Search
29 марта 2024 г. ..:: Фанфикшен » Зверь ::..   Login
 Переход по разделам Minimize

    

 Главная шляпа фанфика Minimize

Автор: Хейлир

Дисклэймер: Плоский Мир принадлежит Терри Пратчетту, исходные образы персонажей – ему же, трактовка оных – создателям фильма по «Опочтарению»

Предупреждение: Фанфик по экранизации «Опочтарения». Людям, негативно относящимся к мелодраматичности фильма и его своеобразной трактовке образов персонажей, читать не рекомендуется.

Рейтинг: PG-13

Разрешение на использование: личным запросом

Пейринг: Мойст, Адора

Размер: миди

Аннотация: Попытка развить тему, затронутую в «Делай деньги», в несколько ином ключе. Время действия: некоторое время спустя после финала фильма, когда работа Почтамта начинает входить в спокойную колею.

Обсудить фанфик на форуме


    

 Другие работы автора Minimize
Hover here, then click toolbar to edit content

    

 Зверь Minimize

Выпусти меня, отвори двери…

Мойст сидел за столиком в таверне, пил пиво и предавался одному из тех занятий, что никогда не надоедают. Смотрел, как другие работают.

«Другие» сидели через стол от него и играли в карты. Разумеется, на деньги и, разумеется, нечестно. Финты настоящего профессионала не ловятся даже при близком наблюдении — но не засечь «сигнализации» между парочкой Мойст никак не мог. Насчёт третьего игрока ещё оставались сомнения, и Липвиг как раз пытался с ними окончательно определиться.

Смотреть на мастеров своего дела всегда приятно, особенно если скучаешь в баре наедине с кружкой пива. Но сейчас это невинное удовольствие отдавало едкой горчинкой. Мойст чувствовал себя… словно вышедший в отставку жокей, наблюдающий за скачками.

Пройдя мимо Липвига, к столу шулеров подошёл какой-то парень с колодой в руках, на вид типичный провинциал. Он явно ждал, когда закончится партия, чтобы попроситься в игру. Что ж, боги покровительствуют дуракам, чтобы умные не умерли с голоду. Конечно, на своём поле мошенник всегда обыграет пусть смышленую, но неопытную жертву, однако существует же какой-то порог здравого смысла, ниже которого человек может винить в неприятностях исключительно себя. Правда, жулики обычно считают, что само попадание в категорию жертв свидетельствует о достойной наказания глупости…

В любом случае, не портить же людям бизнес. Корпоративная солидарность, так? Правда, он был теперь государственным служащим. «Слугой народа», выражаясь газетным слогом. И представитель этого самого народа стоял перед Мойстом, бестолково лупая глазами и ожидая своей очереди на стрижку. И с кем он должен быть солидарен?

Однако Мойст был уверен, что попытка предупредить потенциальную жертву неизбежно вызовет шум, а значит — реакцию со стороны шулеров. Не то чтобы он боялся, просто предпочитал обстряпывать дела втихомолку. Рекламная шумиха не в счёт.

— Хочешь перекинуться в картишки? — обратился он к парню, кивая на колоду в его руках. — Могу составить компанию, — предложение прозвучало нарочито небрежно. — Ставки не выше обычного, — Липвиг ободряюще улыбнулся.

Парень помедлил, но всё же ответил на улыбку, чуть растерянно, и присел напротив. Его растяпистый вид действовал на Липвига немного странно, словно будил в нём что-то забытое.

Он взял у парня колоду, распечатал, «пропустил» сквозь пальцы и стал начерно тасовать, внимательно рассматривая и расщупывая карты. Колода явно покупалась в одном из тех мест, владельцы которых то ли по сговору с шулерами, то ли из чистой благотворительности держат карты в сырости. Если крепко прижимать стопку большим пальцем при сдаче, по тому, как скользят листы, можно отличить более липкие фигуры от литерок. И это, строго говоря, даже не жульничество. Приём опытного мастера, не более того.

Да если б он и хотел жульничать, это было бы не просто — с новой чужой колодой, без карт на подмену и «оснастки»… Но чем сложнее задача, тем больше спортивного интереса. А руки — и, что ещё важнее, голова — всегда с собой. Вот, скажем, старый добрый «мостик»…

Он протянул колоду парню.

— Сними.

Тот снял, прямо под намеченную карту. По телу Мойста пробежал знакомый сладкий трепет, охватывая его упоительной легкостью.

Руки и голова ничего не забыли. Фальшивые съёмки и тасовки, передёргивание и кража карт — все приемы, намертво въевшиеся в пальцы за десять лет, воспроизводились с артистической точностью. Жокей в отставке безукоризненно правил конём.

Опомнился Липвиг только, когда на столе перед парнем больше не осталось денег и он с бодро-деланной улыбкой развёл руками, сказав:

— Ваша взяла. Спасибо за игру, — и вышел из-за стола.

Мойст не успел и рта раскрыть, потому что пережил очень странное ощущение. В нём словно одновременно столкнулись лбами два разных человека, и он никак не мог разобрать, который из них — действительно он.

— Господин почтмейстер? — окликнули его сзади.

Мойст резко повернулся на стуле и встретил жёсткий прищуренный взгляд незнакомца. В том, что кто-то узнал главу Почтовой Службы без шляпы и костюма, не было ничего удивительного — в конце концов, его иконографии регулярно печатались в газетах, и всё же…

— Я-то почтмейстер, — настороженно ответил он, — а вот… с кем имею честь разговаривать? — спохватился он и пустил в ход ослепительную улыбку.

— Только без этого, — грубовато буркнул непрошеный собеседник. — Меня от таких штучек блевать тянет.

— От каких именно штучек? — подняв брови, учтиво осведомился Мойст.

— От сладких улыбочек, вкрадчивых речей и золотых костюмов.

Липвиг уловил намёк, стёр улыбку прежде, чем она успела стать искренней, и придал лицу выражение мужественной серьёзности.

— Вы служите в Городской Страже? — в свою очередь спросил Мойст. И почему это он нисколько не сомневался в ответе?

— Служу и защищаю, — кивнул незнакомец. — И в качестве стража порядка даю вам совет: не играйте в эти игры в Анк-Морпорке.

— А разве азартные игры здесь запрещены? — Липвиг для разнообразия попробовал изобразить дурачка.

— Азартные игры — нет, — невозмутимо ответил стражник. — Нелицензированное шулерство — да, — он интонацией выделил прилагательное, бросив взгляд через плечо туда, где сидела весёлая компания.

— Шулерство?! — лицо Мойста само по себе выдало наиневиннейшее выражение, смешанное со сдержанным негодованием. — Да с чего вы это взяли?

Стражник усмехнулся и начал перебирать лежащие на столе карты, проводя пальцами по краям и тщательно ощупывая уголки. Наконец поднял туза, держа его так, чтобы свет падал наискось.

— Пометка ногтем, — сообщил он. — И лёгкая вогнутость, как и у этих. А вот эти карты выгнуты в другую сторону.

Липвиг пожал плечами.

— Колоду принес не я. Где доказательства, что это моих рук дело?

— Покажите перстень, — неожиданно сказал стражник.

Липвиг с полным правом мог послать в малоосвещённое место и само распоряжение, и того, кто его отдал, но уж очень хотелось посмотреть, как страж порядка сядет в лужу. Мойст снял кольцо, передал стражнику и не без злорадства принялся наблюдать за его поисками отверстия и скрытой пипетки.

Этот перстень был подарком Адоры. И, по иронии судьбы, внешне очень напоминал те, что используют в деле шулера. Когда-то и сам Липвиг носил похожий, в самом начале карьеры, ещё желторотым юнцом. Мойст хотел сначала отказаться от подарка, объяснив причину, но не решился. Не любил лишний раз вспоминать прошлое при Адоре.

Стражник, ничего не найдя, вернул кольцо. Ни разочарования, ни смущения.

— Неважно, — сказал он. — Есть доказательства, нет доказательств. Вы ведь протеже патриция, герой и любимец публики. Кто посмеет тронуть такого человека из-за какой-то ерунды? — Он кивнул на груду монет.

Мойсту почему-то не приходило в голову взглянуть на ситуацию под таким углом.

— Вы б купили себе лицензию, — доброжелательно посоветовал стражник. — Вам из уважения к заслугам и бесплатно могут выправить… И развлекались бы спокойно.

Мойст быстро провёл ладонью по губам, но, видимо, безрезультатно.

— «Спокойно» вам неинтересно? — догадался стражник. — Тогда вспоминайте старые привычки где-нибудь за городской чертой, здесь вам всё равно ничего не грозит.

Липвиг пристально вгляделся в советчика — и тот, похоже, понял причину.

— Нет, я не был среди тех, кто вас арестовывал, — ответил он на незаданный вопрос. — Но ваша речь под виселицей печаталась в газетах… та, где вы объявляли, что не всегда были законопослушным гражданином, но теперь осознали свои ошибки.

— Ах да, — чуть смутился Мойст, — я и забыл.

— Неудивительно, — хмыкнул стражник. — Вы, профессионалы, сыплете словами, как коза горохом…

— Я говорил правду, — Липвигу внезапно расхотелось поддерживать разговор в прежнем тоне.

— Само собой, — невозмутимо согласился стражник, собирая рассыпанные по столу карты. — Слышали пословицу про чёрного кобеля? — Он подравнял колоду о поверхность стола, естественно неловким движением.

— Это вышло случайно, — неохотно сказал Мойст, сам чувствуя всю глупость объяснения. — Машинально, понимаете?

— Разумеется, — ничуть не удивившись, кивнул стражник. — А клептомании у вас нет? Знаете, последствия тяжелого детства, семейное непонимание, жестокие родители…

— Нет, — резко оборвал его Липвиг. — У меня было счастливое детство… пока было. Родители рано умерли.

Если он рассчитывал смутить этим стражника, то жестоко просчитался.

— Так это даже лучше, — заметил он. — Сиротство вообще беспроигрышный козырь. Особенно если сиротка золотоволосый и голубоглазый. Но на нет… вам старые девы в тюрьму фруктовые корзинки не посылали?

— Нет, — повторил Мойст. — Меня кормили одной овсянкой.

«Я до сих пор видеть её не могу», мысленно прибавил он.

— Не тогда, так раньше, — упорно гнул свою линию стражник. — Чтоб на такое обаяние да не купились сентиментальные дурочки? «Бедный заблудший мальчик» и прочая ерундень…

Мойст стиснул пальцы руки, которую держал в кармане. Этот допрос надо было прекращать.

— Послушайте, — сказал он, чуть было не улыбнувшись, но спохватившись вовремя. — Я понимаю, звучит странно, но это действительно была случайность. Сам не знаю, что на меня нашло…

— Так все говорят, — равнодушно заметил стражник.

— Кто «все»? — уточнил Мойст, сильно подозревая, что ответ ему не понравится.

— Все. Алкоголики, мужья, бьющие жён или ходящие налево, запойные игроки, бухгалтера, мухлюющие со счетами. «Я лишь один стаканчик», «мне только бы расплатиться с долгами», «один раз не считается», «сам не знаю, что нашло», «я больше никогда» — и так раз за разом, изо дня в день, всё ниже и ниже…

— Прямиком в ад? — усмехнулся Мойст, вспомнив виденную в каком-то игорном доме нравоучительную гравюру с изображением преисподней и ведущих в неё ступеней с надписями. Кажется, среди прочих там было и «Я В ЛЮБОЙ МОМЕНТ МОГУ ВСЁ БРОСИТЬ».

— Зачем же, — с ленцой отозвался стражник. — В обычную земную грязь. Помойные ямы, сточные канавы… И всё по случайности. — Он хмыкнул и чуть иным тоном заметил: — Как они предпочитают это называть.

— А на самом деле это?.. — с прежней усмешкой поинтересовался Липвиг.

— Зверь внутри нас, — последовал угрюмый ответ. — Который только и ждёт случая оскалить зубы и сорваться с цепи.

Мойст едва приметно вздрогнул.

— Но «случайность» звучит куда приятнее, — пояснил стражник и неожиданно встал из-за стола: — Счастливо оставаться, господин почтмейстер. Не забудьте мой совет.

Липвиг недоуменно разглядывал деньги, лежавшие на столе. Он ещё в начале разговора смирился с тем, что их конфискуют. Собственно, он этого хотел. Так было бы проще всего. А теперь… Мойст уже было приоткрыл рот, чтобы предложить пока не совсем ушедшему стражнику их забрать, но тут же закрыл, представив его реакцию. Второй мыслью было взять и оставить их где лежали, но Мойст понимал, что это не выход. Он по памяти разделил деньги на две кучки, сгрёб одну в левый карман, другую — в правый, подошёл к стойке и небрежно поинтересовался личностью своего недавнего партнёра. Удача не подвела — парень остановился здесь на ночлег. Выяснив местоположение комнаты, Мойст вознаградил трактирщика монетой из правого кармана и прошёл наверх.

 

* * *

Парень уставился на Мойста как на сумасшедшего.

— Забрать деньги? Это ещё для чего?

— Видишь ли, я… я не собирался тебя обыгрывать. Я только не хотел, чтоб ты связался с шулерами. Но я уже давно не играл, увлёкся, и… в общем, это как-то само собой получилось. — Стражник не одобрил бы этого объяснения, но зачем парню было знать подробности?

Он пожал плечами:

— Какая разница? Вы их честно выиграли, я их честно проиграл. Они по всем правам ваши.

Мойст проникновенно улыбнулся:

— Да пойми ты, они мне всё равно не нужны. Я только хотел немного поразвлечься. Пожалуйста.

Парень мотнул головой:

— Честный выигрыш назад не забирают. Если вам деньги лишние, раздайте бедным.

Слово-на-букву-ч уже стало доставать Мойста. Если ты весь из себя такой честный, что ж не отворачиваешься, когда перед тобой светят карты?

Чёрт, в более идиотскую ситуацию он в жизни не попадал. На миг Липвиг и в самом деле испытал желание плюнуть на всё и уйти… он ведь сделал всё, что мог, так? Но представил себе, как будет решать, куда деть деньги, и раздумал. Оставался единственный выход, пусть и не самый приятный.

— Это не был честный выигрыш, — сказал он, подошёл к столу и вывалил туда деньги из левого кармана, избегая встречаться с парнем взглядом. — Я тебя наколол. Думай в следующий раз, прежде чем садиться играть с незнакомцами. И вообще… думай. Не будь овцой. — Он повернулся и вышел, не дожидаясь ответа.

 

* * *

Липвиг шёл сам не зная куда, сам не понимая, что чувствует. Это не был стыд за дурацкое положение, в котором он побывал — чем-чем, а «пилкой опилок» он никогда не увлекался. Но что-то терзало его, грызло изнутри, просилось наружу…

Тот зверь, о котором говорил стражник? Липвиг снова подумал о блондинке-сержанте. Но она оборачивалась по собственной воле. А вот в полнолуние… что чувствуют оборотни тогда?

Сумеречная прохлада остужала его разгоряченное лицо. Чёртов сэмми, ну кто просил его лезть не в своё дело? Не будь этой встречи, и Мойст спокойно счёл бы этот инцидент случайностью. И следующий тоже. А теперь… теперь он не мог притвориться, будто не понимает, что с ним происходит.

Дикий зверь, запертый в стальную клетку. Тоскующий в неволе. Рвущийся на свободу.

Мойст слишком живо помнил, что чувствовал во время игры. Смущение, неловкость, стыд — всё это пришло потом. А тогда он испытывал… удовольствие. Наслаждение. Не из-за денег, не из-за случая освежить старые навыки и даже не из-за острых ощущений.

Из-за нарушенного запрета. Из-за чувства освобождения, перед которым меркло все остальное. И которое ему нестерпимо хотелось испытать снова.

Он не создан для подневольной жизни — пусть и дающей то, чего он никогда не имел. Он не хотел приручаться, не хотел жить за решёткой. А что если и впрямь рвануть из Анк-Морпорка, хотя бы ненадолго? И какое ему дело до… всего остального?

Зверь скалил зубы и рычал. Мойсту становилось страшно. И почему он раньше не чувствовал ничего подобного?

Потому что не пытался этому сопротивляться.

Мойст поймал себя на том, что шагает всё быстрее и быстрее, уже почти переходя на бег. Остановился, постоял немного и повернул обратно к таверне — точнее, к платным конюшням, стоящим возле неё.

 

* * *

Липвиг пустил коня в галоп и бросил поводья. Застоявшийся скакун бодро рванул вперёд. Встречный ветер ударил всаднику в лицо, высек слёзы из глаз, загнал обратно в горло лихой выкрик.

Но Мойст не сбавлял скорости. Он мчался, словно спасаясь от смертельной опасности.

Всегда двигайся, потому что никогда не знаешь, что гонится за тобой…

В детстве Мойст часто слышал рассказы о безжалостных всадниках со сворой чёрных псов, проносящихся ночью над Диском. И о том, что случается с оказавшимися на их пути… И сейчас ему чудилось, будто он спасается от них. Или скачет вместе с ними?

Дичь или охотник? Спасающийся от чёрных зверюг или тот, кто спускает их с поводка? Простой смертный или?..

Окружающий мир терял чёткость, размазывался полосами. Оставалось только ощущение почти-полёта, бешеное биение сердца и ветер в лицо.

Но внезапно как-бы-полёт превратился в полёт настоящий. Тело Мойста, прекрасно знающее, что крыльев у него нет, здраво оценило обстановку, успело сгруппироваться, расслабиться и даже выбрать подходящее место для приземления. Каковым по всем канонам жанра оказалась глубокая, широкая и очень грязная лужа.

«Плюх» вышел знатный.

— Нич-чего себе, — ошеломленно моргая, пробормотал Мойст (в переводе на печатный язык).

Осторожно поднялся, проверяя, не сломал ли себе чего. Повертел головой, подвигал плечами — опасных повреждений не чувствовалось. Он погляделся в лужу: её воды услужливо отразили ошарашенную физиономию, украсившуюся грязными потёками, и взлохмаченную шевелюру, кое-где слипшуюся в сосульки.

Липвиг несколько мгновений созерцал это зрелище молча, прежде чем рассмеяться. Так, как смеются весёлые и добрые люди над кем то, оказавшимся в донельзя глупом положении, даже если этот «кто-то» — ты сам. Он смеялся, и слезы, выступившие на глазах во время дикой скачки, оставляли на щеках мокрые дорожки.

Он смеялся, потому что чувствовал себя полным дураком — но дураком счастливым и свободным. По-настоящему свободным.

Отсмеявшись, Мойст отправился ловить причину своего падения. К счастью, она ускакала недалеко.

— Ну что ты? — Мойст поглаживал морду ещё не успокоившегося коня, который дёргал ушами и переступал с ноги на ногу. — Ну тихо, тихо… — уговаривал он, чувствуя, как зверь внутри сворачивается калачиком и ласково мурлычет. До следующего раза.

Пора было ехать домой. Мойст забрался в седло, щёлкнул языком и легонько дал коню шенкелей, направляясь обратно к городским воротам. И словно эхом развеянной тоски шевельнулась мысль: «Хоть бы Адора поскорей возвращалась…»

Она вернулась на следующий день, и он рассказал ей о том, что случилось.


    

 Помочь Мастеру Minimize

Про Фонд исследования болезни Альцгеймера

Если хотите помочь в сборе средств для Треста исследования болезни Альцгеймера, сделайте, пожалуйста взнос, щелкнув на ссылку официального сайта по сбору средств, где, как  вы можете быть уверены, все 100% попадут тресту. Не забудьте упомятуть Терри в окне для комментариев.

Спасибо за вашу продолжающуюся поддержку.


  

Copyright (c) 2024 Терри Пратчетт — Русскоязычный международный сайт   Terms Of Use  Privacy Statement
DotNetNuke® is copyright 2002-2024 by DotNetNuke Corporation