Search
28 марта 2024 г. ..:: Книги » Библиотека (переводы книг) » Добрые Предзнаменования » Добрые Предзнаменования Ч.1 ::..   Login

                                                  

 Добрые Предзнаменования Ч.1 Minimize

Перевод: Адити (Клоун с Тысячью Лиц)

 

Тем, кому действительно необходимо знать, Терри Пратчетт родился в Биконсфилде в 1948 году. Ему удалось избежать всех интересных профессий, которыми занимаются писатели, дабы хорошо выглядеть в подобных биографиях. В поисках тихой жизни он получил должность пресс-атташе в CEGB как раз после инцидента на TMI, что говорит о его безупречном чувстве времени. Теперь, став писателем, он живет в Сомерсете вместе с женой и дочерью. Ему нравится, когда его угощают банановым дайкири (он знает, что люди не читают биографий авторов, но полагает, что попытаться все равно стоит).

 

Нил Гейман был журналистом, но бросил это дело и занялся комиксами, которые считает вполне нормальным видом искусства конца двадцатого века, он даже получил несколько наград, так что это нормально. Его рост – 5 футов 10 дюймов, у него есть несколько черных футболок и, хотя он не слишком-то любит банановые дайкири, ему льстит, когда признательные поклонники присылают ему деньги (он прочитал биографию Терри Пратчетта, и, хотя и сомневается, что будет какой-нибудь толк, говорит – а почему бы и нет). В этом непостоянном мире доллары все же предпочтительнее.

 

Терри Пратчетт встает рано утром, Нил Гейман – днем. Эта книга писалась четыре или пять часов каждый день, когда они оба бодрствовали.

 

 

 

Предупреждение

Дети! Армагеддон может быть опасен.

Не пытайтесь повторить его дома.

 

 

Посвящение

Авторы хотели бы присоединиться к демону Кроули

и посвятить эту книгу памяти

 

Г.К. Честертона

 

Человека, который знал, что происходит.

В начале

 

День был прекрасным.

Все дни были прекрасными. Пока что их было немногим больше семи, и дождь еще не был изобретен. Но тучи, собирающиеся на востоке Эдема, давали понять, что первая гроза уже на подходе, и она будет сильной.

Ангел Восточных Врат сложил крылья над головой, защищаясь от первых капель.

- Прости, - вежливо произнес он. – Что ты говорил?

- Я говорю, на свинцовые шарики похоже, - ответил змей.

- О. Да, - кивнул ангел, чье имя было Азирафаль.

- Если честно, по-моему, это немного слишком, - говорил змей. – Ну, первая обида и все прочее. Вообще, я не вижу ничего плохого в том, чтобы знать различия между добром и злом.

- Это должно быть плохо, - заверил Азирафаль, несколько тревожным голосом того, кто и сам этого не понимает, и беспокоится из-за этого, - иначе тебя бы здесь не было.

- Они просто сказали «Подымись туда и устрой какую-нибудь пакость», - сказал змей, которого звали Кроли, хотя сейчас он подумывал сменить имя. Кроли, решил он, это не для него.

- Да, но ты же демон. Я даже не уверен, можешь ли ты вообще совершить что-то хорошее, - произнес Азирафаль. – Ведь, это же самая твоя сущность. Ничего личного, ты же знаешь.

- Но ты должен признать, это смахивает на плохой фарс, - сказал Кроли. – То есть, указать на Древо и сказать «Не Трогать» большими буквами. Не слишком-то умный ход, а? Я к чему клоню, почему бы не посадить его где-нибудь подальше, на вершине горы? Заставляет задуматься, что же именно Он планирует.

- Лучше не строить домыслы, правда, - заявил Азирафаль. – Я всегда говорил, невозможно предсказать невыразимое. Есть Правильное, есть Неправильное. Если ты поступаешь Неправильно, когда тебе говорят поступать Правильно, ты заслуживаешь наказания. Э.

Они смущенно сидели в тишине и смотрели, как капли дождя мнут первые цветы.

Наконец, Кроли спросил:

- А у тебя ведь огненный меч был?

- Э, - сказал ангел. По его лицу пробежало виноватое выражение, но тут же вернулось и разбило на нем лагерь.

- Ведь был, так? – продолжал Кроли. – Он горел, как ничто другое.

- Э, ну...

- По-моему, он выглядел очень впечатляюще.

- Да, но, ну...

- Потерял его, а?

- О, нет! Нет, не то чтобы потерял, скорее...

- Ну?

Азирафаль выглядел несчастным.

- Если хочешь знать, - несколько раздраженно сказал он, - я его отдал.

Кроли уставился на него.

- Ну, я должен был, - говорил ангел, встревожено потирая руки. – Они казались такими замерзшими, бедняжки, а она уже беременна, а еще там эти ужасные звери, и гроза надвигается, так что, подумал я, ну, что тут плохого, и я просто сказал, слушайте, если вы попытаетесь вернуться, то подымится колоссальный скандал, но вам может понадобиться этот меч, так что держите и не стоит благодарностей, просто сделайте всем большую услугу и не позвольте солнцу упасть тут на вас.

Он встревожено улыбнулся Кроли.

- Это ведь к лучшему, так?

- Я не уверен, способен ли ты вообще на плохой поступок, - саркастично заявил Кроли. Азирафаль не заметил тона.

- О, я надеюсь, - кивнул он. – Я, правда, очень надеюсь. Это тревожило меня весь день.

Некоторое время они смотрели на дождь.

- Забавно, - сказал Кроли, - я все думаю, может, эта затея с яблоком вовсе не была такой хорошей идеей. Демон может попасть в крупные неприятности, если будет заниматься хорошими делами. – Он пихнул ангела. – Забавно, если мы оба сделали все не так, а? Если я сделал хорошее дело, а ты – плохое, а?

- Не очень, - произнес Азирафаль.

Кроли смотрел на дождь.

- Нет, - пришел в себя он. – Думаю, что нет.

Иссиня-черный занавес опустился на Эдем. Среди холмов гулял гром. Животные, только получившие имена, прятались от бури.

Далеко, в сыром лесу, что-то яркое мерцало среди деревьев.

Ночь будет темной и дождливой.

Добрые Предзнаменования

 

Описание Отдельных Событий, случившихся

за последние одиннадцать лет истории человечества,

в строгом соответствии, как указано ниже, с:

 

Хорошими и Аккуратными Предсказаниями Агнесс Безум.

 

Составили и дополнили

Сносками в Образовательных Целях и Правилами для Мудрых

Терри Пратчетт и Нил Гейман.

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

 

СВЕРХЕСТВСТВЕННЫЕ СУЩЕСТВА

Бог (Бог)

Метатрон (Глас Божий)

Азирафаль (Ангел и торговец редкими книгами)

Сатана (Падший Ангел; Враг)

Вельзевул (Также Падший Ангел и Князь Ада)

Хастур (Падший Ангел и Герцог Ада)

Лигур (Тоже Падший Ангел и Герцог Ада)

Кроули (Ангел, который не столько Пал, сколько Тихо Спустился Вниз)

 

 

ВСАДНИКИ АПОКАЛИПСИСА

СМЕРТЬ (Смерть)

Война (Война)

Голод (Голод)

Загрязнение (Загрязнение)

 

 

ЛЮДИ

Не-Возжелай-Жены-Ближнего-Своего Пульцифер (Охотник на ведьм)

Агнесс Безум (Пророчица)

Ньютон Пульцифер (Бухгалтер и Охотник на ведьм, рядовой)

Анафема Приббор (Практикующий Оккультист и Профессиональный Потомок)

Шэдвел (Охотник на ведьм, сержант)

Мадам Трэйси (Разукрашенная Распутница [только по утрам, в четверг - по записи] и Медиум)

Сестра Мари Болтуниа (Монахиня-Сатанистка Болтливого ордена Святой Берил)

Мистер Малой (Отец)

Мистер Тайлер (Председатель Городского Собрания)

Курьер

 

 

ОНИ

АДАМ (Антихрист)

Пэппер (Девочка)

Венслидейл (Мальчик)

Брайан (Мальчик)

 

Множество Тибетцев, Пришельцев, Американцев, Атлантов и других редких и странных Существ Последних Дней.

 

 

И:

Пес (Цербер и гроза котов)

 

Одиннадцать лет назад

 

Современные теории создания Вселенной утверждают, что, если она все-таки была создана, а не появилась сама собой, то произошло это между десятью и двадцатью тысячами миллионов лет назад. Если же говорить о Земле, то полагают, что ей около четырех с половиной тысяч миллионов лет.

Эти даты неверны.

Средневековые иудейские ученые датой Созидания считали 3760 год до р.х., а греческие православные теологи – 5508 до р.х.

Эти предположения также неверны.

Архиепископ Джеймс Ашер (1580-1656) в 1654 году издал книгу "Annales Veteris et Novi Testaments", где датой создания Земли и Небес назвал 4004 год до р.х.[1] Один из его помощников провел дальнейшие вычисления и с гордостью сообщил, что Земля была создана в воскресение, 21 октября 4004 года до р.х., ровно в 9 часов утра, поскольку Бог предпочитает заканчивать работу с утра пораньше, пока Он в хорошей форме.

Он так же ошибся. Почти на четверть часа.

Вся эта история с окаменевшими скелетами динозавров – всего лишь шутка, которую палеонтологи еще не поняли.

Все это доказывает две вещи:

Во-первых, Бог движется невероятно таинственными, если не сказать, окольными путями. Бог не играет в кости со вселенной; Он играет в Свою собственную необъяснимую игру, которую, с точки зрения любого другого игрока[2], можно сравнить со сложным и непонятным покером в черной комнате с пустыми картами и баснословными ставками против Крупье, который не объясняет правил и постоянно улыбается.

Во-вторых, Земля – это весы.

Астрологический прогноз для весов в колонке «Ваши Звезды Сегодня» в «Рекламнике» Тэдфилда на день, когда начинается наше история, гласит:

 

ВЕСЫ. 24 сент. – 23 окт.

Вам может казаться, что вы двигаетесь по замкнутому кругу. Давно назревавшие домашние проблемы останутся неразрешенными. Избегайте ненужного риска. Друг очень важен для вас. Отложите важные решения, пока будущее не прояснится. Сегодня вы подвержены желудочным расстройствам, поэтому избегайте салатов. Помощь может придти из неожиданных источников.

 

Все это абсолютно точно, от и до, за исключением части про салат.

 

***

Ночь не была темной и дождливой.

Она должна была быть, но такова уж погода. На каждого чокнутого профессора, которого в ту ночь, когда его Великий Труд закончен и уже лежит на столе, приходятся дюжины тех, кто просто сидит под яркими звездами, пока Игорь подсчитывает добавочное время.

Но не позволяйте туману (возможен дождь, температура опустится до 25 градусов) дать вам ложное ощущение защиты. Только то, что ночь теплая, еще не значит, что темные силы бездействуют. Они действуют всегда. Они повсюду.

Вечно. В этом вся суть.

На заброшенном кладбище притаились двое. Две темные фигуры, одна – сутулая и приземистая, другая – поджарая и грозная, и оба – олимпийские чемпионы по затаиванию. Если бы Брюс Спрингстин стал записывать альбом «Рожден, чтоб Таиться», эти двое были бы на обложке диска. Они скрывались в тумане уже час, но они так размеривали силы, что могли прятаться всю ночь, если нужно, и в них было достаточно мрачной угрозы для последнего рывка затаивания перед рассветом.

Наконец, через двадцать минут, один из них сказал:

- Да чтоб его. Он должен был появиться несколько часов назад.

Говорящего звали Хастур. Он был герцогом Ада.

 

***

Многие события – войны, эпидемии, внезапные аудиторские проверки – считаются доказательством тайного вмешательства Сатаны в дела Человечьи, но когда студенты-демонологи собираются вместе, среди главных претендентов на место экспоната А обязательно оказывается лондонская кольцевая автострада М25.

Разумеется, они ошибаются, полагая, что чертова дорога является злом лишь потому, что изо дня в день порождает невероятные схватки и раздражение.

На самом деле лишь немногие на всей планете знают, что сама форма М25 образует знак «одегра», что на языке Темных Жрецов Древнего Мю означает «Слава Великому Зверю, Пожирателю Миров». Тысячи автомобилистов, которые день за днем газуют по вероломной дороге, дают тот же эффект что и вода на молельном колесе, намалывая бесконечный туман низкосортной злобы, загрязняющий метафизическую атмосферу на целые мили вокруг.

Это было одним из лучших достижений Кроули. На него ушли годы, включая три компьютерных взлома, две кражи, незначительную взятку и, одной дождливой ночью, когда ничего из этого не сработало, два часа, проведенных на хлюпающем поле за переставлением маркерных флажков всего на несколько невероятно важных оккультных метров. Когда Кроули увидел первый тридцатимильный хвост, он ощутил теплое чувство от хорошо сделанного плохого дела.

Оно принесло ему благодарность.

Сейчас он ехал на скорости 110 миль в час где-то на востоке Слаута. В нем не было ничего особенно демонического, по крайней мере, по классическим стандартам. Никаких рогов, никаких крыльев. Следует признать, что он слушал кассету “Best of Queen”, но не стоит делать из этого никаких выводов, поскольку любая кассета, оставленная в машине более чем на две недели, превращается в альбом “Best of Queen”. Никаких особенных демонических мыслей не было в его голове. На самом деле, он слегка интересовался тем, кто же такие Мо и Шендон.[3]

У него были темные волосы и правильные скулы, он носил туфли из змеиной кожи, или он, возможно, носил туфли, а своим языком он мог творить действительно странные вещи. И, порой забываясь, он начинал шипеть.

Еще он не слишком часто моргал.

Он вел черный бентли 1926 года, единственным владельцем которого с самого выпуска был Кроули. Он за этим проследил.

Опаздывал он потому, что бесконечно наслаждался двадцатым веком. Он был лучше семнадцатого, и гораздо лучше четырнадцатого. Во Времени хорошо то, всегда говорил Кроули, что оно все дальше уносит его от четырнадцатого века, самого чертовски скучного столетия на всем Божьем, простите его французский, свете. Двадцатый век мог быть каким угодно, но не скучным. На самом деле, мигающий синий свет в зеркале заднего вида последние пятьдесят секунд говорил Кроули, что его преследуют два человека, которые хотят сделать этот век еще более интересным для него.

Он взглянул на часы, сконструированные для кого-то, вроде богатого ныряльщика, которому бы хотелось знать, который час в двадцати одной столице мира, пока он внизу[4].

Бентли прогромыхал по съезду с автострады, завернул за поворот на двух колесах и опустился на покрытую листвой дорогу. Синие огни следовали за ним.

Кроули вздохнул, снял одну руку с руля и, полуобернувшись, сделал через плечо сложный жест.

Свет потускнел вдали, поскольку полицейская машина остановилась, к большому удивлению сидящих в ней. Но это изумление будет ничем по сравнению с тем, что они испытают, открыв капот и увидев, во что превратился двигатель.

 

***

На кладбище Хастур, высокий демон, передал окурок Лигуру, приземистому и более талантливому маскировщику.

- Вижу свет, - сказал он. – Этот быстрый засранец приближается.

- На чем это он едет? – спросил Лигур.

- Это автомобиль. Карета без лошади, - объяснил Хастур. – Полагаю, их еще не было, когда ты был здесь в последний раз. По крайней мере, не во всеобщем пользовании.

- Перед ними человек ходил с красным флагом, - припомнил Лигур.

- Полагаю, с тех пор они немного продвинулись вперед.

- Что он из себя представляет, этот Кроули? – спросил Лигур.

Хастур сплюнул.

- Он здесь слишком давно, - ответил он. – С самого начала. Прижился, как мне кажется. Водит машину с телефоном.

Лигур обдумал это. Как и многие демоны, он не слишком разбирался в технологии, и потому как раз собирался сказать «Спорю, ему нужно очень много проводов», когда бентли остановился у ворот кладбища.

- И он носит солнечные очки, - хмыкнул Хастур, - даже когда они не нужны. – Он повысил голос. – Да восславится Сатана, - произнес он.

- Да восславится Сатана, - эхом повторил Лигур.

- Привет, - Кроули махнул им рукой. – Простите, что опоздал, но вы же знаете, каково это на А40 у Денхэма, а потом я попытался срезать у Леса Чорли и...

- Теперь, когда мы собрались, - многозначительно проговорил Хастур, - провозгласим Дела Сегодняшние.

- Да. Дела, - повторил Кроули с виноватым взглядом человека, в первый раз за многие годы пришедшего в церковь и уже забывшего, когда нужно вставать.

Хастур откашлялся.

- Я искусил священника, - сказал он. – Когда он шел по улице и увидел прелестниц на солнце, я вложил Сомнение в его разум. Он мог стать святым, но через десять лет мы получим его.

- Это хорошо, - кивнул Кроули.

- Я совратил политика, - заявил Лигур. – Я позволил ему думать, что небольшая взятка не повредит. В течение года он станет нашим.

Они выжидающе посмотрели на Кроули, который широко улыбнулся.

- Вам это понравится, сказал он.

Его улыбка стала еще шире и более заговорщической.

- Во время ланча я заблокировал все портативные телефонные системы в центре Лондона на сорок пять минут.

За этим последовала тишина, нарушаемая лишь отдаленным шумом машин.

- Да? – произнес Хастур. – И что дальше?

- Послушайте, это было нелегко, - ответил Кроули.

- И это все? – спросил Лигур.

- Понимаете, люди...

- И как именно это принесет души нашему повелителю? – спросил Хастур.

Кроули собрался с мыслями.

Что он мог сказать им? Что двадцать тысяч человек чертовски сильно разъярились? Что можно было слышать, как с клацаньем закупорились дороги по всему городу? И что когда люди вернулись, то выместили злость на секретарях или регулировщиках движения, или еще на ком, а они – на других людях? Всеми теми мстительными способами, которые – и в этом самая соль – они придумали сами. И так до конца дня. Эффект этого был неисчислим. На тысячах и тысячах душ появился легкий налет черни, и для этого почти не требовалось пошевелить и пальцем.

Но демонам вроде Хастура и Лигура этого не объяснить. Большинство из них мыслят так, точно на дворе четырнадцатый век. Годами трудятся над одной душой. Разумеется, это искусство, но в эти дни нужно думать иначе. Не глубже, но шире. Когда в мире пять миллиардов человек, этих паскудников становится уже неразумно забирать поодиночке; нужно расширять область действия. Но такие демоны как Лигур и Хастур этого не понимают. Они бы никогда не додумались до, к примеру, телевидения на валлийском языке. Или налога на добавочную стоимость. Или Манчестера.

Он был особенно доволен Манчестером.

- Известные Силы, похоже, удовлетворены, - сказал он. – Времена меняются. Так что случилось-то?

Хастур достал что-то из-за надгробной плиты.

- Вот это, - ответил он.

Кроули посмотрел на корзинку.

- О, - вздохнул он. – Нет.

- Да, - улыбнулся Хастур.

- Уже?

- Да.

- И, э, я должен...?

- Да. – Хастур наслаждался этим.

- Почему я? – отчаянно заговорил Кроули. – Ты же знаешь меня, Хастур, это не мое, понимаешь, не моя сфера...

- О, твоя, твоя, - ответил Хастур. – Твоя сфера. Твоя главная роль. Бери. Времена меняются.

- Точно, - ухмыльнулся Лигур. – Для начала, они подходят к концу.

- Почему я?

- Очевидно, тебе оказали великую честь, - злорадствовал Хастур. – Подозреваю, Лигур бы отдал правую руку за такой шанс.

- Верно, - кивнул Лигур. По крайней мере, чью-нибудь, подумал он. Вокруг множество правых рук, так что не имеет смысла терять свою.

Из глубин своего грязного плаща Хастур достал планшет.

- Распишись. Здесь, - сказал он, ставя ужасающие паузы между словами.

Кроули рассеяно порылся в кармане и достал гладкую, матово-черную ручку. Выглядела она так, словно может превысить скорость света.

- Занятная ручка, - заметил Лигур.

- Может под водой писать, - пробормотал Кроули.

- И что они придумают дальше? – произнес Лигур.

- Что бы это ни было, им лучше поторопиться, - отрезал Хастур. – Нет. Не «А.Дж. Кроули». Твое истинное имя.

Кроули скорбно кивнул и нарисовал на бумаге сложный волнистый знак. На мгновение он вспыхнул в темноте красным светом и исчез.

- И что я должен с этим делать? – спросил он.

- Ты получишь инструкции позже. – Хастур нахмурился. – Чего ты волнуешься, Кроули? То, ради чего мы работали все эти столетия, приближается!

- Да. Точно, - кивнул Кроули. Теперь он уже не походил на ту гибкую фигуру, что вышла из бентли несколько минут назад. У него было затравленное выражение.

- Близится час нашего вечного триумфа!

- Вечного. Ага, - кивнул Кроули.

- И ты будешь орудием этой великой судьбы!

- Орудием. Точно, - пробормотал Кроули. Он поднял корзинку так, словно она может взорваться. Что, образно говоря, и случится в скором времени.

- Э. Ладно, - сказал он. – Я, э, пойду тогда. Хорошо. Покончу с этим. Не то, чтобы я хотел с этим покончить, - быстро добавил он, понимая, что может случиться, если Хастур напишет отчет, неблагоприятный для него. – Но вы же меня знаете. Я же старателен.

Старшие демоны не ответили.

- Так что я пойду потихоньку, - пролепетал Кроули. – Увидимся ско... увидимся. Э. Здорово. Отлично. Чао.

Когда бентли понесся в темноту, Лигур спросил:

- Что это значит?

- Это по-итальянски, - ответил Хастур. – По-моему, переводится как «еда».

- Забавное прощание. – Лигур посмотрел на удаляющийся свет задних фар. – Ты ему доверяешь? – спросил он.

- Нет, - отозвался Хастур.

- Верно, - кивнул Лигур. Этот старый мир был бы совсем другим, если бы демоны начали доверять друг другу.

 

***

Несясь сквозь ночь где-то к западу от Эмершема, Кроули выбрал случайную кассету и попытался вытащить ее из хрупкой пластмассовой коробки, следя при этом за дорогой. «Вивальди. Времена года», прочел он в свете передних фар. Спокойная музыка – как раз то, что ему сейчас нужно.

Он вставил ее в магнитолу ‘Blaupunkt’.

- Очерточерточерт. Почему сейчас? Почему я? – бормотал он. Когда его подхватили знакомые волны “Queen

И вдруг Фрэдди Меркьюри заговорил с ним:

ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЗАСЛУЖИЛ ЭТО, КРОУЛИ.

Кроули выругался про себя. Пользоваться электроникой для связи было его идеей, и в то время Внизу ее приняли и, как и всегда, поняли совершенно неверно. Он надеялся убедить их подключиться к Cellnet, но вместо этого они просто вклинивались в то, что он слушал в данный момент, и искажали это.

Кроули сглотнул.

- Благодарю вас, повелитель, - сказал он.

МЫ ВЕРИМ В ТЕБЯ, КРОУЛИ.

- Благодарю, повелитель.

ЭТО ВАЖНО, КРОУЛИ.

- Я знаю, я знаю.

ВАЖНЕЕ ВСЕГО, КРОУЛИ.

- Предоставьте это мне, повелитель.

ИМЕННО ЭТО МЫ И СДЕЛАЛИ, КРОУЛИ. И ЕСЛИ ЧТО-ТО ПОЙДЕТ НЕ ТАК, ПОСТРАДАЮТ ВСЕ ВОВЛЕЧЕННЫЕ. ДАЖЕ ТЫ, КРОУЛИ. ОСОБЕННО ТЫ.

- Я понял, повелитель.

ВОТ ТВОИ ИНСТРУКЦИИ, КРОУЛИ.

И вдруг он знал все. Он ненавидел это. Они могли просто сказать ему, вовсе не обязательно было внезапно вкладывать все это прямо в мозг. Он должен был приехать в определенную больницу.

- Я буду там через пять минут, повелитель, без проблем.

ХОРОШО. Я вижу силуэт человечка скоморох скоморох станцуешь ли фанданго...

Кроули ударил по рулю. Все шло так хорошо, эти несколько столетий он ведь действительно держал руку на пульсе событий. Именно так все и происходит, ты думаешь, что стоишь на вершине мира, и тут на тебя вдруг обрушивают Армагеддон. Великая Война, Последняя Битва. Рай против Ада, три раунда, одно Низвержение, никакого реванша. И все. Больше никакого мира. Вот что такое конец мира. Только вечный Рай или, смотря, кто победит, вечный Ад. Кроули не знал, что хуже.

Ну, Ад, конечно, хуже, по определению. Но Кроули помнил, каков из себя Рай, и кое в чем он был похож на Ад. Для начала, ни в том, ни в другом нельзя найти нормальной выпивки. И скука в Раю почти так же ужасна, как и живость Ада.

Но выхода нет. Нельзя быть демоном и обладать свободой воли.

Я тебя не отпущу (отпусти его)[5]...

Ну, по крайней мере, это случится не сегодня. У него будет время кое-что сделать. Для начала, фьючерсные контракты.

Ему было интересно, что может произойти, если он остановит машину здесь, на этой темной, сырой, пустой дороге, возьмет корзинку, раскрутит ее, а потом отпустит, а потом...

Что-нибудь ужасающее, вот что.

Когда-то он был ангелом. Он не хотел Падать. Просто связался не с той компанией.

Бентли ехал сквозь темноту, стрелка указателя топлива была на нуле. Она показывала на ноль уже более шестидесяти лет. Быть демоном не так уж и плохо. Для начала, можно не заправляться. Единственный раз Кроули купил бензин в 1967 году, чтобы получить бесплатную наклейку дырки-от-пуль-в-лобовом-стекле как у Джеймса Бонда, который ему тогда довольно нравился.

В корзинке на заднем сиденье нечто начало плакать; крик новорожденного был похож на сирену воздушной тревоги. Высокий. Бессловесный. И старый.

___________________

[1]В общем и целом это верно, но совершенно неточно в деталях, вероятно потому, что в своих исследованиях Терри и Нил пользовались вторичными небрежно составленными источниками.

Имя человека пишется Ашшер, название книги – “ Annales Veteris Testamenti” (Анналы Ветхого Завета), опубликована она была в 1950 году, и именно сам Ашшер точно определил время сотворения – полдень 23 октября 4004 до н.э. – а никак не девять часов утра. (Аннотации)

 

[2] т. е. всех.

 

[3] В интервью Comics Buyer's Guide вскоре после выхода «Добрых Предзнаменований» в Америке Терри предложил теорию, что когда поздно ночью едешь по окраинам, и ничего нет на радио, то останавливаешься на круглосуточной заправке и начинаешь просматривать полки с кассетами; единственным более-менее нормальным оказывается альбом “Best of Queen”, и ты покупаешь его. Через пару недель уже не можешь вспомнить, как эта кассета попала к тебе, так что просто выбрасываешь ее, чтобы через некоторое время все это повторить. По теории Нила кассеты действительно превращаются в альбомы “Best of Queen”.

В песне 'Killer Queen' есть строчка: "She keeps the Moët et Chandon in a pretty cabinet". Произношение Фредди Меркьюри таково, что, если не знаешь, о чем он поет, то эта часть становится совершенно непонятной. (Аннотации)

 

[4] Они были изготовлены по заказу Кроули. Получить всего лишь один чип невероятно дорого, но он мог себе это позволить. Эти часы показывали время в двадцати столицах мира и в одной столице в Другом Месте, где время было всегда одно – Слишком Поздно.

 

[5] Это предложение и строчка про скомороха взяты из легендарной песни Queen - 'Bohemian Rhapsody'. Хотя эта строка процитирована неверно. В песне поется "We will not let you go" (Мы тебя не отпустим). (Аннотации)

 

Больница вполне приличная, думал мистер Малой. Здесь могло бы быть и тише, если бы не монашки.

Ему нравились монахини. Не то чтобы у него были, ну, понимаете, не те мысли или что-то в этом роде. Нет, когда дело шло к тому, чтобы не ходить в церковь, он твердо не посещал церковь Св. Сесиль и Всех Ангелов, самую настоящую протестантскую церковь, и даже не мечтал о том, чтобы не ходить в какую-либо другую. В остальных были неправильные запахи – мастика для полов в евангелистских и какие-то подозрительные благовония в католических. Глубоко усевшись в кожаное кресло своей души, мистер Малой знал, что подобные вещи смущают Господа.

Но ему нравилось видеть рядом монашек, точно так же, как и Армию Спасения. Так ты понимаешь, что все в порядке, и где-то есть люди, что удерживают этот мир на его оси.

С другой стороны это была его первая встреча с Болтливым орденом Святой Берилл[1]. Дейдра столкнулась с ними, когда занималась благотворительностью, вероятно, в тот раз, когда много неприятных южноамериканцев воевали с другими неприятными южноамериканцами, а священники подстрекали их, вместо того, чтобы заниматься более подобающими делами, как, к примеру, уборкой в церквях.

Дело все в том, что монашки должны быть тихими. У них для этого вполне подходящая форма, как у тех остроконечных штук в тех комнатах, где, по смутному представлению мистера Малого, тестируется звукоаппаратура. Они не должны, ну, болтать все время.

Он набил трубку табаком – ну, это лишь считается табаком, он бы и не назвал его табаком, вовсе не тот табак, который был раньше, – раздумывая, что может произойти, если он спросит у монашки, где здесь Мужская комната. Должно быть, Папа пришлет суровую буллу. Он неловко передвинулся и взглянул на часы.

Но есть и кое-что хорошее: по крайней мере, монашки строго отклонили его присутствие при родах. Хотя Дейдра была только за. Она снова начиталась всякого. Один ребенок уже есть, и вдруг она заявляет, что эти роды станут самым радостным чувством, которое только могут разделить два человека. Вот к чему привело то, что он позволил ей подписаться на свои газеты. Мистер Малой не доверял газетам с названиями страниц вроде «Стиль жизни» или «Варианты».

Ну, он был не против разделить радостные чувства. Это для него было приемлемо. Пожалуй, миру нужно почаще делиться радостными чувствами. Но он ясно дал понять, что в этот раз Дейдре придется обойтись самой.

И монашки согласились. Они не видели никаких причин, чтобы отец участвовал в этом деле. Если подумать, размышлял мистер Малой, они, наверняка, не видели никаких причин, чтобы отец участвовал хоть в чем-то.

Он закончил набивать в трубку так называемый табак и взглянул на знак на стене комнаты ожидания, говорящий, что, для собственного же удобства, он не должен курить. Для собственного же удобства, решил он, лучше будет выйти на крыльцо. Если же для его собственного удобства там найдется и подходящий куст, то тем лучше.

Он прошел по пустым коридорам и нашел дверь, ведущую в залитый дождем двор со множеством благочестивых урн.

Он поежился и сложил ладони чашечкой, зажигая трубку.

В определенном возрасте с ними такое происходит, с женами. Двадцать пять безупречных лет, и вдруг они начинают делать эти робические упражнения в розовых чулках с отрезанными пальцами и упрекать вас, что никогда не зарабатывали на жизнь. Это все гормоны, или что-то в этом роде.

Большую черную машину занесло на повороте, но она смогла остановиться у мусорных ящиков. Под мелкий дождь из нее выпрыгнул молодой человек в темных очках, державший в руках что-то вроде колыбели с ручками, и змеей заторопился ко входу.

Мистер Малой вынул изо рта трубку.

- Вы фары не выключили, - вежливо сказал он.

Тот одарил его пустым взглядом человека, для которого оставленные фары – меньшая из бед, и рассеяно махнул в сторону бентли. Свет погас.

- Удобно, - заметил мистер Малой. – Инфра-красный луч, да?

Его несколько удивило, что человек, казалось, не намок. И что в колыбели что-то было.

- Уже началось? – спросил человек.

Мистер Малой почувствовал некоторую гордость за то, что в нем быстро признали родителя.

- Да, - кивнул он. – Они заставили меня выйти, - с благодарностью добавил он.

- Уже? И сколько, по-вашему, у нас времени?

У нас, заметил мистер Малой. Похоже, что врач придерживается теории со-отцовства.

- Думаю, мы, э, продвигаемся, - сказал мистер Малой.

- В какой она комнате? – быстро спросил мужчина.

- Мы в Третьей палате, - ответил мистер Малой. Он похлопал по карманам и нашел помятую пачку, которую, согласно традициям, принес с собой.

- Не хотите разделить радость от курения сигары? – спросил он.

Но человек уже ушел.

Мистер Малой осторожно убрал пачку обратно и задумчиво посмотрел на свою трубку. Вечно они спешат, эти врачи. Работают все время, отпущенное Богом.

 

***

Есть такой фокус с горошиной и тремя чашками, за которыми очень трудно уследить, и сейчас произойдет что-то вроде этого, только ставки будут выше, нежели горстка мелочи.

Текст будет специально замедлен, дабы стало возможным проследить за этим трюком.

Миссис Дейдра Малой рожает в Палате номер Три. У нее будет желтоволосый мальчик, которого мы назовем Младенец А.

Жена американского культурного атташе, миссис Хэриет Даулин, рожает в Палате номер Четыре. У нее будет желтоволосый мальчик, которого мы назовем Младенец Б.

Сестра Мари Болтуниа с рождения была убежденной сатанисткой. Ребенком она ходила в Шабашную Школу и получала черные звездочки за правописание и печень. Когда ей сказали вступить в Болтливый орден, она послушалась, поскольку обладала даром в этой области и, во всяком случае, знала, что там будет среди друзей. Она могла бы быть довольно смышленой, если бы ей когда-нибудь представился случай узнать это, но много лет назад она поняла, что рассеянным, как говорила она, легче идти по жизни. В данный момент ей передали желтоволосого мальчика, которого мы назовем Враг, Погибель Королей, Ангел Преисподнии, Великий Зверь имя которому Дракон, Князь Мира Сего, Отец Лжи, Исчадье Сатаны и Повелитель Тьмы.

Смотрите внимательно. Вот они вращаются...

- Это он? – спросила сестра Мари, рассматривая ребенка. – Просто я думала, будут странные глаза. Красные или зеленые. Или малюсюсенькие копытца. Или хвостик. – Разговаривая, она поворачивала младенца. Даже рогов нет. Дитя Дьявола выглядело зловеще нормальным.

- Да, это он, - ответил Кроули.

- Только представьте – я держу Антихриста, - говорила сестра Мари. – И купаю Антихриста. И считаю его крохотулюсенькие...

Теперь, заблудившись в каком-то собственном мире, она обращалась к самому ребенку. Кроули помахал рукой перед ее лицом.

- Эй? Эй? Сестра Мари?

- Простите, сэр. Просто он такой сладенький. Он похож на своего папу? Спорю, что похож. Он похож на своего папулюсеньку...

- Нет, - твердо ответил Кроули. – А сейчас, на вашем месте, я бы поднялся в родильную палату.

- Как вы думаете, он будет помнить меня, когда вырастет? – задумчиво спросила сестра Мари, медленно идя по коридору.

- Надейтесь, чтобы не помнил, - ответил Кроули и сбежал.

С лежащим на руках Врагом, Погибелью Королей, Ангелом Преисподнии, Великим Зверем имя которому Дракон, Князем Мира Сего, Отцом Лжи, Исчадьем Сатаны и Повелителем Тьмы сестра Мари шла по ночной больнице. Она нашла плетеную колыбель и опустила его туда.

Он что-то гугукнул. Она его пощекотала.

Из-за двери высунулась почтенная голова.

- Сестра Мари, что ты здесь делаешь? – спросила она. – Разве ты не должна дежурить в Четвертой Палате?

- Господин Кроули сказал...

- Просто подойди сюда, вот умница. Ты нигде не видела отца? Его нет в комнате ожидания.

- Я видела лишь господина Кроули, и он сказал мне...

- Я уверена, что так и было, - твердо произнесла сестра Грейс Речиста. – Думаю, мне лучше самой поискать этого негодного человека. Зайди и присмотри за ней, хорошо? Она немного ослабла, но ребенок в порядке. – Сестра Грейс остановилась. – Почему ты подмигиваешь? У тебя что-то с глазом случилось?

- Ты же знаешь! – хитро зашептала сестра Мари. – Младенцы. Подмена...

- Разумеется, разумеется. В свое время. Но мы не можем позволить отцу разгуливать здесь, так ведь? – ответила сестра Грейс. – Никто не знает, что он может увидеть. Так что подожди здесь и присмотри за ребенком, вот умница.

И она поплыла по натертому коридору. Сестра Мари, толкая перед собой плетеную колыбель, вошла в палату.

Миссис Малой более чем просто ослабла. Она заснула с решительным самодовольством того, кто знает, что теперь бегать вокруг будут другие люди. Младенец А спал рядом с ней, уже взвешенный и снабженный именным жетоном. Сестра Мари, в которой воспитали услужливость, сняла бирку, скопировала ее и повесила дубликат на ребенка, что был под ее опекой.

Дети выглядели одинаково – оба маленькие, сморщенные, несколько, но не совсем, похожие на Уинстона Черчилля.

А теперь, подумала сестра Мари, можно выпить хорошую чашку чая.

Большинство членов их ордена были старыми сатанистами, как и их отцы и деды. Так уж они были воспитаны и, если смотреть в самую суть, они не были особенно злыми. Люди, как правило, таковыми не бывают. Их просто захватывают новые идеи, как например, обуть ботфорты и расстреливать людей, или облачиться в белую простынь и линчевать людей, или надеть яркие джинсы и играть на людях на гитаре. Предложите людям новую веру и новый стиль в одежде, и их умы и сердца последуют за вами. В любом случае, сатанинское воспитание это как-то сглаживало. Это что-то такое, чем ты занимаешься по субботним вечерам. А в остальное время просто живешь, как умеешь, как и все остальные люди. Кроме того, сестра Мари была сиделкой, а сиделки, вне зависимости от своего вероисповедания, прежде всего – сиделки, а значит, носят часы в обратную сторону, остаются спокойными в чрезвычайных ситуациях и до смерти хотят чашку чая. Она надеялась, что кто-нибудь скоро придет, самую важную часть работы она сделала и теперь хотела попить чаю.

Будет легче понять дела человеческие, если принять, что все триумфы и трагедии истории происходили не потому, что люди в основе своей добры или злы, а потому, что они – люди.

В дверь постучали. Она открыла.

- Уже? – спросил мистер Малой. – Я отец. Муж. Какая разница. И то и другое.

Сестра Мари ожидала, что американский культатташе будет похож на Блейка Каррингтона или Дж. Р. Эвинга. Мистер Малой не был похож ни на одного американца, которого она когда-либо видела по телевизору, разве что на добродушного шерифа в довольно хороших детективах[2] . Он ее разочаровал. Как и его свитер.

Она проглотила свое разочарование.

- Оо, да, - ответила она. – Поздравляю. Ваша жена уснула, бедняжка.

Мистер Малой заглянул за ее плечо.

- Двойня? – спросил он. Он потянулся к трубке. Остановился. И потянулся снова. – Двойня? Никто ничего не говорил о двойне.

- О, нет, - заторопилась сестра Мари. – Этот ваш. Второй... э... чей-то еще. Просто присматриваю за ним, пока сестра Грейс не вернется. Нет, - повторила она, указывая на Врага, Погибель Королей, Ангела Преисподней, Великого Зверя имя которому Дракон, Князя Мира Сего, Отца Лжи, Исчадье Сатаны и Повелителя Тьмы, - вот этот ваш. От головы до самых копытулечек... которых у него нет, - поспешно добавила она.

Мистер Малой посмотрел вниз.

- А, да, - с сомнением сказал он. – Он похож на кого-то с моей стороны. С ним все, э, в полном порядке?

- О, да, - ответила сестра Мари. – Он очень обычный ребенок, - добавила она. – Очень, очень обычный.

За этим последовала пауза. Они смотрела на спящего младенца.

- У вас почти нет акцента, - заметила сестра Мари. – Давно вы здесь живете?

- Около десяти лет, - слегка удивившись, ответил мистер Малой. – Работу перенесли сюда, понимаете, и мне пришлось переехать.

- Мне всегда казалось, что это очень увлекательное занятие, - говорила сестра Мари. Мистер Малой казался довольным. Не каждый может оценить привлекательные стороны бухгалтерского дела.

- Наверное, там, где вы жили раньше, все было совсем иначе, - продолжала сестра Мари.

- Наверное, - ответил мистер Малой, который никогда особо об этом не задумывался. Лутон, насколько он помнил, был довольно похож на Тэдфилд. Такие же изгороди между твоим домом и железнодорожной станцией. Такие же люди.

- Здания хотя бы выше были, - в отчаянии произнесла сестра Мари.

Мистер Малой уставился на нее. Единственное, о чем он мог вспомнить, были офисы «Альянс и Лейстер».

- И, подозревая, вы часто ходите на праздники в садах, - сказала сиделка.

А. Здесь он уже стоял на твердой почве. Дейдре нравились подобные занятия.

- Очень, - с чувством ответил он. – Дейдра готовит всякие вкусности, ну вы понимаете. А я обычно помогаю с Белым Слоном.

С этой стороной жизни Букингемского дворца сестра Мари знакома не была, хотя толстокожее вписывалось идеально.

- Должно быть, это дань, - сказала она. – Я читала, что эти иностранные властители дарят ей всякие штуки.

- Простите?

- Я большая почитательница Королевской Семьи.

- О, я тоже, - отозвался мистер Малой, с благодарностью прыгая на эту новую льдину в путаном потоке сознания. Да, естественно, все поддерживают Королевскую Семью. Порядочных ее членов, разумеется, которые вкладывают свою долю в общее дело маханием рукой и открытием мостов. А не тех, что ходят по дискотекам и которых тошнит на папарацци[3].

- Как мило, - сказала сестра Мари. – А я думала, вы не слишком-то их любите, с этой вашей революцией да выбрасыванием всех чайников в реку.

Она продолжала болтать, согласно правилам ордена, что каждый член его должен всегда говорить все, что есть на уме. Мистер Малой ничего не понимал и слишком устал, чтобы беспокоиться по этому поводу. Должно быть, религиозная жизнь делала людей немного странными. Ему хотелось, чтобы проснулась миссис Малой. Вдруг одно из слов в болтовне сестры Мари задело струнки надежды в его душе.

- Быть может, есть здесь такая возможность достать мне чашечку чая? – рискнул он.

- Ох, - и рука сестры Мари взлетела ко рту, - и о чем я только думаю?

Мистер Малой ничего на это не сказал.

- Я сейчас же позабочусь об этом, - произнесла она. – Вы уверены, что не хотите кофе? На следующем этаже стоит один из этих автоматов.

- Чаю, пожалуйста, - ответил мистер Малой.

- О, да вы и впрямь прижились здесь, - обрадовалась сестра Мари и заторопилась из палаты.

Мистер Малой, оставленный наедине со спящей женой и двумя младенцами, опустился в кресло. Да, должно быть, это все из-за того, что они рано встают и стоят на коленях и все такое прочее. Они, конечно, хорошие люди, но явно слегка не от мира сего. Он как-то видел фильм Кена Рассела. И в нем были монашки. Вроде ничего такого там не случалось, но дыма без огня ведь не бывает...

Он вздохнул.

И тут проснулся Младенец А и начал громко кричать.

Мистеру Малою не приходилось успокаивать кричащих детей уже много лет. К тому же у него это не слишком-то и получалось. Он уважал сэра Уинстона Черчилля, и похлопывать его маленькие копии по попке казалось ему безнравственным.

- Добро пожаловать в наш мир, - устало сказал он. – Ты скоро привыкнешь к нему.

Ребенок закрыл рот и одарил его таким взглядом, будто он был самым главным бунтовщиком.

В этот момент в палату вошла сестра Мари с чаем. Сатанистка она или нет, но она также нашла тарелку и положила на нее глазированные бисквиты. Они были из тех, какие остаются после определенных чаепитий. Бисквит мистера Малого был таким же розовым, как и хирургические инструменты, со снеговиком из глазури.

- Не думаю, что вы обычно едите подобное, - произнесла она. – Вы их называете печеньем. А мы зовем бис-квитами.

Мистер Малой открыл было рот, чтобы объяснить, что точно так же называет их он, и жители Лутона тоже, но в палату влетела задыхающаяся монашка.

Она взглянула на сестру Мари, поняла, что мистер Малой ничего не знает о пентаграммах, и потому лишь указала на Младенца А и подмигнула.

Сестра Мари мигнула в ответ.

Монашка увезла ребенка.

Подмигивание – один из самых многословных методов общения людей. Можно сказать много чего, просто подмигнув. К примеру, подмигивание новой монашки говорило:

Во имя Ада, где ты была? Младенец Б уже родился, мы готовы произвести подмену, а ты сидишь здесь, в другой палате, с Врагом, Погибелью Королей, Ангелом Преисподней, Великим Зверем имя которому Дракон, Князем Мира Сего, Отцом Лжи, Исчадьем Сатаны и Повелителем Тьмы, и пьешь чай. Ты понимаешь, что меня чуть не убили?

И она была уверена, что ответное подмигивание сестры Мари значит:

Вот Враг, Погибель Королей, Ангел Преисподней, Великий Зверь имя которому Дракон, Князь Мира Сего, Отец Лжи, Исчадье Сатаны и Повелитель Тьмы, и я не могу говорить при постороннем.

В свою очередь сестра Мари полагала, что подмигивание пришедшей скорее заключалось в словах:

Молодец, сестра Мари, сама подменила детей. Теперь укажи мне лишнего ребенка и я заберу его, а ты сможешь попить чай с его превосходительством, американским культатташе.

И потому ее собственное подмигивание говорило:

Вот он, дорогуша, это Младенец Б, а теперь забери его и дай нам поболтать с его превосходительством. Я всегда хотела узнать, зачем им эти высокие здания с зеркалами.

Все эти тонкости были непонятны мистеру Малому, он был совершенно сбит с толку этими тайнами и думал: этот мистер Рассел, он знал, о чем говорит, это уж точно.

Ошибку сестры Мари могла бы заметить другая монашка, если бы ее саму не отвлекали люди из спецслужбы в комнате миссис Даулин, которые смотрели на нее с растущей тревогой. Это происходило из-за того, что их обучали определенным образом реагировать на людей в длинных ниспадающих одеждах с длинными ниспадающими волосами, и теперь в них шла борьба противоречий. А людям, в душе которых идет борьба противоречий, вовсе не стоит держать оружие, особенно, если они только что были свидетелями самых обычных родов, которые казались определенно не-американским способом появления новых граждан в этом мире. К тому же, они слышали, что в здании полно требников.

Миссис Малой перевернулась.

- А вы уже выбрали имя? – лукаво спросила сестра Мари.

- Хмм? – произнес мистер Малой. – О. Нет, не совсем. Если бы это была девочка, мы бы назвали ее Люсинда, в честь моей матери. Или Жермен. Это предложение Дэйдры.

- Вормвуд – хорошее имя, - сказала монашка, вспоминая классику[4]. – Или Дэмиен. Дэмиен очень популярное сейчас имя.

_________________

[1] Считается, что Святая Берилл Артикулатус Краковская жила в середине пятого века. По легенде Берилл была молодой девушкой, которую против ее воли выдали замуж за язычника, князя Казимира. В первую брачную ночь она молила Господа вмешаться, в тайне ожидая чудесным образом выросшей бороды, и даже приготовила для такого случая маленькую дамскую бритву с рукояткой из слоновой кости; вместо этого Господь наградил Берилл необыкновенной способностью постоянно бессвязно говорить все, что у нее на уме без передышки и перерыва на обед.

Согласно одной версии легенды Берилл была задушена князем Казимиром через три недели, их брак так и не был завершен, она осталась девственницей и приняла мученическую смерть, болтая до самого конца.

По другой версии Казимир купил себе беруши, и она умерла в постели в его объятиях в 62 года.

Монахини Болтливого ордена Святой Берилл дают обет постоянно подражать Святой Берилл, кроме вторников, когда днем им дозволяется заткнуться на полчаса и, при желании, поиграть в настольный теннис.

 

[2] Где в роли сыщика – хрупкая пожилая леди, и нет погонь на автомобилях, разве что очень медленные. *

* Ссылка не на мисс Марпл Агаты Кристи, а скорее на наперсонаж Анжелы Лансбери в детективном сериале «Она написала убийство» (в книгах о мисс Марпл не так много добродушных шерифов). (Аннотации)

 

[3] Пожалуй, здесь стоит отметить, что мистер Малой считал папарацци каким-то типом итальянского линолеума.

 

[4] Вормвуд (в русском переводе – Гнусик) – младший демон в «Письмах Баламута» (The Screwtape Letters) К.С. Льюиса. Это собрание писем высокопоставленного черта (Баламута) своему племяннику (Гнусику), который должен искусить человека в Лондоне военного времени.

Кроме того, «wormwood» так же переводится как «полынь» - растение, которое, согласно преданию, выросло из следа змея, гонимого из Райского сада. (Аннотации)

 

Анафеме Приббор – ее мать не была великим знатоком в вопросах религии и потому, прочитав однажды слово, решила, что это прекрасное имя для девочки – было восемь с половиной лет, и сейчас, забравшись под одеяло с фонариком, она читала Книгу.

Другие дети учатся читать по букварям с красочными картинками арбузов, барабанов, волков и так далее. Но не в семействе Приббор. Анафема училась читать по Книге.

В ней не было никаких апельсинов и барабанов. Зато была довольно хорошая гравюра восемнадцатого века, изображающая горящую у столба Агнесс Безум, которая была вполне довольна этим.

Первое слово, которое она могла разобрать, было «хорошие». Очень немногие люди восьми с половиной лет знают, что «хороший» так же означает и «совершенно точный», и Анафема была одной из них.

Второе слово было «аккуратные».

Первым прочитанным ею вслух предложением было:

«И говарю я вам, и аблекаю славами сими. Паедут Четверо, и еще Четверо, и Трое паедут по Небу как твекс, и Адин паедет в пламени; и ништо не астановит их: ни рыба, ни дощь, ни дорога, ни Дьявол и ни Ангел. И ты тоже там будишь, Анафема».

Анафеме нравилось читать о себе.

(Есть книги, которые заботливые родители, читающие правильные воскресные газеты, могут заказать в издательстве, причем у героя или героини будет имя их ребенка. Это делается, чтобы заинтересовать ребенка в чтении. В случае с Анафемой, в Книге была не только она – и это уже ясно – но и ее родители, и их родители, и все остальные, вплоть до семнадцатого века. Пока что она была слишком мала и слишком эгоцентрична, чтобы придавать какое-либо значение тому факту, что в Книге не упоминалось о ее детях, или же вообще о событиях в ее будущем далее, чем на одиннадцать лет вперед. Когда тебе восемь с половиной, одиннадцать лет кажутся целой жизнью, и, конечно же, если верить Книге, так оно и будет).

Она была умной девочкой с бледным лицом и черными волосами и глазами. Обычно она заставляла других чувствовать себя неуютно при ней – семейная черта, унаследованная вместе со слишком большими для нее экстрасенсорными способностями от своей пра-пра-пра-пра-прабабушки.

Она рано повзрослела и умела держать себя в руках. Единственным, за что ее когда-либо бранили учителя, был правописание – не столько ужасное, сколько устаревшее лет на 300.

 

***

Монашки забрали Младенца А и подменили его Младенцем Б под самым носом жены посла и людей из спецслужб, хитро увезя одного ребенка («чтобы взвесить его, милочка, это нужно сделать, таков закон») и чуть позже вернув уже другого.

Сам культатташе, Тадеуш Дж. Даулин, несколько дней назад был срочно вызван обратно в Вашингтон, но во время родов он поддерживал связь с миссис Даулин по телефону, помогая ей с дыханием.

То, что по другой линии он разговаривал со своим консультантом по инвестированию, было совершенно не к месту. Ему даже пришлось заставить ее ждать целых двадцать минут.

Но это ничего.

Рождение ребенка – единственное самое радостное со-переживание, которое могут разделить два человека, и он не собирался пропустить ни секунды.

Один из людей спецслужбы даже снимал все на пленку.

 

***

Зло, в общем и целом, не спит и потому не видит причины, зачем спать всем остальным. Но Кроули нравилось спать, это было одним из удовольствий этого мира. Особенно после сытного ужина. К примеру, он проспал большую часть девятнадцатого века. Не из-за того, что это было необходимо, но просто потому, что ему это нравилось[1].

Одно из удовольствий этого мира. Ну, ему лучше бы начать наслаждаться ими прямо сейчас, пока еще есть время.

Бентли ревел в ночи, направляясь на восток.

Конечно, он был только за Армагеддон, говоря в общем. Если бы его спросили, зачем он веками вмешивался в дела людские, он бы ответил: «О, чтобы приблизить Армагеддон и торжество Ада». Но одно дело работать, чтобы приблизить его, и совсем другое – чтобы он действительно начался.

Кроули всегда знал, что он останется жив, когда наступит конец света, поскольку был бессмертным и не имел другого выбора. Но он надеялся, что это случится еще не скоро.

Поскольку люди ему даже нравились. Это был самый большой его недостаток.

Да, он делал, что мог, чтобы их короткие жизни стали невыносимыми, такая уж у него работа, но ничто из того, что он мог придумать, не было и вполовину хуже того, что они придумывали сами. Казалось, у них просто талант к этому. Как-то это было заложено в самой их сущности. Они рождались в мире, который преподносил им тысячи мелких неприятностей, и большую часть своих сил тратили на то, чтобы сделать его еще хуже. С годами Кроули становилось все сложнее придумывать для них какое-нибудь очередное злодейство, которое выделялось бы на фоне их природной скверности. За прошедшее тысячелетие он не раз подумывал написать Вниз: Слушайте, мы можем с тем же успехом сложить руки прямо сейчас, просто прикрыть Дис и Пандемониум и все остальное и перебраться сюда, мы не можем сделать с ними ничего такого, чего они не творят сами, а они совершают такое, о чем мы никогда не помышляли, часто задействуя при этом электроды. У них есть то, чего недостает нам. У них есть воображение. И, разумеется, электричество.

Один из них ведь писал об этом... «Ад пуст, все дьяволы сюда слетелись».

Кроули хвалили за испанскую Инквизицию. Он был тогда в Испании, в основном околачиваясь по барам в приличных местах, и даже не знал об этом, пока не пришли поздравления. Он сходил посмотреть, а вернувшись, пил всю неделю.

Этот Иероним Босх. Что за псих.

И стоило начать думать, что они ужаснее, чем только может быть Ад, они вдруг проявляли такое милосердие, о котором Рай мог лишь мечтать. И часто это был один и тот же человек. Разумеется, это была эта их свобода воли. Это сущее наказание.

Однажды Азирафаль попытался объяснить ему. Дело все в том, говорил он – это было где-то в 1020, когда они в первый раз достигли своего маленького Соглашения – дело в том, что люди творят добро или зло потому, что так хотят. Тогда как подобные Кроули и, разумеется, ему самому, были созданы такими с самого начала. Человек не может стать абсолютно святым, если у него нет возможности быть законченным грешником.

Кроули некоторое время обдумывал это и, где-то в 1023, заявил:

- Постой-ка, но ведь это работает, только если изначально все равны, так? Нельзя взять кого-то из грязной лачуги где-нибудь посреди войны и ожидать, что он будет вести себя, подобно королю.

- А, - отозвался Азирафаль, - в этом и смысл. Чем ниже ты начнешь, тем больше у тебя возможностей.

- Это безумие, - сказал Кроули.

- Нет, - ответил Азирафаль, - это сущность бытия.

Азирафаль. Разумеется, он Враг. Но враг уже с шесть тысяч лет, что делало его своего рода другом.

Кроули опустил руку и взял трубку телефона.

Быть демоном, конечно же, значит, что у тебя нет свободы воли. Но нельзя долго находиться рядом с людьми, не научившись чему-нибудь.

 

***

Мистеру Малою не слишком нравилось имя Дэмиен, или Вормвуд. Или любое другое, предложенное сестрой Мари Болтунией, которые охватили половину Ада и большую часть Золотого Века Голливуда.

- Ну, - наконец, слегка обиженно, сказала она, - не думаю, что что-нибудь не так с именем Эррол. Или Кэрри. И то, и другое - очень хорошие американские имена.

- Мне бы хотелось что-нибудь более, ну, традиционное, - объяснил мистер Малой. – В нашей семье всегда выбирали простые имена.

Сестра Мари просияла.

- Верно. По-моему, старые имена всегда лучше.

- Порядочное английское имя, как в Библии, - продолжал мистер Малой. – Мэтью, Марк, Люк или Джон, - задумчиво продолжал он. Сестра Мари моргнула. – Только на меня они никогда не производили впечатление хороших библейских имен, - добавил мистер Малой. – Больше похоже на ковбоев и футболистов.

- Саул – хорошее имя, - предложила сестра Мари.

- Я не хочу, чтобы было слишком старомодно, - ответил мистер Малой.

- Или Кайн. Правда, Кайн звучит очень современно, - попыталась сестра Мари.

- Хмм. – Мистер Малой сомневался.

- Или есть... ну, всегда ведь есть Адам, - сказала сестра Мари. Должно быть вполне безопасно, подумала она.

- Адам? – переспросил мистер Малой.

 

***

Хотелось бы думать, что монашки-сатанистки проследили, чтобы лишнего ребенка (Младенца Б) обязательно усыновили. Что он вырос нормальным, счастливым, веселым ребенком, энергичным и обеспеченным; а потом рос дальше и превратился в нормального вполне довольного взрослого.

И, может быть, именно так все и случилось.

Помечтайте о его награде в младших классах за правописание; о его ничем не примечательных, но довольно приятных годах в университете; о его работе в бухгалтерском отделе строительной компании Тэдфилда и Нортона; о его красивой жене. Может, вы захотите представить его детей и какое-нибудь хобби – сборку старинных моделей мотоциклов или разведение тропических рыб.

Вам бы не хотелось знать, что могло бы случиться с Младенцем Б.

В любом случае, ваша история нам нравится.

Может, он получает призы за своих тропических рыбок.

 

***

В маленьком домике в Доркинге, Суррей, в окне спальни горел свет.

Ньютону Пульциферу было двенадцать, он был худым, носил очки и должен был быть в постели несколько часов назад.

Хотя его мама, уверенная в одаренности своего ребенка, позволяла ему ложиться спать позже, чтобы он мог ставить свои «эксперименты».

В данный момент он менял штепсель на древнем радиоприемнике «Bakelite», который ему дала мама поиграть. Он сидел за старым разбитым столом, – который гордо называл своим «рабочим местом», - заваленным мотками проволоки, батарейками, маленькими лампочками и самодельным детекторным приемником, который никогда не работал. Пока еще ему не удалось заставить радио работать, но с другой стороны, ему еще никогда не удавалось так продвинуться.

С потолка его спальни на хлопковых шнурках свисали три несколько кривых модели самолетов. Даже случайный наблюдатель мог заметить, что они сделаны кем-то очень старательным и аккуратным, но совершенно не умеющим собирать модели самолетов. Сам Ньютон безнадежно гордился ими, даже истребителем «Spitfire», где совершенно напортачил с крыльями.

Он поправил очки, покосился на штепсель и положил отвертку.

На этот раз у него были большие надежды; он следовал всем инструкциям по замене штепселей, что были на пятой странице «Настольной Книги для Мальчиков по Практической Электронике. Сто Один Безопасный и Поучительный Эксперимент с Электричеством». Он подсоединил проводки соответствующего цвета к нужным контактам; проверил, чтобы предохранитель был рассчитан на правильную силу тока; все собрал. Пока никаких проблем.

Он вставил штепсель в розетку. Потом включил приемник.

Весь свет в доме погас.

Ньютон светился от гордости. Уже лучше. В прошлый раз он отключил свет во всем Доркинге, и потом приходил человек из Электрической компании и серьезно говорил с его мамой.

У него была жгучая и не пользующаяся никакой взаимностью тяга к электронике. У них в школе был компьютер, и с полдюжины старательных учеников оставались после уроков и работали с перфокартами. Когда ответственный за компьютер учитель, наконец, уступил мольбам Ньютона и включил его в их группу, мальчику достаточно было вставить в машину всего одну карточку. Компьютер зажевал ее и тут же помер.

Ньютон был уверен, что будущее за компьютерами, и когда оно наступит, он будет готов к нововведениям в технологии.

У будущего насчет этого были свои планы. Все это было в Книге.

 

***

Адам, подумал мистер Малой. Он произнес имя, проверяя, как оно звучит:

- Адам.

Хмм...

Он взглянул на золотые локоны Врага, Погибели Королей, Ангела Преисподней, Великого Зверя имя которому Дракон, Князя Мира Сего, Отца Лжи, Исчадья Сатаны и Повелителя Тьмы.

- Знаете, - заключил он через некоторое время, - по-моему, он даже выглядит как Адам.


    

 Помочь Мастеру Minimize

Про Фонд исследования болезни Альцгеймера

Если хотите помочь в сборе средств для Треста исследования болезни Альцгеймера, сделайте, пожалуйста взнос, щелкнув на ссылку официального сайта по сбору средств, где, как  вы можете быть уверены, все 100% попадут тресту. Не забудьте упомятуть Терри в окне для комментариев.

Спасибо за вашу продолжающуюся поддержку.


  

Copyright (c) 2024 Терри Пратчетт — Русскоязычный международный сайт   Terms Of Use  Privacy Statement
DotNetNuke® is copyright 2002-2024 by DotNetNuke Corporation