7.
— Пондер, — набравшись наконец решимости, сказал я, — вы не ответите мне на один вопрос?
— Вы же понимаете, о некоторых вещах я не могу говорить, — замялся Стиббонс, — но всё остальное — пожалуйста.
Я кивнул, соглашаясь.
— О чём вспоминал Ринсвинд, когда вы с ним… спорили из-за ядерного оружия? Вы ещё сказали тогда, что он сам согласился.
Пондер как-то потускнел, но ответил без промедления:
— Об одном… эксперименте. Мы открыли способ посылать людей наблюдателями в другие… эээ… места, притом что фактически они оставались на месте. Нужен был доброволец-наблюдатель.
— И Ринсвинд согласился? — недоверчиво переспросил я. В моё представление о нём подобный факт не лез даже с учётом всех статистических поправок и погрешностей наблюдения.
— Иначе его выгнали б из Университета, — пояснил Стиббонс.
— О. — Я поймал себя на том, что перенял у «гостей» это многозначительное словечко.
Пондер как-то странно посмотрел на меня, перевел взгляд на бумагу, что-то зачеркнул, что-то написал сверху. Потом снова поднял глаза:
— А у вас… такие вещи не приняты?
Я не ждал этого вопроса. Точнее, вопрос, которого я ждал, должен был звучать по-другому. Но Пондер задал именно этот, и отвечать нужно было на него.
Я немного подумал. Вспомнил о Хунте, проводящем все свои эксперименты либо на себе, либо на своих сотрудниках, и о возмущении на профсоюзных собраниях. Вспомнил семинар, на котором выступал Луи Седловой. Ещё подумал и осторожно произнёс:
— У нас такие вещи… считаются неэтичными. У вас существует такое понятие?
И тут же пожалел о сорвавшемся с языка вопросе.
Пондер не обиделся.
— Разумеется, — сказал он. — «Неэтичное действие» значит «то, которое необходимо проделывать втайне». — Он подумал и добавил: — Если только его субъект не занимает достаточно высокого положения.
Он не шутил. Даже не усмехнулся, как наверняка сделал бы Ринсвинд. Услышь я такое от него, и нисколько бы не удивился.
Не дождавшись ответа, Пондер заложил карту в перфоратор и начал набивать программу. Его пальцы стучали по клавишам в чётком и чистом ритме, слушать этот звук было одно удовольствие — наши девочки так не сумели бы. Внезапно стук оборвался.
— Bugger, — тихо выругался Стиббонс. — Я ошибся и испортил перфокарту.
Стоило расстраиваться из-за такого пустяка, подумал я.
— Ничего страшного. Возьмите новую, только и всего.
— Мы со студентами обычно заклеивали лишние дырки, — рассеянно, словно думая о другом, заметил Пондер. Вынул испорченную перфокарту, положил её на стол и потянулся за новой, но вставлять её не стал.
— Ведь не я же вынуждал его участвовать в эксперименте, — вдруг сказал он. — Я бы отправился сам, но должен был управлять машиной.
Про себя я вздохнул с облегчением. Я понял, что не заговори Пондер об этом снова, и мне стало бы труднее с ним работать.
— Но вы могли бы… — осторожно начал я, — отказаться проводить эксперимент при таких условиях?
Пондер покачал головой.
— Во-первых, не мог бы. У нас в Университете шантажом занимается только аррканцлер, а он не терпит конкуренции.
— А во-вторых? — спросил я.
— А во-вторых… — Стиббонс помолчал. — Во-вторых, если бы я ждал добровольцев… настоящих добровольцев, эксперимент не состоялся бы.
Нельзя сказать, чтоб логика Пондера была мне совсем чужда, но… теперь я лучше понял злой антинаучный запал Ринсвинда.
«Такая интересная физика», пробормотал я про себя, но, видимо, недостаточно тихо.
— Это было совершенно безопасно! — взвился Пондер. — Я ему объяснял, сотню раз! Но он же патологический трус, он просто не в состоянии… — у Стиббонса сорвался голос.
— Но если это так безопасно, как вы говорите, почему не вызвался никто другой? Из тех, что не трусы?
Пондер пожал плечами:
— Потому что они не только не трусы, но ещё и не дураки.
— И оттого предпочитают отправлять вместо себя труса? Который не может постоять за себя?
— Так устроен мир, — снова пожал плечами Пондер. — Наш, по крайней мере. Если держишь себя овцой, не жалуйся, что стригут. А у вас по-другому? Что бы вы стали делать, если б для участия в очень важном эксперименте не нашлось добровольца?
— Не знаю, — ответил я. — Попробовал бы уговорить, объяснить, как это важно… Простимулировать, наконец. Финансово или как-то иначе. Воззвать к чувству гражданского долга.
— Это то же принуждение, — заметил Стиббонс. — Только в иной форме. У нас это делают откровеннее, вот и всё.
Я не стал возражать. Я просто спросил:
— А вам не было… — Я хотел сказать «жалко», но, вспомнив реакцию Ринсвинда, поспешно поправился: — …противно, когда вы это делали?
Пондер поиграл перфокартой, сгибая её в разные стороны.
— Мало ли что бывает, — нехотя наконец ответил он. — Работа есть работа. Вы же возитесь с Ринсвиндом, хоть вам и противно. Потому что должны.
Я почувствовал, что неудержимо краснею.
— Это… так заметно?
Стиббонс снисходительно улыбнулся:
— Не расстраивайтесь, это естественная реакция. У нас все его терпеть не могут.
— И вы? — с интересом спросил я. — За что же?
— Не люблю дураков, — хмуро проговорил Пондер.
Это я вполне мог понять. Однако я не был уверен, что мы подразумевали под этим словом одно и то же. Ринсвинд явно не был дураком «типа Выбегаллы», первое время я скорее счёл бы его кадавром, но с тех пор… и дело было не только в той истории с Кристобалем Хозевичем, в которую я всё равно не верил.
— Но дураки ведь тоже полезны? Чтобы делать то, что умные люди не хотят делать сами?
Пондер кивнул.
— Это тоже работа. Его работа. За которую платят. Ну то есть… неважно. Он профессор жестокой и необычной географии, так что всякие путешествия — это по его части.
— Профессор географии? — переспросил я, вспомнив, что Пондер уже упоминал об этом. — А я думал, он работает в библиотеке.
— Работал раньше, — пояснил Пондер. — Помощником Библиотекаря. А потом его повысили.
Я, в конце концов, был подающим надежды молодым специалистом.
— Его сделали профессором географии перед самым экспериментом?
Пондер вздохнул и улыбнулся одновременно:
— Вы начинаете понимать. Конечно, это для вас непривычно. У вас, наверное, и проблем с добровольцами для экспериментов не бывает…
Я снова вспомнил Луи Седлового.
— Нет, почему же. Я как-то был на одном семинаре, где демонстрировали устройство, отчасти похожее на ваше. Для временного перемещения в… другой мир. Тоже вполне безопасное. И когда докладчик предложил испытать машину, желающих среди присутствующих не нашлось.
Стиббонс с интересом посмотрел на меня:
— И тогда вызвались вы?
— Ну… да, — растерянно признался я. — Но не потому, что… не из любви к науке или гражданской ответственности. Просто мне стало жаль докладчика.
Пондер продолжал смотреть на меня, очень странным взглядом.
— Добрый вы человек, Александр, — наконец проговорил он.
— Это плохо? — не сдержался я.
Глава: [1 и 1+] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [Без номера]