Адам упорно ехал по дороге, Пес бежал следом, и время от времени пытался укусить заднее колесо из чистого озорства.
Послышалось щелканье, и со своей дорожки выехала Пеппер. Ее велосипед узнать легко. Она считала, что от листа картона, хитро приделанного прищепкой к колесу, будет хорошей идеей. Кошки научились прятаться, заслышав ее за две улицы.
- Думаю, можно срезать по Дровер-лейн, а потом через лес Раундхэд, - сказала Пеппер.
- Там все в грязи, - отозвался Адам.
- Точно, - нервно кивнула Пеппер. – Там грязно. Нам лучше ехать вдоль мелового карьера. Там всегда сухо из-за мела. А потом мимо фермы.
Позади их догоняли Брайан и Венслидейл. Велосипед Венсли был черным, сверкающим и практичным. Принадлежащий же Брайану когда-то был белым, но цвет давно пропал под толстым слоем грязи.
- Глупо называть ее военной базой, - сказала Пеппер. – Была там, когда у них был день открытых дверей, и у них не было никаких пушек, ракет и всего остального. Просто рычажки, циферблаты да духовой оркестр.
- Да, - кивнул Адам.
- В рычажках да циферблатах нет ничего военного, - заявила Пеппер.
- Ну, не знаю, - отозвался Адам. – Просто жуть, сколько всего можно сделать с рычагами и циферблатами.
- Мне на Рождество подарили набор инструментов, - вставил Венслидейл. – Для электрика. Там было несколько рычагов и циферблатов. Можно сделать радио или еще какую бикающую штуку.
- Не знаю, - задумчиво произнес Адам, - я все думаю, кое-кто может пробраться во всемирную коммуникационную систему военных и приказать всем компьютерам и всему остальному начать сражаться.
- Ого, - выдохнул Брайан. – Это жутко.
- Вроде того, - согласился Адам.
____________________
[1] Это было верно. Не существует такого прибора, который мог бы регистрировать 700° C и 140° C одновременно; что было правильной температурой.
Очень почетно и одиноко – быть председателем городского собрания.
Р.П. Тайлер, невысокий, упитанный, довольный человек, шагал по проселочной дорожке вместе с Шатци, карликовым пуделем его жены. Р.П. Тайлер знал разницу между «хорошо» и «плохо»; в его жизни не было места компромиссам. Однако он не был доволен лишь тем, что посвящен в разницу между добром и злом. Он считал своей прямой обязанностью рассказать об этом миру.
Выступать с трибун, писать памфлеты и листовки – это не для него. Свое предпочтение он отдал колонке писем в «Рекламнике» Тэдфилда. Если соседское дерево необдуманно сбрасывает листья в сад Р.П. Тайлера, то Р.П. Тайлер сначала аккуратно сметет их в коробки и оставит их у двери его соседа вместе со строгой запиской. А потом он напишет письмо в «Рекламник» Тэдфилда. Если он заметит подростков, сидящих на лужайке, слушающих магнитофон и просто наслаждающихся жизнью, он возьмется указывать им на неправильность их поступков. А потом, сбежав от их насмешек, он напишет в «Рекламник» Тэдфилда о Падении Нравственности и Сегодняшней Молодежи.
После его ухода на пенсию в прошлом году, количество писем возросло настолько, что даже «Рекламник» Тэдфилда не мог напечатать все. Письмо, которое Р.П. Тайлер закончил прежде, чем отправиться на эту прогулку, начиналось словами:
Господа,
должен с печалью отметить, что сегодняшние газеты уже не считаются с читателями, нами, людьми, которые платят ваше жалованье...
Он рассматривал упавшие на узкую дорожку ветви. Не думаю, размышлял он, что они станут выставлять счет на уборку, раз уж посылают нам все эти грозы. Совет прихода должен оплатить счет. А мы, налогоплательщики, оплачивающие их жалованье...
Они в данном случае были метеорологами с Радио-4 [1], которых Р.П. Тайлер винил за погоду.
Шатци остановился у бука и поднял лапку.
Р.П. Тайлер в смущении отвернулся. Вполне возможно, что единственной целью этой вечерней прогулки было позволить собаке облегчиться, но будь он проклят, если признается себе в этом. Он посмотрел на грозовые тучи. Они клубились высоко в небе, собираясь в грязно-серые и черные груды. Дело было не только в мерцающих языках молний, пронизывающих их, точно в первых кадрах «Франкенштейна»; дело было в том, как тучи останавливались, достигнув границ Нижнего Тэдфилда. А в центре был округлый клочок света; но он был неестественно желтым, точно натянутая улыбка.
Было так тихо.
Послышался низкий гул.
По узкой дорожке ехали четыре мотоцикла. Они пронеслись мимо него и завернули за угол, встревожив фазана, который пронесся через дорогу нервной дугой красновато-коричневого и зеленого цвета.
- Вандалы! – крикнул Р.П. Тайлер им вслед.
Сельская местность не для подобных людей. Она была создана для людей, вроде него.
Он потянул Шатци за поводок, и они пошли вдоль дороги.
Пять минут спустя он завернул за угол и увидел трех мотоциклистов, которые стояли у упавшего указателя, ставшего жертвой бури. Четвертый, высокий человек с зеркальным забралом, оставался на своем мотоцикле.
Р.П. Тайлер обозрел ситуацию и без усилий пришел к определенным выводам. Эти вандалы – он, разумеется, был прав – явились сюда, дабы осквернить Военный Мемориал и перевернуть все указатели.
Он уже собрался строго подойти к ним, когда понял, что его превосходят численно, и что они были выше него и, несомненно, являлись настоящими психопатами. В мире Р.П. Тайлера только настоящие психопаты разъезжали на мотоциклах.
Так что он вздернул подбородок и важно зашагал мимо них, вероятно, не замечая их присутствия [2], при этом составляя в уме письмо (Господа, этим вечером я с горечью отметил, что Наш Родной Городок наводнило множество хулиганов на мотоциклах. Почему, о, Почему правительство ничего не делает с этой эпидемией...)
- Привет, - сказал один из мотоциклистов, поднимая забрало и открывая худое лицо с черной бородкой. – Мы немного заплутали.
- А, - разочарованно вздохнул Р.П. Тайлер.
- Наверно, указатель сдуло, - произнес мотоциклист.
- Да, пожалуй, что так, - согласился Р.П. Тайлер. Он с удивлением заметил, что проголодался.
- Да. Ну, мы едем в Нижний Тэдфилд.
Бровь услужливо поднялась.
- Вы американцы. Полагаю, с военно-воздушной базы. (Господа, когда я служил в армии, я отдавал должное своей стране. С ужасом и возмущением я заметил, что летчики с Тэдфилдской Военно-воздушной базы разъезжают по нашей благородной стране, одетые не лучше обычных головорезов. Хотя я ценю необходимость их для защиты свободы западного мира...)
Но его любовь давать инструкции взяла верх.
- Вернитесь примерно на полмили назад по этой дороге, затем сверните налево, боюсь, там дорога в ужасающе плачевном состоянии, я множество раз писал в совет, вы слуги народа или хозяева его, вот что я спрашивал у них, в конце концов, кто оплачивает ваше жалованье? затем второй поворот направо, только он не совсем направо, он слева, но потом, наконец, сворачивает направо, там стоит знак «Порритс-Лейн», но, разумеется, это не она, если посмотреть на топографическую карту, то видно, что это просто восточный конец Форест-Хилл-Лейн, вы окажетесь в городе, потом проедете мимо «Быка и Скрипки» - это трактир – потом, когда проедете мимо церкви (я указывал людям, которые составляют карты, что это церковь со шпилем, а не с башней, я писал в «Рекламник» Тэдфилда, предлагая организовать кампанию, чтобы исправить карту, и надеюсь, что, когда эти люди поймут, с кем они имеют дело, вы увидите, как быстро они развернутся на все 180), затем вы окажетесь у перекрестка, теперь, вы едете прямо и тут же оказываетесь на втором перекрестке, так, там можно свернуть налево или же ехать прямо, в любом случае вы окажетесь на авиабазе (хотя левая дорога на десятую часть мили короче), а там не пропустите.
Голод непонимающе посмотрел на него.
- Я, э, не уверен, что понял... – начал он.
Я ПОНЯЛ. ПОЕХАЛИ.
Шатци взвизгнул и бросился за ноги Р.П. Тайлера, где и остался, дрожа всем телом.
Незнакомцы забрались обратно на свои мотоциклы. Тот, что в белом (наверняка, хиппи, подумал Р.П. Тайлер), бросил на обочину пустой пакет от чипсов.
- Простите, - рявкнул Тайлер. – Это ваш пакет?
- О, не только мой, - ответил юноша. – Он принадлежит всем.
Р.П. Тайлер выпрямился в полный рост [3]
- Молодой человек, - произнес он, - вам бы понравилось, если бы я явился к вам домой и стал повсюду разбрасывать мусор?
Загрязнение мечтательно улыбнулся.
- О да, очень, - выдохнул он. – Это было бы замечательно.
Под его мотоциклом на лужице протекшего на мокрую дорогу масла появилась радуга.
Заревели моторы.
- Я что-то не поняла, - произнесла Война. – Почему мы должны развернуться на все 180 у церкви?
ПРОСТО СЛЕДУЙТЕ ЗА МНОЙ, произнес высокий человек впереди, и все четверо уехали прочь.
Р.П. Тайлер смотрел им вслед, пока его внимание не отвлекло что-то, издававшее звук «клэклэклэк». Он повернулся. Мимо него пронеслись четыре фигуры на велосипедах, за которыми летела фигурка маленькой собачки.
- Ты! А ну стой! – вскричал Р.П. Тайлер.
Они остановились и посмотрели на него.
- Я знал, что это ты, Адам Малой, и твоя мелкая, хмпф, банда. Что, позвольте мне узнать, вы, дети, делаете на улице в такое время ночи? Ваши отцы знают, что вы здесь?
Предводитель велосипедистов обернулся.
- Не понимаю, с чего вы решили, что сейчас поздно, - сказал он, - по-моему, по-моему, если солнце все еще светит, то еще не поздно.
- В любом случае, вы должны быть в постели, - проинформировал их Р.П. Тайлер, - и не показывайте мне свой язык, юная леди, - это относилось к Пеппер, - или я напишу вашей матери о негодном и не подобающем леди поведении ее дочери.
- Ну, извините, - оскорблено произнес Адам. – Пеппер просто посмотрела на вас. Не знал, что нельзя просто смотреть.
На траве началась возня. Пес рычал на Шатци, особенно изысканного французского карликовому пуделя, из тех собак, которых держат люди, не способные включить детей в семейный бюджет.
- Мастер Малой, - приказал Р.П. Тайлер, - пожалуйста, уберите свою... свою шавку от моего Шатци.
Тайлер не доверял Псу. Когда он впервые увидел его три дня назад, пес зарычал на него и сверкнул красными глазами. Это побудило Тайлера начать письмо, что Пес, несомненно, бешеный и определенно представляет угрозу для общества, и его должно усыпить ради Всеобщего Блага, пока его жена не напомнила, что сверкающие красные глаза не являются признаком бешенства, и вообще бывают только в фильмах, которые они ни за что не станут смотреть, но о которых знали все, что нужно знать, большое спасибо.
Адам был потрясен.
- Пес не шавка. Пес – замечательный пес. Он очень умный. Пес, отстань от ужасного пуделя мистера Тайлера.
Пес это проигнорировал. Ему еще много чего надо наверстать.
- Пес, - грозно повторил Адам. Его собака крадучись вернулась к велосипеду своего хозяина.
- Мне кажется, вы так и не ответили на мой вопрос. Куда вы вчетвером собрались?
- На авиабазу, - сказал Брайан.
- Если вам не все равно, - произнес Адам с, как он надеялся, горьким сарказмом в голосе. – То есть, мы бы не поехали туда, если бы вы были против.
- Ах ты маленький нахал, - пробурчал Р.П. Тайлер. – Когда я увижу твоего отца, Адам Малой, я во всех подробностях опишу ему...
Но Они уже катили по дороге к Авиабазе Нижнего Тэдфилда – следуя Своему собственному маршруту, который был короче, проще и живописнее чем путь, предложенный мистером Тайлером.
***
Р.П. Тайлер уже сочинил длинное письмо о недостатках сегодняшней молодежи. Оно касалось плохого образовательного ценза, недостаточного уважения к старшим и более опытным, того, как они вечно сутулятся, вместо того чтобы ходить прямо, подростковой преступности, возвращения принудительной Воинской и Трудовой Повинности, телесных наказаний, порки и регистрационных свидетельств на собак.
Он был очень доволен им. Он подозревал, что это письмо будет слишком хорошо для «Рекламника» Тэдфилда, и потому решил отправить его в «Таймз».
путпутпут путпутпут
- Прости, милый, - произнес сердечный женский голос. – По-моему, мы заблудились.
Стареньким скутером управляла женщина средних лет. Крепко прижавшись к ней и зажмурив глаза, сидел невысокий человек в плаще и ярко-зеленом шлеме. Между ними было нечто, похожее на древнее ружье с воронкообразным дулом.
- О. Куда вы направляетесь?
- В Нижний Тэдфилд. Я не уверена насчет адреса, но мы разыскиваем кое-кого, - ответила женщина, а потом добавила совершенно другим голосом: - Его зовут Адам Малой.
Р.П. Тайлер замер.
- Вам нужен этот мальчишка? – переспросил он. – Что он теперь натворил... нет, нет, не говорите. Не хочу об этом знать.
- Мальчишка? – произнесла женщина. – Ты не говорил мне, что это мальчик. Сколько ему лет? – Потом она сказала: - Одиннадцать. Ну, тебе стоило упомянуть об этом раньше. Это же все меняет.
Р.П. Тайлер просто смотрел. Потом он понял, что происходит. Женщина была чревовещателем. То, что он принял за мужчину в зеленом шлеме, теперь казалось куклой. Он удивился, как вообще он мог предположить, что это человек. Ему казалось, что вся эта штука была полной безвкусицей.
- Я видел Адама Малого около пяти минут назад, - сказал он женщине. – Он и его дружки ехали на американскую авиабазу.
- О боже, - женщина слегка побледнела. – Никогда не любила этих янки. Ну, они вообще-то довольно милые люди. Да, но нельзя же доверять людям, которые, играя в футбол, постоянно берут мяч в руки.
- А, простите, - вмешался Р.П. Тайлер, - по-моему это очень хорошо. Очень впечатляюще. Я заместитель председателя местного клуба «Ротари»[*], и мне хотелось бы знать, вы проводите частные приемы?
- Только по четвергам, - осуждающе ответила мадам Трэйси. – За дополнительную плату. А вы не могли бы указать нам...
Мистер Тайлер уже прошел через это. Он молча указал пальцем.
Маленький скутер затарахтел по узкой дорожке.
И в это время кукла в зеленом шлеме обернулась и открыла один глаз.
- Ты южанский идиотище, - гаркнула она.
Р.П. Тайлер был обижен, но так же и разочарован. Он надеялся, что кукла будет более правдоподобной.
***
В десяти минутах от поселка Р.П. Тайлер остановился, когда Шатци предпринял еще одну попытку удовлетворения первичных нужд. Он смотрел через забор.
Он не слишком хорошо знал приметы, но был вполне уверен, что, если коровы лежат на траве, то будет дождь. Если они стоят, то будет солнечно. Эти коровы кувыркались, проделывая медленные и важные кульбиты; и Тайлер раздумывал, какую же погоду это предвещает.
Он принюхался. Что-то горело – появился неприятный запах жженого металла, резины и кожи.
- Простите, - раздался голос. Р.П. Тайлер повернулся.
На дороге стояла огромная когда-то черная пылающая машина, а из одного окна выглядывал человек в солнечных очках и говорил сквозь дым:
- Простите, я умудрился немного заплутать. Вы не могли бы подсказать, как доехать до авиабазы Нижнего Тэдфилда? Она должна быть где-то здесь.
Ваша машина горит.
Нет. Тайлер просто не мог заставить себя сказать это. Ведь человек и сам должен бы знать, так? Он сидит прямо посреди огня. Должно быть, это какой-то розыгрыш.
Так что вместо этого он сказал:
- Думаю, где-то с милю назад вы свернули не туда. Указатель сдуло ветром.
Незнакомец улыбнулся.
- Пожалуй, что так, - сказал он. Оранжевые языки пламени, сверкающие под ним, придавали ему почти адский вид.
В лицо Тайлера дунул ветер, и он почувствовал, как ему опалило брови.
Простите, молодой человек, но ваша машина в огне, а вы сидите в ней и вроде как не горите, а там, между прочим, очень горячо.
Нет.
Может, стоит спросить парня, не хочет ли он позвонить в автомастерскую?
Вместо этого он очень четко объяснил дорогу, стараясь не таращиться.
- Ужасно. Весьма обязан, - сказал Кроули и начал поднимать стекло.
Р.П. Тайлер должен был что-то сказать.
- Простите, молодой человек, - начал он.
- Да?
Ведь нельзя же не заметить, что твоя машина горит.
Язык пламени лизнул обуглившуюся панель.
- Занятная погода, да? – сбивчиво произнес он.
- Да? – переспросил Кроули. – Честно говоря, я не заметил. – И он развернулся и поехал обратно по дороге в своей горящей машине.
- Это, наверное, потому, что ваша машина горит, - резко бросил Р.П. Тайлер. Он дернул Шатци к ноге.
Издателю.
Сэр,
хотелось бы привлечь ваше внимание к склонности, которую я заметил среди нынешней молодежи, игнорировать вполне разумные меры безопасности при вождении. Этим вечером один джентльмен, чья машина была...
Нет.
Который вел...
Нет.
Она горела...
Его настроение ухудшалось, и Р.П. Тайлер зашагал к поселку.
***
- Эй! – крикнул Р.П. Тайлер. – Малой!
Мистер Малой сидел в шезлонге в саду перед домом и курил трубку.
Это имело больше отношения к недавнему открытию Дейдры о вреде пассивного курения и ее запрету курить в доме, чем он говорил соседям. Его настроения это не улучшало. Как и обращение «Малой» от мистера Тайлера.
- Да?
- Твой сын, Адам.
Мистер Малой вздохнул.
- Что он еще натворил?
- Ты знаешь, где он?
Мистер Малой взглянул на часы.
- Укладывается спать, полагаю.
Тайлер ликующе ухмыльнулся.
- Сомневаюсь. Я видел его и его маленьких друзей, и эту ужасную дворнягу где-то с полчаса назад на пути к авиабазе.
Мистер Малой пыхнул трубкой.
- Ты же знаешь, как там все строго, - произнес мистер Тайлер, на случай если мистер Малой не понял его.
- Ты же знаешь, как твой сын любит нажимать на кнопки, - добавил он.
Мистер Малой вынул изо рта трубку и задумчиво стал рассматривать мундштук.
- Хмм, - вздохнул он. – Ясно, - сказал он.
- Так, - произнес он.
И вошел в дом.
***
В этот самый момент четыре мотоцикла остановились в нескольких сотнях ярдов от главных ворот. Ездоки выключили двигатели и подняли забрала шлемов. Ну, по крайней мере, трое.
- А я надеялась, мы прорвемся через ворота, - мечтательно произнесла Война.
- Это бы вызвало только лишние проблемы, - отозвался Голод.
- Хорошо.
- Проблемы для нас, я имею в виду. Линии электропередач и телефонные линии, должно быть, сорвало, но у них наверняка есть генераторы и уж точно имеется радио. Если кто-то сообщит, что на базу ворвались террористы, то люди начнут действовать логически, и весь План рухнет.
- Хм.
МЫ ЗАХОДИМ, ДЕЛАЕМ СВОЮ РАБОТУ, УХОДИМ И ПРЕДОСТАВЛЯЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ДОВЕСТИ ВСЕ ДО КОНЦА, произнес Смерть.
- Я не так себе это представляла, ребят, - сказала Война. – Я ждала тысячи лет не ради того, чтобы поковыряться с проводками. Это нельзя назвать драматичным. Альбрехт Дюрер не тратил время на гравюры Четырех Нажимателей Кнопок Апокалипсиса, уж я-то знаю.
- Я думал, будут какие-нибудь трубы возвещающие, - вставил Загрязнение.
- Посмотрите на это с другой стороны, - проговорил Голод. – Это лишь начало. А после мы поедем дальше. По-настоящему. Крылья бури и так далее. Нужно быть терпимее.
- Разве мы не должны были встретить... кое-кого? – спросила Война.
За этим последовала тишина, нарушаемая лишь звуком остывающих двигателей.
Затем Загрязнение медленно произнес:
- Знаете, я бы не сказал, что все произойдет в подобном месте. Я думал, это будет, ну, большой город. Или большая страна. Может, Нью-Йорк. Или Москва. Или сам Армагеддон.
За этим последовала новая пауза.
Потом Война спросила:
- А где вообще Армагеддон?
- Забавно, что ты спросила, - отозвался Голод. – Я всегда хотел посмотреть.
- В Пенсильвании есть Армагеддон, - сказал Загрязнение. – Или в Массачусетсе, или где-то там. Куча мужчин с густыми бородами и в серьезных черных шляпах.
- Не, - бросил Голод. – Кажется, это где-то в Израиле.
ГОРА КАРМЕЛ.
- Мне казалось, там выращивают авокадо.
И КОНЕЦ МИРА.
- Правда? Крупноватое авокадо.
- Кажется, я был там когда-то, - проговорил Загрязнение. – Древний город Мегиддо. Прямо перед тем, как он рухнул. Хорошее местечко. Интересные главные ворота.
Война взглянула на зелень вокруг них.
- Ого, - произнесла она, - мы что, не там свернули.
ГЕОГРАФИЯ НЕСУЩЕСТВЕННА.
- Простите, господин?
ЕСЛИ ГДЕ-ТО И ЕСТЬ АРМАГЕДДОН, ТО ОН ВЕЗДЕ.
- Точно, - кивнул Голод, - сейчас мы говорим не о нескольких квадратных милях кустарника да коз.
Последовала новая пауза.
ПОЕХАЛИ.
Война откашлялась.
- Я просто думала... что он поедет с нами...?
Смерть поправил перчатки.
ЭТО, твердо сказал он, РАБОТА ДЛЯ ПРОФЕССИОНАЛОВ.
***
Позже сержант Томас А. Дейзенбергер вспоминал произошедшее у ворот так:
К воротам подъехала огромная служебная машина. Она была отполирована и выглядела официально, хотя позднее он уже не был уверен, почему подумал так, или почему она звучала так, будто внутри нее были мотоциклетные двигатели.
Из автомобиля вышли четыре генерала. Опять же сержант не совсем понял, почему он так решил. У них были правильные удостоверения. Какого рода удостоверения, он вспомнить не мог, но они были правильными. Он отдал честь.
И один из них произнес:
- Внезапная проверка, солдат.
На что сержант Томас А. Дейзенбергер ответил:
- Сэр, меня не предупреждали о возможной внезапной проверке, сэр.
- Разумеется, - ответил один из генералов. – Потому что она внезапная.
Сержант еще раз отдал честь.
- Сэр, разрешите получить подтверждение этой информации у командования базы, сэр, - с беспокойством спросил он.
Самый высокий и худой из генералов чуть отошел от них, повернулся спиной и сложил руки.
Один из остальных дружелюбно положил руку на плечо сержанта и наклонился чуть ближе.
- Послушай, - он покосился на табличку с именем сержанта, - Дейзенбергер, я дам тебе последний шанс. Это внезапная проверка, понимаешь? Внезапная. Это значит – никаких звонков с той минуты, как мы ступим на базу, ясно? И не смей покидать свой пост. Ты ведь все понял, так? – добавил он. Он подмигнул. – Иначе тебя понизят настолько, что тебе придется говорить «сэр» бесу.
Сержант Томас А. Дейзенбергер уставился на него.
- Рядовому, - прошептала одна из генералов. Согласно ее табличке, ее звали Вайна. Сержант Томас А. Дейзенбергер никогда не видел таких женщин-генералов, как она, но она точно была лучше всех.
- Что?
- Рядовому. Не бесу.
- Да. Именно это и хотел сказать. Да. Рядовому. Ясно?
Сержант обдумал те несколько вариантов возможных действий.
- Сэр, внезапная проверка, сэр? – спросил он.
- На этот раз предпланированно перезасекреченная, - ответил Голод, который годами учился сбывать товары федеральному правительству, и чувствовал, как в памяти воскресают нужные слова.
- Сэр, так точно, сэр, - отозвался сержант.
- Молодец, - произнес Голод, когда поднялся шлагбаум. – Далеко пойдешь. – Он взглянул на часы. – Очень скоро.
_____________________
[1] У него не было телевизора. Или, как говорила его жена, «Рональд не потерпит одной из этих штук в доме, так, Рональд?», и он всегда соглашался, хотя в тайне желал посмотреть ту непристойность, мерзость, насилие, на которые жалуется Ассоциация Телезрителей и Радиослушателей. Разумеется, не потому что он хотел это увидеть. Он лишь хотел знать, от чего оберегать других людей.
[2] Хотя, как член (читать – основатель) местной Организации дружинников он попытался запомнить номера мотоциклов.
[3] Пять футов шесть дюймов.
Иногда люди ведут себя подобно пчелам. Пчелы яростно защищают свой улей, если вы снаружи. Если же вы оказались внутри, то рабочие полагают, что руководство, должно быть, это уладило, и потому не обращают на вас внимания; в результате этого многие насекомые-нахлебники приспособились жить на пчелином меду. Люди действуют точно также.
Никто не остановил четырех персон, целеустремленно направлявшихся к длинным низким зданиям под лесом радиомачт. Никто не обращал на них никакого внимания. Может, люди просто ничего не видели. Может, они видели то, что было приказано видеть их мозгам, потому что мозг человека не приспособлен видеть Войну, Голод, Загрязнение и Смерть, когда они не хотят, чтобы их видели. И к тому же он настолько хорошо приспособился к этому, что ему часто удается не замечать их, даже когда они окружают его повсюду.
Сигнализации были абсолютно безмозглыми и считали, что видят людей там, где никого не должно быть, и потому начали вопить изо всех сил.
***
Ньют не курил, потому как не позволял никотину открыть вход в храм его тела, или, точнее, в маленькое жестяное святилище уэльского методиста его тела. Будь он курильщиком, он бы сейчас поперхнулся сигаретой, которую курил бы, успокаивая нервы.
Анафема встала и расправила складки на юбке.
- Не волнуйся, - сказала она. – Это не из-за нас. Должно быть, что-то происходит на самой базе.
Она улыбнулась его бледности.
- Пойдем, - произнесла она. – Это же не О.К. Коррал.
- Ага. Для начала, у них оружие лучше, - заметил Ньют.
Она помогла ему подняться.
- Не важно, - сказала она. – Я уверена, ты что-нибудь придумаешь.
***
То, что все мы не сможем внести свой вклад поровну, было просто неизбежно, думала Война. Она дивилась своей тяге к современным системам вооружения, которое было куда более эффективно, нежели куски заостренного металла, и, разумеется, Загрязнение просто насмехался над абсолютно надежными, безаварийными устройствами. Даже Голод по крайней мере знал, что такое компьютеры. Тогда как... ну, он просто околачивался рядом, хотя и делал это с определенным стилем. Войне казалось, что однажды может наступить тот день, когда не станет Войны, и Голода, и, возможно, даже Загрязнения, и, наверное, именно поэтому четвертый величайший всадник никогда не был, так сказать, одним из своих. Это все равно, что налоговый инспектор в футбольной команде. Конечно, хорошо, что он на твоей стороне, но он не из тех, с кем хотелось бы выпить и поболтать в баре после игры. С ним не слишком-то свободно себя чувствуешь.
Пара солдат пробежала сквозь него, когда он заглянул через плечо Загрязнения.
И ЧТО ЭТО ЗА БЛЕСТЯЩИЕ ШТУКИ? спросил он голосом человека, который знает, что не поймет ответа, но желает показать свою заинтересованность.
- Светодиодные индикаторы, - ответил парень. Он с любовью положил руки на кнопки переключателей, которые расплавились от его прикосновения, а потом ввел серию самовоспроизводящихся вирусов, которые умчались прочь по радиоэфиру.
- Можно бы обойтись и без этих чертовых сирен, - пробормотал Голод.
Смерть рассеяно щелкнул пальцами. Дюжина сигнализаций булькнула и умерла.
- Не знаю, мне они вполне нравились, - заметил Загрязнение.
Война залезла в другой металлический корпус радиоприемника. Стоило признать, она вовсе не так себе это представляла, но когда ее пальцы пробегали по электронике, а часто и через нее, у нее возникло знакомое чувство. Словно эхо того, как когда ты держишь меч, и она чувствовала трепет предвкушения, ведь этот меч охватывал целый мир и определенную часть неба над ним. Он любил ее.
Огненный меч.
Человечество так и не поняло, что мечи опасны, если их оставить без присмотра, хотя и внесло свою определенную лепту, увеличив шансы того, что мечом подобных размеров завладеют случайно. Приятно думать, что человечество понимает разницу между тем, чтобы взорвать свою планету случайно, и тем, чтобы сделать это намеренно.
Загрязнение окунул руки в новую дорогую электронику.
***
Стражник у дыры в ограде выглядел озадаченно. Он был в курсе суматохи на базе, по рации, похоже, шли только помехи, а его глаза снова и снова пробегали по карточке перед ним.
За время службы он видел множество удостоверений – военных, ЦРУ, ФБР, даже КГБ – и, будучи молодым солдатом, еще не понимал, что чем менее важной является организация, тем больше впечатления производят ее удостоверения.
Это было чертовски впечатляющим. Его губы двигались, когда он перечитывал ее снова, от «Лорд-протектор Английской республики повелевает и требует», через часть о ревизии всех лучин для растопки, веревок и воспламенительных масел, и вплоть до подписи первого адъютанта лорда АОВ Восхваляй-его-трудами-Сваими-и-Блуда-Избигай Смита. Большим пальцем Ньют закрыл часть о «Девяти Пенсах За Ведьму» и старался выглядеть как Джеймс Бонд.
Наконец, исследующий разум стражника нашел слово, которое, как ему казалось, он узнал.
- Что это тут, - подозрительно произнес он, - чтобы мы отдали вам фашины?
- А, они нам нужны, - ответил Ньют. – Мы их сжигаем.
- Чего?
- Мы их сжигаем.
Лицо стражника растянулось в ухмылке. А ему-то говорили, что в Англии спокойно.
- Вона как! – бросил он.
Что-то уперлось в его поясницу.
- Брось оружие, - произнесла сзади Анафема, - или я пожалею о том, что случится.
Ну, это правда, подумала она, заметив, что человек окаменел от страха. Если он не бросит оружие, то узнает, что это просто палка, и я пожалею, что меня застрелят.
***
У главных ворот у сержанта Томаса А. Дейзенбергера тоже были проблемы. Маленький человек в грязном плаще тыкал в него пальцем и что-то бубнил, а леди, слегка похожая на его мать, настойчиво разговаривала с ним, перебивая себя другим голосом.
- Нам просто жизненно необходимо поговорить с кем-либо, кто здесь главный, - говорил Азирафаль. – Я правда должен, знаете ли, он прав, я бы знала, если он врет, да, благодарю, я уверен, мы бы уже разобрались со всем, если бы вы были так добры, чтобы позволить мне продолжить, хорошо, благодарю, я только хотела замолвить словечко за... Да! Э. Ты хотел попросить его, да, хорошо... итак...
- Ты мой палец вишь? – проорал Шэдвел, чей рассудок был все еще при нем, но лишь благодаря длинному и довольно потрепанному поводку. – Вишь его? Этот палец, парниша, могёт отправить тя на встречу с тваим Творцом!
Сержант Дейзенбергер уставился на черно-лиловый ноготь, что был в нескольких дюймах от его лица. Как оружие он был весьма неплох, особенно, если его когда-либо использовали при приготовлении еды.
В телефоне были лишь помехи. Ему приказали не покидать пост. Снова начала болеть старая рана, полученная в Наме [1]. Он размышлял, насколько серьезными могут быть последствия, если он выстрелит в не-американских граждан.
***
Четыре велосипеда остановились недалеко от базы. Следы шин в пыли и пятно масла свидетельствовали о том, что здесь ненадолго останавливались и другие путешественники.
- Зачем мы остановились? – спросила Пеппер.
- Я думаю, - ответил Адам.
Было трудно. Та часть его сознания, которую он знал как себя самого, никуда не делась, но она пыталась держаться на вершине фонтана беспокойного мрака. Что он знал точно, так это то, что три его спутника были стопроцентными людьми. У них и раньше были из-за него проблемы – порванная одежда, лишение карманных денег и так далее, но на этот раз последствия точно будут серьезнее, нежели домашний арест и уборка в своей комнате.
С другой стороны, больше никого нет.
- Так, - сказал он. – Думаю, нам кое-что понадобится. Меч, корона и весы.
Они уставились на него.
- Что, прямо здесь? – переспросил Брайан. – Здесь ничего такого нет.
- Ну не знаю, - произнес Адам. – Если подумать об играх и, ну, знаете, как мы играли...
***
В довершении ко всему прочему перед сержантом Дейзенбергером появилась машина, парящая в нескольких дюймах над землей, поскольку у нее не было шин. Как и краски. За ней вился хвост сизого дыма, а когда она остановилась, раскаленный метал, остывая, звенел.
Казалось, будто бы окна сделаны из дымчатого стекла, но это был лишь эффект, который создавался обычными стеклами и задымленным внутренним помещением.
Дверь водителя открылась, и облако черного дыма вырвалось наружу. За ним последовал Кроули.
Он отмахнул рукой дым, моргнул и превратил жест в дружеское приветствие.
- Привет, - сказал он. – Как дела? Миру уже пришел конец?
- Он не пропускает нас, Кроули, - произнесла мадам Трэйси.
- Азирафаль? Это ты? Симпатичное платье, - рассеяно проговорил Кроули.
Он не слишком хорошо себя чувствовал. Последние тридцать миль он представлял, что тонна пылающего металла, резины и кожи являлась исправным автомобилем, а «Бентли» яростно этому сопротивлялся. Сложнее всего было заставить все это катиться после того, как сгорел двигатель. За его спиной останки «Бентли» внезапно рухнули на искореженные оси колес, поскольку он перестал представлять, что у него есть шины.
Он похлопал по металлу, горячему настолько, что на нем можно было жарить яйца.
- От этих ваших современных машин подобного не дождешься, - любяще произнес он.
Они уставились на него.
Раздался тихий электронный клик.
Ворота поднимались. Корпус электромотора издал механический стон, а потом сдался непреодолимой силе, воздействующей на барьер.
- Эй! – крикнул сержант Дейзенбергер. – Кто из вас, придурков, это сделал?
Вжж. Вжж. Вжж. Вжж. И следом – маленькая собачка с едва различимыми из-за скорости лапками.
Они смотрели вслед четырем яростно жавшим на педали фигурам, которые проскользнули под шлагбаумом и скрылись на базе.
Сержант собрался с мыслями.
- Эй, - произнес он, на этот раз еще слабее, - у кого-нибудь из этих ребят в корзинке сидел пришелец с лицом как у дружелюбного засранца?
- Не думаю, - ответил Кроули.
- Тогда, - сказал сержант Дейзенбергер, - у них будут проблемы. – Он поднял ружье. Довольно этих осторожностей; он все думал о мыле. – Как и, - добавил он, - у вас.
- Я тя предупреждаю... – начал Шэдвел.
- Это зашло слишком далеко, - вздохнул Азирафаль. – Кроули, прошу, разберись с ним.
- Хмм? – не понял Кроули.
- Я же хороший, - пояснил Азирафаль. – Не думаешь же ты, что... а, к черту все. Стараешься сделать что-то хорошее, и во что это выливается? - Он щелкнул пальцами.
Раздался хлопок, точно при старой фотовспышке, и сержант Томас А. Дейзенбергер исчез.
- Э, - выдавил Азирафаль.
- Видали? – бросил Шэдвел, который так и не уловил раздвоения личности мадам Трэйси. – Ниче сложного. Держитес мя, и усе бут в порядке.
- Отлично, - отметил Кроули. – Не знал, что ты на такое способен.
- Нет, - отозвался Азирафаль. – На самом деле, я тоже. Надеюсь, я не отправил его в какое-нибудь неприятное место.
- Лучше сразу к этому привыкнуть, - сказал Кроули. – Ты просто отсылаешь их. Лучше не беспокоиться о том, куда они деваются. – Он, казалось, был восхищен. – Ты не собираешься представить меня своему новому телу?
- А? Да. Да, конечно. Мадам Трэйси, это Кроули. Кроули, мадам Трэйси. Очарована.
- Пошли, - сказал Кроули.
Он с грустью посмотрел на останки «Бентли» и вдруг улыбнулся. Прямо к воротам ехал джип, наверняка полный людей, которые будут выкрикивать вопросы и стрелять, и им было все равно, в каком порядке это делать.
Он вынул руки из карманов и поднял их как Брюс Ли, а потом улыбнулся как Ли Ван Клиф.
- А, - произнес он, - вот и транспорт.
***
Они оставили свои велосипеды у одного из низких зданий. Венслидейл аккуратно запер свой. Он был таким.
- И как они будут выглядеть? – спросила Пеппер.
- Они могут выглядеть по-всякому, - с сомнением произнес Адам.
- Они ведь взрослые, да? – спросила Пеппер.
- Да, - кивнул Адам. – Думаю, более взрослые, чем вы когда-либо видели.
- Драться со взрослыми никуда не годится, - мрачно заметил Венслидейл. – Обязательно попадешь в неприятности.
- Вам не нужно драться с ними, - сказал Адам. – Просто делайте, что я сказал.
Они посмотрели на вещи, что держали в руках. Как инструменты для исправления мира они не казались очень уж эффективными.
- А как мы их найдем? – с сомнением спросил Брайан. – Я помню на Дне открытых дверей было много комнат и всего прочего. Куча комнат и мигающих огоньков.
Адам задумчиво смотрел на здания. Сигнализации все не смолкали.
- Ну, - произнес он, - кажется...
- Эй, детки, что это вы тут делаете?
Этот голос не был угрожающим на все сто процентов, но он почти достиг этого предела и принадлежал офицеру, который десять минут пытался понять хоть что-то в этом бессмысленном мире, где срабатывали сигнализации и не открывались двери. За ним стояли два обеспокоенных солдата, которые не совсем понимали, как и что делать с четырьмя невысокими подростками, определенно кавказской национальности, один из которых наверняка был женского пола.
- Не обращайте на нас внимания, - беспечно отозвался Адам. – Мы просто кое-что ищем.
- Так, вы... – начал лейтенант.
- Спать, - сказал Адам. – Всем спать. Вы все просто заснете. Так вы не пострадаете. Вы просто заснете сейчас же.
Лейтенант уставился на него, пытаясь сфокусироваться. А потом рухнул вперед.
- Ого, - выдохнула Пеппер, когда упали и остальные, - как ты это сделал?
- Ну, - осторожно произнес Адам, - помните ту главу про гипноз из «Настольной книги для мальчиков: 101 поучительный эксперимент», что у нас все никак не получалась?
- Ну?
- Так это примерно то же самое, только теперь я понял, как это делать. – Он повернулся к зданию.
Он встряхнулся, его тело из привычного сгорбленного положения вытянулось в струнку так, что Р.П. Тайлер гордился бы им.
- Так, - сказал он.
Он немного подумал.
А потом произнес:
- Иди и смотри.
***
Если забыть о мире и представить только электричество, то в результате получится самый изысканный орнамент из когда-либо созданных – шар из мерцающих серебряных линий со сверкающими время от времени огоньками спутников. Даже темные участки будут светиться от радиоволн. Это будет похоже на нервную систему огромного зверя.
Здесь и там города образуют узлы в паутине, и большей своей частью электричество является всего лишь мускулатурой, совершающей грубую работу. Но уже около пятидесяти лет люди придают электричеству разум.
И теперь оно стало оживать, так же, как оживает огонь. Рубильники стопорились. Реле плавились. В сердцах кремниевых чипов, чья микроскопическая структура похожа на планировку улиц Лос-Анджелеса, открывались новые пути, и в сотнях миль от них в подземных комнатах надрывались звонки, и люди в ужасе смотрели на показания на определенных дисплеях. В потайных пещерах плотно закрывались тяжелые двери, и люди, оставшиеся с другой стороны, ломились в них и бились с расплавившимися предохранителями. Где-то в тундре и пустыне скользила в сторону земля, впуская свежий воздух в бункеры, и что-то громоздкое и притупленное занимало свои позиции.
И, протекая там, где его не должно было быть, электричество покидало свои обычные русла. В городах погасли светофоры, потом фонари, а потом и весь свет. Охлаждающие вентиляторы замедлялись, дрожали и останавливались. Обогреватели растворялись во тьме. Лифты останавливались. Радио замолкали, и стихала их успокаивающая музыка.
Говорят, цивилизация всего в двадцати-четырех часах и в двух обедах от варварства.
Ночь медленно опускалась на вращающуюся Землю. Она должна была быть полна огней. Их не было.
Там, внизу, было пять миллиардов людей. И скоро произойдет то, по сравнению с чем варварство покажется пикником – жарким, неприятным и, в конце концов, оставленным муравьям.
_________________
[1] Он поскользнулся и упал в душе в отеле, когда отдыхал там в 1983. Теперь даже один вид куска желтого мыла вызывал практически фатальные воспоминания.
Смерть выпрямился. Кажется, он прислушивался. Только вряд ли кто-либо знал, чем он слушает.
ОН ЗДЕСЬ, сказал он.
Трое других подняли головы. Их манера держаться едва заметно изменилась. За мгновение до того, как заговорил Смерть, они, та их часть, что не ходила и не говорила как человеческие существа, обволакивала мир. Теперь они вернулись.
Более или менее.
Что-то странное произошло с ними. Как будто, вместо не подходящей по размеру одежды на них теперь были неподходящие тела. Голод выглядел так, будто у него сбились все настройки, и на место приятного преуспевающего бизнесмена теперь пробивалась его древняя, ужасающая сущность. Кожа Войны блестела от пота. Кожа Загрязнения просто блестела.
- Все... сделано, - с трудом произнесла Война. – Все пойдет... своим чередом.
- И не только радиоактивность, - сказал Загрязнение. – Еще и химия. Тысячи галлон... в маленьких резервуарах по всему миру. Прекрасные жидкости... по восемнадцать слогов в названиях. И старые запасы. Говорите что угодно. Плутоний может натворить бед на тысячи лет, но мышьяк – это навсегда.
- А потом... зима, - проговорил Голод. – Я люблю зиму. Есть в ней... что-то чистое.
- Что... посеешь, - произнесла Война.
- Никто не пожнет, - отрезал Голод.
Только Смерть не изменился. Кое-что не меняется.
Четверо вышли из здания. Было заметно, что, хотя Загрязнение и шагал сам, он, казалось, тек подобно реке.
И это заметили Анафема и Ньютон Пульцифер.
Это было первое здание, в которое они зашли. Внутри казалось гораздо безопаснее, чем снаружи. Анафема толкнула дверь с висевшими на ней знаками, утверждающими, что это смертельно опасно. Она распахнулась от ее прикосновения. Когда же они вошли внутрь, она захлопнулась на замок.
А когда зашли Четверо, времени обсуждать это не было.
- Кто они такие? – спросил Ньют. – Какие-то террористы?
- В некотором очень хорошем и аккуратном смысле, - отозвалась Анафема, - думаю, ты прав.
- О чем они таком говорили?
- Думаю, скорее всего, о конце света, - ответила Анафема. – Ты видел их ауры?
- Не думаю, - сказал он.
- Вовсе не хорошие.
- О.
- На самом деле, негативные ауры.
- О?
- Как черные дыры.
- Это плохо, да?
- Да.
Анафема взглянула на ряды металлических приемников. Сейчас, поскольку все происходило на самом деле, а не в какой-то игре, механизмы, из-за которых и начнется конец мира, или, по крайней мере, той его части, что находится между двумя метрами под землей и озоновым слоем, работали не по обыкновенному сценарию. Не было никаких красных цистерн с мигающими огнями. Никаких свернутых проводов, точно говорящих «перережь меня». Никаких цифровых дисплеев, отсчет на которых можно остановить за несколько секунд до нуля. Вместо этого металлические приемники казались прочными, тяжелыми и устойчивыми к героизму последней минуты.
- Что пойдет своим чередом? – произнесла Анафема. – Они ведь что-то сделали, так?
- Может, здесь есть выключатель? – беспомощно проговорил Ньют. – Я уверен, если хорошенько посмотреть...
- Просто так их не выключишь. Не глупи. Я думала, ты знаешь об этом.
Ньют безнадежно кивнул. Это было далеко от страниц «Начал электроники». В поисках выключателя он заглянул за один из приемников.
- Глобальная система связи, - невнятно пробормотал он. – Можно сделать все что угодно. Контролировать мощность, перехватывать сигналы спутников. Все что угодно. Можно, - ззп – ой, можно, - зззп – ай, делать, - ззп – уф, практически, - зззп – ух.
- Как у тебя там?
Ньют сосал пальцы. Пока что он не нашел ничего, что было бы похоже на транзистор. Он обернул руку носовым платком и вытащил из гнезд пару плат.
Однажды, в одном из журналов по электронике, которые он выписывал, опубликовали шутливую схему, которая не должна была работать. По крайней мере, шутливо утверждали редакторы, вот кое-что, что все вы, неловкие радиолюбители, можете собрать с твердой уверенностью, что, если оно ничего не делает, то оно работает. Диоды шли неправильно, транзисторы были перевернуты, а батарейка – плоской. Ньют собрал ее и поймал «Радио Москва». Он написал им письмо с жалобой, но ему так и не ответили.
- Я, правда, не знаю, получается ли что-то, - сказал он.
- Джеймс Бонд просто все развинчивает, - заметила Анафема.
- Не просто развинчивает, - теряя терпение, отозвался Ньют. – И я – ззп - не Джеймс Бонд. Если бы я был – вжжж – им, плохие парни бы показали мне все блокирующие рычаги и объяснили бы, как они работают, так? – Вззз – Только ведь в реальной жизни такого не бывает? Я не знаю, что происходит, и я не могу остановить это.
***
У горизонта клубились тучи. Небо над головой было все еще чистым, и лишь легкий бриз тревожил воздух. Но воздух не был обычным. Он, казалось, кристаллизовался, и было такое чувство, что, если повернуть голову, то можно увидеть новые грани. Он искрился. Если вам необходимо слово, чтобы описать его, то в голове хитро может возникнуть слово «переполненный». Переполненный нереальными существами, которые только и ждут того верного момента, чтобы стать очень даже реальными.
Адам взглянул вверх. В каком-то смысле, небо над головой было чистым. С другой стороны, в бесконечность тянулись воинства Рая и Ада, стоявшие крылом к крылу. Если вы очень хорошо присмотритесь, и если вы прошли соответствующее обучение, то сможете увидеть разницу.
Тишина обволакивала мир.
Дверь здания распахнулась, и вышли Четверо. Теперь трое из них лишь отдаленно напоминали людей – они были человеческой формы, созданной из того, чем они были или что собой представляли. По сравнению с ними Смерть выглядел вполне обыденно. Его кожаный плащ и шлем с затемненным забралом превратились в робу с капюшоном, но это лишь детали. Скелет, пусть даже и ходящий, был, по крайней мере, человеком; Смерть таится в каждом живом существе.
- На самом деле, - настойчиво произнес Адам, - они не по-настоящему настоящие. Они вроде ночного кошмара.
- Н-но мы не спим, - сказала Пеппер.
Пес взвизгнул и попытался спрятаться за Адамом.
- Этот как будто бы тает, - заметил Брайан, указывая на приближающуюся фигуру, если это можно так назвать, Загрязнения.
- Вот видите, - подбодрил Адам. – Он не может быть настоящим, так? Это же логика. Что-то вроде этого не может быть по-настоящему настоящим.
Четверо остановились в нескольких метрах от них.
ДЕЛО СДЕЛАНО, сказал Смерть. Он наклонился и незряче уставился на Адама. Было трудно сказать, удивлен ли он.
- Ну, да, - ответил Адам. – Дело в том, что я не хочу этого. Я никогда не просил об этом.
Смерть взглянул на остальных троих, а потом снова на Адама.
За ними остановился джип. Они не обратили на него никакого внимания.
Я НЕ ПОНИМАЮ, сказал он. РАЗУМЕЕТСЯ, ОДНО ТВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ТРЕБУЕТ ОКОНЧАНИЯ МИРА СЕГО. ТАК НАПИСАНО.
- Не понимаю, зачем кому-то надо писать подобное, - спокойно произнес Адам. – Мир поддон всяких отличных вещей, и я еще не узнал всего, так что я не хочу, чтобы кто-либо что-нибудь с ним делал или приводил к концу, пока я не узнаю всего. Так что вы все можете просто уйти.
(- Вон он, мистер Шэдвел, - говорил Азирафаль, но в его словах чувствовалась неуверенность, - тот, в футболке...)
Смерть смотрел на Адама.
- Ты... часть... нас, - произнесла Война сквозь зубы, похожие на прекрасные пули.
- Дело сделано. Мы создадим... мир... заново, - добавил Загрязнение, и его голос был столь же коварен, как и что-то, вытекающее из проржавевшей бочки в грунтовые воды.
- Ты... поведешь... нас, - сказал Голод.
И Адам заколебался. Голоса внутри него кричали, что все это правда, и мир принадлежит ему, и все, что ему нужно сделать, это повернуться и вести их по бушующей планете. Они были его людьми.
Над ними войска небесные ждали Слова.
(- Вы не могёте мя заставить стрелять в него! Он ж просто дятё!
- Э, - произнес Азирафаль. – Э. Да. Может, стоит немного подождать, как думаешь?
- Пока он не вырастет что ли? – спросил Кроули.)
Пес начал рычать.
Адам посмотрел на Них. Они тоже были его людьми.
Нужно только решить, кто же твои друзья.
Он повернулся к Четверым.
- Покажите им, - тихо сказал Адам.
Из его голоса ушли скомканость и неразборчивость. Появились странные гармоники. Ни один человек не мог бы сопротивляться такому голосу.
Война рассмеялась и выжидающе посмотрела на Них.
- Маленькие мальчики, - заговорила она, - что играют со своими игрушками. Подумайте о тех игрушках, что я могу предложить... подумайте об играх. Я могу влюбить вас в себя, маленькие мальчики. Маленькие мальчики с маленькими пистолетиками.
Она снова рассмеялась, но пулеметная очередь затихла, когда вперед выступила Пеппер и подняла дрожащую руку.
Это не очень походило на меч, но это было лучшее, что можно сделать с парой деревяшек и куском веревки. Война уставилась на него.
- Ясно, - произнесла она. - Mano a mano, а? – Она обнажила собственный меч с таким звуком, точно по краю бокала провели пальцем.
Они скрестились со вспышкой.
Смерть смотрел в глаза Адама.
Раздался печальный звон.
- Не трогайте! – крикнул Адам, не оборачиваясь.
Они смотрели, как меч замер на бетонированной дорожке.
- «Маленькие мальчики», - с отвращением пробормотала Пеппер. Рано или поздно каждый должен решать, к какой банде он принадлежит.
- Но, но, - заговорил Брайан, - ее точно засосало в меч...
Воздух между Адамом и Смертью начал колебаться, точно от тепловой волны.
Венслидейл поднял голову и посмотрел во впалые глаза Голода. Он держал что-то, что, если напрячь воображение, можно было принять за пару весов, сделанных из лозы и еще нескольких веревок. Он принялся раскручивать их над головой.
Защищаясь, Голод поднял руку.
Сверкнула новая вспышка, и за ней раздался звон пары серебряных весов.
- Не... трогайте... их, - повторил Адам.
Загрязнение уже начал бежать, или, по крайней мере, утекать, но Брайан сорвал с головы венок и бросил его. Так не должно было получиться, но некая сила вырвала венок из его рук и закрутила точно диск.
На этот раз внутри потока черного дыма взорвалось алое пламя и запахло нефтью.
С тихим звоном из дыма выкатилась почерневшая серебряная корона и завертелась на месте, точно монетка.
По крайней мере, их не нужно было предупреждать не трогать ее. Она блестела так, как не должен блестеть ни один металл.
- Куда он делись? – спросил Венсли.
ТУДА, ГДЕ ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ, ответил Смерть, не опуская взгляда. ГДЕ БЫЛИ ВСЕГДА. В ВООБРАЖЕНИЕ ЛЮДЕЙ.
Он усмехнулся Адаму.
Раздался звук рвущейся ткани, и Смерть расправил крылья. Крылья ангела. Но без перьев. Это были крылья ночи, крылья, вырезанные в ткани мироздания, и во тьме мерцали далекие огни, огни, которые, может, были звездами, а может и чем-то совершенно иным.
НО Я, сказал он, НЕ ОНИ. Я АЗРАИЛ, СОЗДАННЫЙ, ЧТОБЫ БЫТЬ ТЕНЬЮ СУЩЕГО. ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УНИЧТОЖИТЬ МЕНЯ. ЭТО ПОГУБИТ МИР.
Напряженность их взгляда исчезла. Адам потер переносицу.
- Ну, не знаю, - сказал он. – Должен быть способ. – Он ухмыльнулся в ответ.
- В любом случае, сейчас все прекратится, - добавил он. – Вся эта возня с машинами. Ты должен делать, что я говорю, а я говорю, что это должно прекратиться.
Смерть пожал плечами.
ВСЕ УЖЕ ПРЕКРАЩАЕТСЯ, произнес он. БЕЗ НИХ, он кивнул на печальные останки трех Всадников, ПРОДОЛЖАТЬ НЕВОЗМОЖНО. ТРИУМФ ЭНТРОПИИ. Смерть точно в приветствии поднял костлявую руку.
ОНИ ВЕРНУТСЯ, добавил он. ОНИ НИКОГДА НЕ УХОДЯТ ДАЛЕКО.
Крылья взмахнули один раз, и с ударом грома ангел Смерти исчез.
- Так, - сказал Адама пустому воздуху. – Ладно. Ничего не произойдет. Все, что они начали... должно прекратиться сейчас же.
Ньют с отчаянием смотрел на аппаратуру.
- Если бы была инструкция, или еще что, - произнес он.
- Мы можем посмотреть, что говорит Агнесс, - предложила Анафема.
- О, да, - горько отозвался Ньют. – В этом есть смысл, да? Ломать электронику двадцатого века, пользуясь инструкцией семнадцатого? Что она вообще знала о транзисторах?
- Ну, в 1948 мой дедушка довольно точно истолковал предсказание 3328 и сделал несколько очень прибыльных вложений, - сказала Анафема. – Она, разумеется, не знала, как это будет называться, и она не слишком понимала, что такое электричество, но...
- Это был риторический вопрос.
- В любом случае, тебе не нужно чинить их. Ты должен их остановить. Для этого не нужно особых знаний, нужно невежество.
Ньют застонал.
- Ладно, - устало произнес он. – Давай попробуем. Читай предсказание.
Анафема вытащила карточку наугад.
- «Он Не Тот, Кем Он Представился», - прочла она. – Номер 1002. Очень просто. Есть идеи?
- Ну, в общем, - жалким голосом проговорил Ньют, - сейчас не самое подходящее время, но, - он сглотнул, - на самом деле, я не слишком лажу с электроникой. Совсем не лажу.
- Насколько я помню, ты говорил, что ты инженер по вычислительной технике.
- Это было преувеличение. То есть, ровно на столько, насколько вообще возможно, даже, думаю, это было больше, чем просто преувеличение. Я бы даже мог сказать, - Ньют закрыл глаза, - я слукавил.
- Хочешь сказать, солгал? – снисходительно спросила Анафема.
- Ну, такого бы я не сказал, - ответил Ньют. – Хотя, - добавил он, - я не совсем инженер по вычислительной технике. Совсем нет. Совсем наоборот.
- То есть – наоборот?
- Если хочешь знать, каждый раз, когда я пытаюсь заставить электронику работать, она ломается.
Анафема весело улыбнулась и приняла театральную позу, точно девушка в блестящем платье в любом выступлении иллюзиониста, когда она отступает назад, чтобы показать фокус.
- Та-дам, - сказала она.
- Почини их, - произнесла она.
- Что?
- Пусть они работают лучше.
- Не знаю, - проговорил Ньют. – Не уверен, что получится. – Он положил руку на ближайший приемник.
Звук, который он слышал, не осознавая этого, внезапно смолк, стал затихать шум далекого генератора. Лампочки на панели мигнули, и большинство из них погасло.
По всему миру люди, боровшиеся с выключателями, обнаружили, что все они выключены. Двери разблокировались. Компьютеры прекратили планировать Третью Мировую Войну и вновь принялись спокойно сканировать стратосферу. В бункерах под Новой Землей предохранители, которые люди пытались вытащить, наконец, оказались в их руках; в бункерах под Вайомингом и Небраской люди в камуфляже прекратили кричать и наводить ружья друг на друга и выпили бы пива, если бы на ракетных базах был разрешен алкоголь. Он не был разрешен, но они все равно выпили.
Зажегся свет. Цивилизация прекратила свое скольжение к хаосу и принялась писать письма в газеты о том, как люди в наши дни полошатся по пустякам.
В Тэдфилде компьютеры прекратили источать угрозу. Нечто, что было в них, исчезло, и дело было вовсе не в электричестве.
- Боже, - произнес Ньют.
- Ну вот, - сказала Анафема. – Ты его отлично починил. Старушке Агнесс можно верить, уж это точно. Теперь пошли отсюда.