На свете счастья нет, но есть покой и воля…
Ринсвинд лежал на спине, подложив руки под голову и подставив почти полностью обнажённое тело солнечным лучам. Желе по сравнению с ним показалось бы перетянутой до отказа струной. Лежащая рядом Бабочка взглянула на мужа и чему-то негромко рассмеялась.
— Ты что? — лениво спросил он.
— Знаешь, на кого ты сейчас похож? — спросила она и сказала сама: — На кота, поймавшего и слопавшего мышь.
Ринсвинд высвободил правую руку и протестующе помахал ею в воздухе.
— Не-е-ет, — протянул он. — Нализавшегося сметаны. Или, ещё лучше, повидла.
— Кошки не едят повидла, — резонно возразила Бабочка.
— Кошки… — пробормотал Ринсвинд, — кошки делают всё, что захотят. В этом их громадное преимущество перед родом человеческим…
Бабочка осуждающе покрутила головой:
— Ты и на собственных похоронах будешь жаловаться?
Ринсвинд постарался передать мимикой, что вовсе не считает такое поведение противоестественным.
— Разве тебе плохо сейчас? — улыбнулась Бабочка, проводя пальцем у него за ухом.
— Хорошо, только… — Ринсвинд вспомнил одно подходящее случаю лататинское изречение, но решил оставить его при себе. — Слишком хорошо, чтобы это долго продолжалось.
— Тебе обязательно нужно волноваться из-за ещё не случившихся неприятностей? — спросила Бабочка. — Ты слышал историю об умной служанке, которая плакала из-за того, что может случиться через пятнадцать лет?
— А ты слышала историю о глупой служанке, которая несла молоко на базар и размечталась о том, что сделает с ещё не полученными деньгами? — отпарировал тот.
— Слышала. Но ведь есть и золотая середина?
— Я как раз в ней и нахожусь, — заявил Ринсвинд. — У меня сейчас нет сил, чтоб волноваться по-настоящему.
— Немного ж тебе нужно, — поддразнила его Бабочка.
— Ты знала, за кого выходишь замуж.
— За Великого Волшебника, — с той же интонацией ответила она. — А всем известно, чем не занимаются волшебники…
— Не танцуют на балах, — поспешно ответил Ринсвинд. — А откуда ты?..
— Я изучала анк-морпорский по народным песенкам, — сказала Бабочка. — Так что знала, что от волшебников многого ждать не приходится.
Ринсвинд слегка свёл брови.
— А тебе что… не понравилось? — небрежно спросил он.
Бабочка с притворной скромностью опустила ресницы.
— В моей стране, — сказала она, — не принято, чтобы жена критиковала мужа в таких вопросах.
— Ну хоть что-то путное у вас есть, — пробормотал Ринсвинд. Но, как выяснилось, недостаточно тихо.
— Ты что-то имеешь против моей страны? — спокойно спросила Бабочка. Слишком спокойно.
— Вовсе нет, — быстро ответил он.
— А если правду?
— Тоже нет. Конечно, поначалу многое кажется странным, но на самом деле… я ведь много где побывал. И знаешь… везде одно и то же, только обёртка разная.
— Неужели везде?
— Везде, — уверенно кивнул Ринсвинд. — Ну, у Пупа еще вдобавок холодно.
Бабочка покачала головой.
— В детстве я порой жалела, что не родилась мальчиком, — сказала она. — Но до встречи с тобой я и не догадывалась, что мужчины могут быть… вот такими.
Ринсвинда, казалось, ничуть не задели слова Бабочки.
— А ваших крестьян, — спросил он, — ты видела очень издалека?
Бабочка пожала плечами:
— Они не были людьми.
Ринсвинд резко повернулся, приподнявшись на локте. Косые солнечные лучи высветили сетку шрамов на его незагорелой спине.
— Что ты сказала? — переспросил он.
— Они не были людьми, — повторила она. — Они только могли стать ими. За это мы и боролись.
— О, — Ринсвинд откинулся обратно на песок. — Жаль, что ты не упомянула об этом тогда. Я бы объяснил вам, почему эта затея ещё безнадёжнее, чем мне казалось.
— И почему же?
— Потому что нельзя поднять с колен пинком под зад. То есть можно, конечно, но не так, как вам нужно.
— А ты у нас специалист по данному вопросу? — немного ехидно улыбнулась Бабочка.
— Да, — невозмутимо подтвердил Ринсвинд.
— Ну что ж, когда ты станешь императором, возможно, у тебя получится лучше, чем у нас.
— Что?! — Ринсвинда словно пружиной подбросило. — Каким императором? Мы так не договаривались!
— А зачем, по-твоему, отец выбрал тебя в зятья?
— Я на это не подряжался! Предупреждать надо!
— Да что ты расстраиваешься? Я думала, все волшебники хотят власти.
— Не власти, силы. — Ринсвинд перешёл с анк-морпорского на агатейский, где эти понятия обозначались двумя разными словами. — Возможности сделать что-нибудь, при том, что делать это что-нибудь вовсе не обязательно. А власть — это необходимость постоянно что-то делать, только чтобы выжить. Сидеть безвылазно в четырёх стенах и… день-деньской подписывать смертные приговоры!
— Между прочим, мой отец не подписал ещё ни одного смертного приговора, — сообщила Бабочка. — Он вообще хочет отменить смертную казнь.
— Очень на него похоже, — хмыкнул Ринсвинд. — А убийцы и насильники будут рассиживаться в тюрьмах, кормясь за счёт честных граждан?
— Нескольких таких казнили уже при новом императоре.
— Но ты же…
— Я сказала, что мой отец не подписывал смертных приговоров.
— О. А кто же тогда?
Бабочка молча смотрела на него. Её глаза блестели, как хорошо начищенный кинжал.
— О, — повторил Ринсвинд. Он задержал на ней взгляд, словно пытаясь рассмотреть получше. — Слушай, — умоляюще произнес он, — может, ты и будешь императрицей, а я… как это называется… регентом? Или у вас так не делается?
— Делалось иногда, — ответила Бабочка. — Но с целью, прямо противоположной той, что ты имеешь в виду. Впрочем, это всё равно будет не завтра и не послезавтра.
— Да, есть надежда, что к этому времени ваши крестьяне подымутся с колен сами, — скептически заметил Ринсвинд.
Бабочка по-прежнему глядела на него, с тем же блеском в глазах.
— Они не всегда были такими, — сказала она. — У нас рассказывают… несколько столетий назад один лорд душил своих подданных налогами. Они были доведены до последней крайности и пытались жаловаться чиновникам, но те не слушали. Тогда они отправились в столицу, чтобы подать жалобу министрам, но её вернули обратно и пригрозили наказанием за мятеж. И тогда один из них… вручил жалобу императору, когда тот выезжал на прогулку.
Судя по тону Бабочки, она описывала акт беспредельного героизма.
— И что с ним стало?
— Его казнили. Его, его жену и троих сыновей в возрасте от семи до тринадцати лет.
Ринсвинд что-то тихо пробормотал.
— Но лорд снизил налоги, — сказала Бабочка, — и тысячи мужчин, женщин и детей были спасены от голодной смерти.
— Ты уверена, что эту часть не придумали потом, когда история стала легендой? — мрачно поинтересовался Ринсвинд.
— Уверена. Я видела документы в императорском архиве. Про то, как призрак этого крестьянина приходил мучить лорда, мстя за смерть жены и детей — может, и придумали.
— И что стало с ним? Он умер?
— Нет. Он выстроил в честь казненного храм и воздал ему божественные почести, так что дух в конце концов успокоился. Умерла беременная жена лорда.
Ринсвинд снова что-то пробормотал.
— Жена и дети крестьянина тоже были ни в чём не виноваты, — с вызовом сказала Бабочка.
— Да, конечно, — без энтузиазма согласился он. — А вы не думали поставить у дворца ящик для жалоб?
— Его поставили ещё при Коэне. А отец велел построить их по всей стране… только в них ничего не бросают.
Ринсвинд выразительно промолчал.
— Ты всё ещё думаешь, что «везде одно и то же»? — резко спросила Бабочка.
Он пожал плечами.
— Тем детям отрубили голову, это хоть быстро. А знаешь, что делают с ненужными детьми в Городе Свободы? В самом-самом лучшем случае ты умираешь от голода и холода, чувствуя, как жизнь вытекает из тебя по капле… но зато свободный! — Ринсвинд отвернулся, подставив лицо солнечным лучам, и уже спокойнее сказал: — Так что не надо меня агитировать в императоры-освободители, ладно? Я для этого не гожусь. Построите бесплатную библиотеку для крестьян, могу пойти в библиотекари.
— Крестьяне не умеют читать, — вздохнула Бабочка. — Строить надо школы, не библиотеки. И агитировать я тебя не собиралась, ты и вправду для этого не годишься.
— Немногим лучше этих самых крестьян, которые не люди?
— Я бы сказала, что хуже.
Ринсвинд снова пропустил выпад мимо ушей:
— Так зачем ты соглашалась выйти за меня замуж?
— Так хотел мой отец, — просто ответила она.
— Ну и что? Это твоя жизнь, не его. И не надо мне рассказывать про ваши древние традиции дочерней покорности.
— Ты кого-нибудь когда-нибудь любил? — вопросом ответила Бабочка.
Ринсвинд обеспокоенно нахмурился.
— Я что, произвожу настолько плохое впечатление в?..
— Да я не про «игры в тучку и дождик»! Тебе кто-нибудь… нравился? Ты к кому-нибудь хорошо относился?
— Я ко всем хорошо отношусь, — равнодушно ответил Ринсвинд. — За исключением тех, кто угрожает мне оружием. А нравились мне… из тех, кого ты знаешь: твой отец и твоя сестра.
— А я? — поинтересовалась Бабочка.
— А ты угрожала меня убить.
— Тогда почему ты согласился жениться на мне?
— Я всю жизнь не получаю того, чего хочу, и делаю то, чего не желаю. Я уже привык. А вот ты почему? С твоим характером…
— Тебе о чём-нибудь говорит словосочетание «страшдественский пирог»? — немного грустно улыбнулась Бабочка.
— Тесто, цукаты, глазурь… несварение желудка?
— Неважно. У меня были свои причины не противиться замужеству. А почему именно ты… я люблю отца. Он хотел этого, а ты — какой бы ты ни был — спас ему жизнь.
— Он тоже спас мне жизнь. Несколько раз. И что ж теперь, он должен будет жениться на нашей будущей дочери?
Бабочка не оценила шутки:
— Ты спас не только его. У моего отца необычный взгляд на жизнь, и я не всегда с ним согласна, но… сам знаешь, как это бывает с родителями.
— Не знаю, — нахмурился Ринсвинд.
— Извини, забыла. Ты ведь не помнишь родителей?
— Откуда ты?..
— Ты говорил, что не знаешь, носила ли твоя мать фамилию отца.
— И ты это запомнила?
— Не только это. Я наводила о тебе справки, ещё до того, как отцу пришла в голову эта идея.
— В самом деле? Зачем?
— С тех пор, как отец вернулся с Противовесного Континента, я засыпала исключительно под истории о Великом Волшебнике. Ты знаешь, что я думала о нём, когда читала книгу. А потом я увидела тебя воочию. И… — она замолчала. — Я действительно никогда прежде не встречала таких, как ты. Мне было любопытно. Я расспросила Коэна.
— И что он тебе сказал?
— Что ты нэдзуми, — коротко ответила Бабочка. — Это, конечно, была не новость. Потом отец собрал кое-какие сведения… А вчера я беседовала с гостями на свадьбе.
— Да? — внезапно заинтересовался Ринсвинд. — И с Ко… йном тоже?
Бабочка чуть улыбнулась.
— И с ним. Он сказал, что ты самый храбрый из всех, кого ему доводилось встречать. Но ты ведь хотел спросить не о нём?
— Понятия не имею, о чём ты, — поднял брови Ринсвинд.
— О Канине. Ты был в неё влюблён?
— Смотря что ты понимаешь под этим словом, — скованно ответил Ринсвинд.
— А ты сам с ним незнаком?
— Попадалось… в книгах.
— Ну и что же оно значит, по-твоему?
— Голод, — сказал Ринсвинд, с вызовом глядя на Бабочку.
— Я имела в виду не только это, — она провела указательным пальцем по его груди и ниже, дразняще медленным движением.
— Я тоже, — Прикосновение Бабочки бросило Ринсвинда в сладкую дрожь, которую он пытался побороть, с переменным успехом. — Если судить по книгам, любовь — это такая штука, из-за которой люди убивают себя, любимого или кого-то третьего. Голод, жажда… как это ещё назвать?
Бабочка вздохнула.
— Знаешь, у нас есть поверье о птицах-неразлучниках, — не отвечая прямо на его вопрос, сказала она. — У них только по одному крылу, одной ноге и одному глазу, поэтому они могут летать лишь в паре с такой же птицей. Их считают символом счастливого брака.
Ринсвинд неодобрительно помотал головой.
— Это ещё хуже. Когда другой нужен тебе, чтобы вести нормальную жизнь. Как опора или костыль.
— Они летают в паре, — напомнила Бабочка. — Каждый служит опорой другому.
— Это ещё хуже, — повторил он.
— Ты безнадёжен, — беззлобно заметила Бабочка. — Значит, ты не был влюблён в неё?
— Нет, что бы это слово ни значило, — ответил Ринсвинд. — Просто пятнадцать лет и три ребёнка назад она была очень… красива. Почти так же, как ты, — предусмотрительно добавил он. — Но намечался очередной конец света, и нам всем было не до «сплетания поясов».
— Однако ты б не отказался, если бы возможность подвернулась, — в конце фразы стояла точка, не вопросительный знак.
— Ты ревнуешь? — изумился Ринсвинд.
— Я тоже когда-нибудь стану… не такой красивой, как сейчас, — задумчиво проговорила Бабочка. — Особенно если у нас будет много детей.
Ринсвинд встревоженно поднял голову.
— «Много» это сколько? Учти, на седьмом нам придётся остановиться, волшебникам больше нельзя.
— Нельзя иметь больше семи детей? — переспросила Бабочка. — А незаконнорожденные считаются?
— Что? — озадаченно переспросил Ринсвинд.
— Ну, ты же спал с женщинами до меня! — нетерпеливо пояснила она. — Ты уверен, что ни у кого из них не осталось «памяти» по тебе? Или на внебрачных запрет не распространяется?
Ринсвинд побледнел.
— Я… я никогда об этом раньше не задумывался, — пролепетал он. Резко сел и начал лихорадочно что-то подсчитывать на пальцах, хмурясь и время от времени потирая лоб. — Так! Думаю, пятерых мы можем себе позволить. Троих — со стопроцентной гарантией. — Он бросил сердитый взгляд на Бабочку. — И ничего смешного!
— Я и не смеюсь, — с подозрительно серьёзным выражением лица заверила она.
— Слушай, — осенённый внезапной идеей, предложил Ринсвинд. — Если ты действительно хочешь много детей, я… эээ… ну, в смысле, я не возражаю… я хочу сказать, я не претендую… то есть я не против… если их отцом будет кто-то другой.
Желтый шёлк взметнулся, словно… словно крылья бабочки, и в одну секунду Бабочка вскочила в боевую стойку. Её рука скользнула туда, где благородные девицы Агатовой империи носят кинжал для защиты чести и где его сейчас, естественно, не было.
За ту же самую секунду Ринсвинд из сидячего положения вспрыгнул в низкий старт. И оба замерли в середине движения, глядя друг на друга.
— Я могла тебя убить, — тихим и не совсем твёрдым голосом выговорила Бабочка. С её лица медленно отливала краска.
— Не успела бы, — с не очень убедительной небрежностью возразил Ринсвинд. На его лицо краска медленно возвращалась. — И зачем обязательно хвататься за оружие, если можно сказать словами?
— Словами! — Она опустила руку и присела обратно на песок. — Хорошо, скажу словами. Ты только что меня смертельно оскорбил.
— Чем? — Ринсвинд тоже сел. — Тем, что предложил разумный компромисс?
Бабочка мотнула головой.
— Ты хоть понимаешь, что такое «честь»?
— Это такое слово. Ради которого любители слов готовы убивать других людей.
Бабочка искоса взглянула на него.
— Я тебя не убила, — заметила она.
Что-то в её голосе заставило Ринсвинда смягчиться:
— Ну что я такого сказал? Вот в «Книге Ома» такие случаи сплошь и рядом…
— Только не говори мне, что ты омнианец, — закатила глаза Бабочка.
— Нет, я человек широких взглядов, — с ноткой гордости заявил Ринсвинд.
Она фыркнула.
— Это значит «на всякий случай молюсь всем подряд»? В «Книге Ома» такие вещи практиковали мужчины.
— Я человек широких взглядов, — повторил Ринсвинд. — Сторонник равноправия полов.
— Не смеши мои сандалии, — протянула она. — Волшебник-сторонник равноправия? Вы же все отъявленные женоненавистники.
— Я не настолько хороший волшебник. Иначе б не женился на тебе.
— И ты так и не объяснил почему. Учитывая наши прошлые отношения…
— Наши отношения… — вздохнул Ринсвинд. — На общем фоне они смотрятся не так уж плохо. Или мне так кажется сейчас. Ты ведь была моей последней надеждой.
Она вопросительно взглянула на него.
— Я так хотел, чтоб вы… ушли.
— Убежали, ты хочешь сказать.
Он отмахнулся:
— Какая разница? Я хотел, чтоб вы остались в живых. Но… мне никогда не удавалось убедить твоего отца. Ни в чём. И я думал, может быть, ты… ты казалась мне самой разумной… я думал — может, хоть ты поймёшь? Я так пытался объяснить… а ты только улыбалась. И я понял, что всё бесполезно.
Бабочка улыбнулась, словно отражением той улыбки из прошлого, о которой говорил Ринсвинд.
— Я не могла удержаться, — объяснила она. — Ты выглядел так нелепо… сердитый, перепуганный, встрёпанный… словно петух, убежавший от кухарки с ножом. И так смешно говорил: о гомеопатической войне, об арифметике и прочем…
Лицо Ринсвинда на миг застыло. Он что-то неслышно пробормотал и, отвернувшись, уткнулся лицом в песок.
— Что ты сказал? — переспросила Бабочка, дотронувшись до его плеча.
Ринсвинд рывком поднял голову.
— Я сказал: «непуганые идиоты», — с тихой яростью повторил он, снова повернувшись к Бабочке. — Я выглядел нелепо! Да ты хоть представляешь, что бы сделали с вами в застенках лорда Хона? Как он отыгрался бы на вас за срыв своих планов? Что бы он сделал с твоей сестрой, твоим отцом, той девчушкой, в конце концов?!! Чёрт бы вас, революционеров-мечтателей, лезших в мученики, подрал!
Внезапно он ощутил резкую боль в пальцах правой руки. Полусогнутые, они не разгибались, будто их чем-то свело.
Бабочка крепко схватила его за предплечье, и на её запястье Ринсвинд увидел ярко-красные пятна. Только теперь он понял, что произошло.
— Это был не wyrd, — внятно и чётко выговорила она.
Ринсвинд нахмурился.
— Как это слово пишется… картинками? — уточнил он.
— Это ваше старое слово, — ответила Бабочка. — В сагах часто встречается… ты их не слышал?
— Я предпочитаю письменную традицию, — пробормотал Ринсвинд. — И что оно значит?
— «Это был не wyrd» значит «не судьба», «боги этого не попустили», «случай решил не так»… в зависимости от точки зрения. В общем, «этого не случилось». А расстраиваться из-за того, что уже не случилось, ещё глупее, чем из-за того, что ещё не случилось.
— Я и не расстраиваюсь, — буркнул он. — А где ты могла слышать саги?
— От Серебряной Орды, конечно, — ответила она. — В перерывах между тренировками. — Её глаза затуманились. — Ринсвинд, — внезапно попросила она, — скажи правду хотя бы мне. Что с ними случилось?
— С ними рядом взорвался бочонок агатейской глины, едва не уничтоживший весь мир, — сказал правду Ринсвинд. — Как ты думаешь, что с ними случилось? Я полагаю, что они умерли. А ты?
— Я? — переспросила Бабочка. — Я сейчас больше верю в легенды и чудеса, чем до того, как они… и ты… появились у нас. — Она помолчала. — Я ведь была совсем не так наивна, как тебе казалось. Я люблю отца, но я… другая. Я не думала, что семеро против семисот тысяч обязательно должны победить. Моё место было там, вот и всё. Вместе с отцом, вместе с Народной Армией. Я была готова умереть, видя, как все наши надежды рассыпаются в прах, зная, что от нас останется только пример, который когда-нибудь, возможно, вдохновит кого-то другого… и тут…
— И тут что? — уточнил Ринсвинд.
— И тут, как в старой легенде, поднялась земля в сверкании молний и Красная Армия, ведомая Великим Волшебником, встала на защиту истинного Императора, — медленно проговорила Бабочка. Её глаза уже не блестели, а сияли, сиянием правильно отполированного самурайского меча, и кто-нибудь другой на месте Ринсвинда подивился бы тому, как красиво стало её круглое и курносое лицо.
Сам же Ринсвинд простонал, упал на песок и в порыве чувств слегка пристукнул по нему затылком.
— Мошка… — жалобно протянул он, — только не говори, что ты пошла за меня замуж, потому что считаешь Великим Волшебником!
— Как ты меня назвал? — комически свела брови Бабочка.
— Мошка? — нахмурившись, повторил Ринсвинд. — Извини, нечаянно вырвалось. У меня свои счёты с бабочками.
— Ничего. А как твоё первое имя? Не зовут же тебя и вправду Не Везение Ринсвинд?
— Я не помню своего имени. Можешь звать меня как хочешь.
— Например, «Нэд», в сокращение от «нэдзуми»?
— Лишь бы не Великим Волшебником.
— Я не считаю тебя Великим Волшебником, — успокоила его Бабочка. — Я знаю, кто ты такой. Но тогда… тогда это было неважно. Если я умру завтра, я умру, зная, что прожила жизнь не зря. Потому что я была там. Я кричала «Да здравствует Красная Армия!», я приветствовала её, я слышала, как…
— Как хрустят кости тех, на кого наступали големы? — резко спросил Ринсвинд.
— Это были вражеские солдаты!
— Это были крестьяне, которых их лорды погнали умирать за себя. Крестьяне, которых вы собрались освобождать. У стоявших в первых рядах даже не было возможности убежать, а те, кто побежал, наткнулись на мечи «союзников». Ты когда-нибудь видела, как выглядит поле битвы через несколько лет? Всё в таких густо-зеленых пятнах растительности. Органические удобрения способствуют.
Бабочка попыталась заглянуть Ринсвинду в глаза, но безуспешно:
— Ты… жалеешь, что поднял в бой Красную Армию?
— Я не трачу времени на сожаления о прошлом, когда можно поволноваться о будущем, — буркнул он. — Просто я не разделяю твоего революционного восторга, вот и всё.
Бабочка молчала.
— Люди умирали всё время, — сказала она наконец. — И крестьяне, и горожане, и евнухи. В Народную Армию собирались сироты и полусироты, чьи родители погибали в распрях лордов. Люди гнили в темницах, их пытали в застенках, на них пробовали остроту мечей — пока на трон не поднялся новый Император. И я… я увидела, как мой отец с мечом в руках бросил вызов тому, чьи солдаты убили мою мать. И как мерзавец погиб, а мой отец остался жить. И тебя удивляет, что я согласилась с его желанием и вышла за тебя замуж? — Она повела плечом, и лёгкий жёлтый шёлк на её груди сильно заколыхался.
— Когда ты делаешь так, — проговорил Ринсвинд, тщетно стараясь обуздать мозг, который вдруг возомнил себя однозадачной системой, — я… не могу сосредоточиться.
Бабочка ничего не ответила, просто наклонилась, подцепила с песка мантию Ринсвинда и набросила её на грудь. Волшебник рефлекторно дёрнулся, но решил, что сейчас не время для возражений.
— Ты не агатеец, — продолжила она как ни в чём ни бывало. — Ты этого не поймёшь.
— Зато я понимаю кое-что другое, — Ринсвинд наклонился к ней.
— Что же именно?
— Что ты… — Ринсвинд перебирал в пальцах пряди её чёрных волос, пытаясь подобрать нужное определение. Будто крутил в руке камень из университетской коллекции, ломая голову, на какую полочку его положить и бумажку с какой надписью приклеить. — Ты… истинная агатейка.
— Не по размеру ступней, — улыбнулась Бабочка и, словно в доказательство, медленно подтянула колено к груди.
Ринсвинд невольно загляделся на движение мышц под смуглой кожей. Ноги Бабочки идеально подходили своему назначению: чтобы лёгким и элегантным движением взлетать ввысь, ударяя противника по уху, если же противников окажется слишком много — уносить свою хозяйку как можно дальше и как можно быстрее. Вовсе не для того, чтобы городские бездельники на улицах восторженно свистели их обладательнице вслед. Хотя, конечно, одно другому…
Красота — это высшая форма функциональности, неожиданно всплыла в голове Ринсвинда мысль, которую он то ли слышал когда-то на лекциях, то ли вычитал в какой-то книге. Если так, то Бабочка удовлетворяла этому определению на все сто.
Но что знали об этом в стране, где красота была одним из богов-самозванцев? Где ради неё увечили людей? Где даже счастливые браки символизировал союз двух калек, связанных необходимостью вести нормальную жизнь?
— Я… ничего не имею против твоего размера ног, — Ринсвинд боролся с желанием дотронуться до её ступни и осторожно счистить пальцем налипшие песчинки. — И я говорил не про это.
— А про что же?
— У вас в Агатовой Империи не ценят жизнь, — пояснил Ринсвинд. — Такой, какая она есть. Вам непременно нужно взять что-нибудь, объявить это самым главным и посвятить жизнь ему. В лучшем случае. А в худшем — возвести ему алтарь, взгромоздить туда жизнь и перерезать ей… горло. И ты такая же. Ты не можешь просто жить и получать удовольствие, тебе непременно нужно что-то ещё…
— Значит, я «истинная агатейка»? А ты истинный анк-морпоркец?
Ринсвинд кивнул с польщённым видом.
Она задумалась, опустив длинные ресницы:
— Что ж, если и так… кто может лишить меня права выбирать собственную смерть?
— Любой, кто сильнее тебя.
— Я говорила не про это, — вскинула взгляд нахмуренная Бабочка. — Кто может запретить мне принести себя в жертву, если я этого хочу? — В её глазах снова разгоралось сияние самурайского меча, но на этот раз оно не испугало Ринсвинда.
Он моргнул и ошарашенно уставился на неё.
— Так вот почему… — пробормотал он, — ты поэтому согласилась выйти за меня? Отдать жизнь за благородное дело не получилось, и ты решила принести её в жертву желанию отца?
Бабочка снова скромно затенила ресницами глаза.
— Я думала, ты всегда предполагаешь в людях худшее, — сказала она.
— Так и есть! — воскликнул Ринсвинд. — Я не могу представить себе более… дурацкой причины выйти замуж!
Бабочка чуть язвительно улыбнулась:
— И более… оскорбительной для тебя?
Он фыркнул и махнул рукой, будто швыряя что-то через плечо в мусорную корзину.
— Ну хорошо, а какую причину выйти за тебя замуж ты бы счёл уважительной?
Ринсвинд ответил, не задумываясь:
— Смертную казнь в качестве альтернативы.
Бабочка рассмеялась, но лицо Ринсвинда оставалось серьёзным, и смех оборвался. Она посмотрела на мужа пристально и удивлённо.
— Ты так не любишь себя? — недоверчиво спросила она.
— При чём тут лю… это, — поморщился он. — Я — это всё, что у меня есть. Конечно, я не отказался бы от чего-нибудь получше… Но, как говорится, нищим выбирать не приходится.
Бабочка склонила голову набок:
— А тебя кто-нибудь когда-нибудь любил?
— Мне казалось, мы уже обсуждали этот вопрос, — хмуро ответил Ринсвинд, дотронувшись согнутым пальцем до ложбинки на её шее.
— Я не в этом смысле, сколько можно повторять! — Бабочка отвела его руку. — Тебя кто-нибудь любил вообще? Родные, друзья?
Ринсвинд пожал плечами.
— Дед… наверное. Иначе зачем взял меня на воспитание? Есть столько способов избавиться от ненужных детей… Нет, конечно, любил.
— А потом?
— Женщины — нет. Так что если хочешь попробовать…
Бабочка мотнула головой:
— Нет, спасибо. Давай лучше махнёмся: когда тебе в следующий раз выпадет спасать мир, этим займусь я. А любить себя ты будешь сам.
— Ничего не получится, — возразил Ринсвинд. — Нужен опыт и соответствующие навыки. И для того, и для другого, — предупредил он вопрос Бабочки.
Она улыбнулась:
— Тогда давай напополам? Будем друг другу помогать… и в том, в этом. — И протянула Ринсвинду ладонь.
— Можно попробовать. — Ринсвинд, по старому обычаю, повертел ладонью, показывая, что она пуста, и сжал руку Бабочки в своей. — А что потребуется от меня?
— Не понимаю.
— Брак — это ведь взаимовыгодная сделка. Ты — мне, я — тебе. Чего ты хочешь от меня? Чтобы я тоже попробовал… любить тебя?
Бабочка запрокинула голову, и её чёрные волосы сползли на спину, обнажая шею и плечи.
— Великий философ Лай Тинь Видль говорит: «Выжимающий масло из песка и играющий перед волом на арфе — равно безумны», — тихо продекламировала она.
— Что?
— Тебе перевести на язык Коэна-варвара?
— Не надо, — поспешно сказал Ринсвинд. — Просто объясни, что ты имела в виду.
— По-моему, ты достаточно ясно дал понять, что не способен любить.
— Я это говорил? — задрал брови Ринсвинд.
— Не напрямую, — вздохнула Бабочка. — Впрочем, я бы и так догадалась. Ты слишком всего боишься. А страх и любовь не живут вместе.
— Да? — невозмутимо спросил Ринсвинд. — А я где-то слышал, что любовь — это страх…
— …за другого, — договорила она. — За другого, не за себя.
— Тем не менее. Это значит, что люди бесстрашные, никогда ничего не боявшиеся, тоже не способны на любовь?
Лицо Бабочки потемнело.
— Не трогай моего отца, — жёстко и холодно сказала она.
— Я думал о Серебряной Орде, — буркнул Ринсвинд. — Так чего ж ты хочешь от меня, если не любви?
Бабочка загадочно улыбнулась:
-То, чего так мало у нас и так много в твоём городе. То, что такие, как ты, с радостью променяют на сытость и безопасность и за что с радостью умрут такие, как я. То, чего никогда не смогла бы иметь замужняя женщина в моей стране.
Лицо Ринсвинда, поначалу озадаченное, прояснилось.
— И всего-то! — с облегчением воскликнул он. — Да пожалуйста… вот уж чего не жалко.
Бабочка, казалось, с трудом сдерживала смех.
— Будь ты в меня влюблен, ты бы не счёл это такой мелочью, — заметила она.
— Но я не влюблён. И мы не птицы-неразлучники, так что ты можешь летать без меня. Куда захочешь, хоть на край Диска, хоть на луну. — Он внезапно замолчал, словно что-то вспомнив. — Вот, кстати, там не так, как везде.
— Где? — не поняла Бабочка.
— На Луне, — пояснил Ринсвинд. — Оттуда такой вид на Диск! И серебряная трава, и дракончики, которые…
— Ты шутишь?
— Нисколько. У нас в университете целая коллекция иконографий, можешь сама посмотреть.
— Ты был на Луне?
— Был. Не от хорошей жизни.
Бабочка придвинулась к нему.
— И ведь ты совсем не ценишь то, что у тебя есть, — тихо проговорила она.
Ринсвинд посмотрел в её лицо, внезапно оказавшееся так близко, и облизнул губы.
— Кстати, о свободе умереть с голоду, — неловко сказал он. — Может, напечём картошки? Очень есть хочется.
Бабочка придвинулась ещё ближе.
— Ты и в самом деле так голоден? — спросила она. Её глаза блестели, губы увлажнились, а руки, скользнув по шее и плечам Ринсвинда, держали его мягко, но крепко. Он чувствовал дыхание Бабочки — не по движению воздуха, а по тому, как ритмично ослаблялось и усиливалось давление её груди.
Внутри Ринсвинда пробуждался более сильный и острый голод. Застарелый, взращенный в одиноких ночах, в дешевой роскоши борделей, в пропитанных винными парами трактирных комнатках наверху, в торопливых и небрежных соитиях, он поднял голову и заворочался, как древнее чудовище, раздразнённое запахом еды.
Этот начавший утоляться голод затопил его с такой силой, что на миг он испугался, будто сердце сейчас остановится. Но миг прошёл, и под отливающими сталью глазами Бабочки Ринсвинд внезапно понял чувство, с каким мужчина сжимает рукоять меча. Чувство обузданного страха.
— Я… — с трудом прошептал он, последним усилием удерживаясь по эту сторону границы, за которой уже нет места для слов и мыслей, — я думаю, что… картошка… подождёт.
Он шагнул через грань, ощущая, как весь огромный и пугающий мир стягивается до размеров этого небольшого клочка песка… и в следующие полчаса ни разу не вспомнил об еде.
Они снова лежали рядышком под солнцем, и на сей раз Ринсвинд был уверен, что не сможет двинуться с места, разве что для спасения жизни. Его или её.
Он повернулся на бок и встретился с Бабочкой взглядом. Блеск в её глазах погас, и он понял, что она устала не меньше его. В нём зашевелилось странное желание — ему захотелось сказать ей что-то приятное.
— Знаешь, на кого ты похожа? — медленно проговорил он.
Она молча покачала головой.
— На ёжика, — улыбнулся он. — Маленького, колючего, очень гордого ёжика. И я чувствую себя человеком, совершившим невозможное, — шепнул он.
В следующую секунду Ринсвинд очень пожалел о своих словах.
Авторские комментарии
Отсылки к «Something Barrowed»:
А я вчера беседовала с гостями на свадьбе.
Присутствие на свадьбе Койна и Канины отмечено в SB.
— А где ты могла слышать саги?
— От Серебряной Орды, конечно, — ответила она. — В перерывах между тренировками.
В SB упоминается, что Бабочка стала главой дворцовой стражи после обучения у Коэна.
Ринсвинд, скажи правду хотя бы мне. Что с ними случилось?
В фанфике Ринсвинд не говорит Двацветку, что стало с Серебряной Ордой.
Отсылки к «Интересным временам»:
Построите бесплатную библиотеку для крестьян, могу пойти в библиотекари.
См. цитату: «When people who can read and write start fighting on behalf of people who can’t, you just end up with another kind of stupidity. If you want to help them, build a big library or something somewhere and leave the door open». Как далее в «Терапии» замечает Бабочка, много проку в библиотеке людям, которые не умеют читать?
— Ты говорил, что не знаешь, носила ли твоя мать фамилию отца.
«Well, what Mrs Rincewind’s little boy, if she was a Mrs Rincewind of course, what he’s going to do about it is nothing, right?»
Что бы он сделал с твоей сестрой, твоим отцом, той девчушкой, в конце концов?!!
«Та девчушка» — это, разумеется, Жемчужинка.
— Мошка? — нахмурившись, повторил Ринсвинд. — Извини, нечаянно вырвалось. У меня свои счёты с бабочками.
Fly, как сокращенное от Butterfly. Ринсвинд, конечно, имел в виду бабочек Госпожи.
Не зовут же тебя и вправду Не Везение Ринсвинд?
«Luck is my middle name. Mind you, my first name is Bad».
Я кричала «Да здравствует Красная Армия!», я приветствовала её
«Then a voice shouted: 'Extended Duration To The Red Army!'
Cries rose up here and there in the crowd. A young woman raised her hand in a clenched fist.
'Advance Necessarily With The People While Retaining Due Regard For Traditions!'
Others joined her».
Молодая женщина, скорее всего, была Бабочкой.
Общеплоскомирный контекст:
— А всем известно, чем не занимаются волшебники…
— Не танцуют на балах, — поспешно ответил Ринсвинд.
Обыгрывание двусмысленной цитаты «Wizards did not have balls. There was a popular song about it» из «Soul Music».
и… день-деньской подписывать смертные приговоры!
Достаточно естественная реплика, но автор взял её из экранизации «Опочтарения». Smile
— Ты кого-нибудь когда-нибудь любил?
— Я что, произвожу настолько плохое впечатление в?..
Здесь и далее в развитии этой темы учитывается тот (отмеченный в каноне) факт, что на момент «Безумной звезды» Ринсвинд уже не был девственником.
Цитаты из других произведений и общий культурный контекст:
Или, ещё лучше, повидла.
Отсылка к одной песне Щербакова.
Ринсвинд вспомнил было одно подходящее случаю лататинское изречение, но решил оставить его при себе.
Post coitum omne animal triste est. (Кроме женщин и петухов.)
…везде одно и то же… Ну, у Пупа еще вдобавок холодно.
Отсылка к «Пикнику на обочине» Стругацких.
— В гробу я вашу Европу видел, — говорю, — занюханную.
— Ну почему же обязательно Европа?..
— А, — говорю, — везде одно и то же, а в Антарктиде еще вдобавок холодно.
Судя по «Последнему герою», Ринсвинд действительно был у Пупа.
У нас рассказывают… несколько столетий назад один лорд душил своих подданных налогами.
«Реальная» японская легенда, которая легла в основу многих литературных произведений. Исследователи в большинстве своём сходятся на её неисторичности, но люди, подобные Согоро, были, и их насчитывается не одна сотня. Для «крестьян-мучеников» существовал даже отдельный термин, gimin.
— Тебе о чём-нибудь говорит словосочетание «страшдественский пирог»? — немного грустно улыбнулась Бабочка.
Японская культурная «реалия». Термином «рождественский пирог» обозначается женщина, не вышедшая замуж к 25 годам. Потому что рождественский пирог никому не нужен после 25-го числа.
Если считать хронологию Плоского Мира по годам выхода книг, с «Интересных времен» прошло минимум 6 лет. Если Бабочке там было 18, то сейчас уже 24. Правда, страшдество на Диске приходится на 32-е число.
Что ты нэдзуми
«Крыса» по-японски.
Знаешь, у нас есть поверье о птицах-неразлучниках […] У них только по одному крылу, одной ноге и одному глазу, поэтому они могут летать лишь в паре с такой же птицей. Их считают символом счастливого брака.
В китайской/японской мифологии эти птицы называются бииняо/сиеку.
И зачем обязательно хвататься за оружие, если можно сказать словами?
«Цитата» из «Повести о Ходже Насреддине»:
«Я, кажется, слышал звук пощечины, — кротко сказал Ходжа Насреддин. — И зачем обязательно драться, если можно сказать словами?»
зная, что от нас останется только пример
Отсылка к словам Рылеева (?). Автору Народная Армия всегда напоминала именно декабристов. Особенно когда Ринсвинд спрашивает Бабочку, смогут ли они в самом деле убить императора, и она колеблется с ответом.
Например, «Нэд», в сокращение от «нэдзуми»?
Автор в курсе, что это неправильное сокращение, потому что «дз» здесь обозначает один звук.