Гла­ва 2

У мис­те­ра Зай­ки­на бы­ло пол­но дру­зей в Пуш­ной До­лине^[2*]. Но дру­желюб­нее все­го он от­но­сил­ся к еде.

— Из «Прик­лю­чения мис­те­ра Зай­ки­на»

Это был план.

Хо­роший план. Да­же кры­сы, да­же Пер­си­ки бы­ла вы­нуж­де­на приз­нать, что он ра­бота­ет.

Все зна­ют о на­шест­ви­ях крыс. Хо­дят из­вест­ные ис­то­рии о ду­доч­ни­ках, ко­торые за­раба­тыва­ют на жизнь тем, что пу­тешест­ву­ют из го­рода в го­род, ос­во­бож­дая лю­дей от крыс. Ко­неч­но, на­шест­ви­ями крыс все не ог­ра­ничи­ва­ет­ся. Иног­да лю­ди стра­да­ют от на­шест­вий ак­корде­онис­тов, кир­пи­чей, свя­зан­ных ве­рев­кой, или рыб, но имен­но кры­синые на­шест­вия из­вест­нее все­го.

И, ес­ли по­думать, это пра­виль­но. Ес­ли гры­зуны зна­ют свое де­ло, вам не нуж­но мно­го крыс для на­шест­вия. Од­на кры­са, ес­ли она гром­ко пи­щит, выс­ка­кива­ет то там, то здесь, ку­па­ет­ся в све­жих слив­ках и га­дит на му­ку, уже са­ма по се­бе на­шест­вие.

Прос­то уди­витель­но, как ра­ды лю­ди ви­деть глу­пого ви­да маль­чи­ка с его вол­шебной ду­доч­кой пос­ле нес­коль­ких дней та­кого кош­ма­ра. И они прос­то изум­ле­ны, ког­да ви­дят, как кры­сы из­ли­ва­ют­ся из каж­дой ще­ли и сле­ду­ют за ним из го­рода. Они нас­толь­ко изум­ле­ны, что ник­то не об­ра­ща­ет вни­мания на тот факт, что крыс все­го-то нес­коль­ко со­тен.

Но они бы изу­мились по-нас­то­яще­му, ес­ли бы об­на­ружи­ли, что кры­сы и ду­доч­ник встре­ча­ют­ся с ко­том в кус­тах за го­родом и тор­жест­вен­но пе­рес­чи­тыва­ют день­ги.

Ког­да Мо­рис и маль­чик вхо­дили в го­род, он толь­ко про­сыпал­ся. Ник­то их не по­бес­по­ко­ил, хо­тя Мо­рис чувс­тво­вал к се­бе по­вышен­ный ин­те­рес. Но это его не вол­но­вало. Он счи­тал, что это нор­маль­но. Ко­ты про­гули­ва­ют­ся с та­ким ви­дом, буд­то все вок­руг при­над­ле­жит им. А мир по­лон па­рень­ка­ми с глу­пыми ли­цами, и лю­ди не тол­пятся, что­бы уви­деть еще од­но­го.

Бы­ло по­хоже, что се­год­ня ба­зар­ный день, но при­лав­ков бы­ло нем­но­го, и с них в ос­новном про­дава­ли, ска­жем так, хлам. Ста­рые горш­ки и каст­рю­ли, но­шеные бо­тин­ки… ве­щи, ко­торые лю­ди про­да­ют, ког­да им нуж­ны день­ги.

Мо­рис ви­дел дос­та­точ­но рын­ков во вре­мя их пу­тешест­вия че­рез дру­гие го­рода, и он знал, как все долж­но выг­ля­деть.

— Тут долж­на быть толс­тая жен­щи­на, про­да­ющая ку­рей, — ска­зал он. — И про­дав­цы лен­то­чек, и сла­дос­тей для де­тей. Ак­ро­баты и кло­уны. Ес­ли по­везет, то да­же фо­кус­ник с ку­ницей.

— Тут ни­чего та­кого нет, — ска­зал маль­чик. — Тут да­же не­чего по­купать. Я ду­мал, ты ска­зал, что это бо­гатый го­род, Мо­рис.

— Ну, он выг­ля­дит бо­гато, — ска­зал Мо­рис. — Все эти ог­ромные по­ля в до­лине, лод­ки на ре­ке… как бы­ло не по­думать, что ули­цы тут вы­моще­ны зо­лотом?

Маль­чик гля­нул на­верх.

— Стран­но, — ска­зал он.

— Что?

— Лю­ди выг­ля­дят бед­но, a вот до­ма тут бо­гатые.

И это дей­стви­тель­но бы­ло так. Мо­рис не был экс­пер­том в ар­хи­тек­ту­ре, но сра­зу за­метил, что де­ревян­ные зда­ния бы­ли ук­ра­шены ве­лико­леп­ной резь­бой и пок­ры­ты хо­рошей крас­кой. И он за­метил кое-что еще. Неб­режно при­битую к бли­жай­шей сте­не таб­личку.

На ней бы­ло на­писа­но:

ПРИ­НИМА­ЕМ МЕРТ­ВЫХ КРЫС!

50 ПЕН­СОВ ЗА ХВОСТ!

ОБ­РА­ЩАТЬ­СЯ: КРЫ­СОЛО­ВЫ

Ч/З РАТ­ХА­УС^[3*]

Маль­чик ус­та­вил­ся на над­пись.

— По­хоже, они серь­ез­но хо­тят из­ба­вит­ся от сво­их крыс, — ве­село ска­зал Мо­рис.

— Ник­то еще не ус­та­нав­ли­вал наг­ра­ду в пол­долла­ра за хвост, — про­бор­мо­тал маль­чик.

— Я же го­ворил те­бе, что это боль­шое де­ло, — ска­зал Мо­рис. — Мы бу­дем си­деть на ку­че зо­лота еще до кон­ца не­дели!

— А что та­кое «рат­ха­ус»? — спро­сил маль­чик с сом­не­ни­ем в го­лосе. — Это не мо­жет быть дом для крыс, прав­да? И по­чему все так на те­бя смот­рят?

— По­тому что я кра­сивый кот, — па­риро­вал Мо­рис. Но да­же ес­ли так, что-то здесь бы­ло неп­ра­виль­но. Лю­ди под­талки­вали друг дру­га лок­тя­ми, и по­казы­вали на не­го.

— Как буд­то ни­ког­да рань­ше не ви­дели ко­та, — про­бор­мо­тал он, гля­дя на боль­шое зда­ние че­рез до­рогу.

Это бы­ло боль­шое квад­ратное стро­ение, ок­ру­жен­ное тол­пой лю­дей. И на нем ви­села таб­личка: РАТ­ХА­УС.

— Рат­ха­ус — это мест­ное сло­во, обоз­на­ча­ющее… что-то вро­де до­ма со­вета, или ра­туши, — ска­зал он. — Не име­ет ни­како­го от­но­шения к кры­сам, хо­тя, за­бав­но, что в на­шем слу­чае это так.

— Мо­рис, ты зна­ешь столь­ко слов! — ска­зал маль­чик с вос­хи­щени­ем.

— Иног­да я сам се­бе удив­ля­юсь.

Оче­редь те­рялась в ог­ромной отк­ры­той две­ри. Из дру­гой две­ри по­оди­ноч­ке или па­рами вы­ходи­ли те, кто, ве­ро­ят­но, уже отс­то­ял свою оче­редь. В ру­ках все нес­ли бу­хан­ки хле­ба.

— Мо­жет, нам то­же за­нять оче­редь? — спро­сил маль­чик.

— Не ду­маю, что это хо­рошая идея, — ос­то­рож­но ска­зал Мо­рис.

— Но по­чему?

— Ви­дишь этих лю­дей у две­ри? Они по­хожи на страж­ни­ков. У них боль­шие ду­бин­ки. И каж­дый, кто про­ходит ми­мо, по­казы­ва­ет им ка­кие-то бу­маж­ки. Мне это не нра­вит­ся, — ска­зал Мо­рис. — По­хоже на что то, свя­зан­ное с пра­витель­ством.

— Но мы же не сде­лали ни­чего пло­хого, — ска­зал маль­чик, — По край­ней ме­ре, здесь.

— С пра­витель­ством ни в чем нель­зя быть уве­рен­ным. Прос­то по­сиди здесь ти­хо. Я пой­ду гля­ну, что там.

Мо­рис про­шест­во­вал в зда­ние. Лю­ди бро­сали на не­го взгля­ды, но, в го­роде, осаж­денном кры­сами, ко­ты, по­хоже, поль­зо­вались боль­шим ува­жени­ем. Ка­кой-то муж­чи­на по­пытал­ся его по­доб­рать, но быст­ро по­терял ин­те­рес, пос­ле то­го как Мо­рис, по­вер­нувшись, оца­рапал ему ру­ку.

Оче­редь ви­лась по боль­шо­му за­лу к длин­но­му сто­лу, ско­лочен­но­му из до­сок. Тут каж­дый по­казы­вал свой кло­чок бу­маги двум жен­щи­нам, сто­ящим воз­ле боль­шо­го под­но­са и по­лучал нем­но­го хле­ба. По­том оче­редь пе­реме­щалась к муж­чи­не, сто­яще­му воз­ле ча­на с со­сис­ка­ми, и каж­дый по­лучал зна­читель­но мень­шее ко­личест­во со­сисок.

Тут же сто­ял и мэр, вни­матель­но наб­лю­дая за про­цес­сом, и иног­да го­воря сло­во-дру­гое раз­датчи­кам еды. Мо­рис сра­зу же уз­нал его по зо­лотой це­пи на шее. За вре­мя сво­ей ра­боты с кры­сами он по­видал мно­гих мэ­ров. Но этот от­ли­чал­ся от ос­таль­ных. Он был мень­ше рос­том, бо­лее оза­бочен­ный, и у не­го бы­ла лы­сина, тщет­но пы­та­ющаяся скрыть­ся за тре­мя пря­дями во­лос. Кро­ме то­го, он был зна­читель­но тонь­ше дру­гих мэ­ров. Он, по­хоже, был не из тех, ко­го по­купа­ют на вес.

«Итак… у них ма­ло еды», — по­думал Мо­рис. «Они вы­нуж­де­ны вы­давать ее по кар­точкам. По­хоже, что ду­доч­ник мо­жет по­надо­бить­ся в лю­бую ми­нуту. Ка­кая уда­ча, что мы по­яви­лись так вов­ре­мя…»

Он по­шел на ули­цу, толь­ко на этот раз нем­но­го быст­рее, по­тому что ус­лы­шал, как кто-то иг­ра­ет на ду­доч­ке. Как он и бо­ял­ся, иг­рал маль­чиш­ка. Он по­ложил на зем­лю фу­раж­ку, и кто-то да­же бро­сил ту­да нес­коль­ко мо­неток. Оче­редь изог­ну­лась та­ким об­ра­зом, что­бы слы­шать му­зыку, а один или два ма­лыша да­же тан­це­вали.

Мо­рис раз­би­рал­ся толь­ко в ко­шачь­их пес­нях. В них глав­ное бы­ло сто­ять в па­ре дюй­мов от дру­гого ко­та и орать, по­ка тот не сдаст­ся. Че­лове­чес­кая му­зыка всег­да ка­залась ему туск­лой и бесс­мыс­ленной. Но, слы­ша иг­ру па­рень­ка, лю­ди на­чина­ли при­топы­вать но­гой. На их ли­цах не­надол­го по­яв­ля­лась улыб­ка.

Мо­рис по­дож­дал, по­ка маль­чиш­ка за­кон­чит ме­лодию. По­ка оче­редь ап­ло­диро­вала, он боч­ком прос­коль­знул за маль­чи­ком, по­тер­ся об не­го и про­шипел:

— От­лично, рыбьи моз­ги! Мы долж­ны вес­ти се­бя не­замет­но! Да­вай, пош­ли. И не за­будь заб­рать день­ги.

Мо­рис шел впе­реди маль­чи­ка че­рез пло­щадь, и вдруг ос­та­новил­ся так вне­зап­но, что тот чуть не нас­ту­пил, а не­го.

— Опа, сю­да идут еще предс­та­вите­ли пра­витель­ства, — ска­зал он. — И мы зна­ем, кто они та­кие, не так ли… ?

Маль­чик знал. Это бы­ли кры­соло­вы. Два че­лове­ка. Да­же здесь они но­сили длин­ные пыль­ные пла­щи и пот­ре­пан­ные чер­ные ци­линд­ры — приз­на­ки сво­ей про­фес­сии. Че­рез пле­чо каж­дый нес жердь, с ко­торой сви­сали раз­но­об­разные ло­вуш­ки.

На дру­гом пле­че ви­села боль­шая сум­ка, из тех, в ко­торые со­вер­шенно не хо­чет­ся заг­ля­дывать. И еще каж­дый вел терь­ера на по­вод­ке. Это бы­ли то­щие, брех­ли­вые со­баки. Они ры­чали на Мо­риса, ког­да их про­тас­ки­вали ми­мо.

Лю­ди в оче­реди, за­видев приб­ли­жа­ющих­ся кры­соло­вов, раз­ра­зились при­ветс­тви­ями, а ког­да те по­лез­ли в свои сум­ки и вы­тащи­ли по горс­ти че­го то, что, по мне­нию Мо­риса, выг­ля­дело как чер­ные шнур­ки, пос­лы­шались ап­ло­дис­менты.

— Се­год­ня двес­ти! — прок­ри­чал один из кры­соло­вов.

Один из терь­еров бро­сил­ся в сто­рону Мо­риса, не­ис­то­во на­тянув по­водок. Кот не по­шеве­лил­ся. И, на­вер­ное, толь­ко глу­пого ви­да маль­чик ус­лы­шал нег­ромкие сло­ва:

— К но­ге, шав­ка! Пло­хой пес!

На мор­де терь­ера от­ра­зилось ужас­но оза­бочен­ное вы­раже­ние со­баки, пы­та­ющей­ся ду­мать две мыс­ли од­новре­мен­но. Он знал, что ко­ты не го­ворят, од­на­ко этот кот толь­ко что за­гово­рил. Это бы­ла ужас­ная проб­ле­ма. Пес не­ук­лю­же усел­ся на зем­лю и зас­ку­лил.

А Мо­рис на­чал вы­лизы­вать­ся. Это бы­ло смер­тель­ное ос­корб­ле­ние.

Кры­солов, раз­до­садо­ван­ный та­ким трус­ли­вым по­веде­ни­ем сво­ей со­баки, ута­щил ее прочь, уро­нив при этом нес­коль­ко чер­ных шнур­ков.

— Кры­синые хвос­ты! — воск­лик­нул маль­чик. У них здесь дей­стви­тель­но боль­шие проб­ле­мы!

— Еще боль­ше, чем ты ду­ма­ешь, — про­бор­мо­тал Мо­рис, ус­та­вив­шись на связ­ку хвос­тов. — Те­бя не зат­руднит по­доб­рать их не­замет­но?

Маль­чик по­дож­дал, по­ка ник­то не бу­дет смот­реть в их сто­рону, и нак­ло­нил­ся. Толь­ко его паль­цы кос­ну­лись спу­тан­ных хвос­тов, как на них груз­но опус­тился боль­шой на­чищен­ный чер­ный бо­тинок.

— Ду­маю, вам не сто­ит к ним при­касать­ся, юный сэр, — раз­дался го­лос свер­ху. — Вы зна­ете, вы мо­жете под­це­пить за­разу от крыс. От нее ва­ши но­ги взор­вутся.

Это был один из кры­соло­вов. Он наг­ра­дил маль­чи­ка ши­рокой улыб­кой, од­на­ко в ней не бы­ло ни­чего ве­село­го. Улыб­ка пах­ла пи­вом.

— Это прав­да, юный сэр. А по­том ваш мозг вы­течет из но­са. — ска­зал дру­гой кры­солов, приб­ли­жа­ясь сза­ди. — Ес­ли вы подх­ва­тите за­разу, вы не от­ва­житесь вос­поль­зо­вать­ся ва­шим но­совым пла­точ­ком.

— Мой кол­ле­га, как обыч­но, ткнул паль­цем в са­мую точ­ку, юный сэр — ска­зал Пер­вый Кры­солов, ды­ша пи­вом в ли­цо.

— И это боль­ше, чем смо­жете сде­лать вы, юный сэр, — ска­зал Вто­рой Кры­солов, — по­тому что от бо­лез­ни ва­ши паль­цы…

— Ва­ши же но­ги не взор­ва­лись, — за­метил маль­чик. Мо­рис зас­то­нал. Ни­ког­да не сто­ит гру­бить пив­но­му за­паху. Но кры­соло­вы на­ходи­лись уже на той ста­дии, ког­да, воп­ре­ки все­му, счи­та­ешь се­бя очень ост­ро­ум­ным.

— А, от­лично под­ме­чено, юный сэр. Но все де­ло в том, что урок но­мер один в шко­ле Гиль­дии кры­соло­вов как раз о том, как не поз­во­лять сво­им но­гам взры­вать­ся, — ска­зал Пер­вый Кры­солов.

— И это как раз кста­ти, по­тому что вто­рой урок про­ходит на вто­ром эта­же, — ска­зал Вто­рой Кры­солов. — Я не­от­ра­зим, не так ли, юный сэр?

Дру­гой кры­солов под­нял пу­чок чер­ных шнур­ков, ус­та­вил­ся на маль­чи­ка, и его улыб­ка мед­ленно угас­ла.

— Не ви­дел те­бя рань­ше, па­рень. Мой те­бе со­вет, не суй нос, ку­да не сле­ду­ет, и ни­чего ни­кому ни о чем не го­вори. Ни сло­ва. По­нял?

Маль­чик отк­рыл бы­ло рот, но тут же сно­ва его зак­рыл. Кры­солов опять улыб­нулся сво­ей ужас­ной улыб­кой.

— Ага. Быст­ро схва­тыва­ешь, юный сэр. Мо­жет еще уви­дим­ся, а?

— Дер­жу па­ри, он хо­чет стать кры­соло­вом, ког­да под­растет. А, юный сэр? — ска­зал Вто­рой Кры­солов, силь­но хлоп­нув маль­чи­ка по спи­не.

Тот кив­нул. Это ка­залось са­мым ра­зум­ным, что мож­но бы­ло сде­лать. Пер­вый кры­солов нак­ло­нил­ся так, что его крас­ный, из­ры­тый ос­пи­нами нос ока­зал­ся в дюй­ме от ли­ца маль­чи­ка.

— Ес­ли ты вы­рас­тешь, юный сэр.

Кры­соло­вы уш­ли, ута­щив на по­вод­ках сво­их со­бак. Один из терь­еров не пе­рес­та­вая ог­ля­дывал­ся на Мо­риса.

— Очень не­обыч­ные у них здесь кры­соло­вы, — про­гово­рил кот.

— Я ни­ког­да не ви­дел та­ких рань­ше, — сог­ла­сил­ся с ним маль­чик. — Они выг­ля­дят отв­ра­титель­но. И по­хоже, им это нра­вит­ся.

— Ни­ког­да не ви­дел та­ких за­нятых кры­соло­вов с та­кими прек­расны­ми на­чищен­ны­ми бо­тин­ка­ми, — про­дол­жил Мо­рис.

— Хм, дей­стви­тель­но …

— Но да­же это не так стран­но, как здеш­ние кры­сы, — про­дол­жил Мо­рис тем же ти­хим то­ном, слов­но по­вышая став­ки.

— А что не так с кры­сами? — спро­сил маль­чик.

— У не­кото­рых из них очень стран­ные хвос­ты.

Маль­чик ог­ля­дел пло­щадь. Оче­редь за хле­бом не умень­ша­лась, и это дей­ство­вало ему на нер­вы. Да еще этот пар. Ма­лень­кие струй­ки пов­сю­ду вы­рыва­лись из-под ре­шеток и кры­шек лю­ков, как буд­то весь го­род был пост­ро­ен на чай­ни­ке. Кро­ме то­го, бы­ло от­четли­вое ощу­щение, что за ним кто-то наб­лю­да­ет.

— Ду­маю, нам сто­ит най­ти крыс и уй­ти из го­рода, — про­из­нес он.

— В этом го­роде пах­нет боль­ши­ми воз­можнос­тя­ми, — воз­ра­зил Мо­рис. — Тут что-то про­ис­хо­дит, а ког­да что-то про­ис­хо­дит, это оз­на­ча­ет, что кто-то мо­жет раз­бо­гатеть. А ес­ли кто-то мо­жет раз­бо­гатеть, то по­чему этот «кто-то» не мо­жет быть мно… на­ми.

— Да, но мы же не хо­тим, что­бы эти лю­ди уби­ли Опас­ных Бо­бов и всех ос­таль­ных!

— Они не поз­во­лят се­бя пой­мать, — про­из­нес Мо­рис. — Эти лю­ди не возь­мут ни од­но­го при­за за мыш­ле­ние. Да­же Око­рок смо­жет на­резать вок­руг них кру­ги, я те­бе го­ворю. А у Опас­ных Бо­бов моз­ги из ушей ле­зут.

— На­де­юсь что нет!

— Не, не, — ска­зал Мо­рис, ко­торый ста­рал­ся го­ворить то, что от не­го хо­тят ус­лы­шать, — я имею в ви­ду, что на­ши кры­сы мо­гут пе­рехит­рить боль­шинс­тво лю­дей, по­нима­ешь? Пом­нишь, как в Скро­те Сар­ди­ны влез в тот чай­ник, а ког­да ста­руш­ка под­ня­ла крыш­ку, вы­сунул язык и фырк­нул^[4*] на нее? Ха, да­же обык­но­вен­ные кры­сы мо­гут пе­рехит­рить че­лове­ка. Лю­ди ду­ма­ют, что они луч­ше, по­тому что боль­ше рос… по­годи, я за­тыка­юсь, на нас кто-то смот­рит.

Муж­чи­на с кор­зи­ной в ру­ках, вы­шед­ший из Рат­ха­уса, ос­та­новил­ся, и с боль­шим ин­те­ресом ус­та­вил­ся на Мо­риса. По­том под­нял взгляд на маль­чи­ка и спро­сил:

— Он хо­роший кры­солов, прав­да? Дер­жу па­ри, что так оно и есть, та­кой боль­шой… Он твой, маль­чик?

— Ска­жи «да», — про­шеп­тал Мо­рис.

— Вро­де то­го, — от­ве­тил маль­чик, и взял Мо­риса на ру­ки.

— Я дам те­бе за не­го пять дол­ла­ров, — пред­ло­жил муж­чи­на.

— Про­си де­сять, — про­шипел Мо­рис.

— Он не про­да­ет­ся, — ска­зал маль­чик.

— Иди­от! — про­мур­лы­кал Мо­рис.

— Ну, тог­да семь дол­ла­ров, — про­дол­жил муж­чи­на, — Слу­шай, вот что я ска­жу… це­лых че­тыре бу­хан­ки хле­ба, что на это ска­жешь?

— Это глу­пость. Бу­хан­ка не мо­жет сто­ить боль­ше двад­ца­ти пен­сов.

Муж­чи­на ода­рил его стран­ным взгля­дом.

— Ты тут не­дав­но, да? Де­нег, на­вер­ное, ку­ча?

— Дос­та­точ­но, — па­риро­вал маль­чик.

— Ду­ма­ешь? В лю­бом слу­чае, тол­ку от них не бу­дет. Пос­лу­шай, че­тыре бу­хан­ки хле­ба и бу­лоч­ка, это все что я мо­гу те­бе пред­ло­жить. За де­сять бу­ханок я смо­гу ку­пить терь­ера, а они са­ми не свои до крыс… раз­ве нет? Ну, ког­да про­голо­да­ешь­ся, ты от­дашь его за пол­бу­хан­ки хле­ба и соск­ре­быш^[5*], и бу­дешь до­волен сдел­кой, по­верь мне.

Он за­шагал прочь. Мо­рис выс­во­бодил­ся из рук маль­чи­ка и мяг­ко при­зем­лился на бу­лыж­ник мос­то­вой.

— Отк­ро­вен­но го­воря, ес­ли бы я был чре­вове­щате­лем, мы дав­но бы ско­лоти­ли сос­то­яние, — про­бур­чал он.

— Чре­вове­щате­лем? — пе­респ­ро­сил маль­чик, гля­дя в спи­ну уда­ля­юще­гося муж­чи­ны.

— Это ког­да ты отк­ры­ва­ешь и зак­ры­ва­ешь рот, а го­ворю я. По­чему ты ме­ня не про­дал? Че­рез де­сять ми­нут я бы уже опять был здесь! Я слы­шал о че­лове­ке, ко­торый раз­бо­гател на про­даже поч­то­вых го­лубей, хо­тя го­лубь у не­го был толь­ко один!

— А ты не ду­ма­ешь, что с го­родом, в ко­тором лю­ди пла­тят боль­ше дол­ла­ра за бу­хан­ку хле­ба, что-то не так? — спро­сил маль­чик. — И пла­тят по пол­долла­ра все­го лишь за кры­синый хвост?

— Все нор­маль­но, по­ка у них дос­та­точ­но де­нег, что­бы зап­ла­тить ду­доч­ни­ку, — ска­зал Мо­рис. — На­ша кап­ля ве­зения в том, что здесь уже на­шест­вие крыс, прав­да? Быст­ро, пог­ладь ме­ня по го­лове, за на­ми наб­лю­да­ет де­воч­ка.

Маль­чик под­нял го­лову. За ни­ми дей­стви­тель­но наб­лю­дала де­воч­ка. Лю­ди хо­дили по ули­це ту­да и об­ратно, не­кото­рые про­ходи­ли меж­ду ни­ми, од­на­ко дев­чонка сто­яла не­под­вижно, как столб, и не­от­рывно смот­ре­ла на не­го. И на Мо­риса. У нее был тот же приг­вожда­ющий-к-сте­не взгляд, что и у Пер­си­ков. Она выг­ля­дела как че­ловек, ко­торый за­да­ет воп­ро­сы. Ее во­лосы бы­ли че­рес­чур ры­жими, а нос — слиш­ком длин­ным. На ней бы­ло длин­ное чер­ное платье, окай­млен­ное чер­ным кру­жевом. А это ни­ког­да не су­лит ни­чего хо­роше­го.

Она ре­шитель­но пе­ресек­ла ули­цу, и ос­та­нови­лась нап­ро­тив па­рень­ка.

— Ты но­вичок, прав­да? При­шел сю­да ис­кать ра­боту, да? По­доз­ре­ваю, что с прош­лой ра­боты те­бя выг­на­ли. Ве­ро­ят­но по­тому, что ты ус­нул, и что-то ис­порти­лось. Да, так оно, на­вер­ня­ка, и бы­ло. Или ты убе­жал, по­тому что твой хо­зя­ин бил те­бя боль­шой пал­кой, хо­тя, — до­бави­ла она, ког­да дру­гая идея приш­ла ей в го­лову, — на­вер­но, зас­лу­жен­но, по­тому что ты был лен­тя­ем. Пос­ле это­го ты, на­вер­ное, ук­рал ко­та, зная, как мно­го за не­го зап­ла­тят здесь. И ты схо­дишь с ума от го­лода, по­тому что раз­го­вари­ва­ешь со сво­им ко­том, хо­тя все зна­ют, что ко­ты не уме­ют го­ворить.

— Не мо­гут ска­зать ни сло­ва, — подт­вер­дил Мо­рис.

— И, ско­рее все­го, ты за­гадоч­ный юно­ша, ко­торый… — она ос­та­нови­лась и наг­ра­дила Мо­риса оза­дачен­ным взгля­дом. Тот выг­нул спи­ну, и ска­зал «мррт», что на ко­шачь­ем язы­ке оз­на­ча­ет «коррм!»

— Этот кот сейчас что-то ска­зал? — стро­го спро­сила она.

— Я ду­мал, что все зна­ют, что ко­ты не уме­ют го­ворить, — от­ве­тил маль­чик.

— А, но, мо­жет, ты был уче­ником вол­шебни­ка, — про­дол­жи­ла де­воч­ка. — Да, зву­чит прав­до­подоб­но. Зна­чит, все бы­ло так. Ты был уче­ником вол­шебни­ка, но зас­нул, и из-за это­го вы­кипел ко­телок зе­леной буль­ка­ющей га­дос­ти, и он по­обе­щал прев­ра­тить те­бя в, в, в...

— Пес­чанку, — подс­ка­зал Мо­рис.

— ...в пес­чанку. И ты ук­рал его вол­шебно­го ко­та, по­тому что ты тер­петь его не мог и… а что та­кое пес­чанка? Этот кот толь­ко что ска­зал «пес­чанка»?

— Не смот­ри так на ме­ня! — ска­зал маль­чик. — Я прос­то тут стою!

— Хо­рошо, и тог­да ты при­нес ко­та сю­да, по­тому что знал, что здесь ужас­ный го­лод, и ты хо­тел его про­дать, и этот че­ловек дал бы те­бе за не­го де­сять дол­ла­ров, ес­ли бы ты нас­то­ял.

— Де­сять дол­ла­ров слиш­ком боль­шая сум­ма да­же за хо­роше­го кры­соло­ва. — ска­зал маль­чик.

— Кры­соло­ва? Ему не ну­жен кры­соло­в! — ска­зала ры­жево­лосая де­воч­ка. — Тут все го­лода­ют! А из это­го ко­та по­лучит­ся ми­нимум два обе­да.

— Что? Вы тут еди­те ко­тов? — ска­зал Мо­рис, и его хвост рас­пу­шил­ся, как щет­ка.

Де­воч­ка нак­ло­нилась к Мо­рису с ужас­ной ух­мылкой, по­хожей на ту, ко­торая по­яв­ля­лась у Пер­си­ков, ког­да та вы­иг­ры­вала у не­го в спо­ре, и ткну­ла его паль­цем в нос.

— Ага, по­пал­ся! И на та­кой прос­той улов­ке! Я ду­маю, вам обо­им луч­ше пой­ти со мной, вам так не ка­жет­ся? Или я зак­ри­чу. Лю­ди прис­лу­шива­ют­ся ко мне, ког­да я кри­чу!

 

---

 

2. ↑ (Прим. пе­ревод.) В ори­гина­ле — Furry Bottom, что по чис­той слу­чай­нос­ти мож­но еще пе­ревес­ти как «Пу­шис­тый зад».

3. ↑ (Прим. пе­ревод.) Rathaus — по не­мец­ки «ра­туша», по­хоже на анг­лий­ское Rat House — «Кры­синый дом».

4. ↑ (Прим. пе­ревод.) В ори­гина­ле blow a raspberry — оз­на­ча­ет тот са­мый неп­ри­лич­ный звук из дис­не­евс­ких муль­ти­ков, ко­торый по­луча­ет­ся, ес­ли вы­сунуть язык меж­ду гу­бами и ду­нуть.

5. ↑ Сна­чала вы на­мазы­ва­ете на хлеб мас­ло. За­тем сос­кабли­ва­ете его об­ратно. А по­том еди­те хлеб.

 

---

Глава: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12]