, что он… ранен. – Где Ангуа? Ох…

Ваймз бросил взгляд на порванную кожаную юбку гнома. – Вы носите кольчугу под одеждой? – спросил он.

– О… это моя серебряная сорочка… но она знала об этом. Я говорила ей…

Ваймз схватил Ангуа за загривок. Она попыталась укусить его, но встретилась с ним взглядом и отвернулась.

– Она просто укусила серебро, – рассеянно сказала Веселина.

Ангуа с трудом поднялась на лапы, посмотрела на них и протрусила за стопки свечей. Они услышали ее поскуливание, которое постепенно превращалось в человеческую речь.

– Чертовы чертовы гномы со своими чертовыми сорочками…

– Констебль, с Вами все в порядке? – крикнул Ваймз.

– Проклятое серебряное белье… Бросьте мне пожалуйста мою одежду!

Ваймз подобрал одежду Ангуа и, уставившись в пустоту, просунул ее за стопки свечей.

– Мне никто не сказал, что она…, – простонала Веселина.

– Посмотрите на это с другой стороны, капрал, – с максимальным терпением сказал Ваймз. – Если бы она не была бы оборотнем, Вы сейчас были бы самой большой в мире фигурной свечкой, понятно?

Ангуа вытирая рот, вышла из-за свечей. Кожа вокруг ее рта покраснела…

– Ты обожглась? – спросила Веселина.

– Заживет, – ответила Ангуа.

– Почему ты не сказала, что ты оборотень?

– Подскажи, как мне надо было это сказать?

– Хорошо, – сказал Ваймз, – если вы разобрались с этим, девушки, я хочу, чтобы фабрика была осмотрена. Понятно?

– У меня есть мазь, – кротко сказала Веселина.

– Спасибо.

В подвале они нашли мешок. И несколько коробок со свечами. И множество дохлых крыс.

Тролль Вулкан приоткрыл дверь своей гончарной на маленькую долю. Он хотел, чтобы эта доля была не больше, чем одна шестнадцатая, но кто-то сразу же очень сильно нажал и распахнул ее на больше, чем одна целая и три четверти.

– Эй, что энто такое? – спросил он входящих Кэррота и Камнелома с остатками Дорфла. – Вы не могете просто врываться сюды…

– Мы не просто врываемся сюды, – сказал Камнелом.

– Это произвол, – сказал Вулкан. – У вас нет права приходить сюда. У вас нет повода…

Камнелом положил голема и развернулся. Его рука метнулась и он схватил Вулкана за горло. – Видишь тама энти статуэтки Монолита? Ты их видишь? – прорычал он, другой рукой поворачивая лицо Вулкана в сторону ряда религиозных статуэток троллей на другом конце склада. – Хочешь, я разобью одну, чтоб узнать, шо энто в них насыплено, могет найду повод?

Узкие глазки тролля забегали в разные стороны. Возможно он не очень хорошо соображал, но он все же мог почувствовать убийственные настроения, если они витали в воздухе. – Энто не надобно, я завсегда помогаю полиции, – пробормотал он. – Чего энто нужно-то?

Кэррот положил голема на стол. – Тогда приступайте, – сказал он. – Почините его. Используйте как можно больше старой глины, понятно?

– Как он могет работать, если свет у него погас? – спросил он, озадаченный своей ролью в акте милосердия.

– Он сказал, что глина помнит!

Сержант пожал плечами.

– И дай ему язык, – сказал Кэррот.

Вулкан был шокирован. – Я энтого не буду делать, – сказал он. – Все знают, что энто будет богохульством, если големы заговорят.

– О, да? – сказал Камнелом. Он пересек склад к группе статуэток и начал их рассматривать. Потом он сказал: – Ой, вота я случайнитса спотыкаюсь, ой-ой, вота я, чтобы удержаться, хватаюсь за статую, ой, моя рука сорвалась, куда мне положить лицо… а шо энто за белый порошок я увидать глазами во время моего нечайна упадения на пол?

Он облизнул палец и осторожно попробовал порошок.

– Слэб, – возвращаясь прорычал он. – Что ты тама говорил мне о богохульстве, ты осадочная порода? Или ты сейчас же делаешь, что говорит капитан Кэррот, или ты выйдешь отсюда в мешке!

– Энто полицейский беспредел…, – пробормотал Вулкан.

– Нет, энто полицейский крик! – завопил Камнелом. – Если хочешь попробковать беспредела, то я готов!

Вулкан попробовал проапеллировать к Кэрроту. – Энто неправильно, у него полицейский значок, он запугал меня, он не могет энтого делать, – сказал он.

Кэррот кивнул. В его глазах был блеск, на который Вулкану стоило обратить внимание. – Вы правы, – сказал он. – Сержант Камнелом?

– Сэр?

– Сегодня для всех нас был тяжелый день. Вы можете отдыхать.

– Есть, сэр! – с заметным энтузиазмом сказал Камнелом. Он снял свой полицейский значок и осторожно положил его. После этого начал снимать униформу.

– Посмотрите на это так, – сказал Кэррот. – Мы не даем жизнь, мы просто даем жизни место куда вернуться.

Вулкан, наконец, сдался. – Хорошо, хорошо, – пробормотал он. – Я уже делать энто, я уже делать энто.

Он посмотрел на куски останков Дорфла, и потер щетину на подбородке.

– Здесь почти все на месте, – сказал он, на какой-то момент профессионализм взял вверх над негодованием. – Я могу склеить его гончарным цементом. Энто сработает, если обжигать его всю ночь. Посссмот… Я уверен, что у меня там осталось немного…

Камнелом уставился на свой палец, который все еще был белым от порошка, потом перенес взгляд на Кэррота. – Я только что лизнул энтого? – спросил он.

– Э… да, – сказал Кэррот.

– Слава богу за энто, – сказал Камнелом, неистово моргая. – Ин'че я б поверил, что здесь действительно полно ограмадных волосатых пау… виибл виибл склуп…

Он со счастливой улыбкой упал на пол.

– Даже если я сделаю энто, он же не оживет, – пробормотал Вулкан, возвращаясь к столу. – Вам не найти священника, который написал бы энти слова для его головы.

– У него есть свои собственные слова, – сказал Кэррот.

– И кто будет смотреть за печью? – сказал Вулкан. – Его надо обжигать аж до завтрака…

– У меня как раз ничего не запланировано на эту ночь, – сказал Кэррот, снимая шлем.

Ваймз проснулся в четыре утра. Он уснул за своим рабочим столом. Он не собирался спать, но его тело просто отключилось. Это был далеко не первый раз, когда он продирал глаза в своем офисе. Но, по меньшей мере, он не лежал в чем-нибудь вонючем.

Он посмотрел на свой полунаписанный отчет. Рядом лежал его блокнот, весь в рабочих рисунках, что напомнило ему, как он пытался понять весь сложный мир образами своего простого разума.

Он зевнул и посмотрел в полумрак ночи.

У него нет никаких доказательств. Совсем ни одного настоящего доказательства. Он допросил практически невменяемого капрала Ноббса, который практически ничего не видел. У него не было ничего, что не растает, как туман утром. Все, что у него было – это несколько подозрений и куча умозаключений, цеплявшихся друг за друга, как карты в карточном домике без основания.

Он рассмотрел записи в своем блокноте.

Кто-то здесь хорошенько потрудился. О, да. Это же был он сам.

События последнего дня звенели у него в голове. Чего ради он написал какую-то ерунду о гербах?

О, да…

Да!

Через десять минут он уже толкнул дверь в гончарную мастерскую. Тепло вырвалось изнутри в промозглый воздух ночи.

Он обнаружил, что Кэррот и Камнелом спят на полу по обе стороны от печи. Черт. Ему нужен кто-то, кому он может довериться, но у него не поднялась рука разбудить их. Он и так загонял их за последние дни…

Кто-то постучал в дверь печи.

Затем ручка сама повернулась.

Дверь распахнулась до предела, и что-то наполовину сползло, наполовину свалилось на пол.

Ваймз все еще не до конца проснулся. Опустошенность и назойливые призраки адреналина все еще крутились на краю его сознания, но он все-таки увидел, как горящий человек развязался и встал на ноги.

Его раскаленное до красна тело начало потрескивать от охлаждения. Пол под ним обуглился и задымился.

Голем поднял голову и огляделся по сторонам.

– Вы! – сказал Ваймз, неуверенно указав пальцем. – Пойдемте со мной!

– Да, – сказал Дорфл.

Дракон – Король Гербов вошел в свою библиотеку. Запыленные узкие высокие окна и остатки тумана создавали уверенность, что внутри будет только серый полумрак, но сотни свечей освещали все мягким светом.

Он уселся за свой стол, подтянул к себе том и начал писать.

Через некоторое время он остановился и посмотрел перед собой. Тишина нарушалась только слабым потрескиванием свечей.

– Ах-ха. Я чувствую Ваш запах, коммандер Ваймз, – сказал он. – Как геральдисты пустили Вас?

– Я нашел свой собственный путь, спасибо, – выходя из тени, сказал Ваймз.

Вампир опять понюхал воздух. – Вы пришли совершенно один?

– Кого мне надо было привести с собой?

– И чем я обязан удовольствию видеть Вас, сэр Самуэль?

– Это удовольствие для меня. Я пришел арестовать Вас, – сказал Ваймз.

– О, черт. Ах-ха. А за что, могу я узнать?

– Не откажитесь посмотреть на стрелу в арбалете, – сказал Ваймз. – Никакого металла на наконечнике, как Вы видите. Она вся деревянная.

– Насколько предусмотрительно. Ах-ха, – Дракон – Король Гербов подмигнул ему. – Однако Вы все еще не сказали мне, в чем я обвиняюсь.

– Для начала в соучастии в убийстве миссис Флора Изи и ребенка Вильяма Изи.

– Я боюсь, что эти имена ничего не говорят мне.

Палец Ваймза дрогнул на спусковом крючке. – Нет, – сказал он, стараясь дышать глубоко. – Они, вероятно, ничего не значат для Вас. Но мы еще проводим дополнительные расследования и возможно будут несколько дополнительных дел. Факт того, что Вы отравляли патриция, я думаю, будет принято, как смягчающее обстоятельство.

– Вы действительно предпочитаете обвинения?

– Я бы предпочел жестокость, – громко сказал Ваймз. – Обвинения я вынужден предъявлять по долгу службы.

Вампир откинулся в кресле. – Я слышал, что Вы много трудились в последнее время, коммандер, – сказал он. – Поэтому я не буду…

– У нас есть показания мистера Керри, – соврал Ваймз. – Останков мистера Керри.

У Дракона не дрогнул ни единый мускул на лице. – Я действительно не понимаю, ах-ха, о чем Вы говорите, сэр Самуэль.

– Только тот, кто может летать, смог бы проникнуть в мой кабинет.

– Я боюсь, что Вы не поймали меня, сэр.

– Сегодня ночью убили мистера Керри, – продолжал Ваймз. – Убил кто-то кто смог выбраться из переулка, который охраняли с обеих сторон. И я знаю, что вампир был на фабрике.

– Я все еще изо всех сил стараюсь понять Вас, коммандер, – сказал Дракон – Король Гербов. – Я ничего не знаю о смерти мистера Керри и, в любом случае, в городе есть очень большое число вампиров. Я боюсь, что Ваше… отвращение к нам очень хорошо известно.

– Мне не нравится, когда с людьми обращаются, как со скотом, – сказал Ваймз. Он окинул взглядом тома, заполонявшие комнату. – А Вы именно так постоянно поступаете, не так ли? У Вас неплохой фонд книг по Анх-Морпорку, – Ваймз направил арбалет обратно на вампира, который не шевельнулся. – Власть над маленькими людьми, вот, что хотят вампиры. Кровь нужна только для поддержания счета. Интересно, какое влияние Вы приобрели за года?

– Некоторое. По меньшей мере, здесь Вы правы.

– Человек с происхождением, – сказал Ваймз. – Хорошенькое дело. Ну, я думаю, люди хотели убрать Ветинари. Но, однако, не убить. Слишком много неожиданного может случиться, если он умрет. Нобби действительно граф?

– На это есть много доказательств.

– Но это же Ваши доказательства, правильно? Видите ли, я не думаю, что в его жилах течет аристократическая кровь. Нобби обычен, как навоз. Это лучшее, что в нем есть. Я не думаю, что кольцо может служить доказательством. С тем количеством добра, что натаскала его семья, Вы наверно могли бы доказать, что он герцог Псевдополюса, Шейх Клатча или вдовствующая королева Кверма. В прошлом году он стянул мой портсигар, и я, черт побери, уверен, что он – не я. Нет, я не думаю, что Нобби – аристократ. Но я думаю, что он подошел.

Ваймзу показалось, что Дракон стал больше, но возможно это была просто игра теней. Пламя свечей плясало и трещало, отбрасывая мерцающий свет.

– И Вы хорошенько использовали меня, – продолжил Ваймз. – Я неделями откладывал встречу с Вами. Мне кажется, Вы стали несколько нетерпеливы. Вы очень удивились, когда я спросил Вас о Нобби, не так ли? Иначе Вам пришлось самому послать за ним, или сделать что-то еще в этом роде, что вызвало бы подозрения. Но это коммандер Ваймз открыл его. Никаких подозрений. Практически стало официальным фактом.

– И после этого я начал думать: кто хочет короля? Ну, практически все. Так устроена жизнь. Короли делают ее проще. Забавно, не так ли? Даже те люди, которые все получили от Ветинари, ненавидят его. Десять лет назад лидеры большинства гильдий были просто сборищем негодяев, а теперь… ну, они все еще сборище негодяев, по правде говоря, но Ветинари дал им время и энергию, чтобы решить, что они не нуждаются в нем.

– А потом появился молодой Кэррот, весь расписанный харизмой своего предназначения, и у него есть меч и родимое пятно, и у всех появилось забавное чувство, а куча придурков полезли проверять записи и сказали: "Эй, посмотрите, король вернулся". А потом они понаблюдали за ним немного и сказали: "Черт, он действительно порядочный, верный и честный, как во всех рассказах. Ой-ой! Если этот парень попадет на трон, у нас могут быть серьезные проблемы! Он может стать одним из тех неподходящих королей, которые заботятся о простых людях…

– А Вы на стороне простых людей? – тихо спросил Дракон.

– Простых людей? – переспросил Ваймз. – В них нет ничего особенного. Они ничем не отличаются от богатых людей, обладающих властью, за исключением того, что у них нет ни денег, ни власти. Но закон для равновесия должен быть на их стороне. Поэтому я должен быть на их стороне.

– И это говорит человек, который женат на самой богатой женщине в городе?

Ваймз пожал плечами. – Шлем полицейского не является короной. Даже когда снимаешь его, все равно носишь его.

– У Вас интересная точка зрения, сэр Самуэль, и я бы первым восхитился бы тем, как Вы пришли к этому, в свете истории Вашей семьи, но…

– Не двигайтесь! – Ваймз поудобней переложил арбалет в руке. – Все равно… Кэррот не подошел, но новости уже крутились в народе, и кто-то сказал: "Хорошо, давайте найдем короля, которого мы сможем контролировать". Они осмотрелись и обнаружили, что не найти более смирного, чем Нобби Ноббс. Я думаю, что люди не были слишком уверены. Можно было просто убить Ветинари. Но как я сказал, слишком много разного может произойти слишком быстро. Но, если аккуратно убрать его, как если бы он на месте, но его в то же время там нет, пока все привыкнут к мысли… это была замечательная идея. Тогда кто-то заставил мистера Керри производить отравленные свечи. У него был голем. Големы не говорят. Никто бы не узнал. Но все пошло немного… наперекосяк.

– Кажется, Вы хотите вовлечь меня, – сказал Дракон – Король Гербов. – Я ничего не знаю об этом человеке, за исключением того, что он мой клиент…

Ваймз пересек комнату и снял кусок пергамента со щита. – Вы создали для него герб! – крикнул он. – Вы даже показали мне его, когда я был здесь! "Мясник, хлебопек и производитель свечей!" Помните?

Сгорбленная фигура не издала ни звука.

– Когда я первый раз встретился с Вами недавно, – сказал Ваймз, – Вы показали мне герб Артура Керри. Мне это показалось немного подозрительным, но все эти дела с Нобби вытеснили это у меня из головы. Но я запомнил, что он напомнил мне герб гильдии убийц.

Ваймз взмахнул пергаментом.

– Я рассмотрел его прошлой ночью, потом я снизил уровень своего чувства юмора на десять степеней, потом опустил детали и посмотрел на вершину герба, на лампу в форме рыбы. Lampeaupoisson, она так называется? Наверно, двуязычная игра слов? "Лампа яда?*" Нужно иметь мозги старого Камнелома, чтобы заметить это. А Фред Кишка поинтересовался почему Вы оставили девиз на современном языке, а не перенесли его на старый язык, и это заинтересовало меня, поэтому я сел за словарь и обнаружил что, знаете ли, это будет читаться "ArsEnixaEstCandelam". ArsEnixa*. Это действительно должно было взбодрить Вас. Вы показали, кто сделал это, и как сделал, чтобы бедному ублюдку было, чем гордиться. Совершенно не важно, что больше никто не заметит. Вы наслаждались этим. Потому что мы, простые смертные, не такие умные как вы, не так ли? – он покачал головой. – Интересная вещь, гербы.

Дракон откинулся в кресле.

– Потом я начал думать, что в этом есть для Вас, – продолжил Ваймз. – О, конечно, сюда вовлечено очень много людей, я думаю, по тем же старым причинам. Но Вы? Сейчас моя жена выращивает драконов. Не получая никакого дохода. То же самое для Вас? Небольшое хобби, чтобы века пролетали быстрее? Или голубая кровь слаще? Знаете ли, я надеюсь, что причина именно какая-нибудь подобная. Какое-нибудь приличное сумасшествие эгоиста.

– Возможно, если кому-нибудь это было настолько важно, не подумайте, пожалуйста, что я в чем-то сознаюсь, ах-ха, то он, возможно, думал об улучшении расы, – сказала фигура из тени.

– Селекция породы с отвислым подбородком или заячьими зубами, что-то в этом роде? – сказал Ваймз. – Да, теперь я понимаю, что для Вас все стало бы более конкретным, если были бы короли. Все эти дворцовые интриги. Людям надо немножко помогать устроить встречу девочки правильной породы с мальчиком правильной породы. У Вас это было сотни лет, правильно? И все консультировалась с Вами. Вы знаете, откуда растут все родовые древа. Но все это стало чуточку испорченным при Ветинари, не так ли? К власти стали приходить неправильные люди. Я знаю, как ругается Сибил, когда кто-нибудь оставляет двери загонов открытыми: это действительно портит все ее программу селекции.

– Вы не правы насчет капитана Кэррота, ах-ха. Город знает, как справляться со сложными королями. Но захочет ли он в будущем иметь короля, которого на самом деле зовут Бобик?

Ваймз непонимающе посмотрел на него. Фигура в тени вздохнула. – Я говорю о его оказавшихся стабильными отношениях с оборотнем волчицей.

Ваймз вытаращил глаза. В его мозгу зарождалось понимание. – Вы думаете, у них будут щенки?

– Генетика оборотней не совсем конкретна, ах-ха, но шанс такого исхода был бы неприемлемым. Если кто-нибудь подумает о генеалогических линиях.

– Великие боги, все из-за этого?

Тени мерцали. Дракон все еще сидел провалившись в своем кресле, но его силуэт, казалось, размывался.

– Какие бы не были, ах-ха, мотивы, мистер Ваймз, нет доказательств больше, чем подозрения, совпадения и Ваше желание раскопать связь между мной и покушением на, ах-ха, жизнь Ветинари.

Голова старого вампира все глубже утопала в груди. Силуэт его плеч, казалось, становился все длиннее.

– Плохо, что Вы втянули големов, – сказал Ваймз, наблюдая за тенями. – Они чувствовали, что делает их "король". Возможно, это не было таким уж сумасшествием начинать с этого, но это все, что у них было. Глина от их глины. У бедолаг не было ничего кроме собственной глины, а вы, ублюдки, отняли у них даже это…

Дракон неожиданно выпрыгнул, расправляя крылья, как у летучей мыши. Деревянная стрела вылетела из арбалета Ваймза, и стукнулась где-то в потолок, в том время, как он сам оказался погребенным под массой вампира.

– Вы действительно думали, что можете арестовать меня с какой-то щепкой? – спросил Дракон, держа Ваймза рукой за горло.

– Нет, – прохрипел Ваймз. – Я был более… поэтиченее... Все, что мне надо… было… это отвлечь Вас разговорами. Вы же стали… слабее, чувствуете? Немножко дегтя в бочке крови… как вы сказали бы…? – он ухмыльнулся.

Вампир был озадачен, потом он поднял голову и посмотрел на свечи. – Вы… добавили что-то в свечи? Так что ли?

– Мы… знали, что чеснок… будет пахнуть, но… наш алхимик предположил, что… если Вы получите дозу… святой воды… смочил фитили… вода испаряется… оставляя святость.

Хватка ослабла. Дракон – Король Гербов отсел назад на корточки. Его лицо изменилось, вытянулось вперед, стало более похоже на лисье.

Потом он встряхнул головой. – Нет, – сказал он, и на этот раз была его очередь ухмыльнутся. – Нет, это только слова. Не сработает…

– Спорим… на Вашу… нежизнь? – прохрипел Ваймз, растирая шею. – Лучший способ… чем выбрал Керри, а?

– Ваши полицейские подколы, чтобы вытянуть из меня признание, мистер Ваймз?

– О, я уже получил его, – сказал Ваймз. – Когда Вы посмотрели на свечи.

– Правда? Ах-ха. Но кто еще слышал меня? – спросил Дракон.

Из полумрака послышался грохот, как от отдаленной грозы.

– Я Слышал, – сказал Дорфл.

Вампир перевел взгляд с голема обратно на Ваймза.

– Вы дали одному из них голос? – спросил он.

– Да, – сказал Дорфл. Он нагнулся и подобрал Вампира одной рукой. – Я Мог Бы Убить Вас, – сказал он. – Я, Как Свободно-Мыслящая Личность, Обладаю Такой Возможностью, Но Я Не Сделал Этого, Потому Что Я Являюсь Владельцем Себя И Я Сделал Моральный Выбор.

– О, боги, – сквозь дыхание пробормотал Ваймз.

– Это же проклято, – сказал вампир.

Он поперхнулся от взгляда Ваймза, который напомнил ему о солнечном свете. – Так говорят люди, когда кто-то без голоса начинает говорить. Забери его, Дорфл. Отнеси его в темницу дворца.

– Я Мог Бы Не Обратить Внимания На Эту Команду, Но Я Выбираю Поступить Так Из Уважения И Понимания Социальной Ответственности…

– Да, да, хорошо, – быстро сказал Ваймз.

Дракон вцепился когтями в голема. С тем же успехом он мог бы пинать гору.

– Неживой Или Живой, Ты Идешь Со Мной, – сказал Дорфл.

– Вашим преступлениям будет конец? Вы сделали эту штуковину полицейским? – сказал вампир, отбиваясь от уволакивающего его Дорфла.

– Нет, но это интересная мысль, Вы так не думаете? – сказал Ваймз.

Он остался один в густом мрачном полумраке Королевского Колледжа.

"И Ветинари отпустит его", – подумал он. – "Потому что это политика. Потому что он часть механизма города. Кроме того, остается вопрос доказательств. У меня их достаточно, чтобы доказать самому себе, но…

Но я их найду", – сказал он себе.

"О, за ним будут наблюдать, и может быть в один прекрасный день, когда Ветинари будет готов, пошлют очень хорошего убийцу с деревянной стрелой, пропитанной чесноком, и дело сделают в темноте. Так работают политики в этом городе. Игра в шахматы. Кому какое дело, если несколько пешек погибнет?

Я узнаю. И я буду единственным, кто будет знать, глубоко внутри".

Он автоматически похлопал по карманам в поисках сигары.

Достаточно тяжело убить вампира. В него можно вбить кол и стереть в порошок, а через десять лет кто-нибудь обронит капельку крови в неположенным месте, и отгадайте, кто это вернулся? Они появляются чаще, чем сырая капуста.

Это были опасные мысли, Ваймз знал это. Они захватывали разум полицейского каждый раз, когда погоня завершена, и остаешься один на один, лицом к лицу в одной перехватывающей дыхание сцепке между преступлением и наказанием.

И возможно в один день полицейский, увидев, как с цивилизации сняли слишком много кожи за один раз, перестанет действовать, как полицейский, и начнет действовать, как нормальное человеческое существо, и поймет, что щелчок арбалета или свист меча сделает мир чище.

Нельзя думать так, даже о вампирах. Даже если они отбирают жизни у других людей, потому что они маленькие люди и не имеют значения, и что, черт побери, можем мы взять у них?

Нельзя думать так, потому что ты получил меч и значок и это преобразовало тебя во что-то другое, что означает, что существуют такие мысли, о которых нельзя думать.

Только преступления могут совершаться во тьме. Наказание должно быть на свету. В этом работа полицейского, как говорит Кэррот. Зажечь свечу во тьме.

Он нашел сигару. Теперь его руки автоматически искали спички.

Вокруг вдоль стены стояли огромные тома. Свет свечей выхватывал из тьмы золотые буквы и тусклый блеск кожи. Тут они стоят, все линии происхождения, книге по деталям геральдики, книги по "Кто Есть Кто" в течение веков, собрание книг города. Люди забираются на них, чтобы посмотреть вниз.

Нет спичек…

Тихо, в пыльной тишине колледжа Ваймз взял канделябр и прикурил сигару.

Он несколько раз величественно затянулся и задумчиво посмотрел на книги. Свечи трещали и мерцали в его руке.

Часы аритмично тикали. Наконец, когда они доковыляли до одного часа, Ваймз поднялся и вошел в Овальный кабинет.

– А, Ваймз, – подняв голову, сказал Ветинари.

– Да, сэр.

Ваймзу удалось поспать несколько часов, и даже попытался побриться.

Патриций порылся в бумагах на столе. – Кажется, у Вас была довольно горячая ночь прошлой ночью…

– Да, сэр, – Ваймз стоял весь во внимании. Все люди в униформе знали в глубине души, как вести себя при подобных обстоятельствах. Смотреть прямо перед собой, на один предмет.

– Оказывается у меня в камере сидит Дракон – Король Гербов, – сказал патриций.

– Да, сэр.

– Я прочел Ваш отчет. Довольно-таки призрачные доказательства, как мне показалось.

– Сэр?

– Один из Ваших свидетелей даже не живой, Ваймз.

– Да, сэр. Он также не подследственный. Технически.

– Однако, он важная общественная фигура. Авторитет.

– Да, сэр.

Лорд Ветинари порылся в бумагах на столе. Один из них также покрыт отпечатками пальцев в саже. – Похоже, также, что я должен похвалить Вас, коммандер.

– Сэр?

– Геральдисты Королевского Колледжа Гербов, или по меньшей мере того, что осталось от Королевского Колледжа Гербов, прислали мне записку, в которой описывается, как храбро Вы себя вели прошлой ночью.

– Сэр?

– Выпустили всех геральдических животных из загонов и подняли тревогу и так далее. Гигант мужества, так они Вас назвали. Я так понимаю, многие из животных в настоящее время располагаются у Вас?

– Да, сэр. Не мог смотреть, как они страдают, сэр. У нас есть пустые загоны, а Кейт и Родерик прекрасно устроились в озере. Кажется, они полюбили Сибил, сэр.

Лорд Ветинари закашлялся. Потом он какое-то время смотрел в потолок. – Итак, Вы помогали при пожаре.

– Да, сэр. Гражданский долг, сэр.

– Пожар начался от упавшей свечи, я так понял, вероятно, в результате Вашей борьбы с Драконом – Королем Гербов.

– Я тоже так думаю, сэр.

– И так же, кажется, думают геральдисты.

– Кто-нибудь сообщил об этом Дракону – Королю Гербов? – невинно спросил Ваймз.

– Да.

– Он хорошо перенес известие?

– Он очень много вопил, Ваймз. Душераздирающе, как мне сказали. И он произнес массу угроз в Ваш адрес, почему-то.

– Я попробую включить его в свое занятое расписание, сэр.

– Бингели бонгели бип!! – сказал тонкий и звонкий голосочек. Ваймз хлопнул по карману.

Лорд Ветинари на какое-то время замолчал. Он мягко стучал пальцами по столу. – Много отличных старинных манускриптов было там. Бесценных, как мне сказали.

– Да, сэр. Конечно, ничего не стоящих, сэр.

– Коммандер, Вы, вероятно, не так поняли то, что я сказал?

– Возможно, сэр.

– Записи по многим известным старым семьям превратились в дым, коммандер. Конечно, геральдисты сделают все, что могут, и семьи ведут собственные записи, но, честно говоря, я понимаю, это все будет восстановление по памяти и отгадки. Исключительно неприятно. Вы улыбаетесь, коммандер?

– Вероятно игра света, сэр.

– Коммандер, я знал, что Вы очень плохо относитесь к отслеживанию происхождения.

– Сэр?

– И, кажется, это осталось в Вас, даже несмотря на то, что Вы сами человек с происхождением.

– Сэр?

– Это практически безумство.

– Сэр?

– Кажется, за те несколько дней, пока я был не у дел, Вы умудрились настроить против себя всех авторитетных людей в городе.

– Сэр.

– Что это было: "Да, сэр" или "Нет, сэр", сэр Самуэль?

– Это было просто "сэр", сэр.

Лорд Ветинари бросил взгляд на бумажку. – Вы действительно прищемили пальцы президенту гильдии наемных убийц?

– Да, сэр.

– Почему?

– У меня не было кинжала, сэр.

Ветинари резко отвернулся. – Консулы церквей, храмов, священных рощ и великих зловещих скал требуют… э…, много чего, что-то связанное с использованием диких лошадей. Для начала, однако, они требуют от меня Вашего увольнения.

– Да, сэр?

– Всего у меня здесь собранно семнадцать требований сдачи Вашего полицейского значка. Большинство требуют приложить к значку некоторые части Вашего тела. Почему Вы всех настроили против себя?

– Видимо, сказался мой профессионализм, сэр.

– И чего Вы надеетесь добиться?

– Ну, сэр, раз Вы спросили, мы узнали, кто убил отца Тубелчека и мистера Хопкинсона, и кто отравлял Вас, сэр, – Ваймз сделал паузу. – Два из трех, не так уж плохо, сэр.

Ветинари опять пролистал бумаги. – Владельцы мастерских, наемные убийцы, священники, мясники…, кажется, Вы вывели из себя большинство лидирующих фигур в городе, – он вздохнул. – Действительно, кажется, у меня не остается выбора. С этой недели, получите повышение зарплаты.

Ваймз моргнул. – Сэр?

– По-моему все ясно. Десять долларов в месяц. И насколько я знаю, Вам нужна новая мишень для дротиков в полицейском участке? Вы постоянно запрашиваете ее, как я помню.

– Это Камнелом, – сказал Ваймз, его мозг не мог подумать о чем-нибудь, кроме честного ответа. – Они расщепляются от его ударов.

– О, да. Кстати о расщеплении, Ваймз. Я думаю, может ли Ваш полицейский гений экспертизы помочь нам с маленькой загадкой, которую мы обнаружили сегодня утром, – патриций встал и пошел в направлении лестницы.

– Да, сэр? Что такое, сэр? – спросил Ваймз, следуя за ним вниз по ступенькам.

– Это в крысином зале, Ваймз.

– Неужели, сэр?

Ветинари толкнул двухстороннюю дверь. – Вуаля, – сказал он.

– Это какой-нибудь музыкальный инструмент, не так ли, сэр?

– Нет, коммандер, это слово означает: "Что это такое торчит из стола?", – горько сказал патриций.

Ваймз заглянул в комнату. В ней никого не было. Длинный стол из красного дерева был пуст.

За исключением топора. Он был очень глубоко воткнут в дерево, практически расщепив стол по всей длине. Кто-то подошел к столу и вогнал топор прямо в центр стола с максимальной силой и оставил его там, указывать ручкой в потолок.

– Это топор, – сказал Ваймз.

– Удивительно, – сказал лорд Ветинари. – И у Вас практически не было времени рассмотреть его. Почему он здесь?

– Не могу знать, сэр.

– Согласно докладу слуг, сэр Самуэль, Вы приходили во дворец в шесть утра.

– О, да, сэр. Проверить надежно ли заперт этот ублюдок в камере, сэр. И, конечно, проверить, что все в порядке.

– Вы не входили в эту комнату?

Ваймз устремил взгляд в пустоту. – Зачем мне это нужно было делать, сэр?

Лорд-мэр подергал за ручку топора. Топор отозвался твердой вибрацией. – Я думаю, что некоторые консулы города собирались здесь сегодня утром. Или, по меньшей мере, приходили сюда. Мне сказали, что они в спешке убежали отсюда. Выглядели довольно испуганными, как мне сообщили.

– Наверно кто-то из них сделал это, сэр.

– Конечно, есть такая вероятность, – сказал лорд Ветинари. – Я думаю, Вы не сможете найти одну из Ваших знаменитых улик на нем?

– Не думаю, сэр. Со всеми этими отпечатками пальцев на нем.

– Было бы ужасно, если бы люди думали, что они могут захватить закон в собственные руки…

– О, не беспокойтесь об этом, сэр. Я очень строго слежу за этим.

Лорд Ветинари опять подергал за топор. – Скажите мне, сэр Самуэль, Вы знаете фразу "Quiscustodietipsoscustodes?"?

Кэррот иногда употреблял это выражение, но у Ваймза был настрой отрицать все, что угодно. – Не могу знать, сэр, – сказал он. – Что-нибудь о пустяке, не так ли?

– Оно означает "Кто защитит самого защитника?", сэр Самуэль.

– А.

– Ну?

– Сэр?

– Кто проследит за полицией? Мне интересно.

– О, это просто. Мы следим друг за другом.

– Правда? Интересная точка зрения…

Лорд Ветинари вышел из комнаты и пошел обратно в главный зал, Ваймз последовал за ним. – Так или иначе, – сказал он, – чтобы сохранить мир, голем должен быть уничтожен.

– Нет, сэр.

– Позвольте мне повторить инструкцию.

– Нет, сэр.

– Я уверен, что я уже отдал Вам приказ, коммандер. Я определенно ощущал, как двигались мои губы.

– Нет, сэр. Он живой, сэр.

– Он сделан из глины, Ваймз.

– Разве мы все не сделаны из глины, сэр? Согласно памфлетам, которые постоянно раздает констебль Посети. В любом случае, он думает, что он живой, и меня это устраивает.

Патриций махнул рукой в направлении лестницы и кабинета полного бумаг. – Все равно, коммандер, у меня было не менее девяти миссий от разных лидирующих религий, которые изложили мне, что он отвратен.

– Да, сэр. Я очень много думал над этой точкой зрения, сэр, и пришел к следующему выводу: "все они полные мудаки", сэр.

Патриций на секунду прикрыл рот рукой. – Сэр Самуэль, Вы очень жестко ведете переговоры. Вы вообще способны на уступки?

– Не могу знать, сэр, – Ваймз подошел к главным дверям и открыл их.

– Поднялся туман, сэр, – сказал он. – Есть немного облачности, но Вы можете увидеть всю дорогу до Брасс-бридж…

– Для чего Вы будете использовать голема?

– Не использовать, сэр. Я его нанимаю. Я думаю, что он будет полезен для сохранения мира, сэр.

– Полицейским?

– Да, сэр, – сказал Ваймз. – Разве Вы не слышали, сэр? Големы выполняют всю грязную работу.

Ветинари вздохнул вслед удаляющейся спине Ваймза. – Ушел, как драматический актер, – сказал он.

– Да, мой господин, – сказал Барабаностук, который бесшумно возник у него за плечом.

– А, Барабаностук, – Лорд-мэр достал длинную свечу из кармана и протянул ее секретарю. – Спрячьте ее подальше, хорошо?

– Да, мой господин?

– Это свеча с прошлой ночи.

– Она не сгорела, мой господин? Но я видел огарок в подсвечнике…

– О, ну, конечно, я отрезал достаточно для огарка, и дал немного погореть фитилю. Не мог же я расстроить нашего галантного полицейского известием, что я сам догадался? Когда он проявляет такую заботу и так славно проводит время, как настоящий… настоящий Ваймз. Знаете ли, я не совсем бессердечен.

– Но, мой господин, Вы же могли дипломатично все устроить! Вместо этого он тут все перевернул вверх дном и многих рассердил и испугал…

– Да, боже мой. Тс-с, тс-с.

– А, – сказал Барабаностук.

– Вот именно, – сказал патриций.

– Мне приказать, чтобы стол в Крысином зале починили?

– Нет, Барабаностук, оставьте топор на месте. Он мне пригодится при… переговорах, я думаю.

– Можно мне заметить, сэр?

– Конечно, говорите, – сказал Ветинари, наблюдая, как Ваймз проходит через ворота дворца.

– У меня появилась мысль, сэр, что если бы коммандера Ваймза не существовало, Вам пришлось бы его выдумать.

– Знаете Барабаностук, мне кажется, я так и поступил.

– Атеизм Это Тоже Религиозная Позиция, – прогромыхал Дорфл.

– Нет, это не так! – воскликнул констебль Посети. – Атеизм это отрицание бога.

– Поэтому Он И Является Религиозной Позицией, – сказал Дорфл. – Ведь В Действительности Настоящий Атеист Постоянно Думает О Боге, Пусть Даже В Виде Отрицания. Поэтому Атеизм Является Формой Веры. Если Бы Атеист Действительно Не Верил Бы, То Он Или Она Не Стал Бы Много Думать Об Отрицании.

– Вы прочитали памфлеты, которые я Вам дал? – подозрительно спросил Посети.

– Да. Многие Из Них Бессмысленны. Но Мне Хотелось Бы Прочитать Еще.

– Правда? – сказал Посети. У него заблестели глаза. – Вы действительно хотите еще памфлетов?

– Да. И Я Бы Хотел Обсудить Многое Из Того Что Там Написано. Если У Вас Есть Знакомые Священники, То Мне Хотелось Бы Провести Диспут С Ними.

– Хорошо, хорошо, – сказал сержант Кишка. – Итак, Вы собираетесь присягать или нет, Дорфл?

Дорфл поднял свою ладонь размером с лопату. – Я, Дорфл, Вплоть До Открытия Божества Существование Которого Будет Доказано При Разумных Дебатах, Клянусь Временными Заповедями Самостоятельно Разработанной Системой Морали…

– Вы действительно хотите еще памфлеты? – спросил констебль Посети.

Сержант Кишка вытаращил глаза.

– Да, – ответил Дорфл.

– О, мой бог, – сказал констебль Посети и расплакался. – Никто до этого никогда не просил у меня еще памфлеты!

Кишка почувствовал, что за ними наблюдает Ваймз, и повернулся. – Ничего хорошего, сэр, – сказал он. – Вот уже полчаса я пытаюсь принять у него присягу, сэр, и мы заканчиваем все это спором о клятвах и богах.

– Дорфл, Вы желаете стать полицейским? – спросил Ваймз.

– Да.

– Хорошо. Для меня это достаточная клятва. Дайте ему значок, Фред. А это для Вас, Дорфл. Справка о том, что Вы официально признаетесь живым, на всякий случай, если у Вас будут проблемы. Понимаете… с людьми.

– Спасибо, – торжественно сказал Дорфл. – Если Я Когда-Нибудь Почувствую Что Я Не Живой, Я Вытащу Это И Прочту.

– Какие у Вас обязанности? – сказал Ваймз.

– Оправдывать Доверие Общества, Защищать Невинных, И Хорошенько Наддавать По Ягодицам, – сказал Дорфл.

– Он быстро учится, не так ли? – сказал Кишка. Я даже не говорил о последней фразе.

– Людям это не понравится, – сказал Нобби. – Это не станет популярным, голем – полицейский.

– Какая Может Быть Лучшая Работа Для Кого-то Кто Любит Свободу Чем Работа Полицейским. Закон Это Слуга Свободы. Свобода Без Ограничений Является Пустым Звуком, – тяжеловесно сказал Дорфл.

– Знаете, – сказал Кишка, – если у Вас не получится работать полицейским, Вы всегда можете найти хорошую работу на продаже печенья счастья.

– Это забавно, – сказал Нобби. – Никогда нельзя купить печенье пророчествующее несчастье, замечали это? Там никогда не пишется что-то вроде: "О, господи, дела ухудшаются". Я имею в виду, никогда не бывает печенья несчастья.

Ваймз прикурил сигару и помахал спичкой. – Это, капрал, одна из основных движущих сил Вселенной.

– Что? То, что люди, которые покупают печенье счастья, становятся счастливыми? – спросил Нобби.

– Нет. То, что люди, которые продают печенья счастья, хотят продолжать продавать их. Давайте, констебль Дорфл. Пройдемся немного.

– У Вас полно работы в офисе, сэр, – сказал сержант Кишка.

– Скажите капитану Кэрроту, что я сказал, чтобы он просмотрел все бумаги, – сказал Ваймз из дверного проема.

– Он еще не пришел, сэр.

– Ничего, дела подождут.

– Хорошо, сэр.

Кишка вернулся и уселся за свой стол. "Здесь хорошо находиться, – подумал он. – Здесь абсолютно нет никаких намеков на столкновение с Природой". Он немного побеседовал с миссис Кишка этим утром, и пришел к выводу, что он больше не хочется копаться в почве, потому что он был слишком близок к почве, и оказалось, что почва это просто грязь. Хорошая и крепкая булыжная мостовая, как решил он, вполне достаточно приближала его к Природе. К тому же, Природа оказалась несколько склизкой.

Мне пора идти на дежурство, – сказал Нобби. – Капитан Кэррот хочет, чтобы я занимался предотвращением преступлений на улице Персикового Пирога.

– И каким образом ты добиваешься этого? – спросил Кишка.

– Он сказал держаться подальше от этой улицы.

– Да, Нобби, энто имеется в виду, что ты больше не господин? – осторожно спросил Кишка.

– Кажется, меня уволили, – сказал Нобби. – Несколько полегчало, правда. Этой снобской едой не наешься, а напитки, откровенно говоря, что моча.

– Тогда ты легко отделался, – сказал Кишка. – Я имею в виду, что тебе не придется раздавать свою одежду садовникам и все такое.

– Да. Жаль, что я вообще сказал им об этом чертовом кольце.

– Да, тогда, конечно, не было бы этих проблем, – сказал Кишка.

Нобби плюнул на свой значок и начал усердно растирать его рукавом. "Хорошо, что я не сказал им о диадеме, короне и трех золотых медальонах", – сказал он сам себе.

– Куда Мы Идем? – спросил Дорфл, следуя за Ваймзом по Брасс-Бридж.

– Мне хотелось бы постепенно ввести Вас в дело охраны дворца, – сказал Ваймз.

– А. Там На Охране Также Стоит Мой Друг Констебль Посети, – сказал Дорфл.

– Восхитительно!

– Я Хотел Бы Задать Вам Вопрос, – сказал голем.

– Да?

– Я Сломал Мельницу, Но Големы Починили Ее. Почему? И Я Отпустил Всех Животных, Но Они Просто Глупо Слонялись Везде. Некоторые Из Них Даже Вернулись В Загон Бойни. Почему?

– Добро пожаловать в наш мир, констебль Дорфл.

– Страшно Быть Свободным?

– Вы сами сказали это.

– Говоришь Людям "Сбросьте Свои Цепи" И Они Начинают Ковать Для Себя Новые Цепи?

– Похоже, что это основное занятие людей.

Дорфл громыхал обдумывая это. – Да, – сказал он наконец. – Я Понимаю Почему. Быть Свободным Это Как Стоять С Открытой Крышкой У Себя На Голове.

– Мне придется учесть это, констебль.

– И Вы Будете Платить Мне Двойную Зарплату От Обычной, – сказал Дорфл.

– Почему?

– Потому Что Я Не Сплю. Я Могу Постоянно Работать. И Я Выгоден. Мне Не Нужны Выходные На Похороны Своей Бабушки.

"Быстро же они учатся", – подумал Ваймз и сказал: – Но у Вас будут Святые Дни, не так ли?

– Или Все Дни Святые Или Их Нет Вообще. Я Еще Не Решил.

– Э... а зачем Вам деньги, Дорфл?

– Я Накоплю Деньги И Выкуплю Голема Клутца Который Работает На Консервной Фабрике, И Отдам Его Ему; Потом Мы Вместе Накопим и Выкупим Голема Бобкеса Из Угольного Магазина; Втроем Мы Будем Работать И Выкупим Голема Шмата Который Трудится В Ателье Семи Долларов На Улице Персикового Пирога; Потом Мы Вчетвером Будем...

– Некоторые люди решили бы освободить своих товарищей силой и кровавой революцией, – сказал Ваймз. – Конечно, не подумайте только, что я предлагаю такой способ.

– Нет. Это Было Бы Воровство. Нас Покупают И Продают. Поэтому Мы Выкупим Себе Свободу. Нашим Трудом. Никто Не Сделает Это За Нас. Мы Сделаем Это Сами.

Ваймз улыбнулся про себя. Вероятно, ни один больше вид живых существ стал бы требовать чек за собственную свободу. Кое-что нельзя изменить.

– Ага, – сказал он. – Кажется, кое-кто хочет побеседовать с нами...

Через мост к ним шла толпа, в серых, черных и шафрановых мантиях. Она состояла из жрецов. Они были рассерженны. По мере того, как они проталкивались сквозь других граждан, сияние вокруг некоторых перемешалось в единый ореол.

Во главе них вышагивал Хьюнон Ридкалли, главный жрец культа слепого Ио и самая важная фигура в Анх-Морпорке в религиозных делах. Он указал на Ваймза и поспешил ему навстречу, увещевательно воздев палец в небо.

– А теперь, Вы Ваймз..., – начал он и увидев Дорфла, замолчал.

– Это оно и есть? – спросил он.

– Если Вы говорите о големе, то это он, – сказал Ваймз. – Констебль Дорфл, отдайте честь.

Дорфл уважительно отдал честь. – Могу Я Чем-нибудь Служить Вам? – спросил он.

– Вы все же сделали это, Ваймз! – воскликнул Ридкалли, игнорируя голема. – Вы слишком далеко зашли, Вы даже не представляете насколько. Вы научили эту штуковину разговаривать, а это даже не живое!

– Мы требуем, чтобы его разбили!

– Проклинаю!

– Люди отвергнут это!

Ридкалли развернулся к остальным жрецам. – Сейчас говорю я, – сказал он. Повернулся обратно к Ваймзу. – Это расценивается, как большое богохульство и поклонение идолам...

– Я не преклоняюсь ему, я просто нанял его, – сказал Ваймз очень довольный собой. – И ему далеко до идола. – Он глубоко вздохнул. – И если это большое богохульство, о котором Вы говорите...

– Простите, – сказал Дорфл.

– Мы не разговариваем с тобой! Ты даже не живой! – сказал жрец.

Дорфл кивнул. – Это Абсолютная Правда, – сказал он.

– Видите? Он признает это!

– Я Думаю, Что Если Вы Возьмете Меня И Разобьете Меня и Растолчете Мои Осколки На Мелкие Кусочки И Разотрете Кусочки В Порошок А Потом Порошок Перемелете В Мельчайшую Пыль, Я Уверен, Что Вы Не Найдете Ни Единого Живого Атома...

– Правильно! Мы сделаем так!

– Однако, В Порядке Проверить Это До Конца, Один Из Вас Должен Согласиться Пройти Через Такую Же Процедуру.

Наступила тишина.

– Это нечестно, – нарушил паузу один из жрецов. – Все, что надо будет сделать, это собрать эту пыль, сделать глину, вылепить тебя, обжечь и ты снова оживешь...

Опять наступила тишина.

Ридкалли сказал: – Мне только кажется, или у нас здесь начался теологический диспут?

Опять наступила тишина.

Еще один жрец спросил: – Правда, говорят, что ты сказал, что ты поверишь в любое божество, существование которого будет доказано логически?

– Да.

Ваймз догадался, что сейчас случится, и осторожно отступил на несколько шагов от Дорфла.

– Но совершенно очевидно, что боги существуют, – сказал жрец.

– Это Не Доказательство.

Из облаков в шлем Дорфла ударила молния. Дорфла охватил огонь, потом послышался шипящий звук. Вокруг раскаленных добела ног Дорфла образовалась лужа из расплавленного металла его обмундирования.

– Я Не Принимаю Этого Как Аргумент, – холодно сказал Дорфл из-за облака дыма.

– Было похоже на настоящий диспут, – сказал Ваймз. – Вплоть до настоящего момента.

Главный жрец слепого Ио повернулся к остальным жрецам: – Хорошо, друзья, нет никакой необходимости в таких...

– Но Оффлер очень мстительный бог, – сказал жрец откуда-то из толпы.

– Да он только метает молнии куда попало, ничего больше не умеет, – сказал Ридкалли. С небес сорвалась еще одна молния, но в нескольких футах от шляпы главного жреца надломилась и врезалась в деревянного бегемота, который раскололся на части. Главный жрец самодовольно улыбнулся и повернулся обратно к Дорфлу, который тихонько потрескивал в процессе остывания.

– Вы говорите, что примете существование любого бога, существование которого будет доказано в споре?

– Да, – сказал Дорфл.

Ридкалли потер руки. – Нет проблем, приятель, – сказал он. – Для начала, давайте примем…

– Извините Меня, – сказал Дорфл. Он нагнулся и подобрал свой значок. Молния придала ему интересную оплавленную форму.

– Что Вы делаете? – спросил Ридкалли.

– Где-нибудь Сейчас Происходит Преступление, – сказал Дорфл. Но Когда Я Буду Свободен, Я С Удовольствием Продискутирую Со Жрецом Самого Важного Бога.

Он повернулся и пошел по мосту. Ваймз торопливо кивнул шокированным жрецам и побежал за ним. "Мы взяли его и обожгли в печи, а он оказался свободным, – думал он. – В его голове есть только слова, которые он выбрал сам. И он не просто атеист, он керамический атеист. Огнеупорный!"

Похоже, сегодня был неплохой день.

За ними на мосту начиналась драка.

Ангуа упаковывала вещи. Точнее говоря у нее не получалось упаковать вещи. Узел не должен быть слишком тяжелым, чтобы его нести в пасти. Но немного денег (ей не нужно будет покупать много еды) и смена одежды (на те случаи, когда ей придется надевать одежду) не могли занять много места.

– Что делать с ботинками? – сказала она вслух.

– Может быть, ты свяжешь шнурки, и тогда их можно будет таскать на шее? – сказала Веселина, которая сидела на узкой кровати.

– Хорошая мысль. Хочешь эти платья? Мне уже не придется их носить. Мне кажется, ты можешь их обрезать.

Веселина обеими руками приняла платья. – Это же шелк!

– Там наверно достаточно материала для двух платьев для тебя.

– Ты не возражаешь, если я поделюсь ими? Некоторые ребята… точнее девушки из нашего участка, – Веселина просмаковала слово "девушки", – начали немного задумываться над…

– Они собираются расплавить свои шлемы, не так ли? – сказала Ангуа.

– О, нет. Но возможно их можно как-нибудь украсить. Э…

– Да?

– Э…

Веселина неуверенно поерзала.

– Правда, что ты никогда никого не ела? Понимаешь… там погрызть кости и все такое?

– Нет.

– Понимаешь, я только слышала, что моего троюродного брата съел оборотень. Его звали Сфен.

– Не могу сказать, что слышала такое имя, – сказала Ангуа.

Веселина попыталась улыбнуться. – Тогда все в порядке, – сказала она.

– Тогда тебе не нужна серебряная ложка в кармане, – сказала Ангуа.

Веселина от удивления открыла рот, потом начала бормотать. – Э… я не знаю, как она попала туда, наверно она упала в карман, когда я мыла посуду, о, я не хотела…

– Честно говоря, мне все равно. Я привыкла к этому.

– Но я не думала, что ты…

– Слушай, пойми меня правильно. Здесь дело не том, что не хочется, – сказала Ангуа, – а дело в том, что хочется, но не делается.

– Тебе же совсем необязательно уходить?

– О, я не знаю, могу ли я принять серьезно службу в полиции и… иногда мне кажется, что Кэррот собирается сказать… я, к черту, он никогда не соберется. Понимаешь, дело в том, что он только принимает все? Поэтому мне лучше уйти сейчас, – соврала Ангуа.

– Разве Кэррот не попытается остановить тебя?

– Да, но ему нечего сказать.

– Он расстроится.

– Да, – быстро сказала Ангуа и бросила на кровать еще одно платье. – Потом он успокоится.

– Хрольф Бедрокус пригласил меня на свидание, – застенчиво глядя на пол, сказала Веселина. – Я почти уверена, что он мужчина!

– Рада слышать.

Веселина встала. – Я дойду с тобой до полицейского участка. У меня дежурство.

Они уже прошли полпути по улице Вязов, когда увидели возвышающиеся над толпой голову и плечи Кэррота.

– Похоже, он шел к тебе, – сказала Веселина. – Э… мне уйти?

– Слишком поздно…

– А, доброе утро капрал мисс Малопопка! – весело сказал Кэррот. – Привет Ангуа. Я хотел повидаться с тобой, но сначала, конечно, мне надо написать письмо домой.

Он снял шлем и пригладил волосы на затылке. – Э…, – начал он.

– Я знаю, что ты собираешься спросить, – сказала Ангуа.

– Ты знаешь?

– Я знаю, что ты думал об этом. Ты знаешь, что я собиралась уйти.

– Это было очевидно, не так ли?

– И мой ответ – нет. Мне бы хотелось, чтобы я могла сказать да.

Кэррот был явно озадачен. – Никогда такого не было, чтобы ты сказала мне нет, – сказал он. – Не понимаю, зачем тебе?

– Великие боги, ты поражаешь меня, – сказала она. – Ты всегда поражал.

– Мне казалось, что тебе захочется этим заняться, – сказал Кэррот. Он вздохнул. – Ну, хорошо… это, конечно, не имеет значения.

Ангуа почувствовала слабость в ногах. – Не имеет значения? – переспросила она.

– Понимаешь, да, было бы неплохо, но я не перестану от этого спать.

– Не перестанешь?

– Ну, нет. Очевидно, что нет. У тебя есть свои дела. Это ничего. Мне просто казалось, что тебе это понравится. Что ж, я займусь этим один.

– Что? Как можно…? – Ангуа остановилась. – Кэррот, о чем ты вообще говоришь?

– Музей Хлеба Гномов. Я обещал сестре мистера Хопкинсона, что я приведу его в порядок. Понимаешь, приведу в надлежащий вид. У нее не все в порядке со здоровьем, и я думал, что это может принести немного дохода. Между нами говоря, там есть несколько экспозиций, которые можно было улучшить, но я боюсь, мистер Хопкинсон был несколько упрям в этих вопросах. Я уверен, что многие гномы в городе ринутся туда, как только узнают об этом музее, и, конечно, молодежи надо изучать их великую историю. Хорошенькая уборка и чуть побелки преобразит там все, я уверен, особенно в отделе античных хлебов. Я хотел взять несколько дней отпуска. Думал, это взбодрит тебя, но я понимаю, что гномий хлеб не является куском хлеба для каждого.

Ангуа уставилась на него. Кэррот часто привлекал такой взгляд. Ее взгляд изучал каждую черточку на его лице, в поисках хоть малейшего свидетельства, что это какая-то шутка. Какая-то тонкая, замаскированная шутка, рассчитанная на других. Каждая ее жилка знала,что он должен шутить, но не было ни одной улики, ни намека, чтобы доказать это.

– Да, – сказала она слабо, все еще изучая его лицо. – Я уверена, что это может стать золотой жилой.

– Музеи должны стать много интереснее в наши дни. И, знаешь, там есть целая куча партизанских сдобных пышек, которые он внес в каталог, – сказал Кэррот. – И некоторые ранние образцы оборонительных бубликов.

– Ух ты, – сказала Ангуа. – Эй, почему бы нам не подготовить огромный щит с надписью типа: "Опыт боевой выпечки гномов"?

– Это наверно не сработает, – не замечая сарказма сказал Кэррот. – Опыт боевой выпечки гномов постепенно забывается. Но я вижу, что это идея уже захватила тебя!

"Мне все равно придется уйти, – думала Ангуа, пока они шли по улице. – Рано или поздно он поймет, что из этого ничего не выйдет. Оборотни и люди… у нас так мало общего. Рано или поздно мне придется его оставить.

Но, на пока, оставим это на завтра.

– Заберешь свои платья? – спросила Веселина за ее спиной.

– Может одно или два, – сказала Ангуа.

КОНЕЦ

[1] Из-за неимоверно большой массы лба, бык Роджер видел мир двумя глазами, и поля зрения его глаз не перекрывались. Поэтому у него получалось два независимых поля зрения, и Роджер решил, что он представляет собой двух быков (быков ведь выращивают не ради аналитического склада ума). Большинство быков верит, что они двойные существа, поэтому они всегда поворачивают голову из стороны в сторону, когда смотрят на вас. Они поступают так, потому что им обоим хочется посмотреть.

* Poisson (фр.) – рыба, перекликается с английским poison (яд).

* По-английски "Lamp of poison" – лампа с ядом.

* Ars Enixa (читается арсеникса)– перекликается с англ. Arsenic (читается арсеник) – мышьяк.

[MG1]Perks стр.329